- Фильм вышел в конце 1987 года, почти одновременно с "Маленькой Верой", когда поднялась перестроечная волна. Сценарий писал я, но фильм снимается не по литературному, а по режиссерскому сценарию. На примере гигантов проще объяснять свои лилипутские проблемы, поэтому сошлюсь на знаменитый фильм режиссера Кристиан-Жака "Пармская обитель" с Жераром Филиппом. Я увидел его раньше, чем прочел Стендаля, а прочтя, был поражен: в романе всё тонко, на полутонах, это человеческая история, где у каждого героя своя правда. А в фильме все грубее, он черно-белый во всех смыслах, если и его еще не раскрасили. С моей повестью вышла аналогичная история. Режиссером был выбран Сергей Снежкин, человек максималистских взглядов, настроенный яро антисоветски. В комсомоле он не состоял, так как в школе бузил, а потом во ВГИКЕ женился на однокурснице-мексиканке. Тогда трансатлантические браки не поощрялись. Для него комсомол был абсолютно чуждой средой. Как, кстати и для Мурада Ибрагимбекова, экранизировавшего роман "Замыслил я побег" (он хоть в комсомоле и состоял, но в райкоме никогда не был). А режиссер должен знать, о чем снимает.
Фильм получился жестким, гротескным, что и вызвало бурю восторга в 88-ом. А теперь его почти не показывают, так как это снято не про людей, а про монстров, причем придуманных. Снежкин и среди актеров искал "монстров", точнее тех, кто мог талантливо изобразить "монстров". Потому-то и выбрал Игоря Бочкина на роль Шумилина, а Виталия Усанова на роль заворга Чеснокова. "Смотри, какие рожи! Какие сволочи!" - гордо говорил он мне, показывая фотопробы. Ярость ослепляет художника. Талантливые, но неистовые режиссеры и начали формировать манихейский миф о советской власти.
- Персонажи - образы собирательные, но реальные прототипы у них наверняка были?
- Я всегда отталкиваюсь от конкретного человека, насыщая его впоследствии черточками, подсмотренными у других людей. В Николае Шумилине больше всего от двух реальных людей - первого секретаря Бауманского райкома Валерия Бударина, с которым я работал в 1977–1978 годах, и от Павла Гусева, первого секретаря Краснопресненского райкома, где я состоял членом бюро, когда стал секретарем комсомольской организации Союза писателей. Присловье "Вот так, да?" - это от него, оно тогда было в моде.
- За дальнейшей судьбой прототипов следили?
- Судьбы оказались совсем разными. Павел Гусев стал видным общественным деятелем, газетным магнатом, а Бударин начал пить, покатился по наклонной плоскости и погиб - его зарезали у пивной в пьяной драке в начале 90-х. А стартовые возможности у них были равными. Более того, из райкома Бударин пошел на большое повышение - стал заместителем председателя Комитета молодежных организаций, а Гусев (у него случились какие-то крупные неприятности) ушел с понижением - всего-навсего ответственным организатором в тот же КМО. А потом все перевернулось…
- …и один выжил, а другой пошел на дно.
- Да, нечто подобное произошло со многими. Это называется: перемена участи. Одни могут приспособиться к меняющейся среде, другие такого усилия над собой сделать не в состоянии. Адаптационные возможности даны человеку от природы. Плюс - откровенное везение. Один оказался в конкретном деле и смог его приватизировать, другой стал крупным функционером, но в собственности у него была лишь "вертушка", а ее отключили, и у него ничего не осталось. Разумеется, кто-то не смог пережить краха идеи, в которую верил. А другим - тьфу: спокойно эмигрировали на ПМЖ, как второй секретарь того же Краснопресненского райкома, чуть не в баню ходивший с орденом Трудового Красного Знамени…
- Выжили те…
- …кто понял, что государственность обретает новую форму, пусть и уродливую на первых порах. Плохая она или хорошая, но другой нет, значит надо работать на ту власть, которая есть. И оказались - кто в команде Ельцина, кто - у Зюганова… Нормальное обретение себя в новой жизни. Чем принципиально отличаются функционеры того времени от нынешних, образца 90-х годов? Советский функционер был государственником. Все внутренние интриги шли только до тех пор, пока борьба не наносила вред делу. Никакому секретарю ЦК/обкома/райкома, проигравшему аппаратную схватку, не пришло бы в голову, как Ельцину, сдавать врагам государство. А в 90-е в госаппарат пришли люди, для которых интересы страны - десятое дело. Они не все жулики и мерзавцы, но государственный инстинкт у них атрофирован. А чиновник без него невозможен, как музыкант без слуха или танцор без ноги.
- Та же проблема возникает и с интеллигенцией?
