Раньше русская культура утверждала, что "человек человеку брат", а сейчас все больше художников внушают нам, что "человек человеку волк". Таков сегодня заказ денежного мешка. Талант, служащий злу, – страшная сила, и в массовом сознании нашего народа царит хаос. Многие поверили, что не в правде Бог, а в силе, и пошли на конфликт со своей совестью. Это национальная трагедия. Похоже, власть не отдает себе отчета в том, что вопросы морали, социального благоразумия, совести, этики – производные от культуры.
Знаете, о чем я думаю? Опыт последних десятилетий заставляет сделать тяжелый вывод: разрушение русской культуры стало системным. Оно не сводится к частным утратам и повреждениям. Смысл его – развал мировоззренческой основы русского народа. Наша культура – объект войны. Вот и получается, что в юбилей А. С. Пушкина один студент на вопрос: "Что для вас значит Пушкин?" – ответил: "Он сегодня неактуален. На нем не заработаешь". Я уж не говорю о постыдном "праздновании" юбилея Н. В. Гоголя, когда в усадьбе, где жил и умер великий писатель, чиновники устроили жалкую подделку вместо музея гения, который должен был быть уже давно открыт. Кино загажено фильмами наподобие "Сволочей", опера – "Детьми Розенталя", книга – так называемой прозой ерофеевых и сорокиных.
Ж.Б.: Чем занят мой день? Провожаю Колю на работу и с 8 утра до 4 дня я на улице. Ухаживаю за цветами, за кустами. Дома тоже нужно все привести в порядок. Надо накормить мужчину, когда он придет. Вспоминаю свое детство – я так любила, когда мама не работала… Дома было уютно, все приготовлено. Вот и я думаю: в конце концов, когда-то нужно выполнить свой долг перед моим мужчиной. Нужно, чтобы ему хотелось идти домой.
И, конечно, я не могу без книг. Так повелось с детства. В 5 лет бабушка дала мне "Евгения Онегина" Пушкина. В 4 года выучила "Сквозь волнистые туманы пробивается луна" и "Буря мглою небо кроет". Так как я выросла в Сибири и постоянно видела эти туманы и бури, поняла, что это язык моей души… Читаю запоем. Если взяла книгу, должна ее одолеть. Если в один вечер не получается, тогда в два.
Н.Г: Я был инициатором ряда законопроектов, в частности, поправки в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, предложившей сквернословов и любителей жаргона наказывать штрафом или административным арестом на 15 суток. Я понимал, что законопроект будет встречен в штыки. Но мне хотелось привлечь внимание общества к очень важной, на мой взгляд, проблеме – проблеме защиты русского языка. Язык – одна из важнейших сил, соединяющих наш народ. Он – главное средство общения внутри народа, он задает общий набор понятий, которыми живет и мыслит народ. Язык, если угодно, – это мировоззрение.
На наших глазах происходит эстетизация блатного фольклора, пропаганда криминального жаргона, "эпоса" из жизни братвы. Матерные слова, загрязняющие русский язык, обрушиваются на нас со страниц книг, газет и журналов, теле– и киноэкранов, театральных подмостков. На литературной ниве не осталось и одной сотки, не унавоженной "экскрементами"…
Ж.Б.: Почему не играю в кино? Ответ очень прост. Я изменилась. Подтяжки делать не хочу. Тех героинь, которых можно играть с моей нынешней внешностью, мне воплощать на экране неинтересно. Если бы дали роль, которая безумно понравилась, если бы это был надежный режиссер, согласилась бы… Я не могу смотреть то, что сейчас снимают. У нас с Колей другая школа…
Н.Г.: Для бедных сегодня недоступны кино, театры, музеи, выставки, консерватория. У людей с хлебом-то плохо. При таком постыдном прожиточном минимуме, как у нас, бедному человеку не до зрелищ. Последствия такого положения катастрофические…
Главное, чего удалось добиться врагам русской культуры, – переманить часть художественной интеллигенции. Ее соблазнили изменить идеалы, которые она несла людям в своих стихах, песнях, образах. Многие писатели предали своих героев, режиссеры приняли штампы худших образцов Голливуда.
2009 г.
Я НЕ ВЕРЮ В ЧУДЕСА. Я ВЕРЮ В РАЗУМ
(Интервью для газеты "Тверская, 13". Ведущий Г. Саркисов)
Депутат Московской городской Думы, член фракции КПРФ Николай Губенко – человек творческий. Актер, режиссер, художественный руководитель – во всех этих ипостасях Губенко неординарен, чем и интересен. Впрочем, и в думской работе Николая Николаевича тоже всегда есть место творчеству. Неслучайно же и депутатская деятельность часто именуется законотворчеством. Избирателям наверняка запомнились многие "экзотические" предложения депутата Николая Губенко – например, инициированная им поправка к законодательству, согласно которой хулиганами должны считаться не только любители нецензурных выражений, но и граждане, "неоправданно использующие жаргонные слова и сленговые выражения". Поправка, правда, не прошла, но зато ажиотаж вокруг себя и своего автора вызвала немалый. Нынешняя законодательная инициатива Губенко касается колдунов, знахарей и прочих "потомственных ясновидящих". Николай Николаевич предложил внести в Госдуму законопроект, вводящий лицензирование деятельности бизнесменов от оккультизма.
