- Свинья, а тоже вкус понимает! - И крикнул оркестру: - Пожалуйста, сыграйте "Свинячий вальс".
Заиграла музыка, и Финтифлюшка закружилась на арене. Ох и смеялась же публика!
Потом на арене появилась бочка. Чушка забралась на бочку, я - на Чушку и как закричу:
- А вот и Дуров на свинье!
И опять все захлопали.
"Артистка" прыгала через разные препятствия, потом я ловким прыжком вскочил на неё, и она, как лихой конь, унесла меня с арены.
А публика изо всех сил хлопала и всё кричала:
- Браво, Чушка! Бис, Финтифлюшка!
Успех был большой. Многие побежали за кулисы смотреть на учёную свинью. Но "артистка" ни на кого не обращала внимания. Она с жадностью уписывала густые, отборные помои. Они ей были дороже аплодисментов.
Первое выступление прошло как нельзя лучше.
Мало-помалу Чушка привыкла к цирку. Она часто выступала, и публика её очень любила.
Но Чушкины успехи не давали покоя нашему клоуну. Он был знаменитый клоун; фамилия его была Танти.
"Как, - думал Танти, - обыкновенная свинья, хавронья, пользуется большим успехом, чем я, знаменитый Танти?… Этому надо положить конец!"
Он улучил минуту, когда меня не было в цирке, и забрался к Чушке. А я ничего не знал. Вечером я, как всегда, вышел с Чушкой на арену. Чушка отлично проделывала все номера.
Но как только я сел на неё верхом, она заметалась и сбросила меня. Что такое? Я прыгнул на неё ещё раз. А она опять вырывается, как необъезженная лошадь. Публика смеётся. А мне совсем не до смеху. Я бегаю за Чушкой с шамберьером по арене, а она со всех ног удирает. Вдруг она юркнула между служителями - и в конюшню. Публика шумит, я улыбаюсь, будто ничего не случилось, а сам думаю: "Что же это такое? Неужели свинья взбесилась? Придётся её убить!"
После представления я кинулся осматривать свинью. Ничего! Щупаю нос, живот, ноги - ничего! Поставил градусник - температура нормальная.
Пришлось позвать доктора.
Он заглянул ей в рот и насильно влил туда изрядную порцию касторки.
После лечения я снова попробовал сесть на Чушку, но она опять вырвалась и убежала. И, если бы не служащий, который ухаживал за Чушкой, мы бы так и не узнали, в чём дело.
На следующий день служащий, купая Чушку, увидел: вся спина у неё изранена. Оказалось, Танти насыпал ей на спину овса и растёр по щетине. Конечно, когда я сел верхом на Чушку, зёрна впились в кожу и причинили свинье невыносимую боль.
Пришлось лечить бедную Чушку горячими припарками и чуть ли не по одному выбирать из щетины разбухшие зёрна. Чушка смогла выступать только через две недели. К тому времени я придумал для неё новый номер.
Я купил маленькую тележку с упряжью, надел на Чушку хомут и стал её запрягать, как лошадь. Сначала Чушка не давалась и рвала упряжь. Но я настоял на своём. Чушка постепенно привыкла ходить в упряжке.
Раз ко мне пришли приятели:
- Дуров, поедем в ресторан!
- Хорошо, - ответил я. - Вы, конечно, поедете на извозчике?
- Разумеется, - отвечали приятели. - А ты на чём?
- Увидите! - ответил я и стал закладывать Чушку в тележку.
Сам сел на "облучок", подобрал вожжи, и мы покатили по главной улице.
Что тут творилось! Извозчики уступали нам дорогу. Прохожие останавливались. Кучер конки засмотрелся на нас и выронил вожжи. Пассажиры вскочили с мест и захлопали, как в цирке:
- Браво! Браво!
Толпа детей бежала за нами с криком:
- Свинья! Гляди, свинья!
- Вот так конь!
- Не дотащит!
- Привезёт в хлев!
- Вываляй Дурова в луже!
Вдруг точно из-под земли вырос полицейский. Я осадил "коня". Полицейский грозно крикнул:
- Кто разрешил?
