Зося заголосил не своим голосом так, что на шум выбежала бабуся, впопыхах хватая метлу, благоразумно стоящую как раз для таких случаев недалеко от крылечка. Это было то ещё зрелище – орущий дурным голосом, мечущийся в попытках вырваться из собачьих зубов, Зося и молча сжимающий челюсти огромный Рекс. Бабуся поначалу было ринулась выручать птицу, но, не добежав, остановилась. Как видно, стремление к справедливости оказалось сильнее, чем желание заступиться за более слабого. К тому же бабуся и не вспомнила бы, сколько раз, пройдясь по спине гусака метлой, она предупреждала его: "Не лезь к Рексу, нарвёшься ужо однажды!" Так что бабуся остановилась и решила посмотреть, что же будет дальше.
Рекс, в отличие от Зоси, привык рубить, что называется, сплеча. И тянуть с возмездием не стал. Он с силой мотнул головой, и Зося, потеряв равновесие, побежал, быстро перебирая перепончатыми лапами. А хвост, его роскошный хвост, весь целиком остался в пасти у мохнатого пса. Было больно и стыдно. Кожа, откуда столь грубо были выдраны все перья, горела, бабуся обидно смеялась, и Зосе, как видно, показалось, что над ним смеётся весь двор. Убежав за амбар, он спрятался за перевёрнутым ведром, решив никогда не высовываться.
Рекс же, посчитав, что воздал обидчику по заслугам, немедленно выплюнул перья, торчавшие у него изо рта изрядной связкой. И – забыл про этот инцидент.
Да и о чем там было помнить? Террор прекратился навсегда.
Правда, для Зоси эта история так просто не кончилась. Во-первых, никогда больше не рисковал он даже близко подходить к сторожевому псу. А во-вторых, чрезвычайно стеснялся и убегал, если только кто-нибудь из домашних задавал ему вопрос:
– А где же твой хвост, Зося?
Вот только винить в этом ему было некого. Он просто – получил по заслугам.
Каникулы
Каникулы любят все. И дети и взрослые.
И даже большие сторожевые псы тоже любят каникулы.
Для Рекса каникулы – это когда вся бабусина семья собирается на ферме. И неважно, по какому случаю сбор, сено ли собирать, свёклу ли полоть, или просто решила молодёжь приехать по случаю выходных дней. У Рекса всё равно праздник. И совсем не потому, что обязательно привезут чего-нибудь вкусненького, нет. И не только потому, что можно вдоволь наобниматься и подставить для почёсывания животик. Совсем нет.
Каникулы – это значит, его отстегнут от троса и позовут с собой на прогулку – в лес, в поля, аж до самого озера. А по дороге ему будут бросать палку и с благодарностью принимать, когда он её принесёт. С ним поговорят по дороге, а если встретится кто-нибудь чужой, например почтальон на велосипеде, то даже – обнимут за шею, чтобы не рвался и не нападал. Безусловно, Рекс и так знает, что на почтальона нападать нельзя, но так заманчиво сделать вид, что собрался бежать в погоню, но вот только чуть-чуть не успел, как уже взяли и схватили за шею… И хотя всем понятно, что даже очень-очень сильная женщина, даже с тренированными после сена или прополки руками вряд ли смогла бы удержать, обняв за шею, могучего кавказца, игра продолжается. Почтальон начинает быстрее крутить педали, Мара – бабусина дочка – изо всех сил, руки "в замок", удерживает лохматого хулигана, а он старательно изображает из себя грозу почтальонов: стоит так, что вот-вот, кажется, вырвется, а из горла вырывается хриплый рык, который чувствуют руки Мары, обнимающие большого пса.
Такие игры.
Озеро Рекс тоже очень любит. Ему, в его тёплой мохнатой шубе, не холодно и в ноябре. Он бы до вечера плавал за палкой, лишь бы разрешили. Всё что угодно, лишь бы команда "Рекс, домой!" раздалась попозже. Не то чтобы он хоть раз ослушался, но на каникулах так здорово!
