На заставе внимательно осмотрели ее бидон и обнаружили в нем двойное дно, а в середине ценные сведения, которые она должна была передать иностранному агенту. К нему-то она и шла на связь.
Семейная традиция
За тревожной напряженной службой время бежало незаметно, да я и не вел ему счет. Жил не временем, а числом обезвреженных бандитов. И вот пришел конец службе: мой год увольнялся в запас. Когда объявили мне это, я в первое мгновение серьезно не осознал происходящего, подумал только об Аргоне. Как же он? Без меня? Только потом представил себе гражданскую спокойную жизнь, и стало как-то не по себе. Я уеду, а друзья мои, товарищи, останутся и будут служить дальше…
Наверное, смятение мое заметил командир и поспешил добавить:
- Если хотите, Александр Николаевич, оставайтесь, на сверхсрочную, мы очень ценим ваши знания и ваш опыт.
- Да… я хочу остаться, - выпалил я и будто тяжелый груз свалил с плеч.
Так я снова начал служить на границе.
Шла первая послевоенная зима. Застава проводила операцию по очищению населенного пункта от бандитов-националистов. Мы взяли в плен двоих. Начальник заставы приказал отконвоировать их в комендатуру. Ехали на санях по морозцу мимо полей и перелесков, иногда приходилось останавливаться: лошади вязли в сугробах.
Показался хуторок. Дорога стала накатаннее. Лошади побежали резвее. Я подумал: "Ну, вот и половина пути позади".
Хуторок в два рубленых дома, окна разрисованы морозцем, дым из труб валит - мирная картина. И только подумалось так - навстречу нам женщина бежит и причитает: "Помогите, люди добрые!".
Я приказал остановиться, соскочил с саней, и к ней.
- В чем дело? - спрашиваю.
- Забежал сейчас бандит, - торопливо начала она, - забрал хлеб, сало, яички, избил меня сильно и убежал.
- Куда?
- Вон в ту хату, - показала она на дом под нависшей крышей, неподалеку от нас. - Говорит, Ястребом его кличут.
Я как только услышал это, обрадовался: ведь мы за этим "Ястребом" давно гонялись, он один остался из банды "Сокола".
- Быстро привязывай к дереву лошадей, - скомандовал я напарнику, - пленных привяжи веревкой к саням - и за мной!
Вошли в дом, где по словам женщины, скрывался Ястреб. Из коридора в комнату вела стеклянная дверь, сквозь нее бандит увидел нас и схватил гранату. Мы выскочили во двор. Граната взорвалась в коридоре, а Ястреб с другой стороны выпрыгнул в окно и побежал к лесу.
Пока определяли, куда бандит мог деться, Ястреб уже был метрах в трехстах от нас. Я поставил пограничникам задачу вернуться к связанным бандитам, а сам побежал за Ястребом.
Бежать по глубокому снегу тяжело, я сбросил полушубок и мчался за Ястребом. Ни о чем не думал в ту пору, только бы не дать ему уйти.
Расстояние между нами быстро сокращалось. Ястреб тоже сбросил с себя одежду, швырнул в сторону мешок с награбленными продуктами, пытался вытащить из кармана гранату, да так и не успел. Я залег и выстрелил. Ястреб упал.
Подошли товарищи, принесли мой полушубок. Я не мог отдышаться от погони, не мог успокоиться…
За эту операцию меня первого в пограничном округе наградили Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. Командование предоставило отпуск на родину.
Десять суток, не считая дороги, - это же целая вечность, казалось мне!
Приехал на станцию Ужовка - ту самую станцию, с которой меня отправляли в армию.
Снега в ту зиму стояли большие, морозы крепкие. Транспорта никакого, а до моей деревни - сорок километров. Пошел пешком - благо пограничная служба сделала легким на ноги, и часов через восемь, уже к ночи, подошел к нашей избе.
Полузамерзшие окна. Сквозь них еще светится огонек керосиновой лампы. Вижу, мать сидит, носки вяжет. Стучу в дверь, слышу:
- Заходите!
