Сегодня я хочу, мои дорогие читатели, дать вам возможность прочитать рассказ человека, которого уже нет в живых, свое письмо он мне отправил незадолго до своей смерти. Умерший клялся в письме спасением своей души, что все, о чем он мне написал, чистая правда. Верить или не верить в то, что произошло с этим рассказчиком, ваше личное дело, но, прежде чем сомневаться, попробуйте задать себе справедливый вопрос: всегда ли те ученые, которые отвергают и высмеивают правдивость подобных историй, могут сами объяснить нам тот или иной загадочный факт или очередное странное явление, о котором говорится в СМИ. Да, безусловно, они "думают" и, как всегда, "пред полагают", но, видимо, не зря один ангел шепнул в ухо таким всезнайкам вопрос: кто вперед появился – курица или яйцо?
Согласитесь, если мы с вами чего-то не видим, то означает ли это, что этого вовсе нет? Мы не можем видеть радиоволны и частички атома, но они есть. Невидимые глазу волны позволяют нам слышать по беспроводному телефону человека, который находится за много суток езды от нас. Все больше и больше ученых сходятся во мнении, что были, есть и будут невидимые нашим глазам параллельные миры, в которые, возможно, и переходят души умерших. Разговоры о людях, которые исчезали, а затем объявлялись, не беспочвенны. Другой вопрос, что никто не слышит их, а они утверждают, что побывали за гранью и видели там умерших живыми людьми. Все это, как всегда, воспринимается с усмешкой либо как очередная выдумка газетчиков, чтобы увеличить рейтинги их изданий. А теперь письмо, о котором я говорила. Привожу его с некоторыми сокращениями.
Из письма:
...
"О том, что со мной произошло, я уже пытался рассказать два раза: один раз – своей маме, второй раз – священнику, и из этих попыток я усвоил, что если я и дальше буду упорствовать, рассказывая о моем приключении, то в конце концов, так или иначе, пострадаю. Я просто запретил себе не то что говорить, но даже и думать об этом, но последнее у меня не получилось. С того дня, когда это произошло, минуло шестьдесят пять лет. Я уже очень стар, и мне вдруг с новой силой захотелось, чтобы кто-нибудь узнал о том, что со мной произошло. Я все время думаю об этом, но, конечно же, уже не испытываю тех волнений и страхов, которые долгое время меня не отпускали.
Как я уже сказал, случилось это давно, почти семьдесят лет назад, и в то время мне едва исполнилось пять лет. Родился я и рос в христианской, верующей семье. Наша семья даже при религиозных гонениях всегда соблюдала посты, хранила иконы и молилась. Мой прапрадед был священником, и, видимо, все пошло от него. Итак, в пять лет я потерял любимого отца – он заболел туберкулезом и быстро угас. Моя мама, видимо, очень его любила, потому что после похорон она беспрерывно плакала, молилась и каждый день бегала к нему на могилку. Меня она тоже с собой брала, и у меня ныло сердце от ее рыданий. Когда мама уходила на совхозные работы, я подходил к иконам, вставал на колени и просил Бога, чтобы он утешил маму и она не плакала. Еще я просил Господа хоть раз показать мне моего отца, так как мне хотелось при встрече спросить его, зачем он умер, зная, как его любит мама и я. Я гладил иконочку, целовал ее, и она становилась мокрой от моих детских слез, потому что каждый раз, когда я начинал молиться, мне становилось жаль свою маму, себя, и умершего отца, который всегда меня баловал и играл со мной, ведь я у них был единственным ребенком.
