Далее Тедди садится в шезлонг на спортивной палубе и делает несколько записей в дневнике. Среди прочих записей он пишет следующее: "Это случится либо сегодня, либо 14 февраля 1958 года, когда мне будет шестнадцать. Смешно даже упоминать об этом".
За мальчиком наблюдает тот самый преподаватель Боб Никольсон, о котором он беседовал с матерью.
Тедди спрашивает Никольсона, почему люди расходуют столько сил на проявление эмоций? "Мой отец, – продолжает он, – волнуется даже тогда, когда читает газету". На вопрос Никольсона: "А у тебя не бывает эмоций?" Тедди отвечает, что не знает даже, для чего эмоции нужны, а на вопрос – "любишь ли ты родителей?", – дает утвердительный ответ с оговоркой, что это любовь другого рода, не то, о чем думает Никольсон, это скорее "родственная близость" (affinity, англ.). Я хотел бы, говорит Тедди, чтобы родителям было хорошо, а они скорее любят причину, по которой им следует любить своих детей.
Никольсон спрашивает Тедди о теории перевоплощения, спрашивает верит ли тот, что в прошлом воплощении он был в Индии святым. Тедди отвечает, что в предыдущем воплощении он делал большие успехи в духовном совершенствовании, но, встретив женщину, прекратил медитацию и в наказание в новом существовании родился американским мальчиком. А в Америке трудно заниматься медитацией и самоусовершенствованием. Согласно буддийским канонам, благоприятным обстоятельством считается рождение только там, где можно найти "помощников в спасении", т. е. в странах распространения буддизма. Сейчас он понимает, что все есть бог, что бог во всем.
"А правда ли, – спрашивает Никольсон, – что ты сообщил профессорам, которые тебя интервьюировали, дату смерти каждого из них?". "Нет, – говорит Тедди, – я только сказал им время и место, когда и где они должны вести себя очень, очень осторожно. Несмотря на то, что они преподают историю религии и философию, все они, тем не менее, очень боятся смерти".
Тедди говорит, что, допустим, через несколько минут должен начаться урок плавания и, когда он будет стоять на краю бассейна и будет смотреть вниз, поскольку из бассейна выпустили воду, его сестра подойдет сзади и толкнет его. Он, может быть, упадет, ударится головой о дно бассейна и умрет. "Так может случиться, – говорит Тедди, – потому что сестра еще совсем маленькая, и она прошла только через небольшое количество воплощений. Но разве моя смерть будет трагичной, разве следует ее бояться?"
"Это очень опечалит твоих родителей", – отвечает Никольсон. "Да, – соглашается Тедди, – но только потому, что у них эмоциональное отношение ко всему, что происходит в жизни. А в действительности жизнь – это просто иллюзия".
Тедди пожал Никольсону руку, попрощался и быстро двинулся в сторону бассейна.
Никольсон сидел неподвижно несколько минут, затем поднялся и подошел к тяжелой металлической двери с надписью "Бассейн", услышал за нею резкий крик маленькой девочки. Читатель остается в неведении, исполнилось ли предсказание Тедди о его смерти в этот день.
Немалое число читателей поймут, что в беседе с Никольсоном на философские темы юный мудрец популярно излагает главные постулаты индуизма. Догмат о круговороте жизни, о вере в перевоплощение, постулат о возмездии-воздаянии (карма) за все хорошие и дурные поступки. Учение о единстве человеческой души с вселенским всеобщим первоначалом, вселенской сущностью. От дальнейшего круговорота воплощений может быть освобожден только человек, полностью постигший это единство. "Мне было шесть лет, когда я увидел, что всё – это бог, – говорит Тедди, – и у меня волосы стали дыбом. Моя сестра была совсем крошкой, она пила молоко, как вдруг я понял, что она – бог и молоко – бог, бог вливается в бога". А мысль о том, что все многообразие мира и самое жизнь – иллюзия, Тедди излагает своему собеседнику в виде притчи о собаке. Сообщает Тедди и о том, что любовь к женщине мешает мужчине выполнить свой долг, т. е. заниматься самоусовершенствованием, самопознанием, которое приводит, в конечном счете, к слиянию с божественной субстанцией.
Перепев индуистских религиозных учений в рассказе "Тедди" отнюдь не самоцель. В этом последнем рассказе сборника выражено напрямую, "открытым текстом", то, что в первом рассказе сборника ("Отличный день для банановой сельди") составляло его проявляемое значение. Скрытый смысл первого рассказа заключался в том, что самоубийство Симора Гласса – акт вовсе не печальный, не трагический итог "ошибочной" любви, неудачной женитьбы, полного неприятия своего окружения и т. п., а один из этапов спасения личности в духе индуизма, шагов на пути к отрешению от желаний, слиянию с высшим абсолютом, вознесению над радостью и печалью, жизнью и смертью. Короче – на пути к нирване.
