Фритьоф Нансен пишет об одном таком случае, едва не закончившемся плачевно. Он произошёл во время его знаменитого путешествия к Северному полюсу, когда исследователь уже повернул назад и с остатками снаряжения, двумя собаками - Кайфасом и Суггеном - и единственным спутником - Йохансеном - двигался к архипелагу Земля Франца-Иосифа.
"После невероятных усилий подошли, наконец, к полынье, через которую решили переправиться на каяках. Очистив край полыньи от молодого льда и обломков, я подтащил к воде свои нарты и ещё придерживал их, не давая соскользнуть, когда вдруг сзади послышался шум и Йохансен, который только что повернулся, чтобы подтащить свои нарты к моим, закричал: "Берите ружья!". Я обернулся и увидел, что огромный медведь бросился на Йохансена и опрокинул его навзничь, на спину. Я хотел схватить ружьё, лежавшее в чехле на носу моего каяка, но в эту самую минуту каяк соскользнул в воду. Мелькнула мысль прыгнуть в каяк и стрелять оттуда, но это было рискованно. Я стал поспешно втаскивать каяк с его тяжёлой поклажей на высокую кромку льда; сделать это было нелегко: каяк был сильно нагружен. Стоя на коленях, я тянул, дёргал и, распластавшись на палубе, старался как-нибудь достать ружьё. Оглянуться и посмотреть, что делается сзади, было некогда. И вдруг я услышал спокойный голос Йохансена: "Вы должны поторопиться, если не хотите опоздать". Поторопиться! Я и так, кажется, тороплюсь! Наконец мне удалось дотянуться до приклада ружья. Я выхватил его из чехла, повернулся кругом в сидячем положении и быстро взвёл курок для стрельбы дробью. Медведь стоял не более чем в двух шагах от меня, готовясь "приласкать" Кайфаса. Времени терять было нельзя, и, не взводя второго курка, я выстрелил. Весь заряд дроби попал медведю в голову позади уха, и он упал между нами мёртвый.
Очевидно, медведь крался, как кошка, по нашим следам, скрываясь за глыбами льда. Он подкарауливал нас, пока мы занимались расчисткой края полыньи, повернувшись к нему спиной. По следам, оставленным им, видно было, как он полз на брюхе через торос прямо позади нас и дальше под защитой бугра совсем рядом с каяком Йохансена. Когда Йохансен, ничего не подозревая и не глядя по сторонам, пошёл назад и наклонился, чтобы взять верёвку и подтянуть нарты, он вдруг увидел силуэт зверя, притаившегося позади каяка. Сначала Йохансен подумал, что это Сугген, но прежде, чем он успел разглядеть, что силуэт чересчур велик, медведь очутился над ним и дал ему такую оплеуху в правое ухо, что у него искры посыпались из глаз и он упал на спину. Йохансен пытался отбиться от зверя голыми руками: одной рукой он вцепился ему в глотку, сжимая её что было мочи. Как раз в ту минуту, когда медведь, разинув пасть, по-видимому, готовился откусить Йохансену голову, он и произнёс золотые слова о том, что мне следует поторопиться. Медведь, к счастью, не торопился, он стал смотреть на меня, будто недоумевая - что там у меня за спешная работа. Вдруг он заметил собак и повернулся к ним. Тогда Йохансен быстрее быстрого разжал пальцы и выскользнул из-под медведя, а тот ухватил Суггена так, что тот завыл во всю мочь, совершенно так же, как он воет, когда мы его бьём. Потом и Кайфас получил лапой по морде. Тем временем Йохансен поднялся и, когда раздался мой выстрел, успел уже выхватить своё ружьё, торчавшее из отверстия каяка. Единственное, что медведь успел сделать, - это содрать слой грязи с правой щеки Йохансена (теперь Йохансен ходит с белой полосой на лице) да оцарапать ему слегка руку. V Кайфаса тоже осталась царапина на носу".