- Никто, - спокойно ответил я. - У меня нет лошади, вот я и еду на свинье.
- Поворачивай оглобли! - крикнул полицейский и схватил Чушку под "уздцы". - Езжай глухими переулками, чтобы тебя ни одна душа не видела. И он тут же составил на меня протокол. Через несколько дней меня вызвали в суд.
Туда я не решился ехать на свинье. Меня судили за то, что я будто бы нарушил общественную тишину. А я никакой тишины не нарушал. Чушка даже ни разу не хрюкнула во время езды. Я так и сказал на суде, и ещё я сказал о пользе свиней: их можно научить развозить продукты, перевозить поклажу.
Меня оправдали. Тогда такое время было: чуть что - протокол и суд.
Раз Чушка чуть не погибла. Дело было так. Нас пригласили в один приволжский город. Чушка тогда уже была очень учёная. Мы сели на пароход. Чушку я привязал на палубе к перилам балкона около большой клетки, а в клетке сидел медведь, Михаил Иванович Топтыгин. Сначала всё было хорошо. Пароход бежал вниз по Волге. Все пассажиры собрались на палубе и смотрели на учёную свинью и на Мишку. Михаил Иванович тоже долго смотрел на Чушку-Финтифлюшку, потом потрогал лапой дверцу клетки - подаётся (видно, служитель, на беду, плохо запер клетку). Наш Мишка, не будь дурак, открыл клетку и, не мешкая, выскочил из неё. Толпа отпрянула. Никто и опомниться не успел, как медведь с рёвом бросился на учёную свинью Чушку-Финтифлюшку…
Она хоть и учёная, но справиться с медведем ей, конечно, было не под силу.
Я ахнул. Не помня себя, вскочил на медведя, уселся на него, одной рукой вцепился в мохнатую шкуру, а другую просунул в горячую медвежью пасть и стал изо всех сил рвать медвежью щёку.
Но Михаил Иванович только пуще заревел, теребя Чушку. Она визжала, как самая обыкновенная, неучёная свинья.
Тогда я дотянулся до медвежьего уха и стал его кусать что было силы. Михаил Иванович рассвирепел. Он попятился и вдруг втолкнул Чушку и меня в клетку. Он стал прижимать нас к задней стенке клетки. Тут сбежались служащие с железными палками. Медведь с яростью отбивал удары лапами, и чем больше снаружи колотили медведя, тем сильнее он прижимал нас к прутьям.
Пришлось спешно выпилить из задней стенки два прута. Только тогда нам с Чушкой удалось выбраться на свободу. Я был весь исцарапан, а Чушка основательно помята.
Долго болела Чушка после этого случая.
ХРЮШКА-ПАРАШЮТИСТ
Была у меня свинья Хрюшка. Она у меня летала! В то время ещё самолётов не было, а поднимались в воздух на воздушном шаре. Я решил, что моя Хрюшка тоже должна подняться в воздух. Я заказал из белой бязи воздушный шар (метров на двадцать в диаметре) и к нему шёлковый парашют.
В воздух шар поднимался так. Из кирпичей устроили печь, там сжигалась солома, а шар привязывался к двум столбам над печью. Держали его человек тридцать, постепенно растягивая. Когда шар весь наполнялся дымом и тёплым воздухом, канаты отпускали, и шар поднимался.
Но как научить Хрюшку летать?
Я тогда жил на даче. Вот мы с Хрюшкой вышли на балкон, а на балконе у меня был устроен блок и через него переброшены обшитые войлоком ремни. Я надел на Хрюшку ремни и стал осторожненько подтягивать её на блоке. Хрюшка повисла в воздухе. Она отчаянно заболтала ногами и как завизжит! Но тут я поднёс будущей лётчице чашку с едой. Хрюшка, почуяв вкусное, забыла про всё на свете и занялась обедом. Так она и ела, болтая ногами в воздухе и покачиваясь на ремнях.
Я несколько раз поднимал её на блоке. Она привыкла к этому и, наевшись, даже спала, повиснув на ремнях.
Я приучил её к быстрому подъему и спуску.
Потом мы перешли ко второй части обучения.
