"…в Устрицком стану есть дворянин Федор Мокеев сын Пустошкин, уже состарелся, а на службе ни на какой и одною ногою, не бывал и какие посылки жестокие по него ни бывали, никто взять ево не мог, овых дарами угобзит, а кого дарами угобзить не может, то притворит себе тяжкую болезнь или возложит на ея юродство и возгри по бород[е] попустит. И за таким ево пронырством инии и з дороги отпущали, а егда из глаз у посылщиков выедет, то и юродство свое отложит и, домой приехав, яко лев рыкает. И аще и никаковые службы великому государю кроме огурствае не показал, а соседи все ево боятца.
Детей у него четыре сына выращены и меньшому есть лет семнадцать, а по 719 год никто их в службу выслать не мог, а в том 719-м году, не вем по какому случаю, дву ево сынов записали в службу, обаче все записаные и незаписаные большую половину домо живут, а каким способом живут, того я не могу сказать.
И не сей токмо Пустошкин но многое множество дворян веки свои проживают. В Алексинском уезде видел я такова дворянина, иминем Иван Васильев сын Золотарев, домо соседям своим страшен яко чел, а на службе хуже козы. В Крымской поход не мог он отбыть, чтоб нейтить на службу, то он послал въместо себя убогово дворянина, прозванием Темирязева, и дал ему лошадь да человека своего, то он ево имянем и был на службе, а сам он дома был и по деревням шестерлом розъежжал и соседей своих разорял. И сему я велми удивляюсь, как они так делают, знатное дело, что и в полкех воеводы и полковники скупы, с них берут, да мирволят им.
И не токмо городовые дворяне, но кои и по Москве служаг и называются царедворцами, а и те множайшия великому государю лгут. Егда наряд им бывает па службу, то инии напишутся в сыск за беглыми салдаты и, взяв указ, заедет в свои вотчины, да там и пробудет военную пору. А иные напишутся в выимщики, по дворам вино корчемное вынимать, и ко иным всяким делам бездельным добившись, да тако и проживали военную пору.
А и ныне, остыти, посмотрит, многое множество у дел таких брызгал, что мог бы один пятерых неприятелей гнать, а он, добившись к какому делу наживочному, да живет себе да наживает пожитки, ибо овыя, добившись в камисары и в четверщики и в подкамисарья и в судьи и во иныя управления, и живут в покое да богатятся. А убогие дворяня служат и с службы мало съезжжают, инии лет по дватцати и по тритцати служат. А богатые, лет пять-шесть послужа, да и промышляет, как бы от службы отбыть да добитися б к делам и, добившись к делам, век свой и проживают.
…От сего бо служба не веема спора, что здоровые и богатые и в самых совершенных мужества летах долю живут, а убогие и хворые на службе служат, а от маломочного и голоднаго и служба плоха.
Сему я велми удивляюсь, что как монарх нашь стараетца и страсть даст без пощады великую, а не уймутся, ибо многое множество здоровых молодиков под прикрытие правители хранят, овых защищением своим, овых же при себе держанием, якобы споможения ради дел царственных, а самою вещию, како бы, кое время прошло без службы; а иные и в службе записаны, а каким-то промыслом, приехав, в домы свои живут…
Видим мы вси, как великий наш монарх о сем трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию не много, он на гору аще и сам-десят тянет, а под гору миллионы тянут, то како дело ого споро будет? И аще кого он и жестоко накажет, ажио на то место сто готово, и того ради, не измени древних порядков, колко ни бившись, покинуть будет".
Вот именно против таких безобразий и были направлены суровые петровские указы.
Но смысл Табели рангах не только в этом. Прагматик Петр, создавая ее, возможно, даже не понимал всей глубины своей задумки. А сводилась она к тому, что бюрократия превратилась в ГЛАВНЫЙ и ЕДИНСТВЕННЫЙ стержень государства. Если ты не был включен в эту систему - в Российской империи ты был никто, и звать тебя было никак. Можно было служить в армии, флоте или "по статской части", но все равно твое место в иерархии было четко определено. Кстати, военные чины имели преимущество перед штатскими. Переходя с военной службы на "гражданку", военный обычно автоматически повышался на один чин.
Это вбилось очень прочно. Вспомним русскую классическую литературу. Помещик Манилов представляется как отставной поручик. То есть чиновник XII класса. Казалось бы, кому какое дело, если он теперь мирный землевладелец? Или Чичиков, который отставной коллежский секретарь… Но без этих званий люди просто себя не мыслили! Можно еще вспомнить, что Пушкин, уже будучи отнюдь не юным человеком и известным на всю Россию поэтом, был вынужден добиваться камер-юнкерского чина - не от хорошей жизни…
* * *
Разумеется, все эта система была устроена прежде всего для дворян - то есть служивого сословия. Но Петр предусмотрел и возможность социальной мобильности. Согласно петровскому Указу, любой чиновник, начиная с самого низкого, XIV класса, получал права личного дворянства, а дослужившись до VIII, становился наследственным дворянином. То есть попадал в элиту.
