Каковы же они у Шлимана? Можно говорить о многих, но мы отметим лишь две - желание во всем считаться лишь с собственными интересами и редкое умение рекламировать себя и свои достижения, даже если они и не соответствовали этой рекламе. Более того: ради своих честолюбивых, а можно сказать, тщеславных замыслов Шлиман мог поступиться и большим - моральными и нравственными заповедями. Да он и не скрывал этого, называя себя в одном из писем человеком с "жестоким сердцем".
И вот такой человек, захваченный идеей раскопать Трою (кстати, никому не ведомо, когда она пришла Шлиману в голову), бросает занятие торговлей и приезжает к подножию Гиссарлыкского холма. Никакого упорядоченного, четко продуманного плана работ у него нет, зато есть твёрдое убеждение - Троя лежит на самом "дне" Гиссарлыка. И он начинает раскопки, отринув предостережения опытных археологов не копать напропалую, поскольку это сопряжено с опасностью разрушения других "культурных" слоев.
Именно такое и происходит. Ложная мысль о том, что Троя лежит в самом низу раскопа, совершенно ослепляет Шлимана, и он, обращая в пыль пласт за пластом и нанося тем самым непоправимый урон археологической науке, добирается летом 1873 г до второго от низа слоя. И здесь обнаруживает следы разрушенного пожаром города. Даже не попытавшись как-то идентифицировать его, Шлиман объявляет: он оказался прав, и древний Илион найден!
Впрочем, здесь мы несколько поспешили, поскольку до столь торжественного момента ему пришлось пережить, что называется, мильон терзаний. И было отчего. Все глубже и глубже уходя под землю, он, в конце концов, дошёл до пепелища.
Раскопаны стены, ворота в них, но никаких признаков того, что это Троя: монет или надписей - нет. Шлиман в отчаяньи. Оно охватывало его и раньше, о чем говорит запись в его дневнике от 1 ноября 1870 г.: "Я уже больше не верю, что когда-либо найду здесь Трою", но, как известно, надежда умирает последней, и поскольку до низа еще было далеко, Шлиман рассчитывал, что находки будут. И попутно собирал все, что попадалось на пути, - отдельные украшения, чаши, кубки.
Но вот холм пройден почти насквозь, вот стены, покрытые копотью древнего пожара, а доказательств того, что это Троя, - никаких. Поражение? Ни за что!
Выход есть и поистине гениальный - выдать за клад, обнаруженный якобы в только что раскопанной стене, предметы, собранные в других слоях. Вряд ли кто станет, оглушённый открытием, проверять достоверность находки. Это могут сделать лишь в будущем, но смешно заглядывать далеко вперед, когда все определяет текущий момент!
Так появился на свет "клад Приама", а мировой общественности с вершины Гиссарлыка протрубили: Гомеровская Троя найдена!
Поспешность заявления стала очевидна еще при жизни Шлимана, позднее же было доказано, что Гомеровская Троя находится гораздо выше - в VII слое по нынешней классификации. Шлиман дошёл до слоя номер два, и здесь уместен вопрос: что же, в таком случае, он обнаружил? Ответа нет до сих пор; определенно можно сказать лишь одно: с помощью современных методов датировки установлено, что Троя II, то есть город, раскопанный Шлиманом, пала около 2200 г. до н. э. - приблизительно на тысячу лет раньше того времени, каким традиционно датируется Троянская война.
Мы уже отмечали, что Гомеровская Троя лежит в VII слое Гиссарлыка, однако и здесь далеко не все так ясно, как кажется.
Дело в том, что в "Илиаде" Троя называется то своим собственным именем, то Илионом. Довольно долго эти названия отождествляли, но дальнейшее изучение источников повлекло за собой весьма аргументированные сомнения. Стали поговаривать, ссылаясь на текст "Илиады", где Троя и Илион описаны совершенно разными эпитетами, что это - разные города и что раскопан, скорее всего, Илион, а не Троя.
Вывод неожиданный, но получивший подтверждение в исторических документах, конкретно - в хеттских, где упомянуты Илион и Троя (Вилуса и Труя), причем как разные города!
Таким образом, вопрос о Трое по-прежнему остается открытым, и наш комментарий мы хотим закончить словами известного советского археолога Л. Клейна: "…вполне вероятно, что в "Илиаде" слились разные сказания о взятии города - в одном шла речь об Илионе, в другом - о Трое. Илион найден и раскопан, о Трое нам доступны лишь догадки".
И напоследок - о тех осложнениях, которые, как нам кажется, рано или поздно возникнут в связи с признанием того, что "сокровища Трои" находятся в России.