Я поставил затянутую ремнями Хрюшку на площадку, где был будильник. Затем поднёс Хрюшке чашку с пищей. Но как только её пятачок коснулся еды, я отвел руку с чашкой. Хрюшка потянулась за вкусным, соскочила с площадки и повисла на ремнях. В эту самую минуту затрещал будильник. Эти опыты я проделывал несколько раз, и Хрюшка уже знала, что всякий раз, как зазвонит будильник, она будет получать пищу из моих рук. В погоне за заветной чашкой она при звоне будильника сама соскакивала с площадки и раскачивалась в воздухе, ожидая лакомства. Она привыкла: как затрещит будильник, надо прыгать.
Всё готово. Теперь моя Хрюшка может отправляться в воздушное путешествие.
На всех заборах и столбах нашей дачной местности появились яркие афиши:
СВИНЬЯ В ОБЛАКАХ!
Что творилось в день спектакля! Билеты на дачный поезд брались с бою. Вагоны были набиты до отказа. Дети и взрослые висели на подножках.
Все говорили:
- А как это: свинья - да в облаках!
- Люди ещё летать не умеют, а тут свинья!
Только и разговоров было, что о свинье. Хрюшка сделалась знаменитой особой.
И вот началось представление. Шар наполнили дымом.
На площадку, подвязанную к шару, вывели Хрюшку. Мы привязали свинью к парашюту, а парашют прикрепили к верхушке шара тонкими бечёвками, только чтобы парашют держался. На площадку мы поставили будильник - через две-три минуты он затрещит.
Вот канаты отпущены. Шар со свиньей поднялся в воздух. Все закричали, зашумели:
- Гляди, летит!
- Пропадёт свинья!
- Ого, знай Дурова!
Когда шар был уже высоко, затрещал будильник. Хрюшка, привыкшая по звонку прыгать, бросилась с шара в воздух. Все ахнули: свинья камнем полетела вниз. Но тут парашют раскрылся, и Хрюшка, плавно покачиваясь, благополучно, как заправский парашютист, спустилась на землю.
После этого первого полёта "парашютистка" проделала ещё множество воздушных путешествий. Мы с ней объездили всю Россию.
Полёты не обходились без приключений.
В одном городе Хрюшка попала на крышу гимназии. Положение было не из приятных. Зацепившись парашютом за водосточную трубу, Хрюшка визжала изо всех сил. Гимназисты оставили книжки и бросились к окнам. Уроки были сорваны. Достать Хрюшку не было никакой возможности. Пришлось вызывать пожарную команду.
СЛОН БЭБИ
Карлик
В городе Гамбурге был большой зоологический сад, который принадлежал одному известному торговцу зверями. Когда мне захотелось купить слона, я поехал в Гамбург. Хозяин показал мне маленького слонёнка и сказал:
- Это не слонёнок, это почти взрослый слон.
- Почему же он такой маленький? - удивился я.
- Потому что это слон-карлик.
- А разве бывают такие?
- Как видите, - заверил меня хозяин.
Я поверил и купил диковинного слона-карлика. За малый рост я дал слону кличку Бэби, что по-английски значит "дитя".
Его привезли в ящике с окошечком. Сквозь окошко часто высовывался кончик хобота.
Когда Бэби приехал, его выпустили из ящика и поставили перед ним таз с рисовой кашей и ведро молока. Слон терпеливо загрёб хоботом рис и отправил его в рот.
Хобот у слона - как у человека руки: Бэби хоботом брал пищу, хоботом ощупывал предметы, хоботом ласкал.
Бэби скоро привязался ко мне и, ласкаясь, водил хоботом по моим векам. Он делал это очень осторожно, но всё же подобные слоновьи ласки причиняли мне боль.
Прошло три месяца.
Мой "карлик" сильно вырос и прибавил в весе. Я начал подозревать, что в Гамбурге меня обманули и продали мне не карликового слона, а обыкновенного шестимесячного слонёнка. Впрочем, существуют ли вообще на свете карликовые слоны?
Когда мой "карлик" подрос, очень стало смешно наблюдать, как это громадное животное по-ребячьи шалит и резвится.