Зная это, можно в новом свете прочесть, к примеру, повесть "Нос" Гоголя. Как полагают некоторые литературоведы, в частности, С. Лурье, майор Ковалев, от которого драпанул нос, является как раз "выслужившимся" дворянином. То есть достигнув майорского чина, он воплотил заветную мечту - попал в российскую элиту. А тут его нос, сволочь такая, не просто сбежал: он присвоил все заслуженные Ковалевым привилегии! В этом-то и состоит подоплека всего происходящего. Так что повесть "Нос" - это не абсурдизм, а социальная сатира.
Впоследствии "планка" для достижения дворянства не раз подымалась. Это происходило потому, что количество чиновников росло как на дрожжах. Нельзя же всех сделать дворянами! Зато от Петра до 1917 года остался неизменным принцип прохождения по бюрократической лестнице.
Большие перемены
Но давайте теперь на основе этой системы рассмотрим некоторые особенности функционирования бюрократии. Это удобно хотя бы потому, что уж кто-то, а Петр Алексеевич не позволял своим сотрудникам лодырничать. Но существуют объективные законы развития социальных организмов. И против них не попрешь. Первый из них, неоднократно упоминавшийся в этой книге, - штаты чиновников всегда растут. Причем растут они как "вширь", так и вглубь.
…Чуть ли не самого образования коллегий началось то, что происходит абсолютно в любой иерархической структуре, - борьба за лидерство. Так, к примеру, в Иностранной коллегии развернулась длинная и нудная склока между двумя тайными советниками - Остерманом и Степановым. Они писали длинные и нудные заявления, обвиняя друг друга в злоупотреблении служебным положением, непрофессионализме и всем таком прочем. Разумеется, на работу административных органов потоком пошли и жалобы со стороны. На… Какие у людей сегодня имеются претензии к бюрократам? Вот и тогда имелись абсолютно такие же. И Сенат учреждает должность генерал-рекетмейстера, в обязанности которого входило "принимать и рассматривать жалобы на медленное или несправедливое решение какой-нибудь коллегии; принуждать к скорейшему решению дел, докладывать Сенату о правильных жалобах, быть ходатаем за челобитчиков, особенно за безгласных, бессильных, угнетенных, и представлять таких самому государю". Разумеется, у генерала-рекетмейстера разобраться в одиночку хоть в чем-либо просто не хватило бы сил и времени. А значит… Правильно - у важного чиновника появилась своя канцелярия с собственным штатом. Явление типичнейшее. Попытка улучшить деятельность бюрократического аппарата приводит всего лишь к тому, что появляется новая структура.
Если уж речь зашла о докладе государю… Знаете, кто в петровское время был одним из самых могущественных людей, перед которым мелко мели хвостом все "птенцы гнезда Петрова"? Алексей Макаров, кабинет-секретарь - то есть начальник личной канцелярии Петра I. Он ничего сам не решал. Но - именно он каждый день приносил Петру I на подпись бумаги. Все понятно? Мог принести сегодня, а мог и через месяц. Мог напомнить о каком-нибудь деле, а мог и промолчать. Мог подсунуть документ, когда у царя было хорошее настроение, а мог - когда не очень. Так что власть секретарей появилась давно, и никуда от нее не деться.
Но вернемся к проблемам роста бюрократического аппарата. Многим читателям наверняка приходилось сталкиваться с такой особенностью чиновной машины: канцелярии от вас почему-то всегда требуют бездну каких-то бумажек. Лучше всего это знают те, кто вынужден был отправлять "наверх" многочисленные и непонятно кому нужные отчеты. Со стороны это представляется какой-то вакханалией идиотизма. Но и данная особенность не нова.
В 1722 году в городе Глухове образовалась новая бюрократическая единица - Малороссийская коллегия, которая должна была заниматься делами Украины (точнее - находившегося тогда в составе России Левобережья и Киева с окрестностями). Дело в том, что в те времена Украина обладала особым статусом и управлялась гетманом, выбранным украинским казачьим войском и старшиной - полковниками, высшими казацкими военачальниками. Управляли, прямо скажем, плохо. Царь решил поправить дело, создав дополнительную властную структуру. И что?
