Надо сказать, что в подавляющем их большинстве мишка обрисован без особой симпатии. Медведь запугивает мужиков, берёт в полон детей, ломает постройки и вообще склонен наносить всяческую поруху. Ещё счастье, что он недостаточно сообразителен и тугодум, зачастую действует по принципу "сила есть - ума не надо", что даёт возможность народному герою компенсировать находчивостью звериное физическое превосходство. Однако даже это иногда не удаётся, и в чистом фольклорном варианте сказка далеко не всегда заканчивается хорошо - зачастую хеппи-энд она приобретает только в литературной обработке. Вот одна из сказок, записанных в Вологодской области А. Н. Афанасьевым. Она так и называется:
Медведь
Жили-были старик да старуха, детей у них не было. Старуха и говорит старику: "Старик, сходи по дрова". Старик пошёл по дрова; попал ему навстречу медведь и сказывает: "Старик, давай бороться". Старик взял да и отсёк медведю топором лапу; ушёл домой с лапой и отдал старухе: "Вари, старуха, медвежью лапу". Старуха сейчас взяла, содрала кожу, села на неё и начала щипать шерсть, а лапу поставила в печь вариться. Медведь ревел, ревел, надумался, да и сделал себе липовую лапу; идёт к старику на деревяшке и поёт: Скрипи, нога,
Скрипи, липовая!
И вода-то спит,
И земля-то спит,
И по сёлам спят,
По деревням спят;
Одна баба не спит,
На моей коже сидит,
Мою шёрстку прядёт,
Моё мясо варит,
Мою кожу сушит.
В те поры старик и старуха испугались. Старик спрятался на полати под корыто, а старуха на печь под чёрные рубахи. Медведь взошёл в избу; старик со страху кряхтит под корытом, а старуха закашляла. Медведь нашёл их, взял да съел.
Б. А. Рыбаков считает, что здесь перед нами отрывок весьма архаичного фольклорного произведения, в котором, по всей вероятности, пропущены какие-то звенья; осталось одно: лесной хозяин карает людей, использующих его отрубленную лапу в утилитарных целях - варят мясо, прядут шерсть, сушат кожу. Ещё две "стандартные" сказки на медвежью тематику.
Мужик и медведь
Приехал мужик в поле, стал пашню пахать. Вдруг вышел медведь из лесу - да к нему.
- Мужик, мужик, я тебя съем.
- Не ешь меня, медведь. Давай лучше вместе репу сеять. Как вырастет репа - разделим поровну.
- Ладно, - говорит медведь, - давай.
Вот вспахали они поле, посеяли репу. Выросла репа крупная да сладкая. Стали мужик и медведь делить репу. Спрашивает мужик:
- Ты, медведь, что себе возмёшь: вершки или корешки?
Медведь говорит:
- Вершки возьму.
- Ну, хорошо, будь по-твоему: бери вершки.
Отдал мужик медведю всю ботву от репы, а репу домой увёз.
Пожевал-пожевал медведь ботву - невкусно.
Пошёл он к мужику и говорит:
- Дай-ка мне корешки попробовать.
Дал мужик ему репу. Медведь съел и говорит:
- Э, мужик! Твои корешки сладкие, вкусные, а мои вершки горькие. Не буду больше вершки брать!
На другое лето посеяли мужик и медведь пшеницу. Славная выросла пшеница. Принялись они жать, медведь и говорит:
- Ну, мужик, давай мою долю, да смотри - без хитрости.
- Хорошо. Говори - что теперь возьмёшь?
- Давай корешки.
Мужик не стал спорить. Взял себе вершки, а медведю оставил корешки. Вот мужик намолол пшеничной муки, напёк пирогов, сидит да ест. А медведь приволок в свою берлогу корешки, стал их жевать. Жевал-жевал, не мог разжевать. Понял он, что опять не то выпросил. Досадно стало медведю. Перестал он вместе с мужиком землю пахать.
Про медведя
Жили-были бабушка и две внучки - Маша и Даша. Собралась Даша в лес по ягоды, по свежие грибы. Вот бабушка и говорит:
- Ты, Дашенька, далеко не ходи, от тропочки не беги, через пни-колоды не перескакивай, а то, смотри, заблудишься.
- Хорошо, - Даша говорит.