Однако общая медлительность и "тугодумие" белого медведя позволяли охотникам производить с ним различные эксперименты или испытывать пригодность того или иного вида оружия на охоте вообще.
Известный полярник Е. К. Фёдоров рассказывает о своей попытке убить белого медведя из револьвера во время экспедиции на Землю Франца-Иосифа.
"…Медведи подходили и сейчас. Я несколько раз их фотографировал с близкого расстояния, а однажды попробовал осуществить своё давнее намерение - убить медведя из револьвера.
В истории нашей экспедиции уже был такой случай. В сумерках осенью прошлого года Володя убил медведя из нагана. Это был небольшой молодой зверь. Когда он, отбиваясь от собак, встал на дыбы, Володя подошёл, почти обнял его (как потом оказалось - её) и выстрелил из револьвера в ухо в упор. С тех пор мне не терпелось повторить такую операцию.
Как-то я заметил медведя, подходившего к станции по береговому припаю. При мне были и наган, и винтовка. Побежал навстречу. Приблизившись на тридцать-сорок шагов, остановился и разглядел, что это здоровенный старый зверь, который, встав на задние ноги, будет много выше меня - до его ушей не дотянуться. В общем, я струсил, отставил наган и выстрелил из винтовки.
Заревев, медведь осел на задние лапы - по-видимому, у него был повреждён позвоночник. Тут я осмелел и решил добить его из нагана. Подойдя на пять-шесть метров, разрядил в голову все патроны, бывшие в барабане револьвера. Но пули скользили по крепким костям покатой лобной части черепа и только злили зверюгу".
"Плохо бы мне пришлось без винтовки", - резюмирует будущий участник папанинского дрейфа, академик Евгений Фёдоров.
Сколь плохо приходится при охоте на белого медведя без винтовки, сумел в полной мере вкусить Фредерик Кук - человек, который, по утверждению Руала Амундсена (и собственному), впервые достиг Северного полюса. Причём в самом начале его взаимоотношения с этими животными строились по старому проверенному принципу: увидел - выстрелил - убил.
""Рано утром 4 марта нас разбудил сердитый лай собак. Кулутингва (один из эскимосов, сопровождавших д-ра Кука. - М. К.) выглянул наружу и увидел медведя, пытавшегося украсть отборную филейную часть из наших запасов. Ловкий надрез ножом - и выпавший снежный блок оставил в стене иглу окно, в которое просунули ружьё, нацеленное на зверя. Это был крупный упитанный зверь - он снабдил нас отличным жиром для светильников".
Однако уже на обратном пути после достижения полюса Кук потерял практически всё своё снаряжение, у него осталось всего четыре патрона, в полынье утонули копья и гарпуны. Путешественники оказались на грани голодной смерти. И в это время Кук и его друзья-эскимосы проявили чудеса смекалки и храбрости, пытаясь выжить в ледяной пустыне, опираясь на так называемый подручный материал. Из дерева нарт (к слову сказать, они были изготовлены из американского ореха гикори) Кук и его товарищи изготовили древки гарпуна и копий. Наконечники для них были изготовлены из рогов мускусных быков и обломков китового уса. Часть металлических полозьев от нарт им также пришлось пожертвовать на изготовление наконечников для оружия. И вооружённые этим более чем средневековым снаряжением, они были вынуждены добывать себе пропитание в самой неблагоприятной для человеческой жизни обстановке - в арктической ледяной пустыне. После того как путешественники с неимоверным трудом сумели умертвить моржа и разделали его мясо, белые медведи появились перед ними отнюдь не в роли "мясного скота" или объекта пушного промысла. Нет, они возникли в их лагере как хозяева этих негостеприимных мест и потребовали у пришельцев поделиться плодами их усилий. Причём сделали это в такой форме, что им невозможно было в чём-либо отказать.