Как и следовало ожидать, предложение Губенко вызвало неоднозначную реакцию и коллег по Думе, и простой смертной публики. Одни говорят, что в разгар кризиса, будь он неладен, есть более актуальные темы. Другие, напротив, утверждают, что реализация предложения Николая Губенко позволит получить дополнительные средства в обескровленную кризисом государственную казну. Третьи уверены, что никакими законами деятельность колдунов-экстрасенсов пресечь не удастся, поскольку народ им, колдунам, верит почти так же, как самой Ксюше Собчак. Четвертые научно доказывают, что в кризисное время астрологи и народные целители нужны как никогда, ибо они отвлекают народ от дурных мыслей и вообще веселят жизнь…
Словом, сколько людей – столько и мнений.
Напомним, что это не первая попытка власти регламентировать работу специалистов оккультных наук. В городской Думе это уже попытка № 3. Так, весной 2008 года в Мосгордуме уже разрабатывались поправки к статье 57 закона "Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан". Правда, о судьбе этих поправок ничего не ведомо и сегодня. Словом, до сих пор потусторонние силы каким-то необъяснимым образом оказывались сильнее депутатов и даже чиновников. И все же, возможно, в предложении московского депутата есть рациональное зерно. Хотя бы потому, что лицензирование колдовской и астрологической деятельности способно хоть как-то приостановить вакханалию "потомственных целителей" и немного проредить сплоченные ряды "бабушек Мань" и "дедушек Егоров", выкачивающих денежки из доверчивого населения без всякой пользы не только для населения, но и для государства. А с государством у нас шутки плохи, и о вытекающих из этого на шутников последствиях знают все – тут, как говорится, к бабке не ходи.
– Экстрасенсов у нас в стране много, – говорит Николай Губенко. – Эта сфера услуг представлена на рынке невероятно широко, но при этом криминализирована до предела. Почти все доморощенные волшебники на поверку оказываются обычными мошенниками, и это еще в лучшем случае. В худшем – они не только обманывают и обворовывают клиентов, но и буквально сводят людей с ума.
В самом начале своей думской карьеры я хотел инициировать этот закон. Но все инициативы нашей фракции торпедировались парламентским большинством, и, честно говоря, у нас опускались руки. Но потом все эти колдуны-волшебники до такой степени начали оболванивать общество, что насущность законопроекта стала очевидной. Я намерен его реализовать уже в этом квартале, медлить здесь нельзя. Да, здесь мы столкнемся – и уже сталкиваемся – с откровенным и весьма жестким сопротивлением со стороны самих "колдунов" и тех, кто их поддерживает. Денег у них хватает, ведь только оборот их рекламной продукции составляет десятки миллионов долларов. На магов кризис не действует, им, напротив, хорошо и выгодно работать именно в такие кризисные времена, когда люди особенно психологически уязвимы. Более девяноста процентов людей, обращающихся к колдунам, не получают свое, хотя платят они немалые деньги. Конечно, среди экстрасенсов далеко не все – мошенники. Здесь есть и люди, действительно обладающие уникальными экстрасенсорными способностями, умеющие излечивать какие-то болезни. Но определять это должны профессионалы, и мы сейчас говорим о том, что должна работать специальная комиссия, которая будет выяснять, кто имеет право работать с людьми, а кто – нет.
Мое предложение вызвало большой интерес, в том числе и у самих экстрасенсов. Значит, это и впрямь насущная проблема. Несмотря на угрозы – а мне уже и угрожают, требуя прекратить работу над законопроектом, – я буду продолжать эту работу. Мы проведем серию встреч и совещаний как со специалистами – врачами и учеными, так и с экстрасенсами. Сегодня в России, по некоторым оценкам, постоянно практикуют 800 тысяч магов! А разрешительную документацию имеет едва ли один процент от этого количества! То есть они действуют практически незаконно и получать специальные сертификаты отнюдь не торопятся. Им выгодно работать в тени, и они могут себе это позволить, поскольку сейчас в стране все бесконтрольно – достаточно посмотреть на плодящиеся как грибы после теплого дождя казино и залы игровых автоматов, которых вроде уже через полгода не должно быть в Москве. Это все явления одного порядка. Так вот, на серии совещаний, я надеюсь, мы сможем выработать общее направление работы, дать рекомендации федеральному законодателю с тем, чтобы законопроект стал в конце концов законом.
