Вот чего нельзя делать - знаю точно. Вспоминается мне один охотничий рассказ. Охотник, возвращаясь с добытыми лисами, попытался сесть на проходящий поезд. Поезд там не останавливался, но притормаживал. В тамбуре стоял проводник, подбадривая охотника - "давай, давай". Тот передал ему рюкзак с лисами, он их с готовностью принял. Но когда охотнику на бегу пытался подать собаку, проводник ограничивался только подбадриванием - кричит "давай, давай", а собаку не берет. Охотник некоторое время бежал за поездом, а затем отстал.
От нас требуется забросить в отходящий поезд сначала наши ресурсы. А потом? А нас-то пустят хотя бы в тамбур? Не останемся ли мы на заснеженных шпалах с собакой в обнимку?
Нет, ребята-демократы. Скажите нам сначала, куда идет ваш поезд. А ресурсы - потом.
А кто делает не так, а нам и нашим детям во вред - будет проклят. И может быть не только потомками - времена и в России меняются, кто-то этого не знал?..
Либеральный проект
Люди осознают, что главный вектор будущих изменений должен идти вразрез с либеральными ценностями.
Проект возрождения суверенной государственности Русской цивилизации с приоритетом ценностей нации и национальных интересов обладает высокой жизнеспособностью. И не в силу того, что данный постулат представляется убедительным для всех. Просто изменение существующего порядка вещей соответствует интересам почти всего общества. Люди понимают, что уже нельзя продолжать и дальше жить в прежней парадигме. В принципе, этот проект не является застывшей догмой. В процессе реализации он может быть изменен. Но в том, что он необходим, на мой взгляд, уже никто не сомневается.
Целью экономической системы должна стать возможность трудиться всем, кто того желает. И все должно подчиняться этой цели, а не извлечению прибыли. Потому что в противном случае по либеральной доктрине оказывается правильным, когда некое производство закрывается или распродается "по цене металлолома", а его владелец получает прибыль и уезжает на Канарские острова. Понятно, что с точки зрения нелиберальной доктрины такое развитие ситуации не отвечает целям национального развития, а значит, является незаконным. Таким же образом деятельность всех экономических субъектов должна соотноситься с заявленными в стратегии целями.
Между тем, нет признаков того, что правительство России собирается отказаться от либерального проекта. В сентябре 2010 года зампред ЦБ РФ Алексей Улюкаев заявил о том, что нашей стране нужна бюджетная революция. В статье "Глобальная нестабильность и реформа финансовой сферы России", опубликованной в одном научном журнале, он, в частности, предлагает властям отказаться от индексаций пенсий сверх уровня инфляции, сократить количество бюджетников, а также межбюджетные трансферты. Последнее фактически может привести к отказу от столь активного, как в прежние годы, участия федерального центра в материальном обеспечении социальных стандартов на всей территории страны.
Такие предложения появляются не со зла. Или, если хотите, не только со зла. Главным образом они объясняются совершенно объективными экономическими условиями. Наша экономическая система все больше доказывает свою неэффективность. Настолько серьезную, что наша экономика и бюджет как ее производное, как говорится, уже не тянут. Конечно, были "жирные годы", когда при благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре мы имели профицитный бюджет. Однако воспользоваться этим относительным нефтедолларовым изобилием руководители нашего экономического блока нормальным образом так, в общем-то, и не смогли. А сейчас население, по сути, бросают на произвол судьбы, в условиях, когда никакой экономической системы не построено.
Повторюсь, дело не в том, что в бюджете есть средства, а тот же Улюкаев не хочет их давать. В принципе, зампреду ЦБ ведь можно было и не выступать. А действовать так, как обычно действуют. Ну берешь и печатаешь себе необеспеченные денежки. Но ведь экономика - это вещь материальная, а деньги - это больше некая расчетная единица. Конечно, их можно напечатать, чтобы раздать тем же пенсионерам. Но при этом цены будут расти. Можно пытаться регулировать цены на гречку или хлеб. Мы такое уже проходили. Если товаров мало, а цены на них жестко контролируются, то тогда их просто не будет в магазинах.
Главная проблема заключается в том, что у нас не создана производящая экономика. А это не делается за несколько месяцев в пожарном порядке. В этом плане то, что называется "бюджетной революцией", - это на самом деле никакая не революция, а скорее "бюджетная капитуляция". А вот чтобы избежать последней, как раз и нужна экономическая революция.