"Примерно через 15 часов нас разбудила какая-то возня в лагере. Открыв глаза, мы увидели огромного медведя, который тыкался носом в землю около костра. Мы оставили там моржовую кость весом около сотни фунтов, предназначавшуюся для нашего очередного пиршества. Мы вскочили на ноги, крича изо всех сил и производя как можно больше шума. Медведь захватил мясо своими передними лапами и, словно человек, пошёл от нас на задних лапах, угрожающе рыча. Он двигался медленно и осторожно, крепко держа мясо в лапах. Время от времени он поворачивался, словно кивая нам головой, и с вызовом рычал. Однако мы не приняли вызова. Отойдя от нас примерно на триста ярдов по морскому льду, он уселся и сожрал мясо, на которое мы рассчитывали.
Вооружившись копьями, луком и стрелами, а также держа камни в руках, мы пересекли невысокий холм, за которым находился наш драгоценный мясной склад. Там, к нашему горю, мы увидели двух других медведей, которые, пригнув головы к земле и работая лапами, деловито возились у самого тайника. Мы не были оснащены для рукопашной схватки, но, поскольку наши жизни были поставлены на карту, мы поняли, что должны принять какие-то оборонительные меры. Криками и дьявольскими бросками нам удалось привлечь внимание зверей. Они подняли головы, повернулись к нам и, к нашему восторгу и облегчению, с ворчанием отошли на дрейфующий лёд. Каждый из них прихватил с собой по огромному куску нашего мяса.
Приблизившись к тайнику, мы нашли его совершенно опустошённым. Здесь успели побывать и другие медведи. Песок и снег были испещрены бесчисленным количеством медвежьих следов. Наш великолепный склад, который мы устроили накануне, был полностью разграблен. Мы готовы были разрыдаться от горя, разочарования и ярости. Зато мы поняли - отныне наша жизнь превратится в непрерывную борьбу с медведями…"".
Зимовка отряда Кука на островах Канадского архипелага, в самых зловещих местах Арктики, была, без сомнения, одним из самых выдающихся подвигов человеческой воли, спаянности и взаимовыручки. Из всех полярных одиссей с ней может сравниться только возвращение капитана Скотта с Южного полюса в Антарктиде. Нельзя забывать, что именно там, где в сумерках ледяной мглы бродили три эскимоса и один американец, витал дух неудачи двух крупных полярных экспедиций - Франклина и Грили. Казалось, что вершины торосов во время вьюги завывают голосами людей, съеденных своими товарищами. Путешественники соорудили убежище - не обычное иглу, снежную хижину эскимосов, - а настоящую полуземлянку, прикрытую сверху дёрном и камнями. Заметённая снегом и скованная морозом до состояния гранита, эта полупещера стала недоступной и для бродивших во тьме громадных хищников. Для того чтобы более верно отпугнуть их от жилья, в "логове", как называл своё жилище сам Кук, постоянно горел светильник из моржового жира.
Однако, когда в феврале с первыми лучами солнца полярные робинзоны покинули своё убежище, чтобы двинуться к югу, борьба с белыми медведями возобновилась с прежней ожесточённостью. Теперь, когда в пути закончились остатки мяса, Кук вновь стал смотреть на белого медведя как на один из немногих способов запастись продовольствием.
"Однажды, когда мы, как обычно, бреди по маршруту, мы увидели медвежьи следы. Эти безмолвные отметины на снегу, едва видимые в полумраке, возродили в нас надежду на выживание. Вечером 20 марта мы тщательно приготовились к встрече со зверем.
Мы построили иглу несколько прочнее обычного, перед ним устроили из снежных блоков полку, на которой разложили привлекательные кусочки кожи, так, чтобы они имитировали лежащего тюленя. Над этим "чучелом" мы приладили петлю. В неё зверю пришлось бы просунуть голову и шею, чтобы схватить приманку. Другие петли были разложены так, чтобы схватить медведя за ноги. Все верёвки были надёжно прикреплены ко льду. В стене дома мы прорезали бойницы и пробили заднюю дверь, через которую можно было убежать или совершить вылазку. Мы тщательно заточили наконечники копий и ножи. Когда всё было готово, один из нас остался на вахте, а двое прилегли немного отдохнуть. Ждать пришлось недолго. Вскоре мы услышали поскрипывание снега, что послужило нам сигналом к началу сражения. Вытянув вперёд маленький чёрный нос, венчающий длинную шею, зверь приблизился.