Днём я выводил Бэби на пустую арену цирка, а сам следил за ним из ложи.
Сначала он стоял на одном месте, растопырив уши, мотая головой и косясь по сторонам. Я кричал ему:
- Бэби!
Слонёнок медленно двигался по арене, обнюхивая хоботом землю. Не найдя ничего, кроме земли и опилок, Бэби принимался играть, как детишки в песке: он хоботом сгребал землю в кучу, потом подхватывал часть земли и осыпал ею голову и спину. Затем он встряхивался и уморительно хлопал ушами-лопухами.
Но вот, подгибая сначала задние, а затем и передние ноги, Бэби ложится на живот. Лёжа на животе, Бэби дует себе в рот и снова осыпает себя землёй. Он, видимо, наслаждается игрой: медленно переваливается с боку на бок, хоботом возит по арене, разбрасывает во все стороны землю.
Навалявшись вволю, Бэби подходит к ложе, где я сижу, и протягивает хобот за лакомством.
Я встаю и делаю вид, будто ухожу. У слона моментально меняется настроение. Он встревожен и бежит за мной. Ему не хочется оставаться одному.
Бэби не переносил одиночества: он топорщил уши и ревел. В слоновнике с ним обязательно должен был спать служащий, иначе слон своим рёвом не давал никому покоя. Даже днём, оставаясь один долго в стойле, он сначала лениво играл хоботом со своей цепью, которой он был прикован за заднюю ногу к полу, а потом начинал тревожиться и шуметь.
В стойлах возле Бэби стояли с одной стороны верблюд, а с другой - ослик Оська. Это для того, чтобы отгородить стоявших в конюшне лошадей, которые боялись слона, брыкались и становились на дыбы.
Бэби привык к своим соседям. Когда во время представления приходилось брать осла или верблюда на арену, слонёнок ревел и изо всех сил натягивал цепь. Ему хотелось бежать за своими друзьями.
Особенно он подружился с Оськой. Бэби часто просовывал хобот через перегородку и нежно гладил ослика по шее и спине.
Раз Оська заболел расстройством желудка, и ему не дали обычной порции овса. Уныло опустив голову, он, голодный, скучал в стойле. А рядом Бэби, наевшись досыта, развлекался как мог: то положит клок сена в рот, то вынет, повертит во все стороны. Случайно Бэбин хобот с сеном потянулся к ослику. Оська не прозевал: он схватил сено и стал жевать. Бэби это понравилось. Он стал загребать хоботом сено и передавать его через перегородку другу-ослику…
Раз я решил взвесить Бэби. Но где взять подходящие весы?
Пришлось его вести на вокзал, туда, где взвешивают товарные вагоны. Весовщик с любопытством посмотрел на необычный груз.
- Сколько? - спросил я.
- Без малого сорок пудов! - ответил весовщик.
Сорок пудов? Хорош карлик! Что же будет дальше? Ведь мой "карлик" только начинал как следует расти: ему было немного более года. Я понял, что меня обманули.
- Это обыкновенный слонёнок! - сказал я мрачно. - Прощай, чудо природы - маленький, карликовый слон!..
Бэби боится… метлы
Слон не только умное, но и терпеливое животное. Посмотрите, как изорваны уши у любого слона, работающего в цирке. Обычно дрессировщики, обучая слона ходить по "бутылкам", или кружиться, или вставать на задние ноги, или садиться на бочку, действуют не лаской, а болью. Если слон не слушается, они рвут ему уши стальным крючком или же втыкают шило под кожу. И слоны всё терпят. Впрочем, некоторые слоны не выдерживают мучений. Когда-то в Одессе громадный старый слон Самсон рассвирепел и начал разносить зверинец. Служители ничего не могли с ним поделать. Ни угрозы, ни побои, ни угощенья не помогали. Слон ломал всё, что попадалось ему на пути. Пришлось его окопать и держать несколько дней в яме. В Одессе только и было разговоров что о Самсоне:
- Слыхали, Самсон сбежал?
- Но ведь это очень опасно! Что, если он побежит по улицам?
- Надо убить его!
- Убить такое редкое животное?!
