Вот это и есть ключевой момент, выведший Партию регионов с последнего или предпоследнего места в соревновании списков на первое. Именно поэтому я и утверждаю, что "регионалам" повезло со страной. Только в расколотой по этническому, лингвистическому, конфессиональному принципу Украине, две части которой ненавидят друг друга даже больше, чем власть, правящая партия, нагло не выполнившая ни одного своего обещания, практически похоронившая остатки экономики страны, погрузившая государство в международную изоляцию, не вызывающая положительных эмоций ни в Москве, ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне, могла собрать такой электоральный урожай.
Пророссийский избиратель Юго-Востока, справедливо не верящий, что КПУ может прийти к власти даже, если соберет на выборах 100 % голосов и опасающийся возвращения во власть "оранжево-коричневых", но уже при главенстве откровенных фашистов, отдает голоса единственной политической силе, которая в его представлении способна, хоть и плохо, но все же противостоять фашистской угрозе. Необходимость политического противостояния угрозе украинского фашизма превосходит в глазах избирателя важность социального конфликта, вызываемого политикой ограбления остатков общенародной собственности, проводимой Партией регионов.
Сегодня я не знаю иной такой уникально расколотой страны, и в этом отношении "регионалам" безбожно повезло. Ну и еще они должны поставить памятник Виктору Ющенко. Именно этот певец голодомора и героизатор коллаборантов в 2004 году не просто институционализировал раскол, переведя его из латентного не осознаваемого населением состояния в реальную политику, не просто четко указал Востоку и Западу страны друг на друга, как на врагов, но и, в силу логики противостояния (а боролся он с ПР и с Януковичем), формализовал именно Партию регионов, в качестве защитника интересов русской Украины (каковым она на самом деле никогда не была). В значительной степени именно Ющенко и его политтехнологи образца 2004-го года создали миф о "пророссийских регионалах" и определили этой бессмысленной олигархической партии идеологическую нишу, в которой "регионалы" удобно умостились и приобрели массовую поддержку.
Вот этот-то раскол страны и навязанная политическими оппонентами идеологичность выиграли за Партию регионов все ее кампании (президентские 2004 и 2010 годов и парламентские 2006, 2007 и 2012 годов). Будь на Украине настоящая русская партия, постоянно повторяющийся успех этой неинтеллектуальной и в целом неадекватной политической силы, неспособной понять и защищать даже собственные шкурные интересы, был бы невозможен.
Однако везение не может длиться вечно. Рано или поздно все хорошее заканчивается. И заканчивается как раз тогда, когда привыкшим к везению политикам начинает казаться, что они окончательно схватили Бога за бороду, и их благополучие установилось навсегда. Я уверен, что после этих выборов "регионалы" станут еще наглее, еще неадекватнее и еще увереннее в том, что все у них будет хорошо просто потому, что они такие отличные парни. В глубине души они, наверное, повторяют слова Шарика-Шарикова: "Наверное я благородных кровей. Бабушка, царствие ей небесное, с Водолазом согрешила"…
Эта победа, однако, может стать для ПР последней - настоящей лебединой песней. Нельзя не видеть резкий рост популярности "Свободы". Вложившись в раскрутку фашистов для мобилизации собственного избирателя, ПР достигла минимального эффекта - ее избиратель пошел бы голосовать против "оранжевых" и без коричневого пугала. Зато крайний правый фланг ПР мобилизовала эффективно. 10 % "Свободы" на выборах и ее заход в парламент дадут ей взрывной рост популярности. Уже сейчас и сторонники Яценюка и сторонники Кличко убедились, что радикальные парни из "Свободы" могут заводить в парламент список, а, значит, следующий раз они не будут бояться, что отданные за "Свободу" голоса пропадут. Кроме того многие из тех, кто стеснялся признаться в том, что будет голосовать за фашистов, сможет теперь утешить себя тем, что это респектабельная парламентская политическая партия.
Следовательно, дальнейшая радикализация правого фланга неизбежна. Но неизбежна радикализация также и русского фланга. Русская Украина, голосующая за ПР от безысходности и не верящая в способность "регионалов" и коммунистов реально решить проблемы дискриминируемого русского большинства на Украине, начала самоорганизовываться еще до выборов. Успех "Свободы" активизирует этот процесс и радикализирует русские политические силы. Боюсь, что усиление украинского фашизма может породить в качестве ответной реакции русский фашизм.