В крошечные отверстия в стене он казался огромным. По-видимому, он был голоден, как и мы, и поэтому направился к приманке напрямик. Мы выбили запасную дверь. Авела и Этукишук вышли наружу, один с копьём, другой с гарпуном. Однако я знал, что наше копьё, петли, лук и стрелы окажутся бесполезными.
Прошлым летом, когда я только ещё предвидел голодную годину, я спрятал четыре патрона в своей одежде. Мои ребята не знали об их существовании. Эти патроны предназначались на самый крайний случай, чтобы убить или кого-либо, или самих себя. До сих пор такого отчаянного положения ещё не наступало.
Медведь приближался медленными, размеренными шагами, обнюхивая землю там, где лежали шкуры. Я дёрнул за верёвку. Петля затянулась на шее зверя. Одновременно на рычащего зверя обрушились копьё и гарпун. Началась жестокая схватка. Я извлёк из кармана один из драгоценных патронов, вложил его в ружьё и отдал ружьё Авела, который прицелился и выстрелил. Когда дым рассеялся, истекающий кровью медведь лежал на земле".
Вскоре арктическая одиссея доктора Кука закончилась и началась другая. По возвращении в цивилизованный мир он был обвинён во лжи и подтасовке результатов экспедиции, безжалостный Пири сделал всё, чтобы отнять у него лавры полярного исследователя, все его предшествующие достижения были поставлены под сомнение и сам он умер в тюрьме из-за недобросовестности делового партнёра. Люди оказались для Фредерика Кука опаснее арктических хищников.
Некоторые современные недоразумения, связанные с белыми медведями, можно было бы назвать смешными, если бы они не были столь печальны.
После эпохи истребления медведей во благо казны молодой Советской республики центральная власть со свойственной ей последовательностью качнулась в другую крайность и запретила охоту на белого медведя вообще - что, кстати сказать, было предметом нашей несказанной гордости до самого недавнего времени. Однако эта политика, как и всякая политика крайностей, со временем принесла свои отрицательные плоды.
Автору известен случай, когда белый медведь на окраине чукотского посёлка сожрал заснувшую на помойке пьяную чукчанку. В этом случае вряд ли можно было обвинить зверя в злом умысле против человека, однако свойственное нам всем желание выносить приговоры оказалось сильным и на этот раз медведь был отстрелян.
Один из жителей посёлка Мыс Шмидта сидел в своей комнате и читал книгу. Напротив его окна находился высокий сугроб. Неожиданно оконное стекло разлетелось, и в проём просунулась медвежья морда. Вытянувшись почти до середины комнаты, медведь ревел, скалил зубы и пытался ухватить местного жителя. Тот, однако, не растерялся, схватил табуретку и стукнул распоясавшегося зверя по носу. Медведь мгновенно ретировался.
На память приходят ещё несколько примеров нападений белых медведей на часовых на Чукотке.
Справедливости ради следует заметить, что белые медведи, осаждающие арктические посёлки, отнюдь не исключительная проблема советской Арктики (как, впрочем, и все проблемы, которые мусолит демократическая пресса). Для всего взрослого населения посёлка Форт Черчилль на севере Канады полицейский пятизарядный дробовик 12-го калибра до сих пор является необходимым предметом обихода. Причина заключается в том, что в окрестностях посёлка собирается огромное количество бродячих белых медведей. Население проводит уроки по стрельбе из своего оружия, специально приглашённые специалисты-экологи читают лекции о том, как избежать конфликтных ситуаций. И тем не менее, несмотря ни на что, они возникают. Каждый такой случай необходимой обороны тщательно расследуется, но во главу угла ставится приоритет человеческой жизни.
