Вот насколько сложен переход от личиночной стадии к активному питанию. Не сразу ученые открыли этот крутой поворот в жизни рыб. Не мудрено поэтому, что первый выводок макроподов у Карбонье погиб. Зато второй удался на славу: здесь и корм был дан вовремя, и самца убрали, как только мальки расплылись: все равно он уже был им не нужен и только мог погубить резкими движениями. Из этого второго выводка и выросли те макроподы, которые распространились затем среди любителей аквариума по всей Европе.
Ну а как обстояло дело с другими лабиринтовыми? Гурами тоже впервые размножились у Карбонье в 1874 году. Но широкого распространения рыбы не получили: слишком уж они велики -до 60 сантиметров. Зато трихогастры быстро заполнили аквариумы любителей благодаря своей красоте и небольшому размеру. Их даже стали называть гурами, но это неверно. Первым в аквариумах любителей появился серый трихогастр (в 1896 году) - Trichogaster trichopterus trichopterus. А потом был ввезен с острова Суматра небесно-голубой трихогастр. Его так и назвали - голубой - Т. trichopterus sumatranus.
В 1897 году капитан Десницкий привез в Москву большую партию экзотических рыб. Среди них были и анабасы. Были там и удивительной красоты "тюлевые" рыбки - грудь у них была огненной, а тело будто покрыто тюлем или обрызгано перламутровыми капельками. Эти рыбки были выловлены в глубоких лесных ручьях с чистой водой. Десницкий рассказывал, что ручей был забит стволами деревьев, корягами и пришлось расчищать русло ручья. Поэтому удалось поймать совсем немного "тюлевых" рыбок.
Потомства они не дали и даже не были в те годы точно определены. Одно было ясно - они принадлежат к трихогастрам. И только в 30-х годах нашего столетия эти рыбки появились, наконец, в аквариумах. Теперь их называют жемчужными трихогастрами (или гурами) - Т. leeri.
Неудачи ожидали и анабасов. До сих пор анабас в любительском аквариуме - большая редкость.
Все эти рыбки относятся к лабиринтовым и все они - родичи. Естественно предположить, что не только строение, но и повадки, например способ размножения, у них сходны. И в самом деле, все они делают гнезда из пены, только одни на чистом месте, другие - у зарослей растений, третьи - с использованием в пене частиц этих растений. Все мечут в гнездо икру, и самец остается на страже потомства.
Тем более странным диссонансом прозвучало в книге Н.Ф.Золотницкого "Аквариум любителя" сообщение о "живородящих малайских гурами". Автор сам не видел живорождения у этой рыбки и даже самой рыбки, а писал со слов одного немецкого импортера, опубликовавшего свои данные в журнале. Но и немецкий аквариумист не видел нереста. Просто в бочке с малайскими гурами оказался целый выводок мальков.
Мы уже знаем, как в те времена, на рубеже XIX-XX веков, перевозили рыб. Конечно, за долгий путь гурами могли размножиться, а мальки при наличии в воде достаточного количества инфузорий даже вырасти.
Никакого живородящего малайского гурами на самом деле нет. Речь шла о первом ввозе в Европу так называемого шоколадного гурами - очень красивой и ценной сейчас рыбки. А размножается она, действительно, несколько иначе, чем остальные лабиринтовые. Но рыбка эта не живородящая.
Шоколадный гурами очень необычно охраняет икру и мальков. Но об этом будет рассказано в главе "Рыбка богини Исиды".
Вот и все про гнездо из воздуха. Осталось только понять, сознательно ли лабиринтовые ухаживают за своим потомством?
Проверим на макроподе. Осторожно отгоним самца от гнезда с икрой, подведем под него плошку и вынем из аквариума. Самец начинает метаться в поисках гнезда. Опустим в аквариум на прежнее место другое, заранее отобранное у другого самца гнездо, но без икры. А теперь в дальнем углу опустим гнездо с икрой. Казалось бы, макропод поймет, что икра в другом месте, и уйдет к ней. Нет. Он продолжает ухаживать за пустым гнездом, то есть продолжает инстинктивный акт с того момента, на котором его прервали. А икра? Может быть, из нее и выйдет часть мальков, и они поплывут по аквариуму, но самец, тщетно охраняя пустое гнездо, будет их уничтожать, как чужих.