Если это течение останется маргинальным и контролируемым цивилизованной русской партией, которая имеет все шансы возникнуть, особой беды нет. Но "регионалы" успешно разрушают все цивилизованные русские проекты, для того, чтобы не допустить на русское поле некоммунистического конкурента, способного помножить Партию регионов на ноль в юго-восточных областях.
Но фашистов нельзя подкупить и разрушить изнутри. Деньги они возьмут, а играть все равно будут по своим правилам. Таким образом, успешно раскрутив проект украинской фашистской партии, Партия регионов создала все условия для проявления аналогичной русской политической силы. Попытайтесь угадать с трех раз кого радикалы повесят прежде, чем начать междоусобную войну…
Кстати, междоусобица может и не понадобиться. Этнически ориентированные политические силы неоднократно говорили о том, что видят решение украинского вопроса в роспуске страны (отделении Галичины). Вопрос о границе можно утрясти, а избиратели в большинстве своем давно не желают жить вместе.
Тот предел радикализации, который сохранял страну в целостности и позволял ПР, ничего не делая, выигрывать выборы за выборами, преодолен. Дальнейшее нагнетание противостояния в обществе практически неизбежно - процесс уже вышел из-под контроля. Состояние экономической катастрофы в ближайшее время не рассосется - ситуация будет только ухудшаться, а это - дополнительный стимул к радикализации.
ПР - естественный враг и правых, и левых, и русофилов, и русофобов. Она враг именно в силу своей половинчатости, искреннего желания совершить невозможное, скрестить ежа с ужом и сшить Украину. Поэтому прежде, чем размежеваться, радикалы с обеих сторон вынуждены будут начать войну на уничтожение против Партии регионов. Радикалы же отличаются тем, что реально могут вывести на улицы 10–20 тысяч боевиков (со временем их количество вырастет). Это сила достаточная для того, чтобы установить контроль над столицей и свергнуть любую власть, тем более столь непопулярную, как власть ПР…
…Конечно, в условиях раскола страны этого недостаточно чтобы власть удержать, но если согласиться отпустить враждебные области, то в своей части можно добиться достаточно быстрой стабилизации. Пока еще "регионалам" безбожно везет. Но ничто не вечно под луной…
Глава 19. Внешняя политика: вариант прорыва из изоляции
Не будет преувеличением сказать, что уже к концу первого года первой президентской каденции В. Януковича Украина вновь оказалась в состоянии международной политической и дипломатической изоляции, примерно в таком же, в каком была в конце правления Ющенко. Даже более глубоком.
Следует иметь в виду, что к 2009-у году нежелательным гостем, как на Западе, так и на Востоке (в частности, в России) стал лично Ющенко. При этом Украина, как государство оставалась, хоть и объектом (а не субъектом) международной политики, но достаточно значимым. И Ю. Тимошенко (Премьер-министр того времени), и В. Янукович (лидер оппозиции) были активными участниками многочисленных встреч и консультаций, проходивших, как в Москве, так и в Брюсселе, а также столицах ведущих государств ЕС. Даже активность Вашингтона на украинском направлении, резко к тому времени снизившаяся, не была все же сведена на нет.
С другой стороны, к концу 2010 - началу 2011 года общение не только с украинским Президентом, но и с Премьером и другими официальными лицами стало все больше ограничиваться нормами только протокольной вежливости. Подавляющее большинство программ и подготовленных к подписанию документов оказались замороженными и в Москве, и в Брюсселе, а США практически перестали принимать активное участие в украинской политике, полостью передоверив эту "работу" Евросоюзу.
Невозможно не заметить, что в период 2011 2013 годов состояние изоляции усиливалось, а сама она становилась плотнее. И в Москве, и в Брюсселе, политики все меньше считали себя связанными нормами дипломатической (протокольной) вежливости и даже формальная (под телекамеры) часть встреч украинских руководителей со своими коллегами все чаще и все больше выглядела как выволочка нерадивого ученика строгим учителем. С представителями украинкой власти прекратили вести переговоры, ограничиваясь лишь повторением условий ультиматумов, которые Украина должна принять без обсуждений, если хочет, чтобы ее проблемы хотя бы обсуждались Брюсселем и Москвой, соответственно.
Не вызывает сомнений, что данное, катастрофическое состояние восприятия Украины на международной арене и отношения к ней, вызвано, в первую очередь, неадекватным внешнеполитическим курсом, избранным руководством страны, во главе с Президентом, который частично по закону, а в большей степени фактически, определяет внешнюю политику страны.