Если кто-то ждет от меня конструктивных предложений на этот счет, пусть съездят в Белоруссию и посмотрят. Не имея собственных нефти и газа и покупая их у России, эта страна живет так, как она живет. Сейчас модно говорить, что это Россия все годы субсидировала белорусскую экономику за счет льготных цен на энергоносители. Но ведь как бы то ни было, белорусы наши нефть и газ покупали, то есть тратили деньги, а мы их продавали, то есть зарабатывали на этом. Но при этом у них на полную мощность работает реальный сектор. Если говорить в двух словах, в Белоруссии государство занимается вопросами производства и, что немаловажно, вопросами реализации готовой продукции. Возьмем сельское хозяйство. Минск решил вопрос с реализацией сельхозпродукции. У нас этим занимаются перекупщики, и происходит убийство сельхозпроизводителя. Если бы государство помогло последним выходить на рынок напрямую, чтобы сбывать свою продукцию, это уже отчасти решило бы проблему с ростом цен на продовольствие.
А все началось с концепции либеральной экономики, которая непонятно почему была так популярна в нашей стране в 1990-е гг. Она сводится к тому, что не надо ничего делать, поскольку все должно происходить само по себе благодаря "невидимой руке рынка". В итоге мы пришли к необходимости "бюджетной революции" по Улюкаеву. Как говорится, больному стало легче, и он перестал дышать.
Почти одновременно с Улюкаевым показательное заявление сделал заместитель министра финансов РФ Сергей Шаталов, - он сказал, что российские власти могут пойти на увеличение налогов: "Я думаю, что в ближайшие годы тренд уже определился. Мы вышли на траекторию повышения налогов". В качестве некоторого извиняющего (или смягчающего) обстоятельства этого решения можно отметить, что экономика работает небыстро. То есть сегодня мы сталкиваемся с последствиями экономических решений, которые были приняты и выполнялись не в 2010 году и даже не этим составом кабинета министров. Можно сказать, что сейчас правительству приходится расхлебывать последствия тех решений, которые были приняты десятки лет назад.
Нужно отдавать себе отчет в том, что на протяжении последних 20 лет наша экономика функционировала в режиме, который на Западе называется "мобилизационной экономикой". Конечно, это не та модель, о которой говорит Глазьев. Речь идет об экономике, условно говоря, военного типа. Поясню, что я имею в виду. Это когда включается режим экономии и не происходит инвестирования в инфраструктуру, промышленность и сельское хозяйство. При этом все ресурсы, которые извлекаются из экономики, идут на решение какой-то одной главной задачи. Например, на военное производство во время войны.
В России также сложилась достаточно специфическая ситуация. В целях получения социальной поддержки т. н. "реформ" все ресурсы направлялись на проедание и поддержание жизненного уровня. Приведу такой пример. В Германии во время войны результаты мобилизационной экономики буквально бросались в глаза немцам. Потому что у них было принято красить здания раз в три года, а во время войны они были вынуждены обходиться без этого, что давало определенную экономию средств, но скоро отразилось на облике городов и было, что называется "на виду". Поскольку в России нет такого немецкого аккуратизма, состояние зданий нам, может быть, не так заметно. Зато периодически напоминает о себе плачевное состояние нашей коммунальной инфраструктуры. Протяженность всех российских трубопроводов разного назначения, наверное, составляет расстояние от Земли до Луны. Но трубы находятся в земле, и их не видно. Поэтому где-то можно просто сделать заплатки, а где-то пустить по поверхности дублирующую трубу (когда та, которая под землей "отдала концы", а менять ее так, как положено, слишком накладно).
Таким образом, через некоторое время мы получили износ мощностей в энергетике, который приближается к 90 %, если не больше. Причем (и это не все понимают) нельзя вдруг принять решение - а теперь давайте все ремонтировать. Потому что вы уже ни за какие деньги не найдете специалистов (хотя бы простых водопроводчиков), которые могут квалифицированно поменять трубы в доме. Вы не сможете быстро нанять специалистов по ремонту турбин на гидроэлектростанциях - их тоже нужно готовить. А это не делается ни за один год, ни за пять лет. Это происходит в течение как минимум десятка лет. Мало того что сейчас наступило время, когда нужно решить целый ряд общеэкономических задач и не ясно, за что в первую очередь браться, так еще следует учитывать, что любое решение обойдется обществу в копеечку. То есть придется тратить очень много средств для того, чтобы получить хоть какой-то результат. Просто потому, что утрачены технологии, кадры и производственные мощности, которые с нуля так просто не создашь.
В общем, мы входим в тот период, о наступлении которого мыслящие и неангажированные люди предупреждали уже не один десяток лет. Речь идет о периоде развала экономики и инфраструктурной деградации.
