Пока организация, чей лозунг "Мы не работаем с чемпионами - мы работаем, чтобы делать чемпионов", хранила презрительное молчание, я сосредоточился на так называемой "триаде дрессировщика": упорство, частотность, длительность. Каждый вечер, возвращаясь с прогулки, мы с Холой останавливались у дома и отрабатывали связку "Сидеть" - "Ждать". Я выбирал самые людные места, чтобы проверить ее усидчивость. Меня не вводил в заблуждение ни зрительный контакт, ни фирменный афродизиак Холы - улыбка.
Однажды в пятницу, когда я муштровал ее в вестибюле, мимо прокатилась волна соседей, возвращавшихся с работы.
- Здравствуйте, - поминутно говорил я. - Добрый вечер. Как поживаете?
- А она молодец, - отвечали мне. - Делает успехи! Продолжайте в том же духе.
- Спасибо. Мы стараемся.
- Можно погладить? - спросил новый жилец, еще недостаточно близко знакомый с Холой.
- Знаете, я пока работаю над ее манерами…
- О!
Джошуа стоял в отдалении с видом многоопытного собачника, для которого все это - детские игрушки.
- А дела-то и в самом деле продвигаются, - заметил он, глядя на Холу. - Она стала внимательнее. Похоже, вы много работаете.
- Она умница, - ответил я.
- Нужно показать ее Глории.
- Она сейчас не живет здесь…
- Знаю, - кивнул Джошуа. Ну конечно, консьержам на Манхэттене известно о своих жильцах больше, чем самим жильцам. - И все-таки покажите ее Глории. Она будет впечатлена. И… мы все по ней скучаем.
- Гм… - только и ответил я. - Гм…
На следующий день мы с Холой взяли напрокат машину и два часа протряслись на запад, к Дому на скалах. Я не стал звонить Глории, хотя меня всю дорогу не покидало ощущение, будто я совершаю одну из величайших глупостей в своей жизни.
Кларк проходил 28-дневный курс лечения от алкоголизма, и я не мог поговорить с ним, поэтому я набрал номер Дэрила. Вот уж в ком романтики было больше, чем благоразумия.
- Ты хочешь сделать Глории сюрприз? - спросил он. - Как это мило!
- Думаешь? А вдруг она решит, что я навязываюсь?
- Слушай, она твоя жена. Вы же католики. Пока смерть не разлучит вас… и все такое.
- Она не католичка.
- Тогда молись за нее.
Иногда люди обращаются за советом, который на самом деле уже дали себе. Я не собирался докучать Глории, мне просто хотелось с ней увидеться.
В предгорьях Катскилл зима наступает раньше. Такое ощущение, будто ты приехал в девятнадцатый век, где еще и на двадцать градусов холоднее.
Чем дальше мы углублялись в округ Салливан, тем более скудной становилась растительность. На ее фоне биллборды, казино и автодром Монтичелло смотрелись чужеродно, словно неуклюже наклеенные аппликации. Округ пришел в запустение лет пятьдесят назад: с изобретением кондиционеров и появлением регулярных рейсов до Флориды средний класс перестал нуждаться в месте для комфортного летнего отдыха. Постепенно курорт вымер.
Пока я ехал, по обочинам мелькали заброшенные городки и крохотные площадки для кемпинга, подчистую скупленные ультраортодоксальными иудеями. Здесь было очень тихо и мирно, возможно потому, что ни у кого не было денег, но вот парадокс: для того чтобы выжить, почти не требовалось работать. В отдалении длинными рядами тянулись пустые скорлупки ферм. Возле каждой второй стояла восемнадцатиколесная фура с подъемным краном, рядом - штабеля пиломатериалов.
Я остановился на заправке в нескольких километрах от нашего дома. Ветхий мотель окружали давно сломанные и насквозь проржавевшие автомобили. Всё вместе напоминало выставку, посвященную концептуализму шестидесятых. Корпуса машин обвивали сорняки. Да уж, теперь их точно никто не угонит…
- Хола, подожди здесь. Я сейчас вернусь.