Пошла Даша в лес. Идёт - ягодку за ягодкой щиплет, песню поёт. Да и не заметила, как от тропочки ушла, в дремучий лес зашла, стала через пни-колоды перескакивать. Сидит кукушечка на высоком дубу, на сухом суку.
- Ку-ку! Ку-ку! Иди, девочка, в левый бок!
Пошла девочка в левый бок. Откуда ни
возьмись, вдруг выскочил, откуда ни возьмись, вдруг выпрыгнул Мишка-медведь, Михаил Иванович. Схватил Дашу в охапку - и бежать! Бежал, бежал, прибежал в свой дом. А дом у него большой-пребольшой, богатющий… В подвале не пусто - репа, капуста, грибы сухие, соты медовые. В клети добро - пух и перо, шерсть овечья, шуба человечья. Принёс медведь Дашу в хоромы и говорит:
- Вот хорошо, мне уже давно хозяюшка нужна. Будешь жить, мне рукавицы шить, топить печь да пироги печь. А я на охоту буду ходить, еду приносить.
Плачет Дашенька, а медведь ей мёду, орешков, ягод притащил - утешает. Ну, Дашенька поплакала и спать легла. Утром Мишка-медведь её разбудил.
- Ну, - говорит, - я на охоту иду, а ты щи свари, да мне одеяло сотки.
Миша ушёл, а Даша за дело принялась. Да всё у неё дело не клеится, всё из рук валится. Стала щи варить - воду через край пролила, печь затопила - всю избу задымила. Села ткать - нитки рвать, узелки вязать. Пришёл вечером Мишка домой. Изба чёрным-черна, окна не видать, щи без соли, каша горькая. Стал Мишка спать ложиться. Новым одеялом укрылся, да как вскочит!
- Это что, да это как? Не одеяло - дерюга! Покололо мои ноженьки, поцарапало мои плечики. Ах ты, эдакая нерадивая, ленивая, неряшливая! Иди в подвал, там сиди, репу перебирай, капусту считай!
Да и запер Дашу в тёмный подвал.
А бабушка да Маша искали-искали Дашу, да искать перестали. Ну вот, ладно, хорошо. Время прошло. Стала Маша в лес по ягоды собираться. Бабушка ей и говорит:
- Ты, Машенька, далеко не ходи, от тропочки не беги, через пни-колоды не перескакивай, а то, смотри, заблудишься.
- Хорошо, - Маша говорит.
Пошла Маша в лес. Идёт - ягодку за ягодкой щиплет, песню поёт. Да и не заметила, как от тропочки ушла, в дремучий лес зашла, стала через пни-колоды перескакивать. Сидит кукушечка на высоком дубу, на сухом суку.
- Ку-ку! Ку-ку! Иди, девочка, в правую сторону!
Повернула Маша в правую сторону. Откуда ни возьмись, вдруг выскочил, откуда ни возьмись, вдруг выпрыгнул Мишка-медведь, Михаил Иванович. Схватил Машу в охапку - и бежать! Бежал, бежал, прибежал в свой дом.
- Вот - говорит, - хорошо, мне уже давно хозяюшка нужна. Будешь жить, мне рукавицы шить, топить печь да пироги печь. А я на охоту буду ходить, еду приносить. Я сейчас на охоту пойду, а ты щи свари да и мне одеяльце сотки!
И ушёл. Стала Маша по дому похаживать, стала Маша в клеть, в подвалы заглядывать. А в клети добро - пух, перо, шерсть овечья, шуба человечья. А в подвале не пусто - репка, капуста, грибы сухие, соты медовые. И Дашенька там, и сестричка там! Обрадовались девушки, плачут.
- Ну, - Маша говорит, - ты, сестрица, здесь сиди, а я уж надумаю, как нам от беды избавиться.
Пошла Маша в избу, взялась за дело. Щи сварила, кашу упарила, избу подмела да и ткать села. Ткёт - нитку в нитку кладёт, рукой прихлопывает. Пришёл медведь, а в избе светло, чисто, щи жирные, каша жаркая.
- Ай, - говорит, - ну и умница! Ай, - говорит, - ну и разумница!
Стал Миша спать ложиться, новым одеялом укрылся, да и говорит:
- Ну и одеяльце соткала! Легко, как пух, жарко, как печка! Тепло моим ноженькам, жарко моим плечикам!