Но Самсон никак не хотел возвращаться в зверинец. Тогда решили его отравить. Наполнили большой апельсин сильным ядом и преподнесли Самсону. Но Самсон есть не стал и даже не подпустил к себе отравителей.
Тогда предложили желающим убить Самсона из ружья.
Нашлись любители, которые даже заплатили за "стрельбу в цель". Выпустив массу пуль, они прикончили великана.
И никто не подумал, что если бы Самсона в зверинце не мучили, а обращались с ним ласково, то не пришлось бы в него стрелять.
Я, обучая животных, стараюсь действовать лаской, лакомым кусочком, а не побоями. Так я учил Бэби. Заставляя его что-нибудь делать, я ласкал его, похлопывал по груди и показывал сахар. И Бэби меня слушался.
Раз мы приехали в Харьков. Поезд с моими зверями выгружался на товарной станции.
Из огромного пульмановского вагона показался Бэби. Его вожак Николай, выметая сор из-под слона, задел случайно метлой ногу Бэби. Бэби сердито повернулся к вожаку, растопырил уши-лопухи - и ни с места. Николай начал гладить Бэби, хлопал его по животу, чесал его за ухом, совал в рот морковь - ничто не помогало. Бэби не шевелился. Николай вышел из терпения. Он вспомнил старый способ цирковых дрессировщиков и стал колоть слона острым шилом и тащить за ухо стальным крючком. Бэби ревел от боли, мотал головой, но не двигался. На ухе его показалась кровь. На помощь Николаю прибежали восемь служителей с вилами и дубинками. Они стали бить бедного Бэби, но слон только ревел, мотал головой, а с места не двигался.
Я в это время был в городе. Меня разыскали по телефону. Я тотчас же прибежал на выручку Бэби - прогнал всех его мучителей и, оставшись со слоном наедине, громко и ласково позвал:
- Сюда, Бэби, сюда, маленький!
Услышав знакомый голос, Бэби насторожился, поднял голову, выставил хобот и стал с шумом втягивать воздух. Несколько секунд он стоял неподвижно. Наконец громадная туша зашевелилась. Медленно, осторожно Бэби стал выходить из вагона, пробуя хоботом и ногой доски трапа: прочны ли они, выдержат ли его.
Когда слон сошёл на платформу, служащие быстро задвинули дверь вагона. Я продолжал ласково звать упрямца. Бэби быстро и решительно подошёл ко мне, обхватил хоботом мою руку выше локтя и слегка притянул меня к себе. И сейчас же он почувствовал на своём скользком языке апельсин. Бэби подержал апельсин во рту, чуть оттопырил "лопухи" и тихо, с лёгким ворчаньем выпустил воздух из хобота.
Мой голос и ласка успокоили Бэби. Я осторожно освободил руку из-под хобота и пошёл по платформе. Слон пошёл за мной по пятам, как собака.
Так я лаской добился того, чего не смогли добиться девять человек, вооруженных вилами и дубинками.
Дорогой нам встречались взрослые, дети. Они бежали за слоном. Многие протягивали ему яблоки, апельсины, белый хлеб, конфеты. Но Бэби не обращал внимания на все эти чудесные вещи; ровным шагом он шёл за мной. И я благополучно привёл его в цирк.
Первое выступление в Харькове прошло как нельзя лучше. Но вот через день началось второе выступление. Я стоял посреди арены. Публика ждала выхода своего любимца слона.
Только я собрался крикнуть: "Бэби, сюда", как вдруг из-за кулис показалась голова слона. Я сразу понял: Бэби взволнован. Уши у него растопырены, а хобот закручен улиткой. Он шёл очень быстро, но вовсе не ко мне. Меня он даже не заметил и направился прямо к главному выходу.
Почуяв недоброе, я бросился к Бэби… но не тут-то было. Не обращая на меня никакого внимания, он все тем же широким, быстрым шагом прошел в фойе. Здесь его с граблями, вилами и барьерами встретили служащие и конюхи цирка. На злополучного слона посыпались удары. Публика повскакала с мест. У выходных дверей образовалась толпа. Кого-то придавили. Поднялась суматоха, перебранка.