В их возвращении, пусть пока подспудно, заинтересованы две страны - Германия и Турция. Первая потому, что сокровища раскопал и передал в дар Берлину немец Генрих Шлиман; вторая - потому, что они найдены на турецкой земле. И хотя существуют законы, учитывающие такие случаи, все в мире изменчиво, и, следовательно, надо быть готовым к разного рода притязаниям. Они могут быть выдвинуты в любое время. И тогда вопрос о "сокровищах Трои" обретет новую остроту.
Большая афера с "Большой Землей"
Сколько стоит Русь, Россия, столько же продолжается и движение ее народа на восток, "встречь солнца".
К Уралу-Камню, воюя Пермь и Югру, вышли еще в XI в. новгородские ушкуйники под водительством Гюряты Роговича. Вышли и даже "заглянули" за этот самый Камень, но осваивать богатейшие просторы новых земель не стали, передоверив столь грандиозное предприятие своим потомкам.
Пятьсот лет торили русские люди дорогу к Тихому океану, и в 1648 г. уроженец Великого Устюга, казак Семен Дежнёв, обогнув на своем коче Большой Каменный Нос (ныне мыс Дежнева), прошёл из Северного Ледовитого океана в Тихий, доказав, что Азия отделена от американского континента морским проливом.
Но что за ним? Этот вопрос не давал спать любителям дальних дорог и приключений, тем более что местные эскимосы рассказывали, будто за проливом лежит "Большая Земля", где текут большие же реки и растут большие деревья. Последнее подтверждалось тем, что после штормов на берегу часто находили выброшенные волнами огромные стволы, явно принесённые откуда-то издалека.
Находились смельчаки, пытавшиеся добраться до "Большой Земли", но их имена не сохранились даже в устных преданиях.
Правда, по рукам гуляли так называемые чертежи, то есть карты, якобы составленные теми, кто побывал на "Большой Земле", но на них, как правило, изображались три острова: два - обычных размеров, а третий - большой. Это, как полагали, и была terra incognita (неизвестная земля) здешних мест.
История ее поисков во многом драматична. Ее не могли отыскать во времена Первой Камчатской экспедиции Беринг с Чириковым, и только в 1732 г., при императрице Анне Иоанновне, "Большой Земли" достигли геодезист Михаил Гвоздев и подштурман Иван Федоров на боте "Святой Гавриил" (в состав команды входили шкипер Кондратий Мошков, переводчик, четверо матросов и 32 солдата). Эскимосы именовали эту землю "Аль-ак-шак", русские же переиначили непривычное для слуха название в "Аляску".
Колонизация вновь открытых североамериканских земель продолжалась не одно десятилетие, но их обустройство и превращение во всем известную Русскую Америку началось, безусловно, с организации в 1781 г. "Американской Северо-Восточной, Северной и Курильской Компании", отцами-основателями которой стали рыльский купец Григорий Иванович Шелихов (бытует и другое написание фамилии - Шелехов) и предприниматель из Курска Иван Ларионович Голиков.
Задумывая план создания Компании, Шелихов ездил в Москву и Санкт-Петербург за денежной помощью. Ее оказали Никита Демидов (потомок известного тульского кузнеца) и племянник Ивана Голикова Михаил Голиков. Первый пожертвовал на нужды Компании 50 тыс. рублей, Голиков младший - 20 тыс. Сам же Иван Ларионович вложил 35 тыс.
Два года ушло на разного рода подготовительные работы, и только в 1783 г. компаньоны начали претворять в жизнь свои замыслы об устроении Русской Америки.
В названном году в Охотске была заложена корабельная верфь, со стапелей которой в скором времени сошли галиоты "Святой Михаил", "Три Святителя", "Симеон Богоприимец" и "Анна Пророчица". 16 августа 1783 г. галиоты вышли из Охотска и взяли курс на первый Курильский пролив, которым предстояло выйти из Охотского моря в Берингово. Заметим, что вместе с Шелиховым в дальний поход отправилась и его семья - жена Наталья Алексеевна и двое детей.
Можно лишь поразиться их мужеству (автор данных строк, сам служивший в 50-Х гг. на Охотском и Беринговым морях, в подробностях знает эти штормовые места).
Именно штормы и не пустили галиоты дальше Командорских островов, где пришлось зазимовать. Лишь летом 1784 г. плавание к американским берегам продолжилось, и скоро в тумане и дожде открылись угрюмые берега первого острова Алеутской гряды - Кадьяка.
Чаемая американская земля лежала в виду русских землепроходцев.
Следующие десятилетия были положены на освоение Алеут и побережья Аляски, постройку фортов средь лавровых рощ Калифорнии, достижение пределов Мексики и Сандвичевых островов. Огромные территории населенные редкими туземными племенами, приводились под руку Российской империи, причем делалось это без нарушений существовавшего тогда международного права, главным положением которого был параграф о том, что "открытые земли принадлежат тем народам, которые их открыли".