И заснул. А Маша Дашу накормила и спать на печке уложила. Утром Мишенька встал да и говорит:
- Чем мне тебе, девушка, угодить? Проси у меня чего хочешь.
А Маша ему:
- Ничего мне не надобно, Михаил Иванович, - снеси только бабушке гостинца. - Я пирогов испеку, в мешок уложу, а ты снеси да у порога брось. Только смотри, в мешок не заглядывай, гостинцев не трогай. Я на крыше буду сидеть, на тебя глядеть.
- Хорошо, - медведь говорит.
Вот Михаил Иванович пошёл на охоту, а Машенька пирогов испекла, посадила Дашу в мешок и сама села, пирогами закрылась. Пришёл медведь, видит - стоит мешок с гостинцами. Вскинул на плечи да и пошёл. Идёт - топ-топ-топ, ягоду топчет, траву приминает, сучья ломает. Пошёл дальше. Идёт - топ-топ-топ, ягоду топчет, траву приминает, сучья ломает. Устал, проголодался.
- Эх, - говорит, - теперь далеко от дома отошёл. Машенька не увидит. Сяду-сяду на пенёк, съем-съем пирожок!
А Маша из мешка то-о-оненьким голосом:
- Высоко сижу, далеко вижу! Не садись на пенёк, не ешь пирожок!
- Ну-ну, - Миша говорит, - как она далеко видит! Делать нечего, надо скорее мешок отнести да домой возвращаться. Уж дома поужинаю.
Побежал быстрёхонько. Добежал до бабушкиного дома. Бросил в ворота мешок, а сам наутёк. Вышла бабушка на крылечко. Глядит - мешок лежит! Развязала - пироги. Взяла пирожок, откусила, заплакала.
- Точь-в-точь пирожки, как Машенька пекла. Где-то мои внученьки, где-то мои девочки?
А девочки и выскочили:
- Вот мы, бабушка!
Вообще, подобный стереотип поведения очень характерен для сказочного медведя: "Пахал мужик ниву, пришёл к нему медведь и говорит ему: "Мужик, я тебя сломаюГ"; "Пришёл медведь к мужику на подворье и говорит ему: "Мужик, я тебя съем!""; "Подошёл тихо медведь сзади к мужику да хвать его дубиной по голове". Конечно, можно, вслед за составителем хрестоматии прозаических жанров русского фольклора В. Н. Морохиным посчитать, что в сказках о животных отражались реалии феодального мира, и медведь является воплощением хищного, не ограниченного властью человека, но определённые характерные черты зверя он всё-таки отражал.
Как простоватый и ленивый субъект медведь выступает и в чукотском фольклоре. Вот две чукотские народные сказки, записанные Г. Меновщиковым на восточном побережье Чукотки.
Как евражка и медведь норами поменялись
Однажды бурый медведь стоял на холме, а евражка (так называют на севере суслика. - М. К.) в это время пила воду у реки. Увидела евражка медведя и позвала его:
- Эй, медведь, иди-ка сюда!
Подошёл медведь к евражке, а она ему и говорит:
- V меня к тебе большое дело есть!
Удивился медведь:
- Какое же дело у тебя ко мне?
- Да вот задумала я с тобой жилищем поменяться.
- Ладно, - согласился медведь, - давай меняться. А где оно, твоё жилище?
- Вон там, на холме. А где твоё жилище?
- Вон там, на сопке.
Обрадовалась евражка.
- Пойду-ка я теперь в твоё жилище. А ты моё бери!
Пошёл медведь к норе евражки, евражка - в медвежью берлогу. Пришла к берлоге евражка, осмотрела её со всех сторон и запрыгала от радости:
- Ах, какое жильё я нашла! Ах, как хорошо теперь я буду жить!
А медведь пришёл к норе евражки и только нос туда засунул. Пыхтел, пыхтел - так и не смог залезть в её норку. Пошёл медведь к евражке. А она его и спрашивает:
- Зачем ты пришёл ко мне?
- Не смог я залезть в твоё жильё.
Рассердилась евражка:
- Не может этого быть! Ведь я-то влезла в твоё жильё!
- Ну, а я даже нос не смог просунуть в твою норку!
- Давай-ка померяем твой нос с моим!
