* * *
Через несколько недель после происшествия в Рязани российские войска вторглись в Чечню, начав "антитеррористическую акцию", и полным ходом стала набирать темпы предвыборная президентская кампания. В результате загадочный инцидент на время выпал из поля зрения общественности.
Но в феврале российские журналисты вновь обратились к расследованию событий в Рязани, и вскрытые ими факты почти полностью дискредитировали ФСБ в глазах жителей дома № 14/16 по улице Новоселов.
Наиболее важные сведения сообщил 30-летний корреспондент "Новой газеты" Павел Волошин, который до прибытия в Рязань придерживался официальной версии о тренировочных учениях. Волошин приехал в Рязань в начале февраля, зарегистрировался в гостинице и отправился в городское управление Министерства внутренних дел, где представился работнику пресс-службы и нескольким следователям, объяснив им, что занимается расследованием недавних учений. К его удивлению, милиция при виде его обрадовалась. "Мы очень уважаем "Новую газету", - заявил работник пресс-службы. - Мы отказали канадским и японским телерепортерам, но готовы помочь вам. Вероятно, вы хотели бы встретиться с Ткаченко, начальником отряда саперов".
На следующий день Волошина представили человеку, которому на вид было чуть больше тридцати. "Это Ткаченко", - сказал работник пресс-службы. Они остались вдвоем в одной из комнат, и Волошин задавал вопросы эксперту в течение двух часов.
Ткаченко настаивал на том, что версия событий, представленная ФСБ, ошибочна. У него не вызывало сомнений, что бомба, подложенная в подвал дома № 14/16 по улице Новоселов, была настоящей. Взрывное устройство, в том числе часовой механизм, источник питания и взрыватели были боевыми, явно изготовлены специалистом. Газовый анализатор, предназначенный для исследования выделяемых паров, четко показывал наличие гексогена.
Волошин спросил у Ткаченко, мог ли газовый анализатор дать неправильные показания, на что Ткаченко ответил, что это исключено. Качество таких анализаторов соответствует мировому классу. Каждый из них стоил 20 000 долларов и находился под контролем специалиста, который в соответствии со строгим графиком проверял приборы после каждого применения и производил частые профилактические проверки. Это необходимо, так как устройство содержит источник повышенной радиации. Ткаченко также подчеркнул, что тщательный контроль за состоянием газового анализатора нужен еще и потому, что от его надежности зависит жизнь самих саперов. Что же касается утверждения Здановича о том, что газовый анализатор якобы не промыли спиртом, то Ткаченко заявил, что спирт никогда не применяется для очистки газового анализатора. В ответ на заявление Здановича, что у Ткаченко остались следы гексогена на руках после того, как он имел дело с этим взрывчатым веществом неделю назад, Ткаченко сказал, что в течение той недели он много раз мыл руки.
В последующие несколько дней, находясь в Рязани, Волошин расспрашивал милиционеров, которые выехали на место происшествия по звонку Картофельникова. Они также настаивали на том, что данный инцидент не был тренировочным учением, да и по внешнему виду вещества, находившегося в мешках, было ясно, что это не сахар.
На основании этих и других интервью Волошин опубликовал статью в "Новой газете" от 14–20 февраля под заголовком "Что было в Рязани: сахар или гексоген?". Кроме изложения мнения Ткаченко и других присутствовавших на месте происшествия, в статье высказывалось предположение, что для разрешения сомнений ФСБ должна опубликовать отчет о тренировочных учениях и обеспечить журналистам доступ к материалам и к тем людям, которые установили бомбу в подвале.
Статья вызвала многочисленные споры среди населения, но правительство и российская пресса почти никак не отреагировали на нее. ФСБ РФ приказала Юрию Блудову, начальнику пресс-службы рязанской ФСБ, не комментировать события, имевшие место в сентябре 1999 года, а также издала аналогичные указы для рязанской милиции и работников спасательной службы.
* * *
В один прекрасный день, после публикации статьи, Волошину позвонила в офис "Новой газеты" какая-то женщина и сообщила, что у нее есть информация для него относительно событий в Рязани. Волошин с одним из коллег встретился с ней на станции метро "Библиотека им. В. И. Ленина". Женщине было 45 лет, и она преподавала в одном из московских вузов. Она сообщила, что подруга одной из ее студенток познакомилась с солдатом, который похвастался, что охраняет мешки с гексогеном. Солдата звали Алексей Пиняев, и он служил под Москвой, в Нарофоминске.