-Для нее возможны два состояния: либо она заражена энергией противостояния с обществом, устройство которого считает неправильным, либо охвачена некой высокой позитивной идеей. Советская интеллигенция была охвачена такой идеей - построения небывалого бесклассового общества. Я, несмотря на рабоче-крестьянское происхождение, тоже отдал дань кухонному фрондерству и лукавой иронии. Есть у Некрасова мудрые строки:
Я не люблю иронии твоей,
Оставь ее отжившим и не жившим…
Мы были "не жившие", потому и иронизировали даже там, где надо было благоговеть. А когда в классовом обществе оказался, на березовских-ходорковских насмотрелся, понял: для людей, на себе узнавших социал-дарвинизм, построение бесклассового справедливого общества вполне может быть искренней сверхидеей. Дежурное фрондерство у 99% людей истаивало с приобретением жизненного опыта, а оставшийся один процент был своего рода бродильным грибком, поддерживающим процесс пенообразования. Идея возврата к классовой иерархии зародилась в верхних слоях советской власти, несмотря на то, что весь мир двинулся в обратном направлении. И вот теперь в нынешней России власть осталась один на один с вечно фрондирующей российской интеллигенцией, с которой хорошо ругать красно-коричневых, звать на борьбу за общечеловеческие ценности. Но опереться на нее в конкретных делах нельзя. А ведь настоящая, национально сориентированная интеллигенция по определению есть носитель интеллектуальной версии государственной идеи подобно тому, как народ есть носитель ее интуитивной версии, выработанной на основе горького опыта многих поколений, которые осознали: когда государство берет за горло - плохо, но когда его вообще нет - это уже катастрофа. Нынешняя наша интеллигенция, столичная прежде всего, сочетает в себе неприятие самой идеи государственности с огромным желанием быть рядом с властью и жить за ее счет. Это уникальное сочетание - наше ноу-хау. В западной традиции, если я против государства, то мне от него ничего и не нужно. А здесь нет: мне не нравится эта страна-лузер, лучше бы ее поделить на 50 мелких аккуратненьких государств и вообще снять проблему России в мировой политике, но 12 июня я должен быть в Кремле на приеме - жрать икру и жать руку президенту, ловя его взгляд.
- В свое время вы предложили разделить людей пишущих на писателей и "ПИПов" (персонифицированные издательские проекты). А для журналистов вы могли бы классификацию предложить?
- У меня в новом романе "Гипсовый трубач" герои по методике футуриста-заумника Хлебникова придумывают новые названия различным профессиям. Сценарист у них - писодей, режиссер - игровод, продюсер - игрохап. Журналистов я бы разделил на "жизнеписцев" и "пропагандосов". Первые пишут о том, что их на самом деле волнует. Вторым все равно, о чем писать: в газете, подконтрольной "Газпрому", они будут славить "голубую реку жизни", в партийной газете Зюганова - Ленина, который "всегда живой", а в издании, существующем на общаковские деньги, воспевать душегубов 90-х, занявшихся благотворительностью. "Пропагандосов" традиционно презирали и в советские времена, и в царские. А вот "жизнеписцев" уважали за смелость и честную бедность. Сегодня их считают лузерами, над ними посмеиваются, зато "пропагандосы" в чести, их ставят в пример молодежи. Этот сдвиг и привел к тому, что журналистам перестают верить. Есть убийственная статистика. Вот такая гримаса эпохи и ее не скроешь никакой "золотой маской".
Беседовала Виктория Пешкова
АИФ, апрель 2014
"Бизнесмены у меня спрашивали: "Откуда вы знаете мою секретаршу?""
В широкий прокат вышел фильм режиссера Валентина Донскова "Небо падших" по одноименной повести известного писателя Ю. Полякова.
Повесть "Небо падших", опубликованная в 1997 году, написана в обычной манере писателя - вполне серьезное драматичное содержание щедро сдабривается иронией и сарказмом, отлитыми в форму остроумных афоризмов. Но есть у этой манеры интересная особенность: в повестях и романах юмористически-сатирический флер вполне мирно уживается с драматическим содержанием. А при переводе на язык кино ироничность незаметно уходит на второй план, уступая место мелодраме или чистой драме. Что, собственно, произошло и с фильмом по повести "Небо падших".
Потому что история фантастического взлета и падения молодого бизнесмена Павла Шарманова (в фильме его сыграл актер Кирилл Плетнев), его трагичной любви к секретарше Катерине (актриса Екатерина Вилкова) ни к сатире, ни к юмору не располагает. Она могла бы быть банальной, если б не случилась в лихие 90-е, драматическую эпоху первоначального накопления капитала в постсоветской России. Затертая история фам фаталь - роковой красавицы - окрасилась мрачными цветами и приметами смутного времени экономических и социальных реформ.