"А куда я денусь? - казалось, ответила она. - Ты же меня запираешь".
Хола всю дорогу вела себя идеально: почти не скулила, пока мы пересекали длинный мост Джорджа Вашингтона, проспала большую часть Нью-Джерси, а потом упоенно рассматривала проносящиеся мимо поля и редкие ресторанчики на обочинах трассы В-17.
В магазине на парковке меня встретил знакомый продавец - кривоногий пакистанец Прахад. Он работал тут все годы, что я приезжал в горы на летние каникулы.
- Давно не виделись, - сказал он, пробивая мне сельтерскую воду и пакет с мармеладом.
- Да уж.
- Ваша жена здесь. Давно приехала.
- Как у нее дела?
Он взглянул на меня с любопытством. Наверное, мужьям не полагается задавать такие вопросы продавцу в магазине.
- Хорошо, - наконец ответил он. - Выглядит счастливой.
Не это мне хотелось услышать.
- Хола, - позвал я, пока мы ехали по петляющей дороге мимо киосков с мороженым и жареными цыплятами. - А что, если мамочка не хочет нас видеть?
"Она хочет меня видеть, - убежденно ответила Хола. - Меня все любят".
- Я бы на это не рассчитывал, милая.
"Как ты думаешь, мамочка готовит крабовые котлетки?"
Дом на скалах стоит на огромном валуне. Этот валун принес оползень, который случился здесь еще в ледниковом периоде. Вокруг растут чахлые деревца, вытянувшиеся на огромную высоту в надежде ухватить хоть капельку света. Во время урагана одно дерево раскололось и упало, украсив наш задний двор высокохудожественным бревном, на котором пышно цвела плесень.
Пока мы с Холой поднимались к дому, я заметил голубую Toyota, припаркованную у передней двери.
Земля на холме вокруг дома и маленького сарайчика была густо усеяна палой листвой, будто дворник сдался перед ее натиском и убрал грабли подальше. Я заглушил мотор и, не выходя из машины, осмотрел коттедж: все те же белые стены, ярко-красная дверь, новая кровельная крыша, которая пока еще ни разу не протекала, - и дым из трубы, свидетельствующий, что хозяйка дома.
- Мы ошиблись, - сказал я Холе. - Надо было сначала позвонить.
"Но мы уже здесь, - заметила она. - Это наш дом. Пора пообедать".
- Глория рассердится.
"Наверное, мамочка готовит что-то вкусное. Она потрясающий повар. Цыпленка?.."
Я вышел из машины и выпустил Холу. Пока я отстегивал поводок, красная дверь открылась, и на пороге появилась Глория.
30
Мэри Берч
- Привет, - сказала она без видимого раздражения. - Я вас не ждала.
Я взглянул на нее. Она оказалась еще лучше, чем в моих мыслях: заметно отдохнувшая, спокойная, стройная, но не исхудавшая, как несколько недель назад в городе. На ней были спортивные штаны и голубая, застегнутая до самого верха ветровка. Резинка стягивала волосы на затылке в тугой хвост. Сжимая в руках шляпу для верховой езды, она выглядела настороженной, но отнюдь не сердитой.
Что ж, отступать некуда.
- Давай, Хола, - сказал я, - покажем Глории, что мы теперь умеем. Сидеть.
Я почти видел, по какой траектории движутся мысли нашей собаки: сейчас ей больше всего хотелось броситься к мамочке с мокрыми поцелуями. Наказание за нерешительность последовало незамедлительно - Гррр и рывок поводка.
Хола села, глядя на меня снизу вверх.
- Хорошая девочка.
Я отдал команду "Ждать", сделав горизонтальное движение ладонью перед ее носом, подошел к Глории и только тогда сказал:
- Привет.
Она ответила на рукопожатие, ни на секунду не отводя глаз от Холы.
- И тебе привет. Как поживаешь?