И знаете - ничего! Не ограбили друг друга эти поголовно вооружённые до зубов канадцы, не истребили себя вместе с медведями. Отнюдь нет: медведей в окрестностях меньше не стало.
Зато их становится меньше около маленьких посёлков, буровых вышек, стойбищ оленеводов в той стране, где каждый случай отстрела этого зверя становится предметом судебного разбирательства. И геологи, и чукчи, формально не имеющие никакого оружия, предпочитают в конфликтной ситуации просто спрятать концы в воду - утопить или, в конце концов, сжечь труп убитого зверя, лишь бы не доводить дело до сведения властей. И у меня язык не повернётся упрекнуть их за это. Страшный вопрос: "Под судом, следствием были?" - содержится ещё сегодня в каждой советской анкете. А если был - но оправдан? Кого это заинтересует при приёме на работу? Так что война людей с белыми медведями сегодня лишь перешла в партизанскую форму, и в Арктике продолжают греметь выстрелы. Вот так неразумная экологическая политика ведёт к дальнейшему истреблению "прежних хозяев Севера".
Должен сказать, что на сегодняшний день почти по всей периферии Полярного бассейна попытки найти условия сосуществования человека и белого медведя увенчались лишь частичным успехом. И не кавалерийские наскоки вроде приказов о поголовном истреблении или поголовной охране, а лишь постоянные настойчивые попытки найти разрешение этой экологической проблемы могут принести мир в этой войне между человеком и крупнейшим хищником Полярного бассейна.
Глава 30
Когда столкновение неизбежно: что делать, если на вас напал медведь
МИРОВАЯ С МЕДВЕДЕМ
Ежегодно, схватив винтовки, белые люди идут
Маттианским проходом в долины поохотиться там и тут.
Ежегодно сопровождает беспечных белых людей
Матун, ужасный нищий, забинтованный до бровей.Беззубый, безгубый, безносый, с разбитой речью, без глаз,
Прося у ворот подаянье, бормочет он свой рассказ -
Снова и снова всё то же с утра до глубокой тьмы:
"Не заключайте мировой с Медведем, что ходит, как мы"."Кремень был в моей винтовке, был порох насыпан в ствол,
Когда я шёл на медведя, на Адам-зада я шёл.
Был последним мой взгляд на деревья,
был последним на снег мой взгляд,
Когда я шёл на медведя полвека тому назад.Я знал его время и пору, он - мой; и дерзок и смел,
Он ночью в маисовом поле мой хлеб преспокойно ел.
Я знал его хитрость и силу, он - мой; и тихонько брал
Овец из моей овчарни, пока я крепко спал.Из каменной пещеры, где гордых сосен ряд,
Тяжёлый от обеда, бежал медведь Адам-зад,
Ворча, рыча, бушуя, вдоль голых диких скал.
Два перехода на север - и я его догнал.Два перехода на север - к концу второго дня
Был мной настигнут Адам-зад, бегущий от меня.
Был заряд у меня в винтовке, был курок заране взведён,
Как человек, надо мною, внезапно поднялся он.Лапы сложив на молитву, чудовищен, страшен, космат,
Как будто меня умоляя, стоял медведь Адам-зад.
Я взглянул на тяжёлое брюхо, и мне показался теперь
Каким-то ужасно жалким громадный, молящий зверь.Чудесной жалостью тронут, не выстрелил я… С тех пор
Я не смотрел на женщин, с друзьями не вёл разговор.
Подходил он всё ближе и ближе, умоляющ, жалок и стар,
От лба и до подбородка распорол мне лицо удар.Внезапно, безмолвно, дико железною лапой смят,
Пред ним я упал, безликий, полвека тому назад.
Я слышал его ворчанье, я слышал хруст ветвей,
Он тёмным годам оставил меня и жалости людей.