В тот раз был не обычный день, а Покров Богородицы. Я проснулся и обнаружил на столе обещанный мне черемуховый пирог. Мамы не было дома, и я решил, что она ушла без меня на могилку. Взяв в руки пирог, я вспомнил, что не произнес ежедневную молитву перед принятием пищи. Проговорив ее, я не откусил вожделенного пирога, а решил отдать его Богу, думая, что мой поступок смягчит Его сердце, и Он в честь Покрова и моего дара Ему исполнит мое желание. Встав на табуретку, я дотянулся до полки, на которой стояли иконки, и положил свой пирог возле них. Потом взял в руки икону, которой я обычно молился, и попросил ее в честь праздника исполнить то, что я хочу. Мне хотелось есть, и я снова залез на табуретку и откусил от подаренного Богу пирога кусок. Потом мне захотелось еще кусочек, и так я съел весь пирог. Осознав, что я провинился перед Богом – дал Ему в подарок пирог, а потом съел, – я разревелся. Одевшись, я вышел во двор, испытывая досаду, что мама, не дождавшись, когда я проснусь, ушла без меня на кладбище (я тогда не знал, что на самом деле мама уехала в город, в церковь). Дорогу до кладбища я знал хорошо. Мне не хотелось возвращаться в дом, где я мог видеть икону Бога, у которого я забрал и съел пирог, и я пошел на кладбище искать маму. На улице было тепло, несмотря на Покров, снега еще не было, и кругом лежала желтая листва, по которой я побежал в нужном направлении. До кладбища я дошел быстро, но на могиле отца мамы не было, и я приуныл. Мое внимание привлекла стрекочущая сорока, она перелетала с куста на куст, и я устремился за ней. Она смешно прыгала, и это меня забавляло. Сам того не замечая, я ушел в глубь кладбища, оно было очень большое, и, куда бы я ни глядел, везде были памятники и кресты. Остановился я у какого-то старого склепа. Сперва я рвал возле склепа ягоды рябины и маленькие перезрелые ранетки, я ел их и набивал ими свои карманы. Неожиданно меня заинтересовала эта странная могила со склепом. Увидев в склепе дверку, я сильно захотел в нее войти и стал по ней пинать и бить ее задом. Дверь со скрипом открылась.
Заглянув в нее, я увидел, что внутри темно, и, достав из кармана коробок со спичками, поджег длинную толстую палку, которую нашел возле могилы. Палка загорелась, и, взяв ее в руки как факел, я стал спускаться в склеп по узкой каменной лестнице. Внизу оказалась довольно просторная комната, в углу которой на возвышении стоял большой, позеленевший от времени и сырости гроб, который я мысленно обозвал про себя ящиком. Походив по комнатке из угла в угол, опять же не знаю зачем, я стукнул об этот ящик палкой, и от удара пламя на палке затрепетало и едва не погасло. И вот тут я увидел, что нахожусь в склепе не один. Рядом со мной стояла женщина, примерно такого же возраста, как моя мать. Помню, первой моей мыслью было то, что я уже где-то видел эту незнакомку и что она удивительно красива. Затем я подумал о том, что мне нужно скорее улизнуть, чтобы не попало за то, что я открыл дверь и вошел без спросу. Но по лицу женщины я не заметил, чтобы она сердилась. Сунув руку в карман, я подцепил побольше мягких ранеток и протянул их ей, в надежде таким образом уладить то, что я натворил. Женщина покачала головой и произнесла: "Я сыта, наелась черемуховым пирогом. Хочешь, я покажу тебе, где твой отец?" – неожиданно спросила она и, увидев мою растерянную улыбку, слегка подтолкнула меня в спину, и я вошел в еще одну дверь, которую до этого не замечал. Я был уверен, что до этого момента дверки не было, ведь я своим факелом осветил и осмотрел все стены и углы. Но эта мысль, мелькнув в моей голове, пропала.
В тот момент мне было так удивительно радостно и спокойно, как больше уже не было никогда. Пройдя в другую комнату, я сощурился от яркого света. Комната была такой огромной, что я не видел ее стен, будто бы мы оказались на улице, где есть все: передвигались и сидели люди, были цветы, деревья и даже река. А мы, проходя мимо, снова и снова видели разных людей. Было очень много ярких птиц, росли кустарники все в цветах и удивительной красоты цветы. В воздухе стоял дивный аромат, дышалось легко, и было слышно чарующее, просто ангельское пение – позже видение этого большого сада и этот дивный запах цветов преследовал меня всю мою жизнь. Еще в тот момент, в том моем странном путешествии, я испытывал приятную сытость от того, что видели мои глаза, а видел я на деревьях сочные алые, желтые и зеленые яблоки, виноград, висящий на лозах и разные неведомые мне фрукты. Я не рвал их и не ел, но вкус всех этих плодов мое небо и язык чувствовали, а мой желудок был приятно наполнен. Мое внимание было заняли бегающие дети. Их смех был подобен колокольчикам, и мне вдруг захотелось все бросить и к ним бежать, но в этот момент та, которая меня сопровождала, произнесла: "Гляди, видишь, это твой отец!"