Вошел. Стою.
- Здравствуйте, - говорю.
Она оторвала взгляд от вязания, посмотрела на меня.
- Шурик?! Ты ли это?…
- Я, мама.
Братья не отходили от меня все эти десять суток. О чем я им только не рассказывал! И о том, как фашистов на фронте бил, и о том, как охранял границу, и за что дали мне этот отпуск. Может быть, эти рассказы запали им в душу, а только все они по очереди отслужили в пограничных войсках.
Так что пограничные войска - наша семейная традиция.
Школа мужества
Любая военная служба требует колоссального напряжения сил, мужества. Бывают такие ситуации, что и слабый духом человек идет навстречу опасности и побеждает: так диктует обстановка. Потом он привыкает смотреть опасности в лицо, становится мужественным человеком.
Мужественный, смелый - это человек, который в минуты опасности может победить чувство самосохранения во имя цели, во имя общего дела.
Такими мужественными людьми я помню старшину Морозова и рядового Платонова. Их героическая гибель навсегда породила во мне ненависть к врагам.
…Старшина Морозов и рядовой Платонов поехали на мельницу смолоть зерно. Неожиданно из засады на них напали оуновцы. Пограничники отстреливались до последнего патрона. Старшина был убит, Платонов - тяжело ранен. Его схватили, жестоко пытали, а потом поставили к стенке и расстреляли, а тело бросили в колодец.
Только через несколько дней после ликвидации банды мы узнали подробности гибели товарищей и поклялись очистить край от бандитской нечисти.
По точным данным вооруженный бандит скрывался на хуторе.
Пошли на ликвидацию ночью. Командовал отрядом подполковник Копытов.
Дорога к хутору тяжелая: топкая луговина, болота - наверное, поэтому и выбрал его своим укрытием бандит. Аргона я то и дело брал на руки, чтобы сохранить его силы для поиска.
Выбрались из топи, вылили из сапог воду и - "давай", Аргон, ищи!"
Овчарка привела к дому, который мы тут же блокировали. Постучали - ни звука. Постучали громче, в доме зашевелились, отперли засов.
- Есть кто в доме? - спрашиваем.
- Чужих никого нет, приходил кто-то, да мы не отперли…
Ни в доме, ни во дворе никого не было, я направился к чердаку, поднялся по лестнице, пустив впереди Аргона. Обнюхав старые вещи, корыта, связки сена, Аргон устремился в угол, полез прямо под самую крышу, под стреху, принес мне в зубах пучок сена и исчез.
Копытов говорит мне:
- Смотри, Смолин, как бы бандит гранату не бросил.
- Давайте второй пистолет, я полезу за собакой, - сказал я и протиснулся в щель, сделанную Аргоном.
Лез, лез и упал прямо на бандита. Посветил фонарем, гляжу, лежит он вниз лицом, на нем - Аргон.
- А ну, лезь обратно! - скомандовал я и крикнул своим: - Принимайте гостя!
Пока его обыскивали и сопровождали к машине, я осмотрел лежку врага и ничего не нашел, однако мало верилось в то, что у бандита нет оружия. Я позвал Аргона и тот обнаружил пистолет с патронами и гранаты, спрятанные в сене.
Для пограничника очень важно сохранять самообладание в любых ситуациях, в любой обстановке и, конечно, быть выносливым и крепким.
Помню случай рукопашной схватки с врагом, из которой мне удалось выйти победителем.
В конце войны к нам были сброшены диверсанты, развернулась большая операция по их ликвидации. Руководил ею начальник войск округа. Я с розыскной собакой находился при главном штабе.
Местные жители сообщили в штаб, что видели неизвестного, который интересовался, нет ли поблизости пограничников, выспрашивал, как пройти в большой город.
Я с Аргоном прибыл к месту встречи с неизвестным. Следы петляли по мелководью, избегали открытых мест, иногда диверсант бежал, иногда шел широким шагом - на земле были характерные отпечатки его обуви: четкие - носков и еле заметные - каблуков.
