5. Официальные версии гибели "Курска" оставляют командованию АПЛ возможность для борьбы за спасение лодки, тогда как, по утверждению правительственной комиссии, командование К-141 погибло сразу.
6. Масштабы разрушений на "Курске" беспрецедентны. Причина, вызвавшая их, должна быть аналогичной. Не исключено, что против лодки было применено особо мощное оружие.
В качестве дополнения к сказанному мы поместили рядом также несколько выдержек из читательских писем. Так, например, бывший старпом подлодки проекта 641 из Гатчины писал нам:
"Ищите причину на берегу. Отчаявшийся офицер или мичман в возрасте 32-35 лет (время выхода на пенсию с учетом выслуги), не видящий никаких перспектив, не имеющий жилья, но массу семейных проблем, не ведающий, что творит, свел счеты с жизнью…"
М. Г. Абдулин из Оренбурга предлагал свою версию:
"Курск" погиб от американской, новейшей конструкции, самонаводящейся торпеды-невидимки, способной взорваться только после проникновения внутрь "жертвы". В данном случае она проникла внутрь торпедно-ракетного отсека нашей лодки…"
А бывший моряк Северного флота Алексей К. выдвигал такое объяснение случившегося:
"…В районе учений Северного флота находилась атомная подводная лодка ВМС США "Мемфис" типа "Лос-Анджелес". Во время отрабатывания стрельб "Курск" неправильно классифицировал её как нашу мишень, и произвел по ней залп учебной торпедой. В том же полигоне находилась ещё одна американская подлодка, командир которой, зафиксировав выстрел учебной торпеды по "Мемфису", принял его за реальное нападение и решил атаковать "Курск" на поражение. Боевой залп двумя торпедами достиг цели и вызвал детонацию боезапаса "Курска", а "Мемфис" тем временем ушел в один из доков Норвегии заделывать пробоину в легком корпусе…"
- Слу-у-ушай! - ознакомившись через пару дней с материалами нашего "круглого стола", ужаснулась Ленка. - Как же можно говорить о каком-то сотрудничестве с этим НАТО, если они там такие сволочи? Ну какое они имели право залезать в район наших военных учений?
- А они теперь считают, что на все имеют право. Россия свою мощь утратила, а на остальных им и раньше было наплевать.
- Ну, блин, это на них настоящего мужика не было! Вот слезет с печки какой-нибудь наш проспавшийся Илья Муромец, да возьмет в руки свою булаву или дубину - вот тогда они сразу завопят о правах человека! А то, вишь, ты…
Я смотрел на её распалившееся в праведном возмущении личико, на сверкающие глаза и гневно сжимающиеся кулачки, и не мог понять, как я мог жить без неё раньше. С момента той нашей августовской встречи я, и сам не заметив, как, фактически совсем перестал бывать в своей квартире на 3-й Фрунзенской улице и полностью переселился к Ленке на Братиславскую, хотя отсюда мне и было несколько дальше добираться до центра. Я лежал на диване, смотрел на милый овал её щеки, и чуть ли не на физическом уровне чувствовал, как меня затопляет волна счастья. Наверное, надо было оформить наш брак по закону и обменять две наши однокомнатные квартиры на одну хорошую двухкомнатную, но Ленка и слушать не хотела о переезде в другой район до окончания учебного года - вот доведу, говорила, своих третьеклашек до конца учебного года, а потом…
Я же вообще не хотел ничего, что могло нарушить это неожиданно сошедшее на меня с небес благолепие. Фиг с ним, этим НАТО, лишь бы только вот так лежать на диване да смотреть на родное лицо. Ну, может, ещё накинуть одеяло на спину, а то что-то зябко…
Я понимал, что надо бы встать, раздеться и по нормальному лечь в постель, но почему-то вдруг не стало сил, в ушах появился какой-то рокочущий шум, и возникло такое ощущение, что голова моя качается на волнах, словно моряцкая бескозырка в прибое… Незаметно для себя, я то ли уснул, то ли провалился в какое-то беспамятство. И только поздно ночью, когда, закончив на кухне проверку своих нескончаемых тетрадей, Ленка вернулась в комнату и осторожно разбудила меня, чтобы подсунуть простыню, я стащил с себя штаны и рубаху и улегся в постель по-человечески. А утром проснулся весь разбитый, и понял, что подхватил где-то вирус очередного из гуляющих по столице гриппов. Да и как его было не подхватить, когда практически каждый день мне приходилось общаться с бесконечной прорвой народа? И это - не считая езды в метро и другом общественном транспорте…
Я позвонил в редакцию и получил у Гусакова разрешение три дня отлежаться в кровати.
