Пьер Жмайель находился в штаб-квартире ливанских фалангистов в Ашрафии (Восточный Бейрут), за линией разграничения сил, простреливаемой с двух сторон, и добраться туда по бейрутским улицам было попросту невозможно. Руководители ДФОП, с которыми я посоветовался, предложили доставить нас вместе с молодым сотрудником посольства Владимиром Гукаевым - тогда переводчиком, потом он вырос в отличного дипломата (Жмайель говорил по-французски, а я, к сожалению, французского не знал) - на базу ливанской армии в Западном Бейруте, откуда вертолетом мы могли бы перелететь за восточную черту города. В назначенный час 17 апреля за нами в посольство никто не приехал, и мы решили отправиться на базу сами. Нас очень дружелюбно препроводили к командиру базы - полковнику ливанской армии. Он не был предварительно информирован о цели нашего визита, но, как только узнал, что состоялась договоренность о встрече со Жмайелем, сказал: "Я сам поведу вертолет, - и добавил: - Я - маронит и очень хочу, чтобы Советский Союз имел контакты не только с мусульманами". Небольшая деталь: к нам присоединился прибывший из Рима кардинал, который тоже летел к Жмайелю, и его служка, перебирая четки, громко вздыхал, когда из иллюминатора вертолета были видны вспышки от выстрелов с земли. На месте посадки мы с кардиналом и его служкой расстались, нас ждали машины, со мной рядом сел член политбюро партии "Катаиб" Карим Пакрадуни. Мы промчались по пустынным улицам. Навстречу попадались только патрули фалангистской милиции. Стены домов были обклеены листками с фотографиями убитых или пропавших людей.
А теперь из моих записей многочасового разговора: "Мы не хотим быть врагами СССР, - сказал Жмайель, - но Ливан должен быть в дружеских отношениях в первую очередь с Соединенными Штатами, хотя бы потому, что там проживает два миллиона ливанцев". Из этой части беседы я сделал (и записал) следующий вывод: фалангисты не хотели бы вступать в конфронтацию с нами, но совершенно определенно ориентируют свою политику на близость с Соединенными Штатами. Здесь у нас, пожалуй, отсутствуют маневренные возможности.
Не менее разочаровывающе вначале выглядела позиция Жмайеля и в отношении палестинцев. "Мы не можем ради партизанской борьбы палестинцев за их права жертвовать своим суверенитетом. - Казалось бы, это заявление Жмайеля было естественным, но он добавил: - Да и после урегулирования в Ливане "Катаиб" останется силой, выступающей против палестинского присутствия в стране. Фалангисты не хотят возвращения того положения, когда в Ливане было одно ливанское и пять палестинских правительств, одна ливанская и пять палестинских армий".
Все-таки в подходе лидера фалангистов к палестинской проблеме в Ливане можно было нащупать некоторые резервы. "Мы с Арафатом неоднократно подписывали соглашения, и, хотя ни одно из них пока не соблюдалось, - сказал Жмайель, - он нам ближе, чем другие палестинские деятели, и думаю, что мы нашли бы с ним общий язык". Отвечая на мои вопросы, Жмайель расширил тему "возможности договориться с Арафатом". По его словам, позиция "Катаиб" в отношении палестинского движения за последнее время изменилась: "Если раньше фалангисты не поддерживали каирское соглашение 1969 года, регламентирующее пребывание палестинских вооруженных отрядов в Ливане, то теперь они готовы его поддержать, но только если договоренности будут выполнять и палестинцы". При этом Пакрадуни заметил, что Арафат инициативно предложил свое посредничество по организации встречи Пьера Жмайеля с Камалем Джумблатом и с этой целью установил контакт с ним, Пакрадуни.
Руководитель "Катаиб" подчеркнуто выразил свое полное одобрение "миссии Сирии" в Ливане. Он сказал, что поначалу фалангисты боялись сирийского вмешательства. Однако "Сирия протянула нам руку". В ходе состоявшейся в начале декабря 1975 года в Дамаске четырехчасовой беседы с президентом Хафезом Асадом Жмайель понял, что "сирийский лидер честный человек. До этого все нам советовали, что нужно делать, а единственная сила, которая нам помогла, - это Сирия".
