Новую книгу известного писателя-мариниста Николая Черкашина открывает документальная повесть о тяжелом и опасном переходе капитана И.И. Ризнича и его команды на подводной лодке "Святой Георгий" из Италии в Архангельск в 1917 году. Один из разделов книги - "Исходъ и поход" посвящен русской военной эмиграции, точнее русскому Исходу в 1920-м и более поздних годах. В ее основу положен путевой дневник автора, написанный во время уникального Морского похода по местам русского рассеяния, который прошел в 2010 году в Средиземном море под эгидой Фонда Всехвального Апостола Андрея
Содержание:
Черкашин, Н.А. - Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты - ПО СЛЕДАМ "СВЯТОГО ГЕОРГИЯ" 1
БРАСЛЕТ АДМИРАЛА ЩАСТНОГО 25
ГЕЛЬСИНГФОРС. КРОНШТАДТ. ШЛИССЕЛЬБУРГ. ВЕСНА 1918 ГОДА 25
РАССТРЕЛ 26
В СЕМЬЕ РАССТРЕЛЯННОГО - (беседа с Н.Н. Щастной) 26
ПЕТЕРБУРГ. ОКТЯБРЬ 1993 ГОДА 27
"ОСКОЛОК ИМПЕРИИ" - (Рассказ) 28
ИЗ "РУССКОГО КАРФАГЕНА" С ЛЮБОВЬЮ 30
Вместо эпилога 33
ИСХОДЪ И ПОХОД - (Из путевого дневника) 33
БИЗЕРТСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ: КРЕСТЫ И СУДЬБЫ 41
СПИСОК РУССКИХ МОРЯКОВ, ПОГРЕБЕННЫХ В БИЗЕРТЕ И ТУНИСЕ 42
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА 42
МАЛЬТА 43
КАК БЫЛ ВОЗРОЖДЕН ГАЛЛИПОЛИЙСКИЙ ПАМЯТНИК 58
"НИКОГДА БОЛЕЕ!" 64
ИЛЛЮСТРАЦИИ 64
Примечания 65
Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты
Черкашин, Н.А.
Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты
ПО СЛЕДАМ "СВЯТОГО ГЕОРГИЯ"
Люби далекий парус корабля.
Максимилиан Волошин
СТАРАЯ СЕНСАЦИЯ
Для меня эта история началась в доинтернетные времена в Москве, на книжном кладбище близ Преображенского рынка. Сторож районного склада макулатуры разрешил порыться в горе книг, журналов, газет, сданных в обмен на "Французскую волчицу" или "Черного консула".
Я и подумать не мог, что там, за складским забором, под мелким осенним дождичком, поиск книжных диковинок, по недомыслию принесенных в жертву "Волчице", обернется для меня событиями куда более увлекательными, чем интриги французского двора.
Дома, разбирая находки - подмоченный том "Морской гигиены", "Справочник по реактивным самолетам" и бесплатное приложение к газете "Рабочая Москва" с повестью Новикова-Прибоя "Соленая купель", - я обнаружил и кусок дореволюционной газеты с оторванным названием Внимание мое привлекла маленькая заметка собственного корреспондента Петроградского телеграфного агентства в Риме, датированная 23 сентября 1914 года:
"С судостроительной верфи "Фиат" в Специи угнана подводная лодка, строящаяся по заказу русского флота. Похитителем является отставной итальянский морской офицер Беллони, известный своим франкофильством и русофильством.
Им оставлено на имя правления верфи письмо, в котором он просит отложить окончательное суждение о его поступке, обещая прислать объяснение из первого же порта. Знающие его лица говорят, что Беллони спокойный, уравновешенный человек. Правление верфи, как это ни странно, узнало о пропаже только спустя 8 часов. Итальянское правительство открыло по этому делу следствие".
Заметка обрывалась, как бутылочное письмо в жюль-верновском романе, заставляя гадать, домысливать... Прислал ли Беллони объяснение своему поступку "из первого же порта"? Зачем и куда угнал итальянец русскую подводную лодку? Да и чем кончилась вся эта необычная история?
Видимо, в последующих номерах газеты были новые сообщения корреспондента ПТА... Вспоминаю: этот обрывок я извлек наудачу из картонной коробки с надписью "Вермут". Коробка осталась в левом углу навеса, рядом с прессовочным станком.
Утром заглядываю на склад. Коробка на месте. Роюсь в кипе старых "Работниц"... Чьи-то медицинские конспекты в ветхих газетных обложках. Вот с этого я оборвал клок с заметкой... Бережно снимаю одну обертку, другую... Удача почти невероятная! В уголке газетной полосы читаю: "К угону русской подводной лодки. Рим, 28/9 (Соб. корр. ПТА). Отставной мичман Анжелло Беллони, угнавший с верфи "Фиат" подводную лодку, строящуюся для русского флота, заявил о своем намерении поднять на ней российский флаг и вступить в войну против Германии на стороне Российской империи".