В этот день каникулы для Рекса начались с утра. Осеннее утро было удивительным. Воздух – лёгкий и прозрачный, как это бывает только осенью, подсвечивался утренним, уже совсем нежарким солнцем, небо было высоким-высоким и голые уже верхушки берёз до неба не доставали. Пахло то ли палыми листьями, то ли грибами, то ли просто – осенним лесом. Невозможно было удержаться от искушения и не прогуляться вволю.
Дорогу к озеру Рекс знает отлично. И готов мчаться туда во все свои четыре лапы как можно быстрее. Однако почему-то в этот раз Мара совсем не спешила. Более того, едва выйдя из леска в поле, она остановилась и зачем-то стала смотреть вверх. Рекс, умчавшийся было вперёд, тоже остановился и с недоумением посмотрел на Мару, что-то высматривающую в небесной выси.
– Хм, странно. Чего это она стоит? – казалось, удивился он про себя.
Но, как и полагается сторожевому псу, вернулся к хозяйке. Разумеется, Мара – это не самая "главная" хозяйка, главная – бабуся. Но бабусины дети – Юрис и Мара – честно делили второе по старшинству место.
Поэтому Рекс подошёл и во все глаза уставился на Мару, по-прежнему стоящую с задранным подбородком. Он явно ждал объяснений.
– Смотри, видишь, дикие гуси летят, – Мара показала псу едва видимый с земли высоко-высоко в небе летящий клин.
Рекс посмотрел вверх. Само собой, он, с его собачьим слухом, знал про этих гусей давным-давно. Но раз хозяйка показывает, он на всякий случай посмотрел ещё раз. "Странно, – отражалась мысль в его собачьих глазах. – Гуси, как гуси, у нас таких полный двор… Но если ей так нравится на них смотреть, пусть смотрит". И Рекс дисциплинированно присел рядом, дожидаясь, когда же Маре надоест необычно себя вести, и они, наконец-то, пойдут к озеру.
До озера они, конечно, дошли. Хоть и не сразу. В этот день над головами то и дело раздавался характерный звук гусиной стаи – летел клин за клином. И Мара заворожённо останавливалась и провожала глазами больших птиц, столь стремительно улетавших на юг. Так что прогулка затянулась. И Рекс в итоге получил свои полноценные каникулы – была и палка, и купанье, и бег наперегонки, и валянье в палых листьях, – всё, что в радость собачьей душе.
К обеду гулёны вернулись.
Рекса, счастливого и нагулянного, пристегнули к тросу, а Мара отправилась накрывать обеденный стол. Есть решили во дворе, хотелось использовать последнее ясное время перед холодной зимой. Как это обычно бывает, когда собирается вся семья, женщины устроили небольшую суматоху, снуя в дом и обратно с различными мисками и тарелками.
Вдруг заволновался Рекс.
То есть он не залаял, не зарычал, значит, ничего, что угрожало бы безопасности фермы, не происходило. Он просто потихоньку взвизгивал и взлаивал, призывно поглядывая на Мару. И даже притопывал лапой.
– Ты меня зовёшь? – Мара удивилась.
Рекс мотал головой и продолжал повизгивать.
– Интересно, – бабуся переглянулась с Марой, – он явно тебя зовёт. Иди уж.
Интересно стало всем. Что такое вдруг пришло в большую голову пса, что он решил обратиться только к одному члену семьи? Мара поспешила к Рексу.
– Что случилось, Рекс? – наклонилась она к собаке.
Рекс долго не раздумывал. Аккуратно взяв женщину могучими зубами за руку, он развернул её лицом к северу и, подтолкнув, показал мордой направление – куда смотреть. Мара проследила за взглядом собаки и ахнула: из-за леса вылетал большой гусиный клин.
Мара смотрела то на гусей, то на страшно довольного собой Рекса. Вальяжно развалившись, он смотрел на неё, словно говоря:
– Ты хотела гусей. Ну вот тебе твои гуси. Ты довольна?
В конце концов, по его мнению, Мара тоже заслужила каникулы. И если ей в радость смотреть на улетающих гусей, отчего бы, услышав вдали гусиный клич, не позвать и не показать ей ещё одну стаю?
Ведь понятно даже собаке: главный смысл жизни – это доставлять друг другу радость.
Кошачья честь
Он был, бесспорно, Самым Главным. Как и каждый кот, он считал этот дом полностью своим, а всем остальным милостиво разрешал пользоваться собственным пространством.