- Посмотри на это.
Как можно спокойнее я вернулся к Холе и произнес волшебное слово:
- Хорошо.
Она вскочила на ноги и яростно замотала головой: взгляд на Глорию - взгляд на меня - снова на Глорию. Нужно было завладеть ее вниманием.
- Гулять, - скомандовал я, немного согнул левый локоть и зашагал вперед.
Хола потрусила за мной, приглядываясь, не собираюсь ли я ее чем-нибудь угостить.
- Никаких лакомств, - прошептал я. - Гулять.
Мы повернули направо, сделали поворот кругом, затем налево… и наконец остановились.
Я хранил молчание.
Хола села - реакция, которой всегда добиваются дрессировщики: когда хозяин останавливается, собака должна сесть, не дожидаясь команды.
- Лежать, - приказал я, опуская руку перед ее мордой, и Хола послушно улеглась на землю. - Ждать.
Я отвернулся и прошел десять ярдов, не оглядываясь. Двадцать ярдов… Я знал, что Глория думает о том же, о чем и я: испытание подходит к концу.
Волноваться мне не о чем. Я спиной чувствовал, что Хола смирно сидит на месте, так оно и было.
- Хола, ко мне, - скомандовал я.
Собака в несколько прыжков преодолела разделяющее нас расстояние и села рядом, преданно заглядывая мне в глаза.
- Молодец. Хорошо.
Хола поднялась. Я пристегнул поводок к ошейнику, осыпал Холу похвалами, и мы пошли к двери дома. Где-то с минуту Глория гладила собаку - трогательное воссоединение матери и ребенка.
- Вижу, вы двое славно поработали, - сказала жена. - Я под впечатлением.
- Она старается.
- Хорошо выглядите.
- Спасибо.
- Я опаздываю на верховую езду. Мне нужно идти. Извини.
- Ничего страшного.
Глория выжидающе взглянула на меня, будто собиралась что-то добавить.
- Ты не уберешь машину? - наконец попросила она. - Я не могу выехать.
Хола проспала почти всю обратную дорогу. Но стоило нам добраться до моста Джорджа Вашингтона, как она проснулась и начала скулить.
- Знаю, милая, - сказал я зеркалу заднего вида. - Я чувствую то же самое.
* * *
Вернувшись домой, я обнаружил электронное письмо от АКС, в котором-таки сообщалось, что Мэри Берч готова ответить на все мои вопросы.
В первую же минуту разговора выяснилось, что я был глубоко несправедлив к ней. Мэри оказалась невероятно душевной женщиной с отличным чувством юмора. Ее не портил даже сильный южный акцент.
Я сказал, что мне очень понравилась выставка "Познакомьтесь с породой".
- Да, выставки всегда лучше дог-шоу, - ответила Мэри, - потому что на них не чувствуешь себя эдаким проповедником перед паствой. Но в этот раз демонстрационная площадка была маловата. И противно скрипела в центре. В следующий раз проследим тщательнее.
- По-моему, для СХГ можно было выделить и главный ринг.
- Как у вашей собаки дела с тестом?
Я с готовностью изложил историю борьбы с проклятым десятым пунктом.
- Главная ошибка заключается в том, - сказала Мэри, - что владельцы собак вообще не тренируются перед этим тестом. Приходят на СХГ и надеются, что их собака здорово отличается от остальных. И главное, почти никто не знает, как к нему готовиться.
- Со стороны все так просто, - пожаловался я, - но Хола начинает нервничать ровно через пять секунд!
Мэри драматично вздохнула, как обычно делают собачники, когда пытаются проникнуть в логику своего питомца.
- Некоторые щенки готовы к разделению с детства. Есть спокойные собаки, которые могут часами ждать хозяина у двери магазина. Если пес сильно привязан к владельцу, ему сложнее сдать этот тест.