Старая сенсация сохранила свой заряд до наших дней. Шутка ли - угнать подводную лодку?! Не самолет, не танк - подводный корабль. Впрочем, в более поздние времена угоняли и подлодки. Последняя попытка была сделана несколько лет назад в Сан-Франциско. Группа неизвестных лиц пыталась увести в море подводный атомоход, чтобы произвести ракетный залп по атлантическому побережью США.
Но это политический гангстеризм, авантюра на грани безумия.
Поступок же Беллони при всей своей сумасбродности, бесспорно, был совершен из лучших побуждений. Можно понять молодого офицера, наделенного к тому же южным темпераментом: Россия ведет борьбу с заклятым врагом Италии - Австро-Венгерской империей, а правительство родной страны всеми мерами пытается сохранить позорный - в глазах рвущегося в бой мичмана - нейтралитет. О, он сумел преподать хороший урок - должно быть, казалось Беллони - своим адмиралам, своему правительству!
Я невольно проникся симпатией к этому дерзкому моряку. Видимо, характерец у него был еще тот, если его в мичманском звании перевели в запас и отправили подальше от боевого флота - на судостроительный завод.
Наверное, вся эта история так бы и осталась для меня курьезом, забытой сенсацией, если бы через неделю мне не выпала командировка в Италию - поход в Средиземное море с отрядом балтийских кораблей.
Вообще-то узнавать о судьбе Анжелло Беллони и его подводной лодки надо было именно в Специи, где строилась лодка, но командировка предусматривала посещение только двух итальянских городов - Ливорно и Флоренции. Спрашивать в чужой стране наугад: "А не знаете ли вы человека, жившего полвека назад?" - дело куда как безнадежное. Единственное место в Ливорно, где могли хоть что-то слышать об истории с угоном русской субмарины, - это судостроительная верфь "Орландо".
...Выгадав время поближе к концу рабочей смены, прошу шофера остановиться у ворот судоверфи. Со мной наш переводчик. Выбираем в потоке рабочих самых пожилых. Вот, кажется, этот, в синем комбинезоне, с висками, заросшими серебряным волосом.
- "Фиат"? - переспросил рабочий переводчика. - Беллони? Угон лодки?
По выражению лица было видно, что обо всем этом мой собеседник слышит первый раз. Но уходить просто так он не собирался.
- Витторио! - окликнул он из толпы высокого старика в кепи с длиннющим козырьком И пока старик пробирался к нам, новый наш знакомый рассказал, что Витторио еще до войны - Второй мировой, разумеется, - строил корабли по русским, то есть по советским, заказам и что знаменитый лидер черноморских эсминцев "Ташкент" спущен именно здесь, со стапелей "Орландо".
Витторио тоже ничего не знал о давнем событии, но он остановил еще нескольких своих коллег, и вскоре возле нас собралось довольно шумное общество. На меня поглядывали с любопытством и чуточку сочувственно, так, как будто это у меня лично угнали семьдесят лет назад подводную лодку.
- Беллони, Беллони? - повторялось на все лады. - Специя, "Фиат"...
И все пожимали плечами.
Ничего не оставалось, как распрощаться и поблагодарить всех по меньшей мере за отзывчивость, за готовность помочь... Мы возвращались в порт пешком - до стоянки нашего корабля рукой было подать, как у памятника "Четырем маврам" нас нагнал чернокудрый парень в полосатой майке и что-то быстро-быстро стал говорить переводчику. Тот достал блокнот, и парень начертил в нем схему со стрелками.
- Он говорит, - пояснил переводчик, - что какой-то Беллони, старый-престарый старик, живет во Флоренции, и нарисовал, как его отыскать.
Это была слишком невероятная удача, чтобы в нее можно было поверить. Ну, пусть это не сам Беллони, а в лучшем случае кто-то из его родственников, все равно ведь что-то можно будет узнать.
Я с трудом дождался следующего дня, когда огромный автобус повез наших матросов на экскурсию в город Данте и Микеланджело.
Во Флоренции, улучив момент, мы с сотрудником нашего консульства, которого тоже заинтересовала история с подводной лодкой, разыскали дом, указанный в блокноте, поднялись по железной лестнице - площадки ее выходили во двор наподобие балконов - на самый верхний этаж и там, на двери с искомым номером, нажали рычажок старого велосипедного звонка, привернутого прямо к ручке.