Волошин решил разыскать Пиняева. Через несколько дней после встречи с той женщиной он подъехал на машине к военной базе в Нарофоминске. Вход туда усиленно охранялся, но Волошину удалось проникнуть на базу через дыру в заборе. Он отправился в административное здание, нашел учетный стол и выяснил там, где разыскать Пиняева, объяснив, что он друг его родственников. Не задавая никаких вопросов, секретарь направил его в часть, где служил Пиняев, а когда Волошин вошел в здание части, солдаты указали ему на Пиняева, который только что кончил ремонтировать бензобак и был весь вымазан в горючем. Волошин объяснил ему, зачем он хотел его увидеть, и дал пачку сигарет. Затем они пошли в солдатское кафе, где Пиняев со всеми подробностями рассказал ему свою историю.
Из его рассказа Волошин узнал, что осенью 1999 года Пиняев был направлен из базы в Московской области на базу 137-го Рязанского парашютно-десантного полка, в 32 километрах от Рязани, где проводилась подготовка десантников для войны в Чечне. По прошествии некоторого времени учебной стрельбы и прыжков с парашютом ему поручили охранять товарный склад, где предположительно хранилось оружие и боеприпасы. Охранная служба была скучной и утомительной, и Пиняев с другим солдатом решили посмотреть, что же находится внутри этого склада. Они открыли металлическую дверь и увидели вместо оружия огромную кучу 50-килограммовых холщовых мешков, на которых было написано "Сахар".
Пиняев и его сослуживец были озадачены: зачем их поставили охранять мешки с сахаром, но, не желая уходить ни с чем, они потыкали штыком в один из мешков и отсыпали немного хранившегося там вещества в полиэтиленовый пакет.
Через какое-то время они насыпали содержимое пакета в чай. Вкус у чая был отвратительный, и они испугались, что выпили какой-то нитрат. Отнесли полиэтиленовый пакет к своему командиру, который вызвал эксперта по взрывчатым веществам. Эксперт проверил содержимое пакета и сообщил командиру, что в нем находится гексоген.
Почти сразу же, продолжал Пиняев, из Москвы прибыла группа сотрудников ФСБ, и его вместе со вторым солдатом освободили от обычных обязанностей и стали регулярно вызывать на допрос. К изумлению Пиняева, его с товарищем бранили не за то, что они украли сахар, а за "разглашение государственной тайны". Сослуживцы посоветовали им готовиться к длительному тюремному заключению. Но в конце концов дело было закрыто, и офицеры ФСБ посоветовали Пиняеву и второму солдату забыть о складе и "особом сахаре".
Между тем, рязанские специалисты говорили, что взрывчатые вещества не упаковываются и не перевозятся в 50-килограммовых мешках, потому что это слишком опасно. Чтобы взорвать небольшой дом, требуется всего около 500 г найденного типа взрывчатки. 50-килограммовые мешки со взрывчаткой типа гексогена нужны только для террористических актов. Поэтому кажется вполне логичным, что три мешка, помещенных под основные опоры здания в Рязани, поступили со склада, охраняемого Пиняевым.
Вскоре после случая с "мешками с сахаром" Пиняева переправили в Чечню, где бронетранспортер переехал ему ногу. Несчастный случай произошел в глубокой грязи, поэтому Пиняев не лишился ноги. После этого его направили в Нарофоминск на лечение, где он продолжил службу, выйдя из госпиталя.
* * *
История Пиняева была рассказана в выпуске "Новой газеты" за 13 марта под заголовком "Гексоген. ФСБ. Рязань". Дополнительные сведения увеличили вероятность того, что ФСБ преднамеренно хотела взорвать дом № 14/16 по улице Новоселов. Впервые в статье говорилось не только о том, что газовый анализатор обнаружил гексоген в мешках, подложенных в подвал здания (или что детонатор бомбы был настоящий), но и о том, что во время проведения рязанских "тренировочных учений" большое количество гексогена держали под охраной на складе военной базы в 32 километрах от Рязани в холщовых мешках с надписью "Сахар".