В этой связи я особо обратил внимание на слова Жмайеля и отметил их в своих записях о его готовности "распустить свою милицию, если будет сила, способная нас защитить".
Пакрадуни, который вел себя достаточно свободно и уверенно, включился в беседу, сказав, что "у фалангистов существует постоянный контакт с Дамаском, позволяющий согласовывать свои позиции с сирийцами". Во время нашего возвращения по дороге к ожидавшему нас вертолету Пакрадуни в автомашине доверительно рассказал о достигнутом соглашении между Сирией и "Катаиб", согласно которому новый ливанский президент, который будет избран в ближайшее время, обратится к сирийцам с предложением подписать совместный договор о безопасности. Это создаст требуемую легальную основу для сирийского военного присутствия в Ливане. По словам Пакрадуни, руководство фалангистов не хотело бы, чтобы это сделал Франжье, так как он - уже уходящая с политической сцены фигура и договор может оказаться скомпрометированным его именем.
Главный вывод из посещения штаб-квартиры Жмайеля заключался в том, что существует перспектива, хотя и не бесспорная, урегулирования в Ливане. Стало ясно, что лидер фалангистов тесно контактирует с Сирией и, возможно, с помощью Дамаска ищет сближения с Арафатом. Это было то, что, несомненно, могло помочь покончить с гражданской войной в Ливане. Тем более что беседа со Жмайелем завершилась его словами: "Самая большая служба, которую СССР может оказать этой несчастной стране, - помочь погасить пожар. А затем мы будем открыты для любых дискуссий".
Надежды не сбываются
На следующий день, 18 апреля, я встретился с Камалем Джумблатом. Это была не первая моя с ним встреча. Джумблат - руководитель друзской общины в Ливане, основатель и лидер Прогрессивно-социалистической партии Ливана - был хорошо известен в Советском Союзе. В 1972 году ему была присуждена Международная Ленинская премия "За укрепление мира между народами". Джумблат был далек по своим взглядам от коммунистической идеологии, но хорошо относился к Советскому Союзу. Хотя пришел к этому далеко не сразу. Перу Камаля Джумблата принадлежали работы, в которых он не только критиковал марксизм, но и советскую тоталитарную систему, "разделившую народ на классы". Как вождь друзов, он отвергал материализм, верил - именно верил, а не притворялся - в примат духовный. Он говорил мне о величии индуистской философии, с которой во многом совпадает учение друзов. Он был широкообразованным человеком, учился в высших учебных заведениях Ливана, Англии, Франции. Джумблат даже обликом своим резко отличался от других лидеров различных сил, вовлеченных в гражданскую войну в Ливане, - высокий, сухопарый, с одухотворенным лицом мыслителя, в сугубо гражданской одежде, без всякого оружия. А к негромкому, глуховатому голосу этого человека прислушивались сотни тысяч ливанских друзов, готовых выполнить любой его приказ. В середине 70-х годов Камаль Джумблат стал признанным руководителем блока мусульманских и левых партий - "Национально-патриотические силы Ливана". От позиции Джумблата во многом зависела судьба страны.
Из разговора с Джумблатом я понял, насколько он был недоволен политикой Сирии. Джумблат как бы размышлял вслух: "Мы не испытываем к Сирии никакого доверия. Наш народ настроен против сирийцев. Рассержены действиями сирийцев в Ливане также Ирак и Саудовская Аравия. Американцы сменили свою позицию и начали оказывать давление на Дамаск и ливанского президента Франжье. Франция тоже против сирийских действий. Сирийцы оказались не готовы договариваться с нами (он имел в виду блок "Национально-патриотические силы". - Е. П.) о том, кто будет ливанским президентом".