Дверь открыла пожилая черноволосая женщина в пластиковом переднике. Узнав, что нам нужен Беллони, она провела нас к отцу - сухонькому лысому старцу, который, несмотря на свои восемьдесят лет, сохранил и блеск в глазах, и ясную память.
С первых же фраз выяснилось, что Уго Беллони, так звали хозяина комнаты, никакого отношения к своему однофамильцу Анжелло Беллони не имеет. Более того, в их роду никогда не было моряков, все мужчины занимались стекольным ремеслом. Лично он сам, Уго Беллони, мастер высшего класса по шлифовке линз и прочих оптических деталей. И уж если мы, русские, интересуемся "Сан-Джорджио" - так, сказал он, называлась подводная лодка, строившаяся для России, - то он может сообщить, что перед Первой мировой войной их фирма "Оффичине Галилео" выпускала перископы и прожекторы по заказам русского флота. Он сам, Уго Беллони, - это было первое его самостоятельное дело - изготавливал линзы для клептоскопа подводной лодки "Сан-Джорджио", или, как называлась она поначалу, "Р-1" - "Фиат".
Увлекшись воспоминаниями, старик нарисовал нам схему клептоскопа и объяснил, чем этот оптический прибор отличается от перископа: у перископа для обзора горизонта поворачивается вся труба со вставленными в нее призмами, у клептоскопа - лишь одна оптическая головка.
Однако ничего больше старый мастер рассказать не мог.
Ну что ж, и это надо было считать удачей. Я видел человека, который реально соприкасался с кораблем, существовавшим для меня лишь в виде угасающего типографского текста на ломкой от времени газетной бумаге. По крайней мере теперь я знаю название подводной лодки - "Сан-Джорджио".
Лиха беда начало! Квартирка старого оптика на флорентийской улочке была первой вехой на бесследном теперь уже пути "Сан-Джорджио" и его канувшей в Лету команды.
Еду, еду, следу нету... Это про лодку. Любую. А про подводную?.. Но есть еще два моря, в которых следы кораблей живут много дольше, чем кильватерная струя. Первое - море бумажное: валы отчетов, воспоминаний, газетных статей, архивных документов, морских карт, книг... Второе - память рода людского, живая память очевидцев и участников, память видевших. Если в первом еще есть лоцманская служба - библиографы и архивариусы, то второе - стихийно и непредрекаемо. Тут вся надежда на цепочку воспоминаний, на то, что она не прервется, когда один называет другого...
ПОДРУЧНЫЙ "ЧЕРНОГО КНЯЗЯ"
На следующий день после визита к Уго Беллони в ливорненской военно-морской академии состоялся прием советских моряков. Надо сказать, что это единственное в Италии учебное заведение, которое готовит офицеров для военно-морского флота.
В больших прохладных залах, сервированных а-ля фуршет, итальянские гардемарины угощали калининградских курсантов пиццей и кьянти. То тут, то там возникали группки, которые пытались преодолеть языковой барьер с помощью английских фраз, мимики и жестов.
Моим соседом оказался один из преподавателей академии, пожилой тененто ди фрегатто. Он попивал свое кьянти сам по себе, ничуть не проявляя итальянской живости и общительности. Чтобы не выглядеть таким же букой, я задал ему несколько праздных вопросов, на которые он ответил с официальной вежливостью.
Я спросил его, слышал ли он что-нибудь о "Сан-Джорджио".
- "Сан-Джорджио"? - переспросил тененто ди фрегатто. - Разумеется. Это учебный корабль нашей академии.
У меня прыгнуло сердце: неужели подлодка сохранилась?!
- Подводный корабль? - уточнил я.
- Нет, надводный. Он был построен в сорок третьем году.
Про подводную лодку "Сан-Джорджио" мой собеседник ничего не слышал, что было вполне понятно. События в Специи произошли тогда, когда тененто ди фрегатто еще не было на свете. Но едва я назвал имя Анжелло Беллони, лицо офицера оживилось:
- О, вы слыхали о нашем padrino?! Да-да, мне посчастливилось застать старика. В сорок втором я был у него курсантом. Правда, Беллони оглох, почти ничего не слышал, но в подводном деле соображал за троих. Синьор Боргезе его очень ценил.
Так я узнал, что Беллони, некогда экспансивный мичман, с годами остепенился и стал изобретателем в области подводного плавания. Он предложил новый тип гидрокостюма, строил карликовую подводную лодку для высадки подводных диверсантов. С началом Второй мировой войны Беллони, оглохший в экспериментах с новым снаряжением, был назначен руководителем "Подводного центра", затем возглавлял школу боевых пловцов, находившуюся здесь, в Ливорно.