При этом возникает вопрос об обоснованности предполагаемого расходования средств, полученных от повышения налогов. Понятно, что значительная их часть будет потрачена на такие проекты, как проведение Олимпийских игр, чемпионата мира по футболу и т.д. Вспомним, что еще лет десять назад страны мира вели самые настоящие битвы за право провести у себя Олимпиаду. Просто потому, что такое спортивное мероприятие глобального масштаба приносило прибыль. А вот приносят ли подобные события прибыль в условиях кризиса - это еще, как говорится, бабушка надвое сказала. Может быть, не случайно, что на этот раз право проведение таких престижных и в то же время затратных мероприятий России отдали с подозрительной легкостью.
Еще одним свидетельством того, что либеральный проект в России жив, является доклад 2011 года Института современного развития "Обретение будущего. Стратегия-2012. Конспект". Говорят, что нужна свобода. Само по себе это хорошее требование, но мы-то видели, к чему это все в свое время привело. По-моему, те, кто наблюдает за процессом последние 20–30 лет, не могут относиться к таким документам иначе, чем они того заслуживают. Это либеральная жвачка, которую мы слышим уже многие-многие годы. Сами заголовки и формулировки не говорят о том, что у нас происходит, хотя упоминается и сырьевая экономика, и детское нищенство, и т. п. Это горячие разоблачения пороков режима, которые были созданы самими же либералами.
Видимо, забыли, что современное государство построено как раз ими, но тем не менее все эти правые оказались далеко на обочине политического процесса.
Удивительно в этом только то, что их политика продолжается, а сами правые все так же имеют позиции в СМИ, становятся губернаторами и ведают экономической политикой. Это выглядит противоречием, но противоречие кажущееся. На самом деле, либеральная идеология, отвратительная большинству народа, - это идеология олигархии, незначительного по численности, но экономически очень влиятельного сектора нашего общества. Вот поэтому такие документы попадают в повестку дня и горячо обсуждаются всеми, в том числе и мной.
Очень бы хотелось сказать, что этот документ не представляет никого, кроме группы правых публицистов, а они и не скрывают своего авторства, но это не так. Действительно, некоторые политические шаги, предпринятые в последнее время (либерализация уголовного законодательства и проч.), следуют из этой программы ИНСОРа. Вполне возможно, что при том, что тут написано, мы будем жить следующие 7–10 лет. Все остальное - детали и мелочи.
Конечно, не надо искать в данной программе какую-то цельную идеологию, мол, Железные Феликсы бьются за некие идеалы. Вся эта риторика и внутренне, и наружно противоречива. Там могут воспевать законы рынка и в тоже время требовать защиты от китайской экономической экспансии и т. д. Но никакой самостоятельности ни в экономической, ни в политической части данной программы нет. Это все то, что приветствовало бы американское правительство. Я не вижу ни одного пункта, под которым представители правящих кругов США не подписались бы. Например, в докладе есть требование сократить антиамериканскую риторику на государственных телеканалах, потому что наши противоречия с США не антагонистичны. Есть и идея реформирования силовых ведомств, ФСБ, армии. А кто за рубежом будет против, зная то, как у нас вообще происходит реформирование чего бы то ни было?
Кстати, в докладе говорят и о необходимости назначать в руководство правоохранительных органов людей, прежде никак не связанных с соответствующими ведомствами. Мы это проходили, все мы помним Бакатина, например. Предлагают формирование вооруженных сил на добровольной основе, а их численность сделать на уровне 400–500 тысяч военнослужащих, причем, я цитирую, "сотрудничество с Западом распространяется на предотвращение вооруженных конфликтов в Центральной Азии". Ну а дальше идут всякие частности.
В том же 2011 году Институт социологии РАН и российское отделение германского Фонда имени Ф. Эберта провели исследование "Двадцать лет реформ глазами россиян". Согласно полученным данным, только 10 % граждан России считают, что они выиграли от развала СССР. При том, что вдвое большее количество респондентов относят себя к проигравшим.
На мой взгляд, в действительности дела обстоят еще серьезнее. В частности, можно с уверенностью говорить, что среди тех 10 % респондентов, которые относят себя к выигравшим, достаточно много молодых людей. Они просто не представляют себе другой жизни, кроме нынешней, и имеют самые смутные представления о том, что происходило в Советском Союзе. Естественно, что они не могут противостоять той пропаганде, которой подвергались в течение всех последних 20 лет. Так что я думаю, что мы не сильно ошибемся, если поделим количество выигравших на два или три.