И то сказать, большой чёрно-белый красавец Мурис заслуживал всяческого внимания. С течением времени он создал себе очень даже приятную и размеренную жизнь, обустроив её всевозможными привычками и причудами. Свои миски, своё кресло, свои "джунгли" – персональный участок подоконника между алое и геранью – у него было всё что необходимо уважающему себя коту для приятной жизни.
Как и всегда после ужина, Мурис занял свой привычный наблюдательный пост "в джунглях".
Жизнь на ферме текла, как ей и положено, своим чередом.
Ровно до тех пор, пока Рекс не забеспокоился. Не то чтобы он сильно лаял, но и тихим его поведение назвать было нельзя. Рекс волновался и всячески старался привлечь внимание бабуси. Он поскуливал и повизгивал так, что сердобольная бабуся не замедлила явиться.
Обнаружить причину волнения Рекса сразу ей не удалось. Видно было, что пёс нервничает и смотрит в сторону ворот, но подозрительного ничего не обнаруживалось. И бабуся нехотя потянулась к воротам.
Какой-то звук, слабо звучавший в вечернем тумане, заставил её прибавить шаг. Открыв ворота, она едва не наступила на виновника переполоха.
Малыш, крохотный маленький котёнок, дымчатый с острым хвостиком, лежал почти у самых ворот и плакал. То ли цвет котёнка, то ли туман сыграл свою роль, но имя к нему прилипло сразу и насовсем.
– Откуда ты взялся, Дымка?
Бабуся взяла плачущий дрожащий серый комочек и заозиралась по сторонам.
Действительно, взяться котёнку было неоткуда – вокруг хутора километра на три никакого жилья нет, а самому ему такое расстояние преодолеть точно не под силу. Ну да, неважно, то ли подбросил кто, то ли ещё как, но малыш уже здесь, голодный, замерзший и испуганный. И с этим надо что-то делать.
Ну, на ферме с коровами, уж конечно, хватит молока для одного крохотного котёнка. Так что чем кормить вопрос не стоял. И бабуся понесла спасать горемыку в дом.
Мурис, должно быть, обалдел, когда со своего наблюдательного поста обнаружил, что он больше не единственный в доме кот. Вид из окна его больше не интересовал. Два зелёных глаза пристально наблюдали из-за герани за суетой, которую принёс этот маленький плачущий чужак. Ибо котёнок продолжал плакать. Быстренько соорудив что-то вроде соски из ветоши, которой всегда немало в старом доме, бабуся принялась кормить малыша. Чмокал он с аппетитом, изголодался, как видно, у ворот. Когда же с едой было покончено, встал вопрос о "квартире" для нового жильца. Старый ящик и ворох ветоши – вопрос с домом решился тоже быстро. И бабуся, устроив ящик с малышом понадёжнее, отправилась на кухню выпить чаю после такого потрясения.
А котёнок продолжал плакать. То ли ему было холодно, то ли страшно, то ли, как это бывает у малышей, болел животик, то ли были ещё причины, но плач не прекращался.
Мурис долго сопротивлялся. Неизвестно, какими кошачьими словами он уговаривал себя, что это – не его дело, но минут пятнадцать он сидел в своих "джунглях", делая вид, что его – Главного Кота в доме – всякая мелочь не касается.
Но, как говорится, "сердце – не камень". И сердце Муриса всё-таки не выдержало этого жалобного плача. Замашки усатого "мачо" уступили место суровой необходимости. Лениво он спрыгнул с подоконника и направился к ящику, откуда раздавался плач. Шёл он медленно, "нога за ногу", всеми силами демонстрируя сам себе и возможным зрителям нежелание вмешиваться, до последнего надеясь, что кто-нибудь подойдёт раньше и избавит его от необходимости что-то делать. Но… Ничего не случилось, на помощь больше никто не спешил.
И нужно было брать на себя ответственность. Ответственность взрослого кота за маленького, пусть и чужого, но уже "своего", пахнущего домом и молоком котёнка. И Мурис залез в ящик. Первым делом он взялся за гигиену и начал вылизывать малыша. Вылизывал долго и старательно, как видно, решив, уж если взялся, делать своё дело хорошо. Котёнок, испугавшись и заплакав поначалу громче, вскоре притих и не сопротивлялся. Очевидно, в отношении чистоты никаких разногласий не возникло.