Но, хотим мы этого или нет, в мире, кроме права закона, существует и право сильнейшего. На тот период времени таким сильнейшим была Англия с ее могущественным флотом, корабли которого незамедлительно появлялись там, где, по мнению лордов английского Адмиралтейства, ущемлялись права "владычицы морей".
Поэтому нет ничего удивительного в том, что очередной напряженный политический узел завязался как раз в северной части Тихого океана, то есть возле северо-западных берегов Америки. Англия не желала мириться с усилением позиций России в указанном регионе, и появление там экспедиции Дж. Кука должно было напомнить царскому правительству о том, кто есть кто.
Ответом на такие эскапады было естественное стремление России каким-то образом усилиться на своем северо-востоке, чтобы удержать в составе российских владений те территории, которые были открыты и освоены русскими мореходами и промышленниками. Так сложились предпосылки к образованию Российско-Американской Компании.
Она была образована по указу императора Павла I в 1799 г. путем слияния частных тихоокеанских русских компаний в одно крупное предприятие контролируемое правительством. Правда, ее непосредственными руководителями оставались те же люди, каковые восемнадцатью годами раньше создали "Американскую Северо-Восточную, Северную и Курильскую Компанию", то есть Шелихов с компаньонами.
Правительственный же надзор осуществлял небезызвестный Николай Резанов, способный администратор, близкий к петербургским высшим кругам.
Не осталась в стороне и царская семья: император Александр I, принявший Компанию под свое "высокое покровительство" после убийства Павла I, и его ближайшие родственники стали ее пайщиками.
В разное время Совет Компании, учреждённый в 1804 г., возглавляли высшие царские сановники. Среди них были и выдающиеся российские деятели, такие, как Фердинанд Врангель, известный мореплаватель и полярный исследователь, что во многом определило направление деятельности Компании. А эта деятельность была впечатляющей.
Получив в монопольное владение огромную территорию, простирающуюся от 55° с. ш. до Берингова пролива, Компания развернула поистине кипучую деятельность.
Во-первых, началось исследование западного и северного побережья Аляски, что повлекло за собой составление многочисленных карт и лоций, а также организацию магнитной обсерватории и развертывание работ по изучению природных недр.
Во-вторых, русские поселенцы буквально преобразили допотопную схему производительных сил Аляски, малочисленное население которой жило, по сути, в каменном веке. С приходом туда русских коренные жители узнали, как плавить металл, как организовать земледелие, огородничество и скотоводство. Большого размаха достигло судостроение. На верфях Русской Америки сначала строили парусные корабли, а в 30-х гг. XIX в. в главном городе Русской Америки, Новоархангельске, были заложены пароходы - первые суда такого рода на западном побережье Америки.
В- третьих, русские принесли на Аляску культуру - во многих поселениях там были открыты школы и библиотеки.
Тучи над Аляской, говоря образно, начали сгущаться в первой трети XIX в. К этому времени на роль мировой державы стали претендовать и США, и под их давлением и при помощи Англии в 1819 г. Российско-Американская Компания заключила с американским китобоем Пиготом договор, который давал ему исключительное право бить китов, котиков и моржей в северных водах России в течение 10 лет.
А дальше - больше: иностранным концессионерам разрешили использовать русский флот. Прикрываясь им, американские браконьеры истребляли тысячи морских животных на их лежбищах, чем настраивали против россиян аляскинских аборигенов.
Продолжая усиливать свой агрессивный напор (он был обусловлен и тем обстоятельством, что на Аляске открыли месторождения золота), США и Англия в 1824 - 25 гг. вынудили правительство Николая I подписать две конвенции, дававшие английским и американским кораблям право на свободный доступ в русские территориальные воды на Тихом океане.
Спрашивается, кто потворствовал узаконению акций, которые шли вразрез с российскими национальными интересами?
Почему такой, в общем-то решительный, царь, как Николай I (достаточно вспомнить подавление им восстания декабристов на Сенатской площади или закрытие в России масонских лож), не воспрепятствовал подобной политике?
За ответом не надо ходить далеко: во все время существования Российско-Американской Компании (а это царствование трех императоров - Александра I, Николая I и Александра II) ключевые посты в правительствах России занимали люди, не только далекие от ее интересов, но даже враждебные ей. Это были либо иностранцы, либо так называемые реформаторы, которые постоянно терзались мыслью что-то (неважно что!) изменить в России, либо откровенные западники, которым весь уклад жизни в России был чужд и непонятен.
Как мог, например, Адам Черторыйский, один из членов александровского Кабинета, желать блага России, если он считал ее виновницей всех бед, которые случились с его родиной - Польшей (напомним, что Польша входила тогда в состав России)?