Герой фильма Павел Шарманов - не слишком обремененный нравственными "предрассудками" молодой человек - делает головокружительную карьеру. Бедный советский студент, промышляющий малоэтичным занятием - предоставлением (не забесплатно, конечно) страждущим парочкам кабинок охраняемых им самолетов, в десятилетие "больших возможностей" становится владельцем крупнейшей в стране частной авиакомпании. Он проходит обычный путь бизнесмена этого гремучего времени, периода наглого откровенного рэкета, безнаказанного отстрела конкурентов. Времени, когда выживаемость и успех определялись не столько умом и талантом, сколько умением приспособиться к бандитским условиям или найти надежную "крышу". Героиня - помощник Шарманова Катерина - образованная, умная, дерзкая красавица без комплексов, тоже строящая свою карьеру не слишком чистоплотными способами. И быть бы этому альянсу гармоничным, если бы не вмешались живые человеческие чувства: страсть, ревность, муки от обмана и предательства…
- Когда повесть появилась в печати, - заметил Юрий Поляков, - ко мне подходили бизнесмены и спрашивали: "Откуда вы знаете мою историю и мою секретаршу?" Конечно, перипетии сюжета не копируют действительность, хотя существует реальный прототип Шарманова, я даже вид бизнеса для своего героя у него позаимствовал: парень занимался малой авиацией. Что касается героини, это такой знаковый психотип женщины, который появился в нашей стране именно в то время.
- Вы сами выступили в роли сценариста. У вас был соблазн что-то поменять?
- Сценарий мы писали вместе с режиссером Станиславом Митиным. Нам хотелось пририсовать современную концовку, и мы ее пририсовали. Но в основной текст не вмешивались, потому что повесть давно живет своей жизнью… Ну давайте пожалеем Анну Каренину и сделаем так, что она промахнется мимо поезда - это уже будет не роман Толстого…
Любовь Моисеева, Александр Гамов
"Комсомольская правда", апрель 2014
"Мы способны на многое!"
Сегодня гость "ВМ" - писатель Юрий Поляков. Он существует в русской культуре в разных измерениях: популярный прозаик, главный редактор "Литературной газеты", общественный деятель, участник "Изборского клуба". А еще Юрий Поляков - очень точный социальный диагност. В своих произведениях он описывал дедовщину в армии, разложение верхушки комсомола, продажность реформаторов и вороватость новых русских. И не просто описывал, а "бил тревогу", указывая на пагубность этих явлений. Прозу и публицистику Юрия Полякова отличает афористичность. Недавно увидела свет его книга "Бахрома жизни", где собраны крылатые выражения из его статей, романов, повестей и записных книжек. Читается на одном дыхании. Книгу открывают два афоризма: "В России власть и народ похожи на давно охладевших супругов: спят в одной постели, но грезят каждый о своем" и "В России две проблемы: патриотизм, принявший форму идиотизма, и либерализм, принявший форму аморализма". Мы попросили Юрия Полякова поделиться своими наблюдениями о процессах, которые происходят в нашей стране. Разговор получился интересный.
- Юрий Михайлович, какие тенденции в обществе вызывают у вас беспокойство?
- Мы с вами современники нового великого переселения народов. Выходцы с бывших советских окраин перебираются на жительство в центральную Россию. Этот процесс типичен для всех империй. Причем, слово "империя" я использую в нейтральном смысле - как многонациональное государство. Наша империя - и Российская, и Советская - была названа одним английским исследователем - "империей наоборот". Если Великобритания высасывала богатства из колоний, то Россия, напротив, - отрывала от метрополии и направляла на окраины. Не случайно в конце Советской эпохи была принята программа подъема Нечерноземья, то есть "Малой России". Уж слишком опустили. Не то что центральная Франция! Уверен, нынешний приток мигрантов должен регулироваться государством. Необходимо учитывать интересы, обычаи и жизненный ландшафт традиционного населения. В основном - русских. Хотя та же проблема существует и в Татарстане, и в Башкирии, и в Удмуртии, куда приезжают гастарбайтеры, а порой и гастнахлебники. Противоречия незаметно накапливаются, густеют, а потом вырываются наружу, чаще всего, когда происходит какое-нибудь криминальное происшествие - например, выходец с Кавказа или из Средней Азии убивает русского парня. И заметьте, за преступника вступается вся национальная община, которая хорошо организована. А кто защищает русских? Власть. Как правило, неохотно или неуклюже. По-моему, тут в дело должны вступать русские общины. Государство, покуда возможно, пусть остается арбитром. Парадокс: у нас почти нет правозащитных организаций, которые отстаивали бы интересы коренного населения. А ведь оно во многих местах оказалось или в кабале, или в криминальных тисках, которые сжимают приезжие. Гастарбайтеры - люди, более сплоченные и нацеленные на успех, чем местные. Такова эмигрантская психология. Они уехали из родных мест, выпали из своих обычаев, а в поле наших традиций не попали. Отстаивать интересы русских в ситуации наплыва мигрантов должны русские общины. Не заменяя государство и законы, а помогая им! Зачатки этого есть в казачьих областях. У казаков испокон была четкая, военная организация. У них самозащита в генах. А вот в центральной России этого качества не хватает. Но от самоорганизации русских мы никуда не денемся, если хотим сохранить свою цивилизацию.