Проделаем еще один опыт: во время "объятий" разлучим пару - уберем самца. Что предпримет самка? Половые продукты у нее настолько готовы к нересту, что она вымечет икру и без самца. Икринки, конечно, будут неоплодотворенными, мертвыми. Но самка этого не заметит. Она соберет всю икру и будет охранять ее в течение нескольких дней.
Таким образом, строительство гнезда и охрана потомства у лабиринтовых - действия не сознательные, а инстинктивные.
А каково же все-таки назначение пузырьков воздуха?
Конечно, те ученые, которые считают, что гнездо нужно для того, чтобы рассеивать прямые лучи солнца, не правы. Их точку зрения опровергла одна из лабиринтовых рыбок - макропод Дея, или, как его иначе называют за яркую окраску, полиакант-многокрас (Pseudosphronemus dayi). Эта маленькая рыбка делает гнезда только под каким-нибудь предметом: широким плавающим листом, затопленной доской, корягой, а, в аквариуме - даже под перевернутым на дне горшком. О каком же рассеивании лучей солнца может идти речь, если гнездо построено на глубине, да еще в "пещере"?
Зато вторая точка зрения, что пузырьки воздуха - это аккумулятор кислорода, имеет теперь более веские основания. В самом деле, полиакант вообще живет на дне среди коряг и в пещерках. Там он и выпускает в уголок тучи воздушных пузырьков. Что это - гнездо? Необязательно. Представим себе на миг, что у поверхности водоема лабиринтовых рыбок ждет враг. Что делать? Мы знаем, что без доступа к воздуху рыбки рано или поздно погибнут. И вот они вынуждены устремляться наверх, навстречу гибели, потому что внизу их тоже ждет смерть от удушья.
Иное дело полиакант. У него нет надобности мчаться к поверхности - запас постоянно обновляемых пузырьков у него есть "дома". А если пещерка с пузырьками на мелком месте -почему и не сделать здесь гнездо? Глубокой воды малек не перенесет, его вода раздавит, а на мелководье не все ли равно, где гнездо - под листом у поверхности или под доской. Вот почему неверно утверждение, что лабиринтовые рыбы строят гнезда на поверхности воды для рассеивания солнечных лучей. Но и ограничить роль гнезда только тем, что оно улучшает газовый режим, тоже нельзя. В гнезде из пены создается особая среда, благоприятная для развития икры и личинок рыб.
Коррида… в воде
Дон Мигель скучал. Нет, в целом он был очень доволен экспедицией. Самые невероятные жуки оказались в его коллекции. Он уже заранее предчувствовал, какой фурор произведет его коллекция, когда, возвратившись из поездки в Индию и Сиам, он покажет ее ученым Мадрида. Да что Мадрид! Такое можно было бы выставить даже в Париже.
Но стоило дону Мигелю наколоть на пробку последнего пойманного за день жучка и отвлечься от своих занятий, как он уже не знал, куда себя девать. Он не мог бродить по игрушечным улицам Бангкока, его не влекли таинственные звуки местной музыки и экзотический восточный базар.
В памяти возникали картины родной Испании, шумная Барселона, узкие улочки средневекового Толедо, кафе Мадрида. И жаркая сухая солнечная погода. Сухая, черт побери, а не эта парилка, где нормальный человек обливается потом и стонет от душных влажных испарений.
- И потом я люблю азарт, игру, веселье, - говорил он компаньону по экспедиции, педантичному уравновешенному ихтиологу немцу Вернкопфу. - Нельзя же так с головой уходить в своих рыб, как это делаешь ты. Человеку нужны развлечения, шумные, волнующие зрелища. Эх, если бы можно было попасть сейчас на корриду…
- Я никогда не был на корриде, - признавался, улыбаясь, Вернкопф. - И тем не менее, как видишь, живу, не умираю.