- О да…
Мэри посоветовала каждый раз использовать команду "Ждать" и, начав с коротких отлучек, постепенно увеличивать их длительность - секунда за секундой. Это казалось элементарным, пока я не вспомнил, что время разделения на СХГ составляет целых три минуты. Если мы будем добавлять по одной секунде, то сдадим тест в лучшем случае через полгода.
- У нас с мужем есть пес, обладатель титула Полезной собаки…
Я мысленно восхитился: в США этот титул ежегодно получают меньше 0,1 процента собак.
- …я не уверена, что он сдал бы этот пункт. Он ужасно привязан к моему мужу. А меня ненавидит, представляете? Стоит мне взяться за поводок, как он скалится и отпрыгивает на два метра.
- Похоже на неприятие одного из родителей.
- И не говорите.
Мэри сказала, что при сдаче тестов судьи хотят видеть между хозяином и собакой "подобие отношений". Пес должен быть полностью сосредоточен на владельце, а от владельца требуется вести себя спокойно и дружелюбно. Мы поговорили о том, как программа менялась в течение десятилетий, какие послабления делаются на ринге и зачем на самом деле был введен тест.
- Каждый год тысячи собак попадают в приюты из-за проблем с поведением, - сказала Мэри с явной горечью. - А ведь их можно было исправить элементарной дрессировкой. Собаки погибают из-за недостатка выучки. Вот для чего нужен СХГ.
31
Телевидение
Через несколько дней я сидел на диване перед телевизором с новым детективом о Холли Винтер, пытаясь одновременно есть шоколадное печенье и гладить Холу по только что вымытому с шампунем меху.
"За так называемыми совпадениями, - писала Сьюзан Конант, - скрывается ряд причинно-следственных связей. Некоторые из них короче, некоторые длиннее, но в целом, если отступить достаточно далеко, они обнаруживают бездну смысла и логики в том хаосе, имя которому - собаки".
Руби с такой старательностью месила лапками диванную подушку у меня над головой, словно ей только что поступил срочный заказ на изготовление десятка крохотных пицц.
Телевизор работал, но с выключенным звуком - всегда интереснее воображать, о чем идет речь, чем слушать на самом деле. Шла заставка передачи, в которой "совершенно обычные" люди вдруг сходили с ума и начинали творить ужасные вещи. В финале, как правило, выяснялось, что у них длинная история психических расстройств или наркозависимости, - уже повод задуматься. Глория постоянно смотрела это шоу. Я с уверенностью мог сказать, когда оно идет, - жена вдруг принималась звонить мне на работу и благодарить, что я не прячу в шкафу сексуального раба или хотя бы денатураты. На фоне "Съехавших с катушек" я смотрелся еще каким молодцом.
Глядя на экран, я довольно спокойно размышлял о СХГ, который был назначен на следующие выходные.
Заставка "Съехавших" исчезла, и в телевизоре начал беззвучно разевать рот Конан О’Брайен, ведущий программы "Сегодня ночью". У него в гостях была Габури Сидибе - молодая звезда драмы "Сокровище". Лично я ее не смотрел - не любитель фильмов, после которых хочется если не застрелиться, так повеситься, - однако обаяние актрисы заставило меня потянуться за пультом и прибавить звук.
Габури, чуть смущаясь, рассказывала какой-то случай из своей жизни. Конан вставлял такие трогательные комментарии, что щипало в глазах; вот они над чем-то вместе посмеялись; затем смех стих, и Габури произнесла такое слово, что я подумал, нет ли у меня слуховых галлюцинаций.
Лишь одно слово, которое подтвердило, что все мы связаны невидимой цепью, что самое маленькое наше действие - если оно совершено с осознанием и верой - может преодолеть каньоны и отозваться на другом конце страны, подобно тому, как огонь, зажженный на смотровой вышке, разливает свой предупреждающий свет по всему побережью.
Габури сказала:
- Точ.
32
Собака - хороший гражданин
…Итак, мы вступили в круг.