Когда меня спрашивают, верю ли я экстрасенсам, я отвечаю отрицательно. Я не верю в языческие кампании колдунов и шаманов. Я верю в человека, в его силу воли и верю в то, что человек действительно может излечиться путем самовнушения. Но с мистикой, внушаемой нам колдунами, это не имеет ничего общего, просто мы еще не изучили все возможности человеческого организма. Мы ведь и не используем на сто процентов то, что дано нам природой, и только в какие-то экстремальные моменты наш организм сам начинает реагировать на ситуацию, в том числе и самоизлечиваясь. Как это происходит – на этот вопрос пока не дали конкретного ответа и ученые, но я верю в то, что наука познает все эти механизмы, чтобы применить такие знания на пользу человечеству. Так что я верю не в Чумака с Кашпировским и не в жуликов-целителей, отгрохавших себе роскошные дачи на деньги обманутых ими людей, которых они обнадежили, вещая о своей "магической силе" и "излечивая" пациентов с помощью "заряженной" воды.
Я не верю в чудеса. Я верю в разум.
2009 г.
ЖАЛЬ, ЧТО ИЗ НАШИХ ДУШ УШЛО СОПРОТИВЛЕНИЕ
(Интервью для "Свободной прессы")
Начало октября – дни, когда в Москве невольно вспоминаются события 1993 года. Сейчас воспоминания о чуть было не состоявшейся гражданской войне накладываются на тревожное ощущение от московского "междувластия". Люди ждут то ли стрельбы на улицах, то ли краха городского хозяйства, то ли триумфа демократии.
Эти дни театр "Содружество актеров Таганки" встречает новинкой этого года – спектаклем "Арена жизни", о котором "СП" писала летом. Сейчас эта довольно-таки горькая и страшная буффонада сквозь слезы стала, кажется, еще своевременнее. О том, что предполагалось сказать этим спектаклем, что сейчас происходит в Москве и чего стоит ожидать от ближайшего будущего, обозреватель издания поговорил с режиссером пьесы и художественным руководителем театра Николаем Губенко.
"СП": – Когда вы запускали спектакль, вы рассчитывали на то, что он окажется злободневным?
– Это и не могло быть иначе. Да, 160–170 лет прошло со времен, описанных Щедриным – а в России все одно и то же.
"СП": – Вам не грустно, что наиболее адекватное описание России как государства принадлежит самому едкому из классиков, самому большому пессимисту?
– У каждого писателя свой почерк. Щедрин, конечно, мощнее всего сосредотачивался на болевых точках общества. Мощнее даже порой, чем Достоевский. Другое дело, что он грешит публицистичностью, часто уходя от художественности. Что же, вот такая у него манера письма. Зато нам осталась память о том, какой была Россия и какой она остается.
"СП": – Трудно было делать из щедринской прозы пьесу?
– Да, безумно трудно было превратить это в пьесу. Если бы я не нашел это иллюзионное, цирковое решение… Ведь это мой второй подход к Щедрину, первый был в 1995 году и, на мой взгляд, вышел не слишком удачным. Это был тяжеловесный, страшно резонерский, пропагандистский спектакль. А здесь я постарался при помощи легкости формы вложить эту сложность в души публики и побудить зрителя думать о серьезных вещах якобы с иронической улыбкой.
Вот чего мне хотелось – и мне кажется, что сегодня эта зрелищность помогает воспринимать Салтыкова-Щедрина как не такого уж сложного автора. Конечно, для тех людей, которые любят Родину. А тем, кому наплевать на то, что в стране происходит – будет скучно и так, им хоть три сальто-мортале крути.
"СП": – Одна из самых смешных сцен спектакля – откровенная пародия на заседание Мосгордумы, депутатом которой вы являетесь. Давно ли столичный парламент превратился в такую щедринскую антиутопию?
– Я в Мосгордуме уже несколько лет, и за эти годы обстановка в городском парламенте не менялась. Там всегда было именно так, как я показал в пьесе. Да и в Госдуме примерно так же, разве что количество депутатов иное и нет такого подобострастия по отношению к главе города.
"СП": – Можно ли вылечить эту систему?
– Конечно, можно. Она оздоровится, мне кажется, после первых же справедливых выборов. Для этого надо, во-первых, повысить планку присутствия – не 25 % и даже не 30 %, а 50 % плюс один голос. Тогда это будет действительно объективная выборка. Мы бы узнали действительное отношение народа к власти и законодательным органам.
Кто бы не находился у власти при капитализме, господство "Единой России" будет продолжаться. Разговоры о демократизации – не более, чем стеснительная поза. То, что правящая партия у нас набрала 66 % голосов – это не собственный выбор Лужкова, конечно же, это воля Кремля. Команда сверху.