Разлеглась евражка на носу у медведя
и говорит:
- Вот так диво: неужели же я такая маленькая, даже меньше твоего носа! Нет, не придётся нам домами меняться. Как же ты жить бы стал в моей норке! Прощай, дедушка, пойду-ка я домой.
Так и стали они жить каждый в своём жилье.
Медведь-лежебока
Однажды повстречал охотник бурого медведя и говорит ему:
- Здравствуй, медведь.
- Здравствуй, - отвечает медведь.
- Что нового?
- У меня ничего нет нового.
- А у тебя что нового?
- Вот на днях залягу спать, - говорит медведь, - ведь скоро снег выпадет.
- А когда же ты проснёшься?
- Весной.
- Это ты сейчас уснёшь и только весной проснёшься? - удивился человек.
- Да, я всю зиму сплю.
- Долго же ты спишь! - сказал человек. - Я сплю только по ночам, а днём работаю. Нарты чиню, пушнину добываю, рыбу подо льдом ловлю. А ты всю зиму спишь как убитый.
Стыдно стало медведю, что он такой бездельник, отвернул он морду в сторону и ушёл потихоньку.
Вопрос о взаимоотношении людей с медведями при родоплеменном строе обсуждается и в саамской народной сказке.
Тала-медведь и великий колдун
Повадился Тала-медведь вокруг стойбища ночью шататься. Ходит-бродит тихо-тихо, голоса не подаёт, за камнями таится-выжида-ет: авось глупый оленёнок от стада отобьётся или щенок за стойбище выскочит, а то и дитя человеческое выйдет.
Медведю всё - пожива. Однако как ни таись, а следы на снегу остаются - куда их денешь? Увидали матери те следы, говорят малым детям:
- Не смейте допоздна при луне с горки кататься. Тала-медведь близко. Схватит, в свою тупу унесёт, на обед задерёт.
Да разве же неслухи материнское слово слушают? В одно ухо вошло, в другое вышло. Поздно. Луна взошла, а они ещё с горки на санках катаются. Вылез из-за камня Тала-медведь, раскрыл свою кису - кожаную суму, растопырил её поперёк дороги, а сам в тени залёг. Покатились санки с ребятами с горки да со всего размаха в медвежью сумку влетели! Выскочил Тала, захлопнул створки, взвалил суму на плечи и пошёл домой. Идёт, пыхтит, радуется.
- Ух, ух, вкусный дух! Полну кису ребят несу.
Шёл, шёл, притомился, повесил суму на еловый сучок, сам под ёлкой лёг и захрапел. Висят ребята в суме, меж собой шепчутся:
- Что делать будем? Тала нас съест!
Один, самый маленький парнишечка,
спрашивает:
- Есть ли у кого нитки, иголки?
- Есть, есть, у девчонок есть! - отвечают ему. Достал парнишечка складной нож из яры, распорол сумку, детишек на волю выпустил, приказывает:
- Живо камни таскайте, в суму кидайте!
Натаскали ребята камней, в суму накидали, и парнишечка туда залез. Велит:
- Теперь зашивайте и домой бегите!
Зашили дети суму и домой побежали. Проснулся Тала-медведь, потянулся, спрашивает:
- Все ли вы там в моей кисе живы?
- Все, все живы, - отвечает парнишечка.
Взвалил Тала кису на плечи - да так и сел.
- Охо-ох! Тяжелёхонько! Зато хватит вкусного мяса на обед и на ужин поесть!
Едва-едва дотащил Тала кису до дому. Залез на земляную крышу, кричит в дымовую дыру своей хозяйке медведице:
- Эй, Талакхе, готовь большой берестяной котёл, я много вкусного мяса принёс!
Повесила Талакхе над очагом большой берестяной котёл, воды налила, огонь развела.
- Готово, - кричит, - спускай мясо!
Тряхнул Тала кису, камни посыпались, котёл разбили, вода пролилась, огонь погасила. Дым столбом стоит. Взревела медведица, а Тала наверху не слышит. Ещё раз кису тряхнул, выскочил из неё парнишечка, сел в сторонке, в руку ножик зажал, ждёт, что дальше будет. Вошёл Тала в дом, на хозяйку рычит: почему котёл разбит, почему огонь погас, почему мясо не варится? А Талахке ему и отвечает:
- Ах ты, старый пень! Зачем вместо мяса камни кидаешь?