Правда, в докладе, я считаю, допущена методологическая неточность, когда респондентов спрашивали, выиграли они или проиграли от развала СССР. Их, скорее, следовало бы спрашивать о выигрыше или проигрыше в результате проводимых реформ. Потому что среднестатистический обыватель вряд ли может интеллектуально отделить последствия развала СССР от последствий последующих экономических реформ. Однако с учетом высказанных замечаний этот опрос по моим ощущениям вполне отражает реальную картину. В связи с чем возникает вопрос: почему власти ее игнорируют, когда заявляют о том, что либеральные реформы являются чуть ли не выбором нации? Скорее всего, дело в том, что они выражают интересы тех слоев населения, которые оказались в числе выигравших от этих реформ. Естественно, что речь идет об экономически мощных группах. В "демократическом" обществе, как известно, политику СМИ и политику госаппарата, как правило, определяют те, у кого есть соответствующие возможности. Они же получают поддержку со стороны сильных в экономическом отношении субъектов за рубежом.
Не этим ли объясняется, что наши власти в ближайшее время планируют полностью расстаться с госпакетами акций в четырех стратегических компаниях - Роснефти, ВТБ, Русгидро и Алросе? При этом видимость контроля за этими ключевыми активами будет поддерживать лишь существование такого института, как т н. "золотая акция".
В связи с этими планами у меня есть целый ряд вопросов. Во-первых: где мы возьмем еще одно государство, чтобы потом распродать его в ходе следующего кризиса? Второй вопрос: пресловутый бюджетный дефицит возник в результате проведения всей прежней экономической политики, которая была построена на первой приватизации. Так вот за нее кто-нибудь отчитался (я уж не спрашиваю, отсидел ли)? Вопросы это риторические, а значит они не требуют ответов. Только такой может быть естественная реакция на появившиеся сведения о начале второй волны приватизации.
Одним из аргументов сторонников второй волны распродажи заключается в том, что госсобственность управляется неэффективно. С чем действительно можно согласиться. Однако адекватной реакцией в таких случаях (если какой-то объект экономики управляется неэффективно) является не объявление распродажи, а выкидывание управляющих "впереди собственного визга". А вместо них надо брать других. Вот и все. Еще один популярный тезис о том, что смена собственника приведет к росту частных инвестиций в эти сектора экономики, также не выдерживает критики. Потому что не берется в расчет, что частным инвесторам потребуется также отдавать львиную долю прибыли этих предприятий.
Когда прибыльное предприятие меняет собственника с государственного на частного, то происходит одна простая вещь. Если раньше вся прибыль шла в доход государства, то после приватизации госбюджет получает лишь часть этой прибыли в виде налогов.
Правда, как нас уверяют, это якобы компенсируется ростом налогооблагаемой базы. То есть надежда только на то, что прибыль будет больше. Что отнюдь не факт в условиях продолжающегося кризиса. Пока не понятно, за счет чего можно добиться более высокой рентабельности. Конечно, частный собственник может выгнать на улицу часть персонала этих компаний. Вряд ли стоит ожидать, что в сырьевом секторе появятся какие-то революционные технологии, за счет которых удастся добиться существенного увеличения прибыли. Так что все, что нам рассказывают сегодня власти, - это все сказки про белого бычка. А на самом деле готовится очередной раунд "доразворовывания недоразворованного".
При этом в Белом доме уверяют, что пополнение бюджета - не единственная цель продажи госактивов. "Сделкам, когда продается часть акций и все доходы направляются в госбюджет, как одна из возможных альтернатив рассматривается направление средств приватизации этих компаний обратно в компании. На инвестиционные программы, для того чтобы продолжать развивать и наращивать капитализацию компаний", - заявила недавно глава Росимущества Ольга Дергунова.
Надо сказать, что это вполне выдержано в духе той политики реформ, которая у нас проводилась. В свое время Анатолий Чубайс объяснял, что задачей приватизации в России было не достижение каких-то экономических целей, главное было сделать процесс реформ необратимым, чтобы ликвидировать саму возможность возврата к прежней системе. По большому счету, вся приватизация прошла, по сути, даром. Кто-то получил "куски" советской экономики, при этом заплатив что-то чисто формально. Но это только некая видимость, потому что у покупателей - всех наших олигархов - тогда не было денег! Откуда у них взялись средства, чтобы купить огромные производственные комплексы СССР, всем хорошо известно.
Предложение Росимущества лежит в том же русле: государство в конечном итоге ничего не получит от приватизации или получит "по мелочи".