"СП": – Изменится ли, по-вашему, система московской власти с уходом Юрия Лужкова?
– Думаю, система обязана измениться. Только я боюсь, что она изменится в ту же сторону, что и при Лужкове. То есть будет продолжена тенденция передела собственности. Новый мэр, который будет представителем Кремля, постарается побольше кусков откусить для федерального уровня. Перегруппируются финансовые потоки, закроются банки, способствующие процветанию лужковской команды… Я молю Бога только об одном, чтобы социальные доплаты, льготы и так далее, которые, по сравнению с другими регионами, очень солидные – не были отменены.
В Москве нужен человек понимающий, что в нашем мегаполисе, где каждый третий – пенсионер, невозможно не отдавать приоритета социальным программам.
"СП": – Что, по-вашему, может сделать Кремль сейчас?
– Боюсь, что они прибегнут к схеме разделения власти, когда мэром станет человек Кремля, а глава правительства города, хозяйственник будет функционировать отдельно. Иными словами, в просчетах будет виноват этот второй человек, а достижениями будет гордиться "кремлевский" чиновник.
Я слышал от Платонова, что наше законодательство по-прежнему позволяет разделить эти две должности. Это не было законодательно упразднено. Единство этих постов держалось лишь на волевой энергии Лужкова.
"СП": – Не боитесь ли вы повторения 1991 года или даже какого-то более кровавого переворота?
– Сейчас революции, даже нового 1991 года не будет. Народ меня потрясает своей терпеливостью, терпимостью, принятием всего. До такой степени ушло из наших душ сопротивление, в том числе и духовное, что кто ни приди к власти – все одно. "Лишь бы не было войны", как говорится.
"СП": – То есть, своим спектаклем вы как раз хотели бы растормошить людей?
– Очень хотелось бы, чтобы люди, простите, прозрели. Увидели, что мы недалеко ушли от щедринских времен, когда только-только мы намекали на возможности демократических перемен в обществе. При том, что тогда мы жили при самодержавии… Впрочем, и сейчас то, что есть у нас, от самодержавия не слишком отличается.
"СП": – Был ли, по-вашему, у нас в 1991–1993 годах шанс выскочить из этого порочного щедринского круга власти?
– Думаю, что у нас был шанс сохранить единство. Сохранить экономику и производство, основополагающие отрасли, которые позволяли народу работать и расти интеллектуально – была такая возможность, конечно. Когда в 1993 году Ельцин подавил Верховный Совет, эти возможности закрылись.
Думаю, у нас был и исторический шанс на демократию. Но мы, к сожалению, утратили этот шанс…
2010 г.
ПИСЬМО СЕРГЕЮ СОБЯНИНУ
Уважаемый Сергей Семенович!
К сожалению, не могу присутствовать на встрече с Вами (нахожусь в больнице на постельном режиме после операции), но хотелось бы задать несколько вопросов.
На конференции партии "Единая Россия" 6 июля 2010 года В.В. Путин признал, что "финансирование культуры и спорта по остаточному принципу не дает нам возможности эффективно бороться ни с наркоманией, ни с пьянством, ни с преступностью в молодежной среде. Их нельзя финансировать по остаточному принципу".
Я бы не ограничивался только молодежной средой, а сказал бы, что финансирование по остаточному принципу культуры за последние 20 лет оказалось, в прямом смысле, убийственным для всей нашей нации.
Один из аспектов – нравственность. Моя попытка четыре года назад внести поправку в административный кодекс, налагающую запрет на нецензурную брань, льющуюся с экранов телевидения, кино, театральных подмостков, эстрады, вызвала пренебрежительную иронию со стороны коллег-депутатов и была отклонена.
Только сейчас Госдума приступает к запрету рекламы народных целителей, экстрасенсов, магов и колдунов – мошенников, численность которых превышает 800 тысяч. Это – при том, что на всю страну у нас лишь 620 тысяч врачей. Большинство так называемых "целителей" практикует в Москве. Их прибыль составляет приблизительно 2 млрд. долларов в год. Здесь, несомненно, – наличие коррупционной составляющей: взятки, льготное предоставление нежилых помещений, реклама и пр.
Вопрос: поддерживаете ли Вы, уважаемый Сергей Семенович, инициативу городских законопроектов по двум этим направлениям?
1. В рамках модернизации ввести производство и внедрение электронных чипов для телеприемников, дающее возможность родителям оградить своих детей от телепрограмм, изобилующих насилием, жестокостью, порнографией и безнравственностью. Такой опыт уже давно существует во многих странах.
2. Ввести уголовную ответственность т. н. "целителей" за нанесение ущерба здоровью граждан.