Смотрит Тала - правда камни лежат. Почесал за ухом, говорит:
- Однако вон сидит один вкусный парнишечка. Давай хоть его сварим.
Тут парнишечка как чиркнет ножом о камень, так что искры посыпались, как закричит:
- Стой на месте, Тала-медведь! Мой отец колдун, моя мать колдунья, мой дедка колдун, моя бабка колдунья, мой дядька колдун, моя тётка колдунья, а я изо всех самый великий колдун. Это я из ребят камни сделал!
- Ух ты! - удивился Тала. То-то я ребят словил, а камни принёс. Не стану я варить тебя, великий колдун. Только ты за это из камней опять мясо сделаешь. Я голодный, моя жена Талахке голодная, мой сын Талашка спит в люльке голодный.
- Что же, - говорит парнишечка, - это можно! Тащи большой медный котёл, тащи хворост, огонь разжигай…
Побежал Тала за медным котлом, побежала Талахке за хворостом. А парнишечка камни из дома выкинул, один только себе оставил, выхватил из очага головешку, в тряпку завернул, да поверх Талашки в люльку положил. Сидит, люльку качает. Прибежал Тала - принёс котёл, прибежала Талахке - принесла хворосту.
- Давай скорей ребят, будем обед варить!
Отвечает им парнишечка:
- Тут ваш сын Талашка заплакал. Пока я с ним возился, все ребята разбежались. Зато теперь крепко спит Талашка, - и показывает головешку в люльке.
Заревела Талахке-медведица, заревел Тала-медведь:
- Ой, беда! Загубил ты нашего сына Талашку, сделал из него головешку!
Чиркнул парнишечка ножом по камню, так что искры посыпались, закричал громким голосом:
- Мой отец колдун, моя мать колдунья, мой дедка колдун, моя бабка колдунья, я сам великий колдун! Могу из головешки снова Талашку сделать! Только отнесёшь за это, Тала, меня домой!
- Отнесу, отнесу, сейчас отнесу.
Сунул парнишечка головешку под печок, ткнул кулаком в бок Талашку, тот проснулся и заорал во всё горло. Радуется Талахке, радуется Тала, всего Талашку облизали. А парнишечка вскочил на плечи медведю, сел верхом, приказывает:
- А ну, неси живо меня домой!
Понёс Тала, что поделаешь? Донёс до озера, где саамы рыбу ловят, говорит:
- Беги сам теперь! Боюсь дальше идти!
А парнишечка чирк ножичком:
- Мой отец колдун, моя мать колдунья, я сам великий колдун! Это озеро я сделал! Хочешь, из тебя такое же сделаю?
- Не хочу, не хочу, - затряс головой Тала и так припустился, что быстрей ветра добежал до стойбища. Тут выскочили саамы, связали Талу:
- А, попался, трусливый Тала! Казнить тебя теперь будем. Зачем наших детей таскаешь?
Тонким голосом взмолился Тала:
- Развяжите меня, отпустите меня! Я скажу вам, как что надо делать, чтобы ваших детей медведи не таскали!
Развязали саамы Талу, ждут, что тот скажет.
- Первое дело: должны дети слушаться материнского слова. Второе дело - должны иметь храброе сердце. Третье - должны прямо глядеть в глаза медведю. И тогда Тала не тронет.
Сказал так - и убежал домой без оглядки. С тех пор саамы с малых лет не боятся медведей. Встретят Талу в лесу, храбро посмотрят - и не трогает Тала, уходит. Ну а кто не слушается материнского слова, того утащит. Пусть тот сам на себя пеняет.
Приложение 2
Пистолеты и револьверы при самообороне от медведя
Когда книга была уже давно готова, один из энтузиастов оружейного и охотничьего дела из интернет-форума Guns.ru Владимир Химаныч в ответ на опубликованную там цитату о применимости пистолета и револьвера для самообороны от медведей написал обширную справку. В ней он систематизировал известные на настоящий момент случаи применения короткоствольного оружия при самообороне от этого зверя С любезного разрешения автора я помещаю здесь эту справку целиком.
Пистолеты и револьверы при самообороне от медведя
Владимир Химаныч
В баллистической лаборатории Федерального центра судебной экспертизы Минюста России, где я имел честь работать, есть гигантская, но, на мой взгляд, плохо расклассифицированная подборка материалов по результатам применения огнестрельного оружия.