До сих пор не пойму, почему в тот момент у меня в голове не возникла мысль о том, что мой отец умер, ведь, несмотря на мой малый возраст, я это хорошо понимал, да и ежедневные мамины слезы не позволили бы мне об этом забыть. Отец был все в том же костюме, в котором он всегда ходил и в каком его похоронили, но и об этом я в тот момент тоже не думал. Радость переполнила меня при виде отца, обняв его руками, я уткнулся ему в живот, а он погладил меня рукой по спине и по волосам.
"Пора", – сказала та, что со мной пришла, и, взяв мою руку, повела меня обратной дорогой. Мне кажется, что мы проделали только пару шагов, но уже за это время мы смогли вернуться назад в склеп, и, повинуясь ее жесту, я стал подниматься по узкой каменной лестнице на выход из склепа.
Очутившись на свободе, я ощутил, как сильно изменилась погода. Кругом лежал снег, дул холодный ветер и было темно. Чуть ли не бегом я пустился домой, мне не терпелось объявить матери, что отец живой, а значит, он скоро должен вернуться к нам. Каково же было мое удивление, когда дома я застал свою мать в слезах и истерике. Она кинулась ко мне, схватив меня, трясла за плечи и кричала так, что звенело в ушах. "Где ты был все эти дни?" – орала она, а я не понимал, из-за чего она так сердится, ведь я отсутствовал совсем недолго, просто ходил ее искать. Уже когда она успокоилась, умыла меня, раздела и уложила в кровать, я попытался ей объяснить, рассказать о моем визите к отцу, но понял, что это только ее пугает, и тогда я решил больше об этом не говорить. Мама подумала, что я где-то блудил, а потом все-таки смог вернуться домой. С ее слов, меня искали всем селом, но найти не смогли. Только через год я вновь попытался ей рассказать про мое путешествие, но моя мама запретила мне говорить подобное. Второй попыткой был мой рассказ священнику тогда, когда мне было тридцать лет, но по выражению лица батюшки мне стало ясно, что он решил, будто я не в себе.
Дорогая Наталья Ивановна, я старый человек, верую в Бога, и мой конец жизненного пути не за горами, вот почему для меня так важно с кем-то поделиться случившимся, и я решил, что понять меня сможете только Вы. Не знаю, милостью ли Божьей это произошло со мной или я случайно ступил в другой отрезок времени, но я все больше и больше убеждаюсь в мысли, что со мной разговаривала Божья Мать, возле иконы которой я положил свой пирог, а затем не удержался и съел. Это мои детские молитвы открыли ту дверь, за которой было Царствие Божие и за которой я увидел отца своего, хотя бы на пять минут. Я дописал свое письмо, и мне сразу стало легче, ведь я знаю, что Вы именно тот человек, который поймет меня, прочтя мое письмо. Если Вы захотите его опубликовать в своей книге, я буду счастлив, что, возможно, благодаря моему правдивому рассказу появится еще одно свидетельство тому, что есть Милостивый Господь и Его Матерь Божья. И что мы не умираем, а уходим в Царствие Его".
У меня есть письмо, написанное нашим современником, солдатом, служившим в Чечне. Молодой парень рассказал мне о том, что его спасла от гибели его умершая мать. Буквально за несколько минут до опасности он открыл глаза от того, что его кто-то сильно тряхнул за плечо. Когда он открыл глаза, то, к своему ужасу, увидел свою умершую маму, она три раза произнесла: "Все вон, сейчас взорветесь!" Сам не веря в то, что он творит, парень диким голосом закричал, чтоб все выбегали на улицу. Через пару минут после того, как все покинули помещение, их место ночлега взорвалось. Если бы этот человек усомнился в правильности своих действий или просто решил, что это был сон, видение, то и он, и все другие солдаты погибли бы. Кто объяснит, откуда пришла мать, чтобы спасти свое дитя, за какой ее благой поступок была ей дана эта милость Божья? Не иначе, как в роду этого парня был воистину святой человек. Истинно, не всегда и молитва самого патриарха поможет тому, за кого он молится и молит народ, если сам Бог этого не решит.