Внешняя политика Януковича вылилась в попытку вернуться к реализации теории многовекторности эпохи Кучмы. Ничего плохого собственно в многовекторной внешней политике нет. Даже наоборот, попытка балансировать между интересами сверхдержав является наиболее внятной стратегией для государств второго и третьего порядков, позволяя им претендовать хоть и на ограниченную, но субъектность в мировой политике. Следует, однако, учитывать, что политика - есть искусство возможного и реализация определенных политических схем возможна лишь в определенные моменты времени (пока открыто соответствующее окно возможностей).
Для Украины окно возможностей, позволяющей проводить многовекторную внешнюю политику закрылось в 1999–2000 гг. в начале второй президентской каденции Леонида Кучмы. Связано это было с началом государственного ренессанса в постъельцинской России, с одной стороны, и уже ясно обозначившимся надрывом США, с другой стороны. Попытка установления мировой гегемонии Вашингтона, опирающейся на военную мощь и "дипломатию доллара" к этому моменту уже провалилась, но США еще не желали признать поражение, они все еще были объективно сильнейшей военной державой, превосходящей по мощи вооруженных сил весь остальной мир вместе взятый. США все еще пытались последним сверхусилием выиграть "холодный мир" так же, как они выиграли "холодную войну".
В этих условиях столкновение интересов России и США в третьих странах стало неизбежным. Особый интерес, с точки зрения интересов Вашингтона, представляла постсоветская периферия ("ближнее зарубежье" по российской терминологии). До начала 2000-х "ближнее зарубежье" по умолчанию признавалось сферой не исключительного, но преимущественного российского влияния, обеспечивая ослабевшей Москве буфер, отделяющий ее от расширившегося, вопреки обещаниям, НАТО. Однако в начале 2000-х Россия постепенно начала активизироваться, превращая свое формальное влияние в "ближнем зарубежье", во все более отчетливое доминирование. Отсюда, вытеснение России из СНГ должно было унизить Москву, показать ее неспособность противостоять интересам США даже на своих собственных границах, а также окружить Россию "санитарным кордоном" новых американских союзников (а на деле сателлитов) из бывших союзных республик, с явно недружественными русофобскими режимами. Подобные режимы должны были навсегда перевести Россию в разряд третьестепенных региональных держав, связав ей руки бессмысленной борьбой с противоестественной русофобией соседей, направив на эту борьбу ее ресурсы, вычеркнув, таким образом, Россию из глобальной игры.
Период американского наступления на Россию на постсоветском пространстве начинается и заканчивается в Грузии. Бархатный проамериканский переворот 2003 года, названный "революцией роз" дал старт цепи "цветных революций" в СНГ, реализованных по одному сценарию, на американские деньги и под американским руководством. Закончился этот период пятидневной августовской войной 2008 года (или "Войной 08.08.08"), в ходе которой проамериканский грузинский режим потерпел унизительное поражение, а грузинская армия перестала существовать. На самом деле это унизительное поражение потерпел не только и даже не столько Тбилиси, сколько Вашингтон, который не сумел ни защитить своего союзника, ни обеспечить ему способность самостоятельно противостоять России на Кавказе. При этом надо понимать, что вооруженные силы, задействованные в конфликте Москвой и Тбилиси, были сопоставимыми. Россия, безусловно, имела превосходство, но оно не было абсолютным и подавляющим, таким, которое могло бы объяснить исчезновение с поля боя грузинской армии в считаные часы.
Отказ России от введения войск в Тбилиси и свержения Саакашвили стал еще одной пощечиной Вашингтону. Весь мир видел, что Москва могла это сделать, но не захотела. Причем этому есть совершенно практическое объяснение - установление в это время пророссийского режима в Тбилиси было невозможно. В стране не было соответствующих организованных политических сил. А власть, держащаяся на российских штыках, потребовала бы неоправданно большого расхода ресурсов (военных, экономических, финансовых, дипломатических, политических). При этом все равно радикальным русофобам была бы обеспечена общественная (внутри страны) и международная поддержка, как "законной власти оккупированной страны".
А так Саакашвили, которого разгромили, но не стали добивать, до конца своей каденции оказался связанным конфликтом с внутренней оппозицией и перестал быть серьезным фактором политической игры в Закавказье. В то же время часть грузинской оппозиции, учитывая проамериканизм Саакашвили, вынуждена была хотя бы частично (из необходимости предоставить на суд общества хоть какую-то альтернативу самоубийственному курсу президента) сориентироваться не столько на Россию, сколько на необходимость улучшить с ней отношения, перейти от дикой русофобии к взвешенному прагматизму.