Но едва Мурис завершил процедуры, котёнок захныкал снова. Судя по всему, усталый и напуганный, не мог он уснуть без мамы.
Да… Было видно, как Мурис решает для себя проблему: "Что же дальше делать с этой хнычущей мелочью?" С одной стороны, статус Главного, которому не подобает вовсе, что называется, "лапы марать", но с другой стороны – а что делать-то? К тому же, однажды взятая ответственность – вещь постоянная. Так что Мурис принял решение. Аккуратно взяв котёнка за шкирку, он уложил его поудобнее в мягкой подстилке и… придавил лапой. То есть он и рядом не лёг, но в то же время обозначил присутствие и защиту взрослого для малыша.
И котёнок перестал плакать. И почти сразу заснул, крепко и сладко, как засыпают уставшие дети.
А Мурис, внимательно посмотрев вокруг своими зелёными глазами, тихонечко убрал свою большую и, как оказалось, добрую и надёжную лапу, вернулся в свои "джунгли" и принялся внимательно разглядывать тёмный уже двор, старательно делая вид, что ничего и не произошло, и мелочь эта кошачья не волнует его совершенно.
Весь поглощённый созерцанием тёмного двора, он только слегка оглянулся на вошедшую в комнату бабусю – не видела ли она его позора. Но нет, бабуся ничего не заметила. Так что никакого урона кошачья честь не потерпела.
И завтра, и послезавтра, и каждый вечер уходящего лета бабуся шла пить чай, оставляя котёнка в его домике, как бы совершенно не подозревая, что красавец Мурис честно играет роль усатого няня.
А потом, когда котёнок засыпал, Мурис забирался в свои "джунгли" и делал вид, что ничего не и было.
Есть разные понятия о том, что правильно, а что – неправильно. И, возможно, для взрослого кота не слишком правильно быть нянем. Но для сильного и доброго живого существа так естественно брать ответственность за маленьких, что не имеет значения – кот ты или человек.
Главное, чтобы ты – пришёл на выручку!
Помощники
Мара с полными сумками уже стояла в условленном месте.
Она просыпается рано, и ей нетрудно доехать до Рижского рынка, чтобы купить "вкусности" для каждого обитателя фермы. Ну, может, не для каждого, но уж для бабуси и её помощников – непременно.
А помощников много – сумки получились тяжёлыми.
Погрузив Мару и сумки, Юрис, как и каждые выходные, повёл машину в сторону бабусиной фермы.
Рекс уже ждал у ворот. Хоть и неграмотный, он всегда знает, когда приезжают "дитятки" и ждёт с нетерпением.
Вот и сейчас, наобнимавшись и нацеловавшись вдоволь, он с интересом стал поглядывать на сумки, выгружаемые из багажника. Там непременно должна была быть для него какая-нибудь вкусность. Лакомства у каждого жителя хутора – свои. Для Рекса лакомством является большая круглая сарделька. Сардельки он обожает и ждёт, как ребёнок ждал бы конфету от любимой, пришедшей в гости тёти. Пока сумки разгружаются, он стоит рядом и ждёт угощения.
Бабусина внучка Инга обычно успевает первая. Пробравшись к нужному мешку – огромному, полному вкусных сарделек – она отрывает одну, а то и две и мчится к лохматому другу. Ест Рекс очень интеллигентно. Ни один клык его огромной зубастой пасти не касается детской ручки, когда он берет свою сардельку. Только немного щекотно от горячего дыхания большой собаки. Инге это очень нравится, и она никому не уступает право угостить пса.
Остальные лакомства прячутся в холодильник. Потому что выдаваться они будут только за добрые дела.
А добрые дела начинаются на ферме с самого утра.
Рекс, например, наученный Юрисом, носит тяжести. Он берет могучими зубами дрова с поленницы и приносит их на крыльцо, чтобы бабусе было чем поутру растопить печку. Бабуся уже знает, что дверь с утра открывать нужно аккуратно, чтобы не порушить то странное сооружение, которое получается у большой собаки. Считать Рекс не умеет, поэтому иногда приносит только пару-тройку поленьев, а иногда увлекается, и тогда куча у входа вырастает до весьма внушительных размеров.