Этот разговор с Камалем Джумблатом состоялся в то время, когда сирийские войска, находясь в Ливане, занимали все еще ограниченную территорию. Из сказанного им было ясно, что Джумблат категорически настроен против того сценария, о котором я услышал от Пакрадуни: новый президент Ливана обратится к Сирии с просьбой задействования ее войск для наведения порядка в стране, а после того, как Сирия откликнется положительно, она примет участие, опираясь на свое военное присутствие, в создании структур власти Ливана. Джумблат знал о такой договоренности - в Ливане очень трудно сохранить секреты.
Вместе с тем, упомянув о своей недавней встрече с советским послом в Ливане Солдатовым, "которая во многом изменила мои взгляды", Джумблат со свойственной ему непосредственностью сказал: "Вы знаете, до недавнего времени я считал, что действия сирийцев, согласованные с американцами, однозначно поддерживаются Советским Союзом. Сейчас я начинаю сомневаться в этом. И наряду с этими сомнениями растет мой интерес к тому, как СССР мог бы помочь нормализовать мои отношения с Сирией".
Из разговоров с палестинцами можно было понять, что в сирийском руководстве не все однозначно настроены в отношении Ливана. По мнению Хаватмы, который с другими членами политбюро ДФОП встречался с президентом Сирии, Х. Асад "не очень настаивает на расширении сирийского военного присутствия в Ливане. В то же время министр обороны Шехаби придерживается другой точки зрения". Когда отрабатывалось коммюнике об этой встрече, Хаватма, с его слов, настаивал на включении в текст резкой критики роли США. Асад спросил: "Вы что, хотите втянуть Сирию в столкновение с американцами?" Хаватма, по его словам, ответил: "Мы хотим, чтобы перед каждым из нас была закрыта дорога в американскую ловушку".
В это время, как говорил мне Хаватма, наметились противоречия между сирийцами и Арафатом, который настаивал на "арабизации" конфликта. "Это связано с его контактами с Египтом, Ираком, Саудовской Аравией по ливанским делам, - пояснил Хаватма. - Во всяком случае, Арафат был настроен против расширения сирийского военно-политического присутствия в Ливане".
Советский Союз предпринимал усилия сблизить Хафеза Асада с Камалем Джумблатом, разрядить обстановку между частью ПДС и Дамаском, ослабить мусульманско-христианскую напряженность, погасить гражданскую войну в Ливане. Между тем события развивались своим чередом. 1 июня 1976 года Сирия начала широкомасштабное вторжение в Ливан. В сентябре на пост президента Ливана вступил сирийский ставленник Ильяс Саркис. В октябре в Эр-Рияде была созвана конференция на уровне глав Саудовской Аравии, Египта, Сирии, Кувейта, Ливана и ООП, которая приняла решения: восстановить в Ливане положение, существовавшее до апреля 1975 года, восстановить соглашение между ливанским правительством и ООП, создать "Межарабские силы сдерживания" (МСС), 85 процентов которых должны были составить уже находившиеся в Ливане сирийские войска, и разрешить МСС действовать на всей территории Ливана до реки Литани. Такое ограничение не было включено в официальные документы конференции, но ее участники фактически пришли к выводу, что южная часть Ливана за рекой Литани будет зоной влияния Израиля. Вскоре это было осуществлено на практике. Была создана организованная при прямой поддержке Израиля так называемая Армия юга Ливана (АЮЛ), которая осуществляла контроль над этой территорией.
Однако этими договоренностями не удалось стабилизировать положение в стране. В марте 1977 года был убит Камаль Джумблат.