- Ты просто не понимаешь, что говоришь, - возмущался дон Мигель. - Нормальный человек не может жить без корриды!
И дон Мигель, отказываясь идти в город, мрачно ложился с трубкой на кушетку.
Однажды Вернкопф, обычно тихий и спокойный, пулей влетел в комнату.
- Мигель, - закричал он, - хочешь увидеть корриду? Это самое азартное, самое невероятное зрелище!
- Коррида в Сиаме? - усмехнулся дон Мигель. - Да у тебя жар, мой друг.
- К черту жар, - гремел ихтиолог. - Одевайся, скептик, я покажу тебе такое… По улице они почти бежали.
- Да подожди ты, - говорил дон Мигель, - какая может быть в Сиаме коррида? И тореро есть, и быки?
- Нет тореро, - отвечал Вернкопф. - И быков тоже нет. Зато азарта больше, чем на твоей корриде.
Дон Мигель ничего не мог понять. Они подбежали к большому низкому зданию и, протиснувшись сквозь толпящихся у входа людей, вошли внутрь.
- Иди сюда, - потянул Вернкопф товарища в сторону.
- Что это, выставка рыб? - разочарованно протянул дон Мигель.
Вдоль стены узкого длинного зала стояла целая вереница одинаковых банок, в каждой из которых плавала одна рыбка, отличавшаяся от других только окраской и величиной.
- Обрати внимание, какие красавцы, - восхищенно говорил Вернкопф. - Смотри, между банками проложена бумага, так что рыбки не видят друг друга.
- Да объясни же, зачем все это, - взмолился дон Мигель. - Если это выставка, то почему все они одинаковые, если это…
- Потерпи минут десять, - прервал его Вернкопф. - Идем-ка лучше в зал.
В круглом зале места были расположены, как в цирке, амфитеатром. Посреди зала стоял большой стол, на нем - широкая банка из светлого стекла.
Публика постепенно занимала места. Дон Мигель обратил внимание, что все присутствующие были хорошо одеты: по-видимому, в зале была только местная знать.
"Посмотрим, что все это значит", - подумал дон Мигель, оглядывая оживленно гудящую толпу.
Внезапно ударил гонг. Служители задвинули боковые пологи, и зрители оказались в полумраке. Только стол с банкой был ярко освещен падающим сверху, через отверстие в крыше, светом. Вновь раздались звуки гонга, в полосу света вышел человек и что-то объявил. Публика зашумела, послышались выкрики, по рядам забегали служители.
- Не хочешь участвовать в игре в тотализатор? - прошептал Вернкопф.
- Отстань со своими шутками, - проворчал дон Мигель, все еще не понимая, о чем идет речь.
Между тем служители внесли две банки, закутанные в темные мешки, и, поставив их рядом с большой, по команде сдернули покрывала. В каждой из банок было по рыбке - только что дон Мигель видел таких в фойе.
Один из служителей вставил в большую банку черный щит, так что получилось два отдельных помещения. Мелькнули два сачка, и обе рыбки оказались в большой банке, каждая в своей половине.
- Ай! Ей! - крикнул распорядитель, и щит из банки был удален. Рыбки увидели друг друга одновременно и начали медленно, как бы присматриваясь, сближаться. Вот они подошли совсем близко и остановились так, что голова одной оказалась у хвоста другой. Рыбки встряхнулись всем телом и медленно распушили свои плавники. Небесно-голубые, переливающиеся зеленым и темно-синим, с ярко-красными глазами, жабрами и брюшными плавниками, они в этот момент были прекрасны. По залу, замершему до этого, прошел одобрительный гул.
А рыбки снова разошлись, заняли ту же позицию, расправили до предела пышные плавники, слегка покачивая ими.
И вдруг… зал разразился криком, люди повскакали с мест, размахивая руками. В первый момент дон Мигель не понял, что случилось. На минуту ему показалось, что он бредит, что он у себя дома, в Испании, присутствует на корриде. Люди с азартом кричат что-то тореро, а тот… Дон Мигель ущипнул себя за ногу. Да нет же, он в Бангкоке, а не в Толедо.