Гордый собой, пёс ждёт положенного угощения.
Ждёт он, кстати, не в одиночестве. И Мурис и Дымка, оба тоже здесь. И перед каждым – его кучка "добрых дел". Это мыши, которых поймали за ночь отважные охотники. Мыши – это бич фермы. Обычные полёвки ленятся добывать себе еду на полях, а так и норовят забраться в амбар и набить живот бабусиными припасами.
А то ещё бывает, наведается и крыса. Им тоже очень понравилось бы поселиться в амбаре. К счастью, Мурис этого не допустит. За ночь он поймает немало хвостатых врагов и гордо разложит их на крыльце. А кого не поймает, тех напугает и прогонит. А потому сидит он, гордо разложив на крыльце свои охотничьи трофеи, и с чистой совестью ждёт угощения.
Дымка пока ещё молодой и так хорошо охотиться не умеет. А схватиться с крысами и вовсе не решается. Но, глядя на Муриса, он совершенствуется и его "кучка врагов" постепенно тоже растёт. И он тоже ждёт награды.
И на крыльцо поутру бабуся выходит особенно осторожно, чтобы не дай Бог не наступить на "добрые дела".
И авторы этих самых "добрых дел" тут же. Сидят себе в ряд у крылечка в ожидании.
Только не надо думать, что им достаточно угощения. Вкусняшку, понятное дело, получит каждый. Но не только за этим собирается у крылечка поутру хуторской народ – кроме угощения каждый, без исключения, ждёт признания и восхищения. Как там в пословице: "Доброе слово и кошке приятно".
Бабуся это отлично знает. И потому не скупится на похвалы, не забывая погладить или потрепать за ухом каждого помощника. Ну и вкусный приз – в придачу. Каждому свой. Рексу, например, подавай сардельки. Это – не еда, а так, на один зуб, что-то вроде конфеты. И аппетит нисколько не перебивает – свой тазик с настоящей едой он вылижет до блеска без лишних уговоров. А сарделька – это совсем другое, это – награда.
А у Муриса свой вкус, ему подавай колбасные шкурки. И чтобы настоящие, натуральные. Вот и выносит бабуся в обмен на пойманных мышей ворох колбасных шкурок и обрезков. Никто на них не покушается, но Мурис на всякий случай немедленно наступает лапой на кучку, обозначая: "моё – не трогать".
Дымке выдаётся отдельная кучка обрезков, чтобы обидно не было.
Бомжику же никаких ни сарделек, ни обрезков не надо. Ну не любит он их и всё тут. Зато за карамель, кажется, душу бы продал. Только карамель должна быть настоящая, твёрдая, без всякой там начинки, чтобы к зубам не липла. Вот такой конфетой он с удовольствием хрупает, глядя, как бабуся складывает в ведро его добычу – кротов. Мурис кротов не ловит, а вред от них большой: забираются они в огород и в поисках червей перекапывают грядки, разоряя плоды бабусиного труда. Бабусю это очень огорчает, вот Бомжик и старается. Тем более что его маленькое тельце может пролезть в кротовую норку, а отважное сердце и острые зубы помогают там, в темноте, сразиться с кротом и гордо принести поверженного врага к крыльцу.
Кстати, это сейчас Бомжик загордился и мышей не ловит. И то правда, чего ему на мелочь размениваться при наличии целых двух котов. А несколько лет назад, когда Мурис был совсем маленьким, а про Дымку и вовсе никто не думал, Бомжик повёл себя как настоящий друг – не каждый человек на такое способен.
Дело в том, что в те времена главной кошкой хутора была Китти, мама Муриса. И так случилось, что внезапно она тяжело заболела и мышей ловить совсем не могла. Да что там мышей – лежала себе в своей корзинке на боку и почти не вставала.
Бомжик за Китти испугался. Сам когда-то подобранный на улице, уж он-то хорошо знал, что такое беспризорная жизнь. И в его собачьей голове родился хитрый план: обмануть бабусю и сделать так, чтобы она ни за что на свете не выгнала Китти за ворота.