На том же "пути" мы застаем и юного мудреца. Таким образом, девять рассказов книги композиционно расположены Сэлинджером в виде кольца, в последнем рассказе повторяется тот же религиозно-философский мотив, что звучит в начале книги, мотив добровольной смерти героя, как осознанного этапа на пути к нирване. Только в начале книги мотив этот "доносится, как отзвук, как эхо, которое не всякий способен услышать", в виде затаенного, не выраженного словами эффекта, а в конце, напротив, передается читателю посредством другого вида дхвани, в котором выраженное словами как раз и "есть то, что хотят сказать, но подчинено другому" (т. е. внушению определенного настроения).
Еще несколько слов о Сэлинджере
Я не призываю следовать подобно Сэлинджеру идеям и философским воззрениям индуизма и дзен-буддизма. На самом деле мы не знаем точно, насколько он в жизни следовал этому сам. Каждый выбирает собственный путь.
Возможно, нам, вместе с рядом исследователей творчества Сэлинджера, удалось все-таки заглянуть в лабораторию писателя, хоть чуть-чуть, но почувствовать его творческий метод. Возможно, нам будет полезно прикоснуться к тому, как в современной литературе можно воспользоваться методами индийской эстетики, детально разработанной еще на заре становления человеческой культуры.
Но остается еще очень много вопросов, связанных с судьбой самого Сэлинджера и судьбой его литературных произведений. Разберемся ли мы когда-нибудь в этом?
8 декабря 1980 года.
Пухлый 25-летний Марк Чепмен спокойно стоял на месте преступления. На земле, рядом с окровавленными очками Леннона, лежал дымящийся пистолет, который он выпустил из рук.
Небрежно опираясь о стену, Чепмен перелистывает знаменитый роман Дж. Д. Сэлинджера "Ловец во ржи" о подростковом отчуждении, главный персонаж которого, по-видимому, и вдохновил его на то, что он только что сделал. "Я буквально жил внутри романа в мягкой обложке. Надо прочитать "Ловец во ржи", чтобы понять мотив убийства".
30 марта 1981 года.
Покушение на жизнь президента США Рональда Рейгана произошло всего через два месяца после его вступления в должность. Президент и трое из его сопровождения были ранены при выходе из гостиницы, где Рейган выступал с речью перед делегатами федерации профсоюзов. Стрелявшим оказался некто Джон Хинкли (младший), ранее преследовавший президента Джимми Картера и лечившийся от психического расстройства. "Если вам нужен мой мотив, просто прочтите "Ловец во ржи", там все написано".
18 июля 1989 года.
21-летняя голливудская актриса Ребекка Шеффер на пороге своей квартиры была убита ее неуравновешенным поклонником, маньяком Робертом Бардо, который до этого преследовал её три года. Уходя, он выбросил из лестничного окна на крышу соседнего дома книгу "Ловец во ржи".
"Сэлинджер напитал Холдена своей депрессией".
"Антипатия к культуре станет правом на убийство".
"Нам не дано узнать, что он скрывал в своих владениях".
"Публиковаться – это худшее, что может сделать автор".
"Он подчеркивал, что работает только для себя, в этом вся суть".
"Писать можно, преследуя любые цели, но только для самого себя важен сам процесс".
"Сорок лет молчания. О чем он пишет?"
"Это гораздо важнее всего, что я когда либо писал про Холдена. У меня очень серьезные проблемы, которые я пытаюсь преодолеть в своих новых работах".
"Считает Холдена своей ошибкой. Ведь он не мог вести нормальную жизнь, и его дети страдали. Так почему он в своей жизни не принадлежал самому себе?"
Сэлинджер скончался в январе 2010 года.
Он оставил неопубликованные рукописи.
Дневник агента контрразведки (ежедневные заметки о второй мировой войне, кульминация – Холокост)
Любовный роман о второй мировой войне (Сэлинджер и его первая жена Сильвия Велтер обладали даром телепатии)
Религиозные наставления (справочник по религии веданты, текст перемежается короткими рассказами и баснями)
Полная хроника семьи Глассов (пять новых рассказов; первый – о том, как вербуют Симора и Бадди на детскую викторину "Умный ребенок", последний – жизнь Симора после смерти)
Увидим ли мы когда-нибудь эти книги? Есть мнение, что они будут опубликованы в период с 2015 по 2022 год. Так ли это?
Как я вижу себя в литературе 2015
Я себя в литературе не вижу. Пока.