- Многих сегодня раздражает, что элита слишком далека от простых людей. Вы согласны?
- Острейшая проблема, опасный разрыв - и в материальном уровне, но что еще хуже - в нравственном и ментальном смыслах. Обратясь к истории, мы увидим: и в 1812 году, и в Крымскую кампанию дворянская элита, говорившая на французском языке, в большей степени ощущала себя частью народа, была более патриотична, чем нынешняя, вроде бы доморощенная. Прежних западников увлекал Шопенгауэр, нынешних - шопинг. Сейчас на слуху история с Пермским губернатором - Олегом Чиркуновым. Нажился на своих должностях, убыл в отставку и теперь со словами: "Прощай, немытая Россия" отправился на незаслуженный отдых во Францию. За этим частным случаем целое явление - отчуждение элиты от народа. Она работает только на свой карман, жертвуя интересами Державы ради выгоды. Многие правильные инициативы Кремля не реализуются именно из-за того, что для изрядной части чиновников безразлично укрепление и процветание России. Они воспринимают страну как вахтовый поселок, куда они приехали заработать, а потом уедут "на юга". Была такая установка, когда отстраивались Севера, Сибирь. Люди там работали десятилетиями, но отлично знали, что вторую половину жизни проведут в Крыму или на Черноморском побережье Кавказа. Но тогда это была единая страна. А теперь вырос целый класс, который в России жить не собирается. Их дети тоже не собираются. В будущем страны они не заинтересованы. Многие сбои в нашей государственной практике связаны именно с этим.
- Мы живем в эпоху, когда стабильность внутри стран пытаются раскачивать при помощи "майданов". Такая опасность для России сохраняется?
- Да, болотные события показали, что в стране имеются немногочисленные, но достаточно активные и энергичные люди, которые хотят опять превратить Россию в одну большую баррикаду. Не дай бог! Эти силы имеют связи во властных структурах. Мы уже видели эту баррикаду в 1991 году. Тогда все закончилось крушением Советского Союза. От нас отпали не только земли, которые исторические "не срослись" с основной территорией, но и те, которые даже не помышляли об отделении. Кто-то убежал, боясь смуты в Москве. Кого-то просто оттолкнули, потому что советниками по межнациональным вопросам были персонажи типа Старовойтовой и Бурбулиса. Тогда страна на 10 лет впала в полуобморочное состояние. Представьте, что Олимпиаду надо было провести в 1994–96 году. Мы бы ничего не смогли, не успели. Ни-че-го! Страна была полностью разорена, дезорганизована. Кремль превратился в корчму. При всех недостатках, которые есть сегодня, поступательное движение очевидно. Назад, в разруху, никто не хочет, кроме ватаги сытых и благополучных "болотников". На что они рассчитывают? Видимо, их греет пример экс-губернатора Перми Чиркунова, занявшегося виноградарством в теплой Франции.
- Есть и СМИ, которые рады раскачивать лодку, как одиозный канал "Дождь", прославившийся скандальным предложением сдать блокадный Ленинград фашистам. Что вас больше всего возмутило в этой истории?
- Самое любопытное, что определенные люди из власти, имена которых скрываются, навязывали "Дождь" провайдерам. Им выкручивали руки, заставляя транслировать этот канал бесплатно. Хорош рынок! А ведь другие каналы, например, канал "Комсомольской правды", платит за трансляцию немалые деньги. "Дождь" меж тем почти даром инструктировал тех, кто "хочет бури". Я понимаю, если бы финансирование шло из-за рубежа - шагали бы тайные караваны верблюдов, груженых свежеотпечатанными долларами. Но когда влиятельные люди из властных верхов начинают бесплатно всовывать "Дождь" во все пакеты - это заставляет серьезно задуматься. Российскую империю во многом погубила именно пятая колонна во власти. Например, польские тайные общества, куда входили весьма влиятельные чиновники. То же самое и с Советским Союзом. Прорабы перестройки в основном вышли из журнала "Вопросы мира и социализма" - элитарного интеллектуального штаба державы. Я встретил зрелость на дымящихся развалинах своей страны. И я бы не хотел старость встретить на баррикадах.
- Вы член Изборского клуба, который был создан чуть более года назад. Что удалось ему сделать?