Волошин давал подробные интервью российским газетам и зарубежным корреспондентам. Тем временем группа депутатов предложила послать письмо Генеральному прокурору с просьбой ответить на вопросы относительно инцидента в Рязани, затронутые в статьях "Новой газеты": "Проводился ли какой-нибудь анализ вещества?" и "Кто дал приказ проводить эти "тренировочные учения"?". 197 депутатов Думы проголосовали за предложение и 137 - против, а для утверждения этого предложения требовалось 226 голосов - абсолютное большинство; настроенная в пользу Кремля партия "Единство" единодушно проголосовала против.
Но сомнения, посеянные статьями "Новой газеты", получили такую широкую огласку, что руководство ФСБ согласилось принять участие в телепередаче, посвященной этому инциденту, на которой присутствовали жители дома № 14/16 по улице Новоселов. В передаче Николаева на НТВ со стороны ФСБ участвовали Зданович, Сергеев и Станислав Воронов, первый заместитель начальника следственного управления ФСБ. Также присутствовали депутат Думы Юрий Щекочихин, бывший генерал КГБ Олег Калугин и Евгений Севастьянов, бывший начальник московского управления ФСБ, а также жители дома № 14/16 по улице Новоселов, следователи, независимые эксперты, юристы, защитники прав человека и психологи.
Во время этой передачи Николаев изо всех сил избегал параллелей с терактами в Москве, Буйнакске и Волгодонске. Когда один из участников поднял эту тему, он заявил: "Мы не будем это обсуждать" - и выключил микрофон. Позже Волошину сказали, что по настоянию ФСБ, как условие ее участия в программе, все дискуссии о других терактах должны быть исключены. Николаев пригласил жителей дома, чтобы они задавали вопросы представителям ФСБ. Пожилой усатый мужчина в красной рубашке сказал:
- Это были не учения. Учения длятся всего несколько часов. Нам не разрешали вернуться в квартиры. На следующее утро нам разрешили вернуться, только чтобы переодеться, но не разрешили умываться и бриться. Больных людей оставляли в их квартирах.
Микрофон передали Здановичу, который ответил на этот вопрос:
- Это были учения. Реальной опасности не было. Позже я извинился перед жителями дома за причиненные неудобства, и Патрушев сделал то же самое. Мы можем доказать, что это планировалось заранее.
Жители дома спросили, где те люди, которые подложили мешки в подвал здания.
Зданович ответил:
- У нас работают тайные агенты, и мы не показываем их. В настоящее время начато судебное разбирательство по поводу этих учений. Если это будет необходимо в ходе расследования, они появятся. Но на данный момент мы можем разрешить, чтобы их сняли на пленку только со спины.
- В чем причина усиления внимания к данному инциденту? - спросил Николаев.
- В течение нескольких месяцев, - сказал Зданович, - не было особого интереса и публикаций. Эту тему стали опять обсуждать с самыми странными подробностями в канун президентских выборов, чтобы обвинить ФСБ в планировании взрыва, влекущего смерть людей. Такое часто используется в политической борьбе.
Седовласый мужчина спросил:
- Кто дал вам право проводить эти учения и издеваться над людьми?
Мы проводим предупредительные учения с целью тренировки захвата самолетов, - ответил Зданович. - Такие учения проводятся с нарушением прав людей. Они проводились и будут проводиться. Насколько нарушаются права граждан, когда психически неуравновешенный человек делает анонимный звонок? Нам приходится эвакуировать здания, больницы, заводы, магазины. Это также нарушает права граждан, но защищает самое важное право, право на жизнь.
Севастьянов, принимавший участие в передаче как независимый эксперт, сказал:
- Жители здания не должны были вовлекаться в эти учения. Мы проводим предупредительные учения, но без людей в самолетах.
Затем Николаев спросил Рафаэля Гилманова, независимого эксперта по взрывам, можно ли перепутать сахар с гексогеном.
- Никто из тех, кто видел гексоген, никогда не перепутает его с сахаром, - ответил Гилманов.
- Вы допускаете, что газовый анализатор может дать неправильные показания? - спросил Николаев.
- Нет.