Страсти накалялись - крики, споры, свист, размахивание веерами. И только тут дон Мигель вспомнил про рыб. Он взглянул на банку и не поверил своим глазам.
Куда девались пышные с плавными движениями красавцы? В банке метались два зелено-голубых оборвыша и, яростно потрясая разорванными в клочья плавниками, наносили друг другу быстрые и, видимо, весьма чувствительные удары.
Теперь уже дон Мигель не отрывал взгляда от банки. Он даже приметил одну из рыб - у нее был совершенно оторван спинной плавник - и стал "болеть" за нее. Вскоре он уже кричал и неистовствовал, как и остальные зрители. А когда одна рыба обратилась в бегство, а другая стала ее убивать, служители сменили банку, и в бой вступила новая пара.
Дон Мигель забыл о скуке. В первый же вечер он проиграл в тотализатор все, что у него было. Позже он научился определять силу и ловкость борцов еще на предварительной выставке участников состязаний. Там он намечал, на каких рыб ставить в игре… Вернкопф торжествовал - его товарищ больше не страдал сплином.
Когда дон Мигель вернулся в Испанию, он очень выгодно реализовал свои коллекции. А потом написал книгу о путешествии в Индию и Сиам. В ней целая глава была посвящена рыбьей "корриде". Но читатели не среагировали на это сообщение. Они уже привыкли, что в книгах о далеких путешествиях правда была обильно сдобрена небылицами.
В 1892 году в Европу прибыл транспорт с новыми невиданными лабиринтовыми рыбами. За сходство хвостовых плавников с хвостом петуха их назвали петушками. Но настоящее, научное, название было другое - Betta splendens ("бетта" - местное название на Яве). В Европу сначала привезли дикую форму этих рыб. Они переливались всеми цветами радуги, соответствуя своему видовому названию (великолепный).
Позже были привезены более крупные и драчливые рыбки другого вида. Их назвали В. pugnax (воинственный). И только к концу столетия в аквариумах любителей появились настоящие бойцовые рыбки - те самые, о которых писал дон Мигель. Их не встретишь в природе, в диком состоянии. Красные, зеленые, синие, с пышным оперением и вуалевыми длинными плавниками, они были выращены искусными сиамскими рыбоводами. Отсюда и название - бойцовая рыбка, вариант камбоджийский.
Новую породу удалось создать не сразу. Давным-давно рыбоводы Камбоджи обратили внимание на бойцовую рыбку. В странах Юго-Восточной Азии она считалась неприкосновенной. Рыбка привлекала поразительной красотой "оперения", в котором были почти все цвета; отдельные же особи отличались еще и очень пышными плавниками. Таких рыб вылавливали, помещали в закрытые бассейны и скрещивали между собой. Так случайная особенность - удлиненные плавники - стала постепенно, через многие поколения, признаком постоянным, наследственным.
Не осталась без внимания и окраска рыб. Их стали группировать по какому-то одному преобладающему цвету. Постепенно выделились зеленая, голубая и особенно красивая бордовая линии бойцовых рыб. К этим трем прибавились в наше время белая и черная вариации.
Окраска рыб считается очень хорошей, если цвет, присущий данной вариации, не имеет проблесков другого. Таких рыб и в наше время встретить довольно трудно. Нет-нет да и мелькнет в изгибах плавника синей рыбки зеленый металлический блеск или у чисто-красной рыбки на плавниках появляется чуть заметная голубая оторочка. Чистые цветовые вариации камбоджийской бойцовой рыбки с пышными спинными, анальными и хвостовыми плавниками - самые ценимые у аквариумистов. Они совсем почти свели на нет культуру бойцовых рыбок, взятых из природных водоемов.
И еще одна характерная черта этих рыб - драчливость самцов. Хорошо выкормленные, нормально выращенные, они не могут спокойно видеть друг друга и тут же бросаются в бой, рвут противнику плавники, лишаясь в драке и собственных "украшений". Поэтому отобранных самцов бойцовых рыб нельзя держать вместе. Но и отдельно их содержать не рекомендуется - они теряют окраску, становятся вялыми, жиреют.