Сирия меняет фронт
В феврале 1978 года начались столкновения сирийских частей с вооруженными отрядами Жмайеля и Шамуна. Можно считать, что это уже не были случайные эпизоды, а пришел конец прохристианской политики Дамаска в Ливане. Тому, очевидно, было несколько причин. После убийства Камаля Джумблата мусульманская сторона внутриливанского конфликта оказалась ослабленной. Баланс сил склонился в пользу правохристианских формирований. От них начала исходить угроза территориального раздела Ливана. Одновременно быстро развивались связи маронитов с Израилем. Ильяс Саркис, хоть и обязанный Сирии за получение президентского поста, не был таким однозначно просирийским, как Франжье. Поездка Садата в Иерусалим сблизила Арафата с Асадом. В правохристианском лагере резко возросли противоречия между кланом Франжье, поддерживающим сирийскую миссию в Ливане, и фалангистами после того, как был зверски убит сын Франжье Тонни. Наметились определенные расхождения в оценке обстановки в Ливане между США и Израилем - это четко фиксировали в Дамаске. Все это, вместе взятое, предопределило разворот Сирии в сторону НПС.
Характерно, что и на этом этапе не произошло обострения отношений США с Сирией. А по логике вещей это должно было произойти - США симпатизировали правым христианам, которые на этот раз оказались в сирийском прицеле, причем в условиях, когда ненавистные Соединенным Штатам палестинские силы сблизились с Дамаском. США руководствовались стремлением как минимум не навредить готовившемуся сепаратному египетско-израильскому договору, а по максимуму использовать свои контакты с Дамаском, чтобы ослабить сопротивление Сирии и палестинцев сближению Египта с Израилем.
Причины изменения позиции Сирии и мотивы американской политики рассматривались в многочисленных беседах в то время, когда я находился в Ливане и Сирии.
На встречах с Асемом Кансо - руководителем ливанской "Баас", членом общеарабского (сирийского) руководства ПАСВ, который был одним из видных ставленников Дамаска в Ливане, - и руководителем просирийской палестинской организации "Сайка" Зухейром Мохсином (1 и 2 августа 1978 года) мои собеседники в один голос говорили о намерении Дамаска покончить с правохристианским сопротивлением. Дамаск настаивал на выдвижении частей ливанской армии, сформированных и подготовленных сирийскими инструкторами в районе Бекаа, на юг, за реку Литани, к границе Израиля. Такая операция, как сказал Кансо, "…очистит юг страны от Армии юга Ливана и тем самым резко ослабит правых христиан, изолирует их от Израиля". Кансо считал, что Дамаск надеется на успех этой операции, так как "сирийская и американская позиции по Ливану во многом совпадают: США против взрыва обстановки и прямо заявили об этом Шамуну, а также против столкновения Сирии с Израилем, что может сорвать миссию Садата". Поэтому они рассматривают как меньшее зло, если на юг Ливана "придут не сами сирийские войска, а пусть даже сформированные сирийцами части ливанской армии". Кансо утверждал, что сирийское руководство рассчитывает на успех задуманной операции, "которая положит конец междоусобице в Ливане". Когда Кансо говорил мне об этом, как бы в подтверждение его слов зазвонил телефон, и ему сообщили - он тут же поставил меня в известность, - что посольство США обещало президенту Саркису поддержать его, если он даст приказ о передислокации частей ливанской армии на юг страны. "Асад надеется, - добавил Кансо, - что США сдержат Израиль".
Мохсин не был столь категоричен. Он тоже рассказал о спланированной Дамаском операции, но отметил, что "американцы все-таки предупредили сирийцев, что не могут гарантировать невмешательство Израиля, а Асад, готовый даже заплатить такую цену, как израильские удары с воздуха, опасается ввода израильских войск через сухопутную границу". Мохсин также подчеркнул, что сирийцы нуждаются в "прикрытии" - нужна команда ливанской армии со стороны Саркиса, а он вплоть до настоящего времени отказывается санкционировать проведение операции.
"Могут начать действовать и правые христиане, - добавил Мохсин. - Израиль перебросил им большое количество вооружений. От превентивного удара их удерживает несовпадение позиций США и Израиля".
Теперь о встрече с президентом Саркисом, которая состоялась 3 августа 1978 года. За мной в наше посольство приехал офицер из Дезьем бюро (ливанская спецслужба). Мы промчались по вымершим улицам мусульманской части города с огромной скоростью, вторая машина с охраной шла впритык за нами.