Но болезнь отпускала труднее, чем мне этого хотелось, и вместо санкционированных трех дней я вынужден был пролежать в постели недели полторы. Первые три дня я с удовольствием валялся с утра до вечера на диване, смотрел телевизор, читал обнаружившийся в Ленкиной квартире однотомник поэта Бродского, а во второй половине дня, когда возвращалась из школы Ленка, принимал проводимый ею курс лечения. Укутанный в одеяло, я глотал всевозможные антибиотики, пил молоко с маслом, содой и медом, сосал аскорбиновую кислоту и полоскал горло какой-то ярко-желтой гадостью. Где-то уже на четвертый день я почувствовал, что сидеть дома мне становится не просто скучно, но в буквальном смысле слова невыносимо, я уже привык жить в том сумасшедшим ритме, которому подчиняла своих сотрудников наша газета, и хотел как можно скорее в него возвратиться. Однако вирус был довольно цепкий и труднопереносимый, повышения температуры при нем почти не наблюдалось, но все тело разламывала сильнейшая мышечная боль, кроме того, я ощущал постоянную слабость и головокружения, так что Ленка запретила мне даже и думать о работе.
И только на десятый день я почувствовал, что очухался настолько, что могу себе позволить рискнуть выбраться в редакцию.
- О! - неподдельно обрадовался Гусаков, увидев меня на пороге своего кабинета. - Слушай, ты просто как никогда более вовремя! Тут у нас вчера Исламову лишили аккредитации, и кому-то необходимо срочно вылететь на её место. Ты себя как чувствуешь? К командировке готов?
- Как говорится в одном рекламном ролике: "Ой! Ну надо, так надо". Когда отправляться?
- Сегодня у нас что? Десятое декабря? Во, блин, как время летит, уже и Новый год скоро… Давай, значит, завтра и вылетай, я сейчас распоряжусь, чтоб тебе выдали командировочные и заказали билет до Североморска. Машка сказала, что двенадцатого в Видяево состоится вручение наград родственникам погибших, так что надо поторопиться…
- Ну завтра, так завтра, - согласился я. - А за что Исламову-то турнули? Кому она там не угодила?
- Да считай, что всем! - махнул рукой Гусаков. - Командование Северного флота и раньше жаловалось, что она дезинформирует общественность своими статьями. А после её последних публикаций их терпение лопнуло… Да ты вон возьми почитай, ты же декабрьских номеров, наверное, ещё не видел?.. - и он бросил мне несколько номеров "Молодежки".
"На дне вокруг "Курска" лежали руки и ноги", - гласил набранный белыми буквами на густо-черном фоне заголовок одной из статей, и далее шел записанный Исламовой рассказ научного сотрудника НИИ "Моргеофизика" Андрея Попова, принимавшего участие в обследовании потопленной К-141:
"Аппаратуру OCEAN ROVER МК-3 мы получили в 1990 году в Шотландии. С её помощью мы и исследовали лодку со всех сторон. Работа велась на небольшом научно-промысловом судне "Скаллопер", которое арендовали специально для этих целей. Люди под воду не спускались, только аппараты. Работали на протяжении трех недель по 18 часов в сутки. Я был старшим научным руководителем группы. Рядом со мной постоянно находился особист - капитан 1-го ранга - и ещё один технический работник.
Я смотрел результаты исследования в черно-белом и цветном изображении. Врагу не пожелаешь такое увидеть! Вся носовая часть лодки разворочена и метров на восемь залезла в грунт. Никакой пробоины нет, просто весь первый отсек - большая дыра. В него можно войти не через аварийный люк!
Наблюдал через монитор и лежащие на дне части тела - руки, ноги, элементы обшивки, резиновую оболочку носовой части субмарины. Все лежит недвижимо: на этой глубине течения почти нет.