Первым делом Холу взвесили - сорок килограммов мышц и роскошного густого меха. Затем осторожно почистили, сполоснули и причесали. В резком электрическом свете клуба, занесенного снежным бураном, ее знаменитый трехцветный окрас поражал воображение: белые носочки на лапах, насыщенно-черное туловище и пушистая грудь цвета первосортного сахара. А выше - аккуратная черно-рыжая морда с мокрым круглым носом и два огненных пера над умными темно-медовыми глазами.
Глядя, как Хола рысцой направляется в центр площадки, я прошептал:
- Давай, девочка. Покажи им!
К нам с дежурной улыбкой подошла судья - седовласая дама в предписанных правилами мешковатых джинсах и бледно-голубой толстовке. Судя по ее невероятной бледности, она не была на пляже с самого "лета любви".
- Хола, сидеть, - скомандовал я.
Она уселась с королевским видом, снисходительно оглядывая ринг: здесь у нее не было конкурентов.
С настороженным ожиданием по сторонам замерли ее бывшие одноклассники - собаки с подготовительных курсов СХГ и "Поведения в семье". Я узнал черного лабрадора Алекса, который почти ни на что не был способен; маленького пуделя Брюстера - он так обожал Холу, что иногда плюхался перед ней на пузо и восторженно смотрел, как она дышит; Коди - самую трусливую в мире немецкую овчарку, которая, как и многие здесь, надеялась получить сертификат Собаки-терапевта. И конечно, здесь был гаванский бишон Боб: гений с двумя извилинами, непревзойденный акробат, любимчик тренеров и звезда первой величины - в собственном самовлюбленном представлении.
Хола встретилась с каждым из них глазами и чуть заметно кивнула - словно поблагодарила за поддержку в течение этих долгих, холодных и уже почти стершихся из ее памяти месяцев.
Я тоже крутил головой в поисках Глории, хотя знал, что ее здесь нет. Дороги были занесены. Ехать сюда в такую метель - невероятно опасное предприятие.
Ринг в клубе был гораздо солиднее, чем на выставке: огромный - может быть, в тысячу квадратных футов, - ярко освещенный, с голубыми электронными датчиками на полу. По периметру его окружал белый пластиковый барьер.
Судья еще только подошла к нам, а задние лапы Холы уже дернулись, словно она собиралась вскочить. Я прошипел: "Хола, сидеть!", всем нутром предчувствуя проблемы.
В "Руководстве по СХГ" судьям предписывается давать некоторые вводные пояснения - например, что от собаки не требуется точность, как на официальных испытаниях по послушанию. Полагаю, большинство собачников об этом даже не задумываются, потому что никогда не бывали на таких испытаниях. По ТВ транслируются только показательные выступления, которые имеют мало общего с настоящей проверкой послушания или ловкости.
Но что самое важное, в руководстве сказано:
"В первую очередь прохождение теста СХГ должно быть развлечением для собаки и ее хозяина".
Теперь посмотрите на нас.
- Готовы? - спросила судья.
- Да.
Она кивнула - сигнал к старту.
Хола начала с идеальной сидячей позы, хотя я чувствовал: в эту минуту внутренний голос нашептывает ей, что судью нужно поприветствовать, как она того заслуживает, то есть уложить обе лапы ей на грудь и горячо расцеловать.
Превратившись в безукоризненный перпендикуляр по отношению к полу и впившись глазами в судью, я молчал. Она ответила мне спокойным взглядом, даже не думая смотреть на собаку, иначе нашему тесту пришел бы конец. Большинство собак не смеют броситься на человека, пока не установлен зрительный контакт.
Судья шагнула вперед, и мы обменялись рукопожатием. Боковым зрением я заметил, как Хола вскинула голову, пытаясь совладать с двумя противоположными инстинктами. Судья отступила. Хола продолжала сидеть.
Мы сдали первый тест - "Реакция на дружелюбного незнакомца".
- Можно погладить вашу собаку? - спросила судья.
Как бы мне хотелось ответить "Нет"…