Аргон взял след. Группа преследования отстала в лесу, мы вели поиск с комсомольцем Бурдиным.
На перекрестке лесных дорог след вдруг оборвался, как будто его и не было. Аргон, нетерпеливо повизгивая, крутился на месте. Я вернулся к следам, измерил их, определил рост, вес чужака и понял, что тот пытался провести нас: двинулся спиной вперед, запутал след.
След уводил все дальше и дальше от границы, Аргон настойчиво тянул вперед. Пройдено семь-восемь километров, уж на что я человек бывалый и то почувствовал усталость, каково же Бурдину?! Оглянулся - смотрю парень вспотел, тяжело дышит, я крикнул:
- Гляди, чуть правее - колодец…
Едва успели бросить в лицо по пригоршне воды - снова в путь!
Бежали мимо спелой ржи, мимо деревни, в которой недавно я выступал с докладом о бдительности, дальше к большаку. Большак вел к каменному карьеру. Зачем лазутчику карьер? Скорее он будет пробираться к железной дороге или автомобильной магистрали, чтобы легче скрыться от пограничников.
Аргон по большаку не пошел, виновато глядел на меня.
Где же диверсант? К карьеру не прошло ни одной машины, ни одного мотоцикла - не мог же он испариться!
Подбежал Бурдин, тоже вопрошающе смотрит на меня. "Что делать?"
Стараясь не суетиться, попытался разобраться в обстановке, подумать, посмотреть внимательно вокруг. И сразу успокоился: одни камешки в кювете темнее других. Наверное, нарушитель перевернул их, наступая. Значит, здесь он был!
- Так вот какую штуку сыграл он с нами! Смотри, Бурдин, - говорю. - Вернулся наш чужак к проселку. Ищи, Аргон!
Поставил Аргона на след, тот втянул в себя воздух и уверенно потянул вперед.
Сколько еще бежать? Ноги налились свинцом, казалось, уже не бегу, а передвигаю их, сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Плечо онемело под тяжестью автомата. "Отдохнуть бы". Усилием воли переборол это желание. А тут Бурдин:
- Товарищ старшина! То-о-ва-а-рищ ста-арши-и-на!
Обернулся. На ходу я дал ему фляжку с водой, тот смочил рот и продолжал бежать.
В конце концов и мои силы были на пределе, во рту непривычная сухость, язык будто распух, не поворачивался, и я боялся, что не смогу подать команду.
"Что он, трехжильный, этот нарушитель?" - подумал я.
Все подсказывало мне, что погоня подходит к концу: окурки он уже бросал, не остерегаясь, - они тут же, у дороги, причем свеженькие, брошенные двадцать - двадцать пять минут назад. Миновали опушку леса, овраг с глинистыми боками и увидели бегущего к хутору человека. Наконец-то!
- Возьмем живым! - еле проговорил я.
Бурдин понял меня.
Тем временем нарушитель, спрятавшись в укрытии, выстрелил из автомата, но не попал.
Через хутор проходила грунтовая дорога, на краю которой росла толстоствольная липа, прячась за нее, диверсант и вел огонь.
Мы с Бурдиным перебежали к дому, спрятались за углом, но вести огонь оттуда было неудобно: высунешься - станешь мишенью для диверсанта.
Ставлю Бурдину задачу перебежать к следующему дому, а сам поддерживаю его огнем. Бурдин благополучно занял новую позицию и пошел на диверсанта. Тот видит: пограничник идет на сближение и бросает прямо в Бурдина гранату. Вижу, не поднялся Бурдин. А диверсант снова бежит к лесу. Я за ним. Во что бы то ни стало решил взять его живым. Между нами несколько шагов! Пускаю Аргона:
- Фас!
Диверсант повернулся, выстрелил в собаку на ходу, но промахнулся; и только овчарка хотела схватить его, как он изловчился и пнул ее в живот.