Если он спал и видел Польшу страной суверенной? Ему было глубоко безразлично, что Польша во времена наполеоновского вторжения выступала на стороне французов, он не мог примириться с тем, что потеря Польшей своей независимости - справедливое наказание за агрессию против восточного соседа.
А вот граф Кочубей, другой член того же Кабинета, рафинированный западник.
С утра до вечера толкующий о демократических свободах, но в упор не видящий, что миллионы российских крестьян стонут в ярме рабства, которого не знала даже Римская империя, - разве мог этот человек думать о благе "лапотной" России?
А дальше вырисовывается зловещая фигура еще одного графа - Карла Васильевича Нессельроде, министра иностранных дел при Николае I. Это при нём заключались конвенции, о которых говорилось выше; это он распорядился разжаловать в рядовые капитана II ранга Геннадия Невельского (будущего адмирала), человека, стараниями которого Россия стала обладать нынешним Приморским краем и всей Амурской областью, то есть территорией в 1 млн кв. км! И надо поклониться памяти губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева, недаром прозванного Амурским, который пошёл наперекор решению Нессельроде и отстоял перед Николаем I Невельского.
Как увидим ниже, и к продаже Аляски приложили руку люди определенной категории, которых принято называть "агентами влияния". Несть им числа, и вся история России от Рюрика до наших дней пестрит их именами…
Ответа на вопрос, кто и когда замыслил план продажи Аляски, на сегодняшний день нет. Правда, большинство исследователей датируют его 1857 г., но вряд ли это соответствует действительности. Да, письмо великого князя Константина Николаевича министру иностранных дел России Горчакову, инициирующее продажу, приходится на указанный год, но это ничего не доказывает. Письмо - конечный результат, видимо, долгих обсуждений проблемы целым рядом высокопоставленных лиц, каждое из которых имело личный интерес в предстоящей сделке.
Что же это за лица? Одного мы уже назвали - великий князь Константин Николаевич, младший брат императора Александра II. Далее идет барон Эдуард де Стекль, посланник России в Америке, по происхождению бельгиец. Третий - министр финансов граф Михаил Христофорович Рейтерн.
Ну а сам Александр II - был ли он в курсе дела до того, как прочитал письмо Константина, переданное ему Горчаковым? Вне всяких сомнений, о чем говорит та легкость, с какой он поставил на письме свою помету: "Эту мысль стоит сообразить". Такие дела, как продажа части собственной территории, с кондачка не решаются, поэтому виза Александра II говорит только об одном - он знал о готовящейся сделке.
Итак, в марте 1857 г. российский министр иностранных дел Горчаков получает письмо от великого князя Константина Николаевича с предложением о продаже Аляски Соединенным Штатам. Как уже сказано, Александр II не дрогнувшей рукой подтверждает свое согласие. Так просто? Вряд ли. Те, кому это было положено, знали, что великий князь еще в 1854 г. встречался с американским бизнесменом В. Сандерсом. Бизнесмен и великий князь - фигуры, в общем-то, несопоставимые. Однако что-то подвигло их к встрече.
Может, именно обоюдная заинтересованность судьбой Аляски? Не передавал ли Сандерс Константину Николаевичу каких-либо пожеланий?
Задуматься о неслучайности встречи великого князя и американского бизнесмена заставляют простые логические рассуждения. Аляску, как известно, продали в 1867 г., а за два года до этого в Штатах закончилась кровопролитная Гражданская война, потребовавшая от правительства президента Линкольна огромных затрат. Проще говоря, к моменту продажи Аляски США были некредитоспособны, так что закономерен вопрос: откуда взялись деньги для уплаты немалой суммы в 7 млн 200 тыс. золотых (!) долларов?
И тут в документах той поры появляется еще одно имя - Августа Бельмонта, управляющего Нью-Йоркским банком небезызвестных Ротшильдов. Мало того: "по совместительству" Бельмонт является советником президента США по вопросам экономики и кредитором правительства. Последнее очень важно, поскольку позволяет установить, согласно поговорке, откуда растут уши…
Таков круг лиц, принимавших участие в сделке по продаже Аляски. Схема проста.
Сначала - тайный сговор, обсуждение предложения, поиск нужных путей и т. д. и т. п. Затем - пробный шар, каким явилось письмо великого князя. Заложенной в нём идее воспротивился лишь Горчаков, но что он мог поделать против нажима самого императора и его энергичного братца? Третий ход - переговоры с правительством Соединенных Штатов.
Насколько был узок круг аферистов, говорит тот факт, что важнейший государственный вопрос обсуждался и решался без участия министра иностранных дел! Горчакова лишь для проформы ввели в курс дела, а постоянный контроль осуществляло лицо, по сути, второстепенное - посланник в Америке барон Э. А. Стекль.