А вот литературу в себе вижу. Что такое литература во мне? В некотором смысле – это виртуальная реальность, которую я сам и создаю, неизвестно каким образом. С одной стороны, известно – придумываю и пишу. Потом правлю, дорабатываю, рихтую, шлифую, переставляю… Но это как бы вторично. Если это не нон-фикшн, то откуда берутся идеи, герои, события, мысли? Неизвестно, это огромная загадка! Ерофеев уподобляет работу писателя приемнику. Все идеи и тексты поступают в голову из высших сфер, из чего-то наподобие всемирного банка данных. А мы их воспроизводим. На это иногда накладываются шумы. Вот шумы-то мы потом и исправляем. Мне кажется, что основой любого творчества, не только литературного, является то, что можно было бы назвать "внимать музыке сфер"… Доступной только чуткому уху, уху незатуманенному… И подобное воспроизведение является потребностью творца. Это можно понять – если ты уже достиг, если тебе доступна, если тебе понятна музыка сфер, разве можно от этого оторваться? Это захватывает целиком, в этом находишь и свою отраду, и счастье, и если хотите – горе и страдание, слезы освобождения, катарсис и очищение души. В каком-то смысле занятие литературой, литературное творчество можно уподобить полету в небесах, можно назвать даром небес. Как от этого отказаться? Творец находит счастье в своей работе. Это и есть литература во мне, которой я готов служить, которая неизмеримо выше меня самого и перед которой я готов преклоняться.
А тогда – существую ли я вообще в литературе? Если существую – кто я такой в литературе? Что я в литературе? Важный вопрос.
Для писателя огромная радость, если его книги востребованы, если у них есть свой читатель, свои поклонники и свои недоброжелатели. Недоброжелатели – это тоже очень и очень важно. Важно и то, как твою работу оценивает писательский цех, пришло ли профессиональное признание и т. п. Есть еще и обычный житейский аспект – может ли писатель жить на свой гонорар? Или, например, – как писать, если денег нет?
Но весь этот блок вопросов – кто я в литературе? – он все-таки вторичен. Важный – но все-таки вторичный.
Мне кажется, писатель не должен бояться выбрать свой собственный путь и мужественно следовать ему. Сколько величайших русских и советских писателей было не признано, умерло в безвестности, в нищете и забвении или трагически закончило свою жизнь. Из недавнего прошлого – трагическая судьба Варлама Шаламова, из более ранних – Платонов, Мандельштам, Коржавин, Корнилов, а до этого – Маяковский, Есенин, Гумилев… Хорошо, если талант будет оценен при жизни. Редко… Не каждый найдет в себе силы сохранить независимость, не прогибаться, не поддаваться воздействию житейских бурь, тоталитарных режимов, революционных диктатур… Тех, кто не выдерживал, кто не выдержал,… никого не осуждаю.
Как мне ответить на вопрос: "Кем ты должен быть в литературе?"
Делай честно свое дело, не изменяй призванию, иди вперед, не останавливайся. А успехи… Пусть они догоняют тебя на горных тропах и снежных перевалах.
Мой любимый литературный герой
Любимые герои были в детстве. Первый – какой-то сказочный богатырь. Я был тогда дошкольником, но уже читал. Богатырь погибает, очень жалко богатыря, слезы так и льются. Как же это несправедливо, плохие люди убивают такого хорошего богатыря! С помощью злого умысла и подлого обмана. Но находятся добрые люди и воскрешают богатыря, для этого у них есть живая и мертвая вода.
Потом героем был Павка Корчагин. Сейчас я думаю: "Может, это результат пропаганды? Вряд ли. Для меня – вряд ли. Мне нравился этот герой. И сейчас нравится. Попробую выступить как его адвокат".
Что за герои у нас сейчас? Золушки и бандиты. Бандиты – такие, как бы почти хорошие, идеальненькие. Сейчас героев не видно. У нас нет своего героя. Корчагин – герой не нашего времени, а я завидую, хочется такого иметь и в нашем времени. Великие времена рождают поэтов и героев, наши суетные, пустые времена порождают пыль и множество начальников. Бывшие комсомольские активисты – они теперь все в большом порядке – Митрофановы, Мироновы, Матвиенки, Гудковы, Ходорковские, все такие разные и все в одном флаконе.
Почему мы хотим героя? Трагедия всегда востребована, трагедия, как "победа духа над предательством индивидуальной судьбы" (Ромен Роллан). Герой, как образец концентрации оптимизма и энергии, который всегда ищет человек.
Может быть и другой подход. Пример Островского – это сочетание наркоза и психотерапии. "Боже мой, ему гораздо хуже, чем мне. А он вон как!" Борьба, преодоление – хороший товар для широких масс в сочетании с утопической идеей. Иногда – с агрессивной утопической идеей. Борец, сплошь и рядом, – малоприятная личность.
Однако всеми любимый Платонов (уже после написания "Котлована" и "Чевенгура") писал по поводу героя типа Павки Корчагина: "Для целесообразной жизни народа нужна особая организующая сила в виде идеи всемирного значения". Что он имел в виду – утопию или любовь к дальнему?