Как же быть? Самцов надо разместить так, чтобы они постоянно через стекло видели друг друга. Тогда они долгое время находятся в "боевой форме" и часто становятся в "боевое положение", то есть расправляют свои плавники и ярко окрашиваются.
Хочу предостеречь от неправильной оценки этой характерной черты бойцовых рыбок. Они не такие уж свирепые, как кажутся с первого взгляда и как о них рассказывают в некоторых книгах. Все дело в условиях, при которых встречаются друг с другом самцы. В природе они демонстрируют свою красоту и силу, а потом сильнейший прогоняет слабого со "своей" территории. В аквариуме все происходит точно так же, только слабому убежать некуда. И тогда сильный самец вынужден вступить в бой, ведь своей территорией он считает весь небольшой аквариум. Как видим, в условиях неволи драчливость рыбок превращается в безжалостную свирепость.
Эта природная нетерпимость самцов друг к другу и была использована жителями Камбоджи, Таиланда, Индонезии для проведения рыбьих боев. Рыбок - участников состязаний - готовят особым образом. Их выращивают на наиболее питательных кормах, причем каждую рыбку держат отдельно. Для развития и усиления инстинктивной драчливости самцам часто показывают соперника через стекло. Перед боем устраивают выставку, где "спортсменов" группируют по цвету, форме и весу. В рыбьих боях равенство веса состязающихся тоже обязательно.
Обычную бойцовую рыбку довольно просто купить в этих странах, но "фамильного рекордсмена" - потомка известных чемпионов рыбьего боя - достать трудно и стоит он очень дорого. Таких рыб владельцы берегут. Они привозят их к месту состязаний дня за четыре до боя, чтобы рыбки могли отдохнуть от дороги и набраться сил. После этого проводится тщательный осмотр рыб и их распределяют по окраске, величине и весу.
Когда публика познакомится с участниками состязания и выберет, за кого болеть, рыбок несут в главный зал, где пересаживают в банку для боя. Первое знакомство "бойцов" и их взаимная оценка вызывают наибольший ажиотаж у зрителей: именно в это время можно предположить, у какой рыбки больше шансов на победу. Битва считается нормальной, если обе рыбки активно наносят друг другу удары. Когда же одна из них обращается в бегство, состязание заканчивается и преследователь объявляется победителем.
После боя рыбок сразу, пока одна не убила другую, рассаживают, и хозяева отвозят их домой, где тщательно за ними ухаживают. Обычно уже через месяц они снова готовы к бою.
Среди лабиринтовых
Из предыдущих глав вы узнали, как проходил процесс акклиматизации лабиринтовых рыб в любительских аквариумах. Познакомились с интересными и красивыми рыбками. Но не со всеми. А теперь не мешает остановиться и подвести некоторые итоги, хотя о всех лабиринтовых я не расскажу - просто места не хватит в книге.
Что мы знаем сегодня об этих рыбах? Некогда всех их объединили в одно семейство Anabantidae.
Ныне систематика лабиринтовых значительно усложнилась, семейств теперь уже пять. Представители трех из них интересны для аквариумистов.
Начнем с семейства Osphronemidae. Оно состоит из одного рода и одного вида, современное научное название которого Osphronemus goramy (во втором слове "о" произносится как "оу"). Как уже было сказано, это довольно крупные рыбы и в любительских аквариумах не встречаются.
Второе семейство - Belontidae - более многочисленно, оно состоит из пяти подсемейств, каждое из которых включает несколько видов рыб. Сюда же относятся и макроподы. Их на сегодня известно три вида. Широкое распространение в аквариумах получил Macropodus opercularis. Это за ним наблюдал Карбонье. Но как изменился обитатель тропиков за столетие жизни в аквариуме! Сегодня это малопривлекательная серая с коричневатыми полосками рыбка. А между тем в старых аквариумных книгах ее называли райской рыбкой, парадной рыбкой, восхищались ее великолепием.