Я был метрах в пятнадцати от места схватки. Опомнившись и увидев меня, бандит прицелился из пистолета, но выстрела не произошло: как выяснилось позже, из-за перекоса патрона. Теперь мы были с ним один на один. То он стукнет меня так, что искры из глаз, то я его… Наконец, он решил покончить и со мной и с собакой одновременно (я не выпускал его из рук), вытащил гранату. Я успел вырвать ее и отбросить в сторону. А тут подоспела тревожная группа, которая и помогла мне его взять живьем.
Потом оказалось, что пробежали мы с Бурдиным за нарушителем двадцать восемь километров.
Скажу откровенно: за годы моей службы не было случая, чтобы нарушитель ушел от меня безнаказанно.
Так что быть пограничником-следопытом - значит быть выносливым, уметь мобилизовать свои силы, особенно в трудном поиске.
Внимательность и активность в поиске
Обстановка на границе изменчива, порой начальнику заставы трудно предугадать, что может произойти через час. Не знаешь, какие коварные действия предпримут враги, поэтому сложно заранее определить порядок действия наряда и каждого пограничника в отдельности. От нас требуется инициатива и активность, умение принять на месте правильное решение, умение выполнить приказ в любой обстановке.
В моей практике был случай, когда я чуть ли не здоровался с нарушителем, а взять его живым сразу не удалось, потому что он оказывался на какое-то время предприимчивее нас.
…Разведывательно-поисковой группой, которой я был придан, командовал офицер Романов, по-моему, это было году в сорок шестом, когда проходила подготовка к первым послевоенным выборам в Верховный Совет СССР. Нам передали по рации приказ: обеспечить спокойную обстановку на выборах в одном из населенных пунктов, в районе которого орудовал главарь банды Дорош.
Во время фашистской оккупации Дорош был начальником полиции на Волыни, занимал важные посты в Сокале и в Раве-Русской, командовал карательным отрядом. За свою преданную службу Гитлеру получил именное оружие и орден. Поймать матерого врага было делом чести каждого пограничника.
Прибыли мы туда заранее, остановились на ночь в сельском Совете. Перед рассветом капитан Романов вышел умыться к речке, протекавшей неподалеку. Только лицо намылил, ему кто-то по спине стучит. Оглянулся - Дорош, ухмыляется.
- Здорово, Романов! Вот где встретились. Много погонялся ты за мной. Могу прикончить тебя здесь, да ты разведчик хороший, жалко. Ну да ведь мы еще с тобой встретимся! - И пошел. Спокойно так пошел к лесу.
Романов вбежал в сельсовет, крикнул:
- В ружье! Только что я с Дорошем здоровался!
Куда сон девался! Мы вскочили с мест - и за ним. Километра три-четыре преследовали, добежали до опушки леса, да только там Дороша уже не нашли. Ускакали они на лошадях. Так в тот раз ему удалось уйти от нас.
Выборы в поселковый Совет прошли в нормальной обстановке, успешно.
Позднее пограничный наряд обнаружил следы на контрольно-следовой полосе. Вроде прошел кабан, но солдаты не были до конца уверены в том, что это так.
Вызвали меня с Аргоном. Я выехал с группой офицера Мельникова.
Тщательно осмотрели следы: глубина их, форма рисунка, расстояние между левыми и правыми отпечатками говорили о том, что это были не следы кабана. Прошел человек с привязанными к подошвам и рукам кабаньими копытами. Как мы узнали об этом?
При ходьбе ноги человека совершают сложные движения, которые можно условно разделить на четыре этапа:
Первый этап - передний толчок, когда вынесенная вперед нога ставится каблуком и углубляется задним срезом в грунт. Направление давления при этом - на грунт вниз и вперед.
На втором этапе, - его именуют перекатом, - тяжесть тела переносится на выставленную вперед ногу, причем с каблука на носок. Носок обуви опускается на грунт и углубляется. Направление давления при этом - сверху вниз.