Много позже я нашел всему этому подтверждение в мемуарах "черного князя" - главаря подводных диверсантов итальянских ВМС Валерио Боргезе.
Больше всего меня удручило то, что Беллони работал у Боргезе и на Боргезе, на его "людей-лягушек", водителей человекоуправляемых торпед. Разумеется, он был просто специалистом, изобретателем "вне политики", он был солдатом, не обсуждающим приказов, как сказал бы о нем адвокат, окажись Анжелло Беллони на скамье военных преступников. Но престарелый изобретатель и его патрон князь Валерио Боргезе, отправивший на дно с помощью магнитных и прочих мин не один английский корабль, ушли от правосудия союзников куда как легко.
После приема в актовом зале нас провели по академии.
Академическая башня с часами внесена в лоции Лигурийского моря как навигационный ориентир. Море рядом. Но мачты с подвязанными парусами - они вздымаются над крышей учебного корпуса - неколебимы ни волной, ни ветром. Старая баркентина врыта в землю по фальшборт и превращена в наглядное пособие по морской практике.
Гид о чем-то рассказывает, а я никак не могу отделаться от мысли, что по этим вот плитам шагал главный подводный пират Средиземноморья князь Валерио Боргезе, в этих благочестивых стенах он был вскормлен и воспитан.
Головорезы Боргезе - это звучит почти в рифму, - водители человекоуправляемых торпед, топили английские корабли и в Александрии, и на Мальте, и в Гибралтаре... Как могла родиться дьявольская идея человека-торпеды под таким щедрым солнцем, в такой жизнерадостной стране? Но ведь и картины Дантова Ада родились на этой земле.
Входим в церковь военно-морской академии, встроенную в учебный корпус Небольшой зал из желто-кофейного мрамора. Цветные витражи с парусниками. В алтарных окнах изображения крестов с приросшими книзу якорными лапами. Якорные кресты или крестовые якоря.
В красных лампадах бьется живой огонь. На правой стене - барельеф святой Варвары, покровительницы оружия на море. На левой - огромная мраморная карга Средиземного и Черного морей. На ней помечены все итальянские корабли, погибшие в обеих мировых войнах. Возле Крыма несколько черных значков - катера диверсантской флотилии MAC, уничтоженные защитниками Одессы и Севастополя. На мраморных досках выбиты фамилии всех погибших офицеров.
Сюда, в легкий полумрак и благоговейную тишину, доносятся сквозь нетолстую алтарную переборку вопли спортзала.
Через стенку, в аудиторном классе, другая мемориальная карта: "Корабли, потопленные итальянцами". Возле Крымского полуострова несколько пометок: "Подводная лодка типа "Декабрист"", "Подводная лодка типа "Щука""... И странно и больно видеть родные слова, выписанные чужими буквами, да еще на такой карте...
Гид бесстрастно напоминает, что в Черном море во время прошлой войны действовали шесть итальянских подводных лодок. Но самое интересное открылось мне в зале гардемаринской столовой. Взглянув на две большие картины, висевшие по соседству - у входа, я уже не смог от них отойти.
На одном полотне был изображен линкор-красавец "Джулио Чезаре", ведущий огонь на полном ходу. После капитуляции фашистской Италии он был передан по репарациям одной из союзнических стран. Сдача без боя такого огромного корабля, как линкор, - укол весьма чувствительный для национальных амбиций. Князь Боргезе публично поклялся, что "позорное пятно с итальянского морского флага будет смыто". Через несколько лет на реквизированном линкоре при не выясненных до сих пор обстоятельствах произошел взрыв. Корабль затонул, унеся с собой сотни жизней. Вторая картина, вывешенная рядом, как раз и подтверждала гипотезу подводной диверсии с целью "искупления национального позора". На полотне в темно-зеленых фосфоресцирующих красках глубины восседают верхом на торпеде два аквалангиста. Их лица в масках. Волосы развеваются в воде, а кажется, будто они стоят дыбом от ужаса, и от этого тебя самого пробирает легкая дрожь. Оба диверсанта уже под днищем корабля. Один из них держится за бортовой киль, другой крепит зажим для мины. Зритель смотрит на них снизу вверх, будто сквозь смотровой иллюминатор субмарины, высадившей боевых пловцов и теперь парящей в глубине.
"Джулио Чезаре" погиб в одном из портов Средиземноморского региона в октябре 1955 года. До сих пор причина этой крупнейшей катастрофы остается загадочной. Есть предположение, что под линкором сработала невытраленная немецкая электромагнитная мина. Но ведь "Чезаре" взорвался на якорной бочке, куда он становился не раз и не два...