Остановились только у заграждений, но нас беспрекословно пропустили после того, как лейтенант представился вооруженным людям одного из правохристианских отрядов. Выехали за город. Встреча состоялась в президентском дворце.
Вот моя запись, что сказал президент Ливана Саркис.
"Я принимал президентство, руководствуясь решениями арабских совещаний в верхах в Эр-Рияде и Каире. Согласно этим решениям, нужно было разоружить обе воюющих стороны, включая палестинцев, и установить регламентацию их пребывания в Ливане. С этой целью в Ливан вступили "Межарабские силы сдерживания", но на юг не вошли, следовательно, не смогли выполнить свою миссию. Положение ухудшилось после поездки Садата в Иерусалим. Палестинцы и сирийцы оказались в одном окопе. Христиане страшно перепугались.
С их стороны началась антисирийская кампания. Дело перешло в вооруженные стычки, которые продолжаются с февраля.
Я положение не контролирую". В это время раздался артиллерийский выстрел. "Видите, как я здесь, в президентском дворце, работаю?" - отреагировал Саркис.
После этого выстрела он ожесточился, перешел от спокойного, рассудительного тона к более жесткому: "Кое-кто хочет навести порядок с помощью удара по христианам. Но я не буду потакать тому, чтобы били по одной стороне. Не для этого получили свой мандат Межарабские силы".
На следующий день после встречи с Саркисом я увиделся с сыном Шамуна Дани в Восточном Бейруте (Ашрафии). Вместе с сотрудником нашего посольства Ю.Н. Перфильевым в машине, приехавшей за нами, проскочили мимо музея, где пролегала "нейтральная зона", и проехали по тоже безлюдным улицам, теперь уже христианской части ливанской столицы. Сопровождавший нас Нидаль Наджам - доверенное лицо Дани - все время показывал на разрушенные дома. Артиллерия била и по мирным кварталам - христианская часть города пострадала так же, как и мусульманская. Встретились с Дани Шамуном - молодой, стройный, в джинсах и высоких ботинках, настоящий ковбой, к тому же блестяще владеющий английским языком. И в этой, и во второй нашей беседе, которая произошла через год, Дани рассказал о попытках посредничества Шамуна между Израилем и Арафатом.
Остановлюсь на двух вопросах, чтобы лучше разобраться в обстановке: положении в правохристианском лагере и его реальных связях с Израилем. Вот что сказал мне Дани: "Убийство два месяца назад в Эхдене Тонни Франжье - тягчайшее преступление. Он был моим другом - последний уик-энд мы провели семьями вместе. Однако после убийства артобстрелу подверглись районы с мирным христианским населением, а организатор убийства Башир Жмайель (сын Пьера Жмайеля. - Е. П.) и участники убийства - фалангисгские офицеры - спокойно ходят по улицам Ашрафии". Отвечая на мой вопрос о связях клана Шамуна с Израилем, Дани сказал: "Когда мы были на грани уничтожения, к нам на помощь не пришли ни США, ни СССР, ни Франция - лишь Израиль. Правда, мы уже двадцать месяцев не обучаем там свои военные кадры, но связи сохранились. Когда у нас были дружеские отношения с сирийцами, я откровенно говорил об этом Асаду - он тогда не отреагировал отрицательно. Что касается характера связей с Израилем Жмайеля, то я не несу за них ответственности".
Дани Шамун подчеркнул, что "связи с Израилем обусловлены и положением на юге Ливана. Командующего Армией юга Ливана Хаддада не контролируем ни мы, ни фалангисты. С ним неотступно находятся два израильских офицера. Он у них полностью в руках".
- Очень импонирует нам линия СССР в отношении первоначального ввода сирийских войск, - сказал Дани на прощание.
- Но вы ведь пригласили сами и аплодировали, когда они били ваших противников.
- Мы ошиблись, - ответил Дани, не скрывавший своих антисирийских настроений.