Третий этап - задний толчок. Вся тяжесть тела на носке, которым человек с силой отталкивается от грунта. Носок углубляется еще больше. Направление давления - на грунт вниз и назад.
И наконец, четвертый этап - мах, когда нога энергично переносится из заднего положения в переднее. При таком механизме образования следа дно его не может быть ровным на мягком грунте. Глубина следа каблука и носка получается гораздо больше, чем в средней части. Но так как задний толчок, то есть толчок носком, всегда сильнее, глубина следа носка наибольшая.
Кроме того, образование следа сопровождается рядом других явлений: при заднем толчке носок обуви часто отодвигает назад пласт спрессованного грунта. Грунт на контрольно-следовой полосе был сухой и рыхлый, он не спрессовался, а отодвинулся в виде небольшой бесформенной кучки.
Я заметил, что, опуская ногу, человек не переставал двигаться вперед: на поверхности контрольно-следовой полосы получалась черта, так называемая "поволока" и никакие ухищрения не могли этого скрыть, даже привязанные копыта! Ведь при ходьбе с ухищрениями процесс образования следа ноги остается прежним. Как бы человек ни шел - спиной ли вперед, боком ли, с кабаньими или лосиными копытами, привязанными к ногам и рукам, - признаки направления его движения остаются, меняется только расположение отдельных признаков, деталей следа. Например, признаки заднего толчка будут видны не в области следа носка, как обычно, а в области каблучной части следа…
О направлении движения нарушителя свидетельствуют и наклон примятой травы в сторону движения и сдвинутые вперед или в сторону движения камни, влажные следы после перехода лужи или через заболоченные участки, наличие на грунте или на траве частиц грязи, следы прыжков через препятствия.
Руководствуясь всеми этими приметами, я и определил, что прошел тогда не кабан, а человек.
Поставил Аргона на след, тот активно взял его. И в километре от линии Государственной границы в кустарнике Аргон обнаружил спрятанные чужаком копыта. Преследовали мы нарушителя двенадцать километров.
Не доходя до населенного пункта километра полтора, неизвестный подумал, что он в безопасности и может передохнуть. Ночью лил дождь, нарушитель вымок и решил подсушиться. Развел костер, развесил рядышком свои вещички: костюм, брюки, расстелил плащ и уснул.
Взяли мы его внезапно, сонным, он даже и не успел выстрелить. Это был наш старый знакомый - Дорош.
Верные боевые друзья
Когда погибают на войне, в бою, с этим хоть и тяжело, но все же миришься, когда теряешь друзей в мирное время - принять, смириться с этим трудно. А мне приходилось терять близких людей уже после войны, когда мы преследовали и уничтожали бандеровские шайки.
Расскажу о Межглотской операции.
В Межглотских хуторах пряталось более сотни оуновцев. Комендант участка майор Колпачников и заместитель по политической части майор Скрипников приняли решение ликвидировать банду.
Нас - пятьдесят человек. Это лучшие пограничники, опытные следопыты, хорошо подготовленные физически, не раз отличавшиеся на занятиях по пограничной и огневой подготовке.
Мы с Аргоном впереди, в головном дозоре.
Глухая, по-летнему душная ночь. Миновали заросшую осокой пойму реки, перешли овраг, по дну которого течет ручей, приблизились к густой гряде кустов. За ними - хутора. Майор Колпачников ставит задачу:
- Обойти с отделением хутор справа и сделать засаду. Перед рассветом - разведка боем! Пустим противника на вас.
Приказы его стараемся выполнить четко, бесшумно.
Отступили к кустарникам, опускаемся к лощине и вдруг - бандиты. Движутся с хуторов по лощине!
Открываем по ним огонь всеми имеющимися у нас средствами; из пулеметов, автоматов, винтовок…
Но и бандиты сумели рассредоточиться. Завязалась ожесточенная перестрелка. Выбыл из строя пулеметчик рядовой Никишин, три пограничника ранены, я тоже получил легкое ранение.
Услышав выстрелы в той стороне, куда ушел головной дозор, комендант участка поспешил к нам.