В октябре 1722 года гетман Полуботок жалуется в Сенат, что коллегия "мимо старшины, не сносясь и не советуясь с нею, посылает полковникам указы, требуя известий, сколько в котором полку маетностей (поместий. - А. Щ.), мельниц и других угодий; назначено также послать в полки десять офицеров глуховского гарнизона - неизвестно зачем. Из войсковой канцелярии коллегия требует выписок, универсалов (указов гетмана), розысков, купчих и других документов по делам тех челобитчиков, которые приходят с жалобами в коллегию…" (С. Соловьев).
Что, этим ребятам в Малороссийской коллегии делать было больше нечего - только плодить лишнюю переписку? Да нет. В чем был смысл создания этого административного органа? Как уже упоминалось, казачья старшина руководила Украиной "по понятиям" - фактически по законам бандитской "крыши". И население воспринимало чуткое руководство отнюдь не с таким восторгом, с каким позже украинскую старшину вспоминали и вспоминают "жевто-блакитные" националисты. Жалоб на беспредел казачьего управления в Сенат шло множество. Вот создали новый орган для разбора жалоб. Так вот, советники из Малороссийской коллегии отличались ярко выраженной бюрократической добросовестностью. Решили взять все на контроль - а потому получить максимум информации. И пошла писать губерния.
Это тоже типичная особенность канцелярского мышления. Как можно контролировать что-то, сидя за письменным столом? Правильно - с помощью бумаг. Вот эти бумаги и требуют. А дальше… Всегда хочется установить дополнительный контроль - и количество требуемых бумаг все растет. А заодно растет число чиновников, необходимых для обработки всей этой макулатуры.
Причем процесс может идти бесконечно. Если бы под коллегией сидели не казаки, а обычные чиновники, допустим, губернского уровня, то они бы никуда не жаловались, а с чистой совестью отправляли бы эти бумаги в сортир. Так спокойнее.
* * *
Практически весь XVIII век созданная Петром I система жила по присущим таким структурам законам. Коллегии меняли состав и внутреннюю структуру и в огромном количестве обрастали разнообразными "пристройками", экспедициями, канцеляриями, департаментами и всем прочим. Как водится, в русской бюрократии XVIII века стали заметны тенденции к образованию замкнутой касты. Особенность ситуации заключалась в том, что согласно петровским законам и Табели о рангах служилое сословие практически сливалось с дворянским. Служить должны были все. А если одни стремились выйти в большие чины, то другим, наоборот, хотелось спокойно сидеть по своим усадьбам.
Потому-то с одной стороны всем учреждениям было предписано "смотреть, чтобы те, которые в своих науках паче других преуспели и радетельное старание имели, прежде других в чины произведены были и тако за свое прилежание к наукам и награждение получить могли". Речь шла, разумеется, не о мужиках. Был учрежден и институт юнкеров. В марте 1737 г. Кабинет министров утвердил правила приема дворян в коллегии юнкеров. Юнкера должны были не только иметь навык в "приказном порядке", но и приобретать "знание указов и прав государственных, Уложенья и прочее".
Два дня в неделю они обучались грамматике, арифметике, математике, геодезии, географии, латыни. В 1755 г. к этому списку добавились история, французский и немецкий языки. Через пять лет обучения при коллегиях проявивших себя в учении юнкеров производили из нижней должности копииста или канцеляриста в секретари. Поступать в юнкера можно было лет с двенадцати. И к семнадцати спокойно начинать делать карьеру. Позже юнкерское обучение, как и солдатскую службу, стали проходить "заочно". То есть числились, но не служили.
Но, тем не менее, все в общем-то работало. Несмотря на заговоры и государственные перевороты, государственный аппарат функционировал, хотя и со скрипом. Более всего угнетала именно введенная Петром коллегиальность.
Эта книга - не об истории государственного управления, поэтому я не буду подробно останавливаться на различных структурных изменениях, происходивших в XVIII веке. Стоит упомянуть о так называемом "Указе о вольности дворянству" 1762 года, согласно которому обязательная служба для дворян отменялась. Соответственно, множество людей, которым не нравилась армейская и канцелярская лямка, тут же решили бросить службу. И тогда, дабы создать стимул для служения Отечеству, Екатерина II ввела институт, без которого современная бюрократия немыслима: ПЕНСИИ. Это сегодня пенсия по старости или выслуге лет выглядит чем-то само собой разумеющимся. Но двести пятьдесят лет назад все было не так! Всюду. До двадцатых-тридцатых годов ХХ века большинство европейских граждан такого слова не знали. В Российской империи пенсию получали только люди с чином. Причем не только они сами, но в случае смерти - их жены. Размер пенсии чрезвычайно различался в зависимости от чина и последней занимаемой должности. А бедных дворян и тогда имелось достаточно. У них появился стимул служить - причем служить долго и не навлекая на себя лишние неприятности. А что значит - не навлекать неприятности? Не делать резких движений. Уклоняться от принятия ответственных решений. И самое главное - по мере сил сопротивляться любым переменам. Кроме того, бюрократия отделилась от общей дворянской массы. У нее теперь имелись СОБСТВЕННЫЕ интересы.