В результате, политика США на постсоветском пространстве провалилась. Попытки сдать Саакашвили, заменив его якобы новым, но не менее проамериканским Иванишвили, ни к чему не ведут, поскольку все постсоветские элиты видели - в прямом военном противостоянии с Россией США вынуждены были сдать своего самого преданного клиента. Этот факт не могут не учитывать при планировании дальнейшей политической игры ни в одной из постсоветских столиц. Россия отстояла свое право на постсоветское пространство, как сферу своего влияния.
Однако из событий 2003–2008 годов, в Москве сделали свой вывод. И вывод этот, в первую очередь, гласил, что так называемая многовекторность постсоветских режимов не может гарантировать России необходимый уровень их лояльности. Даже совместные экономические проекты, даже преференции за счет российского бюджета, даже полная зависимость от российского рынка, не удерживают русофобские, так называемые евроатлантические, силы от проведения антироссийской политики, в тех случаях, когда им удается прийти к власти. А их приход к власти становится неизбежен в тот момент, когда Брюссель и Вашингтон оказываются в состоянии сконцентрировать достаточное количество ресурсов для нового наступления на постсоветском пространстве. Альтернативой добровольной сдачи власти постсоветским "оранжевым" является только гражданская война, поскольку "оранжевые" к кровопролитию готовы, и остановить их может только превосходящая сила, готовая не задумываясь лить их кровь.
Таким образом, нарушение Вашингтоном баланса многовекторности на постсоветском пространстве в первой половине 2000-х привело к тому, что после вытеснения отсюда США, многовекторность перестала устраивать и Россию. Режимы, изъявившие готовность стать американскими клиентами, теперь не могут рассчитывать на равноправные взаимоотношения с Москвой и должны выбирать между согласием на мягкий (пока) протекторат России и неизбежным быстрым экономическим крахом, столь же неизбежно ведущим и к краху политическому. Практически все постсоветские режимы (в том числе и успевшие вступить в НАТО и ЕС), не согласные отчетливо признать российское лидерство, находятся в той или иной степени системного кризиса, который не может кончиться иначе, чем более или менее быстрый крах государственности. Гарантии территориальной целостности и условной государственной независимости на территории СНГ сегодня исходят только из России. Это уже, кстати, начали понимать и в окрестностях бывшего СССР. В частности, в Финляндии недавно депутат финского парламента от партии "Истинных финнов" Юхо Эерола предлагал создать между Финляндией и Россией стратегический военный союз, как гарантию финской независимости. Русофильские тенденции начинают нарастать в обществах бывших прибалтийских республик СССР. В общем, на постсоветском пространстве русофильство - восходящий тренд (хоть пока и недостаточно устойчивый, но в целом на сегодня безальтернативный, поскольку евроатлантический тренд теперь нисходящий, а иных на сегодня нет).
Таким образом, трехлетние попытки правительства Януковича реанимировать политику многовекторности, эпохи Кучмы, позволявшую Украине получать преференции и на Западе, и на Востоке, не беря на себя никаких обязательств, предпринимались в условиях отказа всех главных партнеров Украины на мировой арене данную политику воспринимать. Как было отмечено выше, США сочли украинскую многовекторность невыгодной для себя уже в начале 2000-х. Отсюда и "дело Гонгадзе", и "пленки Мельниченко", и акция "Украина без Кучмы", и перевороты 2004 и 2007 годов, обеспечившие пятилетку проамериканского русофобского правления Ющенко. В свою очередь, после того, как США, вынужденные концентрировать остатки своих ресурсов в более важных для них точках глобального противостояния (в АТР, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке) эвакуировали свои проекты в СНГ, а Евросоюз оказался не в состоянии проводить здесь активную политику (главное - финансировать потенциальных клиентов), усилившаяся Россия также сочла для себя возвращение к столь легко нарушаемому status quo многовекторности абсолютно неприемлемым. Государственные интересы Москвы могли быть защищены только в результате гарантированного доминирования, то есть признания постсоветскими режимами России, в качестве старшего партнера. На этих условиях Москва была согласна временно стабилизировать существующие элиты (с одновременным началом их медленной эволюционной замены), гарантировать сохранность приобретенных капиталов (с возможным выкупом стратегических активов по рыночной цене, как в случае с Абрамовичем), а также обеспечить внешнеполитический и военный зонтик. Взамен Россия требовала полной политической лояльности, выражавшейся в безусловном вступлении во все интеграционные объединения, созданные или планируемые к созданию в будущем Москвой, а также добровольной передачи права на принятие стратегических решений в рамках этих объединений коллективным органам, по факту контролируемым Москвой.