Затем Николаев спросил, как получилось, что Сергеев по ошибке принял поддельную бомбу за настоящую.
- Генерал Сергеев, - объяснил Зданович, - не является экспертом в вопросах взрывных устройств.
Однако Сергеев говорил лишь то, что сказал ему Ткаченко, который разминировал взрывное устройство. Поэтому Зданович предположил, что саперы были некомпетентны.
Эксперт из ФСБ утверждал, что первый анализ был произведен неправильно: небольшое количество гексогена, которое было на крышке чемодана, принесенного на место происшествия одним из саперов, попало на лакмусовую бумажку, используемую для тестирования содержания мешков, в результате чего появились данные о наличии гексогена.
* * *
В конце концов микрофон передали полковнику Чурилову, начальнику базы, где были обнаружены мешки с гексогеном. Он сказал, что не было никакого солдата Алексея Пиняева.
Тогда Николаев обратился к Павлу Волошину, который находился в зале. Волошин дал послушать аудиозапись своего интервью с Пиняевым и показал присутствующим фотографии солдата. После завершения первой части передачи стало ясно, как жителям дома № 14/16 по улице Новоселов, которые находились в зале, так и телезрителям всей страны, что ФСБ лживо описывает проведение "тренировочных учений". Дискуссия проводилась с целью прикрытия.
Севастьянов сказал, что он готов поверить, что ФСБ устроила тренировочные учения для испытания "бдительности" населения, но был обеспокоен тем фактом, что МВД, отвечающее за борьбу с терроризмом, информировали об этих учениях только через два дня после того, как они произошли.
- Почему же это произошло с таким опозданием? - спросил он.
- Вы не должны забывать, - сказал Зданович, - что действия разворачивались поздно вечером и продолжались на следующее утро. Нам нужно было время, чтобы изучить всю последовательность действий и произвести поиски террористов. Вот почему операция проводилась из центра, а МВД и рязанская ФСБ не были информированы.
- Действительная причина, - сказал мужчина из зала, - в том, что ФСБ нужно было два дня, чтобы выдумать подходящее объяснение.
- Работники ФСБ, организовавшие такие учения, являются преступниками, - сказал другой житель дома. - Это чудовищный, безнравственный эксперимент. Даже если это был сахар, что весьма сомнительно, они все равно преступники.
Николаев затем поднял вопрос о законности предполагаемых "тренировочных учений".
Адвокат Павел Астахов от имени группы жителей дома, которые собирались возбудить судебное дело, сказал, что закон об оперативных следственных действиях, где речь идет о проведении военных учений, не давал ФСБ права подкладывать бомбу в жилое здание и подвергать опасности жизни и здоровье людей. Более того, в статье 5 данного закона подробно говорится о необходимости соблюдения прав граждан во время проведения учений. В этом отношении инцидент в Рязани выходит за рамки российских законов.
Военнослужащий из зала добавил, что обстоятельства данных учений были чрезвычайно подозрительными и организация военных учений всегда сопровождается подготовкой машин "скорой помощи", лекарств, повязок, а также теплой одежды, даже более ответственные учения, если они касаются гражданского населения, всегда согласуются с местными властями и связанными с этим организациями. В данном случае ничего не было согласовано и подготовлено.
Затем Николаев спросил, по какой причине продолжается расследование инцидента.
- ФСБ обязана расследовать акты терроризма, - сказал Астахов. - Но в данном случае прокурор может закрыть дело. Если бы в тех мешках был сахар, дело было бы закрыто давным-давно.
Зданович пытался отклонить обвинения, выдвинутые против ФСБ.
- Мы готовы для дискуссии, - сказал он. - Именно поэтому мы здесь. Данные учения были направлены на охрану безопасности жителей. Мы делали это потому, что у нас не было выбора. Наши действия никогда не были направлены против интересов людей.
После окончания передачи, когда жители Рязани и сотрудники ФСБ выходили из зала, стало очевидно, что ФСБ потерпела серьезное поражение. Чины ФСБ осознавали это, что было видно по их угрюмым лицам. Зданович, Воронов и группа других сотрудников ФСБ подошли к Волошину у контрольно-пропускного пункта и сказали ему: "Вы работаете на Запад. Готовьтесь к неприятностям".