В детстве я не думал о таких материях: любовь ко всему человечеству (любовь к дальнему) или любовь к человеку? Любовь к человеку и любовь к человечеству – разные вещи. Доктор Гааз, врач, математик и философ Альберт Швейцер – им надо было добиться переустройства земной жизни, но что они делали? – конкретные добрые дела. Любовь к дальнему не получается на практике, получается любовь к конкретным людям.
"Самое дорогое у человека – это жизнь, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы". Почему люди влюблялись и сейчас влюбляются в этого героя? В нас живет потребность в волонтерстве.
Нас привлекает борьба добра и зла внутри человека. Но что мы скажем о судьбе самого Николая Островского? Он из плеяды облапошенных и оболваненных… Если бы он встал… Его скорее всего расстреляли бы, он был бы не нужен этой "идеальной народной" власти. Но это не зачеркивает, а только поднимает его личный подвиг. Он жил в рамках догмы, но он делал то, что считал нужным, и поэтому был свободен. Мы учимся у этого зажатого догмами человека,… мы учимся свободе. Что может быть сильнее порыва к свободе? Василий Гроссман: "Море, конечно, не свобода, а лишь символ свободы. Но как же прекрасна сама свобода, если даже напоминание о ней делает человека счастливым!"
Будучи старшеклассником, я считал своим любимым героем Мартина Идена. Честный, смелый, сильный, одаренный, пробивался свои трудом и талантом. Закончил, правда, трагически, "честный творческий человек не может жить в буржуазном обществе!" – так нам объясняли, но мне это было непонятно. Как удивительно распорядилась жизнь. Сейчас мне кажется, именно сейчас, что у меня появилось много общего с этим героем. Мы оба из простой семьи, я всю жизнь пробивался без чьей-то помощи, сам, прошел, как говорят, "огонь и воды", кстати, и "медные трубы" тоже были. Теперь я тоже писатель, не такой признанный, как Мартин Иден в романе Лондона, но тоже немного поднялся профессионально. Так же, как и мой герой, всю жизнь не очень ладил с бомондом. В свое время сознательно ушел из высоких властных и бизнес-сообществ. Был в моей биографии и эпизод, подобный роману Идена с Руфью: любил девушку не своего круга, может быть из бомонда, ну не совсем бомонда, она считала, что из бомонда, вначале она меня тоже выделяла, может, немного и любила, а потом нет, сочла не комильфо. А я и сейчас ее люблю. Но мысль свести счеты с жизнью у меня никогда не возникала. Думаю, и не возникнет.
Я долго размышлял, кто же сегодня мой литературный герой? Какую литературу я люблю? Мишеля Фуко, Эразма Роттердамского, Эко, Нордингтона, Платонова, Булгакова, Льюиса Кэрролла, Бирса, Маркеса, Борхеса, Кортасара, Кастанеду, перечисляю, перечисляю, а героя не нахожу. Я было решил, что придется мне жить без любимого героя. Но тут я вспомнил о Гайто Газданове. Русский писатель за рубежом. Есть такие, что считают его равным Набокову. Многие вещи написаны им от первого лица. Значит, у него есть лирический герой. Да еще какой! Со сложной судьбой. Русский офицер, участник гражданской войны. Жил в Париже, работал таксистом, мойщиком, бомжевал, прошел все круги ада… И стал знаменитым писателем. А его отношение к женщине! И это для меня особенно важно! Не буду рассказывать о лирическом герое Газданова, скорее всего вы о нем не знаете. Для меня большая радость – найти своего любимого героя. А для вас, коллеги, если вы не знаете Гайто Газданова, если вас заинтересует мой любимый герой… Рекомендую почитать. Вас ждет филигранный стиль этого писателя, ждут потрясающие страницы его рассказов и романов. Счастливого литературного плавания, коллеги!
Центральный персонаж серии книг Саши Кругосветова
"Путешествия капитана Александра"
"Путешествия капитана Александра" – это сборники приключенческих рассказов для детей и подростков. В серию входят пять книг. Их герой, будучи юнгой, участвовал в Синопском сражении и в обороне Севастополя. Кумирами капитана Александра с детских лет были адмиралы Беллинсгаузен, Лазарев и Нахимов.
Капитан Александр, впоследствии известный русский мореплаватель второй половины XIX века, ходил на деревянных парусных судах и не изменял им даже с появлением железных кораблей и паровых машин. Это были романтические времена Жюля Верна, Германа Мелвилла, Джеймса О’Коннолли (татуированного человека). Времена, когда открывались новые тропические острова, на которых жили индейцы-людоеды, времена, когда миссионеры еще не проникли во все удаленные уголки земного шара, времена, когда путешественники еще встречали экзотических животных, не описанных учеными-натуралистами.