В столкновение с другой подлодкой не верю абсолютно! Не тот характер разрушений, даже тот след на правом борту, вероятнее всего, появился в результате удара о грунт, о подводный камень… Разумеется, никаких, даже мельчайших обломков иностранной субмарины мы не видели, и о якобы найденном там ограждении рубки - все вранье! Судя по картине разрушений - это был внутренний взрыв, причем произошел он не на грунте, а на плаву: траекторию движения лодки можно проследить по лежащим на дне обломкам…"
Другой её материал назывался "Военно-тупиковый роман" и касался материальной стороны жизни подводников в последние годы. "…Выдав Президенту справку о среднем денежном доходе офицеров флота в 6000 рублей, его, мягко говоря, обманули, - писала она. - Вот данные о соотношении денежного довольствия (ДД) офицеров с уровнем прожиточного минимума (ПМ) с учетом всех единовременных выплат на 1 декабря 2000 года: оклад лейтенанта, командира взвода равняется 1973 рубля, прожиточный минимум на семью из трех человек - 3252 рубля, таким образом соотношение ДД и ПМ составляет цифру - 0,61. Командир полка, полковник, с учетом его ДД - 4276 рублей и ПМ на семью из 4 человек в 4336 рублей это соотношение равняется 0,99. Жены служивых людей в основном не работают (откуда в военных городках возьмутся свободные рабочие места для "перелетных" птиц?), поэтому сегодняшние офицеры Российской армии и их семьи в подавляющем большинстве живут за чертой бедности. Чтобы бедолаге с ружьем элементарно свести концы с концами, он вынужден попирать Закон о прохождении воинской службы, запрещающий ему заниматься другой работой, и где-нибудь подрабатывать. Сегодня работа охранниками, сторожами, грузчиками стала обычным явлением в офицерской среде. Подрабатывают даже слушатели академии Генерального штаба!
Об обещанном Президентом повышении денежного содержания с 1 декабря на 20 процентов военнослужащие не хотят даже говорить, так как оно ровным счетом ничего не решает. Тем более, что с 1 января все категории военных уже будут облагаться подоходным налогом. Компенсация, вопрос о которой все ещё находится в стадии решения, тоже вряд ли спасет военных от нищеты. Нужно повышение денежного содержания как минимум в 2 раза, чтобы оклад офицера хотя бы сравнялся с окладом уборщицы из Центробанка… Но и это не решит основных проблем нашей армии, в которой сегодня служит 93 тысячи 700 бесквартирных кадровых офицеров…"
Еще в одном номере был помещен небольшой материал Исламовой под названием "Недокомплект", в котором академик Михаил Иванович Руденко говорил ей:
"…Есть ещё один момент, который, на мой взгляд, тоже имеет прямое отношение к трагедии в Баренцевом море. Нам говорят, что на "Курске" был опытнейший экипаж, недавно с блеском выполнивший в автономке какую-то сложную боевую задачу. Но позвольте: тот экипаж вернулся из плавания осенью прошлого года. А на момент выхода на учения картина была совершенно противоположная: командиру "Курска" Лячину пришлось выходить в море со "сборной" командой, да и ту не удалось как следует укомплектовать. Из-за этого и "плясала" в первые дни после трагедии цифра о числе погибших: то 107 человек, то 130, потом дали "среднюю арифметическую" - 118.
Дело в том, что лодка "Курск" относится к третьему поколению АПЛ с крылатыми ракетами. Существуют две модификации подобных субмарин - проект 949 и 949-А.
Комплектация экипажа проекта 949 - 107 человек, а проекта 949-А - 130. АПЛ "Курск" относится к проекту 949-А, и полный экипаж составляют, соответственно, 130 человек. Причем лишних, запасных на подводной лодке не бывает - каждый по боевому расписанию выполняет определенные обязанности на своем посту. А если в море пошло всего 118 человек, да ещё двое из них - представители завода "Дагдизель" и пять человек - из штаба флота, то, выходит, что на "Курске" на момент аварии 19 боевых постов оказались без специалистов. Еще десять боевых постов были "закрыты" моряками, спешно набранными из других экипажей - скорее всего, молодыми матросами без достаточного опыта службы. Итого - 29 "дыр". В экстремальной обстановке это могло иметь решающее значение…"
- Да-а, - кивнул я, прочитав этот материал, - такие публикации руководству ВМФ, конечно, не должны были понравиться, ведь это делает виновными в гибели "Курска" не кого-нибудь, а именно их.
- Это ещё ничего матерьялец, а ты вон её интервью с Дыгало прочитай, там она на них уж совсем откровенно наезжает… - и он кивнул на лежащий передо мной номер газеты.
Машкино интервью с пресс-секретарем ВМФ Игорем Дыгало носило красноречивое название "Дно национальной безопасности" и имело подзаголовок: "Оттуда не поднимут никого". Начала она свой разговор с пресс-секретарем с рассказа о норвежском священнике Скауте, который был потрясен, узнав, что объявленные нашим руководством "погибшими в первые секунды взрыва" русские подводники оставались живыми ещё почти трое суток, и таким образом он молился за упокой души ещё живых моряков.
"- …Скажите, легко хоронить живых? - спрашивала она, откровенно ища скандала.
- Вы задаете вопрос, который предопределен вашим уже сложившимся убеждением. Меня больше всего в этой трагедии поразил момент, когда плачущей жене Колесникова журналисты совали в лицо микрофон. Грязный прием…
- Вы приводите для справки мерзость ещё большую? Но я обращаюсь не к родственникам - к вам. Такое ощущение, что нашей власти ребята были нужны только мертвыми. Путин дал президентское слово ПОДНЯТЬ ТЕЛА, а не СПАСТИ ЖИВЫХ… Говорят, о записке Колесникова стало известно лишь потому, что из-за нелетной погоды тела не смогли переправить в охраняемый спецслужбами патолого-анатомический центр в Североморске.