Правда, от перемен чиновникам открутиться не удалось. Екатерина II попыталась провести сокращение центральных штатов, перенеся многие их функции в губернии. Ничего хорошего из этого не вышло. По указанным выше причинам. Бумаги косяком пошли наверх. А наверху сгоряча все учреждения порушили.
Павел I, будучи сторонником военной дисциплины, стал исправлять положение. На самом верху были созданы так называемые департаменты - юстиции, финансов, военного, морского, коммерции и казны, во главе которых стояли министры. Тут уж никакой коллегиальностью не пахло. Они отвечали исключительно перед императором.
* * *
Свои начинания Павел докончить не успел: он умер от несчастного случая - от удара табакеркой в висок. Но пришедший на смену Александр I продолжил его дело. Любопытно, что деятельность Александра Павловича очень напоминает то, чем занимался в то же время во Франции его личный враг - Наполеон. Таких совпадений не бывает. XIX век - это абсолютно иная эпоха. На смену относительно спокойному предыдущему веку шла эпоха великих потрясений, которые нес с собой молодой корсиканец в треуголке. Старая система кое-как годилась при тихой жизни, но явно для наступающего века не получалось.
8 сентября 1802 г. был опубликован манифест Александра I "Об учреждении министерств", который положил начало бюрократической системе, существовавшей до октября 1917 года, да и по сей день во многом сохранившейся. Император объявил, что "мы заблагорассудили разделить государственные дела на разные части, сообразно естественной их связи между собою и для благоуспешнейшего течения поручить оных ведению избранных нами министров, постановив им главные правила, коими они имеют руководствоваться в исполнении всего того, чего будет требовать от них должность и чего мы ожидаем от их верности, деятельности и усердия ко благу общему".
На первых порах было создано восемь министерств:
- военно-сухопутных сил;
- морских сил;
- иностранных дел;
- юстиции;
- внутренних дел;
- финансов;
- коммерции;
- народного просвещения.
В 1811 на правах министерств были добавлены Главное управление путей сообщения, Главное управление духовных дел разных исповеданий, Государственное казначейство и Ревизия государственных счетов (Государственный контроль).
Тем временем одним из приближенных Александра, Михаилом Сперанским, был подготовлен документ - проект "Общего учреждения министерств", который вскоре стал законом.
Впрочем, сперва стоит рассказать о его авторе. Хотя бы потому, что он с одной стороны является "нетипичным" бюрократом, а с другой - ярко выраженным порождением канцелярской системы.
Михаил Сперанский родился 1 января 1772 года в деревне Черкутино в 40 километрах от Владимира в семье священника. Приход был очень бедный - отцу в свободное от основной работы время приходилось сеять и пахать, чтобы прокормить троих детей. Образование он начал во Владимирской семинарии, откуда в числе трех лучших учеников был отправлен в Санкт-Петербургскую семинарию - суперэлитное духовное заведение. По духовной линии Сперанский не пошел - в 1792 году после окончания семинарии он был оставлен в заведении на преподавательской работе - учил физике и математике. А через два года обер-прокурору Сената А.Б. Куракину потребовался домашний секретарь. Семинаристы ценились высоко, поэтому высокий чиновник отправился за подходящим человеком к ректору, а тот порекомендовал Сперанского. Чуть ли не в первый день секретарь продемонстрировал свои способности - и Куракин решил, что работа секретаря для него тесновата. Он пристраивает Сперанского в собственную канцелярию, да не просто так, а сразу с чином титулярного советника (IX) класса. Далее его карьера была просто фантастической - каждый последующий год он получал повышение: через три месяца стал коллежским асессором, в 1798 году - надворным советником, в 1799 - коллежским советником, в 1800-м - советником статским, в 1801-м - действительным статским советником. То есть к двадцати девяти годам он дослужился до чина, соответствующего генерал-майору! Впрочем, в ту эпоху люди вообще взлетали быстро. Павел I снимал людей с должностей, не моргнув глазом. Ну, а некоторые извлекали выгоду из кадровой чехарды, занимая места отставленных. Сперанский до некоторого времени умел главное для чиновника - высокое искусство внушать свою мысль начальнику так, чтобы тот думал: я сам до этого дошел.
В конце концов бывший семинарист стал фактически первым лицом в канцелярии. После того как на престол взошел Александр, Сперанского позвал в секретари Д.П. Трощинский, ближайший помощник царя.