- Это ваше предположение. Я же думаю, что решение приняло мое командование, поскольку в записке ценная информация, и она войдет в число материалов следственной комиссии. В вопросе вы употребляете недопустимое лично для меня слово "говорят". Опять ссылки на какие-то источники. Не надо делать из погибших подводников разменную монету в политических спорах.
- То есть для вас эта записка всего лишь документ?
- Меня поразило, что человек, находящийся в таких условиях, смог найти в себе мужество написать эту записку.
- Этот человек носил такую же форму, что и вы… Совсем недавно вы мне вполне искренне говорили, что до последнего надежда была. И вот, они были живы до последнего. Но вы даже их "SOS" назвали "техническим шумом, похожим на Морзе".
- О том, какие звуки были слышны, каков их характер, скажет в выводах правительственная комиссия. В дни трагедии журналистам предоставляли информацию непосредственно из района спасательной операции. Именно она озвучивалась в прессе и на телевидении. Сейчас не время рассуждать и строить предположения по поводу того, что содержится в записке Колесникова. Во-первых, я не специалист, во-вторых, об этом смогут сказать только те лица, которые подробно исследовали эту записку, то есть эксперты.
- Вы боитесь сказать что-либо, не согласованное с вашим командованием?
- Это не страх. Мое убеждение - информация военного ведомства не терпит отсебятины. Военное ведомство должно иметь жесткое право предоставлять информацию только такого характера, который не навредит системе безопасности.
- Судя по вашим словам, мы не можем всеми нашими гидроакустическими средствами ВМФ супердержавы отличить технический шум от морзянки?
- Это не всегда отчетливо можно услышать. Вы представьте, люди находятся в прочном корпусе. Между ними и водой целое межкорпусное пространство и легкий корпус. Соответственно, стуки должны пробить всю эту толщу.
- Безнадежно, вы хотите сказать?
- Я, как противолодочник, занимался задачами поиска и обнаружения подлодок. Я выходил в море неоднократно. Бывает так - акустик докладывает: установлен контакт с подводной лодкой, а через час мы устанавливаем, что этот контакт ложный. Какие-то шумы.
- А иностранную подводную лодку наша хилая гидроакустика может обнаружить?
- Наша акустика далеко не хилая. Может.
- А на этих учениях кого-нибудь обнаружили?
- Любые учения, будь то Северного, Балтийского, Черноморского или Тихоокеанского флотов, всегда вызывают повышенный интерес военно-морских сил иностранных государств. Они наблюдают за ними. Это стало, по сути, негласной традицией.
- Негласная традиция - если они просто наблюдают, а не шныряют между кораблями "недружественной" державы, как "летучие голландцы".
- Этого мы не допускаем. Хотя… Не исключены разные ситуации: как они нас не могут обнаружить, так и мы их. А по поводу стуков… Сейчас нужно очень осторожно спорить, были ли это технические шумы или морзянка. Единственный истинный путь - правительственная комиссия, которую возглавляет вице-премьер.
- А вы доверяете комиссии Клебанова?
- Да, потому что в её ведении все материалы расследования.
- А почему в последнее время такое несогласие между Куроедовым и Клебановым в версиях? Главком придерживается версии столкновения, а Клебанов - взрыва на лодке, что практически подразумевает вину экипажа. Куроедов защищает честь мертвых подводников после того, как сам же их и похоронил?
- Здесь я не имею права оценивать. По моему мнению, правительственная комиссия своевременно информирует журналистов после каждого своего заседания. Выступления членов комиссии я комментировать не уполномочен. Что касается вины экипажа - это… не очень этично с вашей стороны. Экипаж "Курска" проверен в сложнейших условиях боевого патрулирования. По поводу того, кто похоронил экипаж, мое мнение такое - его с самого первого дня трагедии похоронили отдельные СМИ.
- Это не с моей, а со стороны Клебанова неэтично. И, извините, Генпрокуратуры. Она завела уголовное дело по статье, предусматривающей ответственность за нарушение технической безопасности.
- Это всегда делается, при любой аварии или катастрофе… Ну чего мы добьемся этим разговором с вами? Только замутим воду, которая начала вроде бы проясняться.
- Проясняться в каком смысле?
- Версии стали приобретать более реальные очертания. Комиссия постепенно сужает рамки этих версий по мере получения все новых и новых данных.