Вот еще одно письмо:
...
"В 1916 году в Англии к священнику пришла женщина Элиза Болотье и сказала ему, что она побывала на том свете. Ее рассказ сводился к тому, что она собралась на базар, чтобы там продать сливки и масло. Обещавший подвезти ее до рынка сосед сослался на то, что его лошадь захворала, и Элиза отправилась на базар пешком. Пройдя пару километров, она решила передохнуть и присела возле Поклонного креста, которых в те времена было довольно много, чтобы люди имели возможность помолиться в пути.
Перекрестившись, Элиза села на траву и открыла бутылку воды, чтобы сделать глоток, и в этот момент ее взгляд приметил идущего к кресту монаха. Когда он подошел, женщина поклонилась ему и спросила, не хочет ли он напиться. Монах взял из ее рук бутылку и вылил воду на землю. Увидев, что монах так неблагодарно отнесся к ее воде, Элиза взяла корзину, намереваясь уйти. Бранных слов она не произнесла, так как монах все же святой человек. Каково же было ее удивление, когда буквально через сто метров она увидела на пути впереди стоящего все того же монаха, а ведь он остался далеко позади.
"Дай мне попить", – сказал монах, но обиженная Элиза ответила, что он вылил у нее последнюю воду, при этом она все-таки сняла с корзинки салфетку и подала монаху сливки, которые несла продавать. Как только монах взял у нее бутыль, то тут же вылил сливки на землю. От увиденного женщина остолбенела, ее раздирало возмущение, но прежде чем она стала кричать на монаха, тот успел сказать: "Ты давно не поминала своих родителей, а они желают получить помины из твоих рук". И в этот момент Элиза увидела неподалеку стоящих покойников, свою мать и отца, и в их руках было молоко и вода. Как только Элиза протянула к ним для объятия руки, умершие тут же исчезли, будто их и не было. Пораженная увиденным женщина вернулась домой, напекла калачей и булок и раздала людям много еды. Отнесла она сметанку и масло для помин мертвых в церковь и там рассказала о том, как черный монах на одну минуту перенес ее в царство мертвых, чтобы напомнить ей о долге живых перед своими усопшими родными людьми".
Когда зеркало обличает вора
Из рассказа Ивашева Игната Ивановича:
...
"Случилось это в 1939 году. Я и моя сестра-близнец поехали вместе со студентами в колхоз на осенние работы. Распределили нас на постой по избам, девушек с девушками, а парней с парнями. Я оказался в квартирантах у одной старушки, точно не помню, но, кажется, звали ее Пелагея. Бабка оказалась немногословной и не очень-то дружелюбной, да и кому понравится, если в его дом подселят незнакомых людей. Невольно чувствуя перед суровой хозяйкой вину, я после работы в поле старался ей чем-нибудь помочь: рубил дрова, таскал воду и даже подлатал крышу. Так прожили мы в ее доме полмесяца, и за это время хозяйка к нам попривыкла и подобрела. На постое у нее нас было четверо, и она каждый день нас кормила. По своему характеру я всегда был общительным и веселым и много рассказывал хозяйке о своей жизни. По вечерам к нам забегала моя сестра, и наша хозяйка ее тоже угощала: картошкой, свежеиспеченным хлебом, молоком и огурцами. Таня, моя сестра, иногда убиралась в нашей хате, и я чувствовал нежное отношение к нам хозяйки. Однажды сестра прибежала ко мне в слезах. Она рассказала, что соседка по комнате обвинила ее в воровстве, сказав, что Таня украла у нее кошелек. Я утешал сестру, зная, что она не способна на воровство, но факт оставался фактом, и если бы жалоба потерявшей деньги дошла до директора института, то могла быть серьезная неприятность, в любом случае от славы воровки отмыться было бы нелегко, и, понимая это, я очень переживал. Неожиданно вмешалась в наш разговор хозяйка. Она велела нам плотно закрыть ставни, сесть на лавку у стола и молчать. Старуха достала из чулана старое потемневшее зеркало и поставила его на столе. После этого она зажгла три огарыша свечи, и, когда огонь загорелся, она стала водить по зеркалу руками и читать какую-то складную молитву. Из услышанного я почему-то хорошо запомнил слова:
Ты, зеркальце мое, воскресни, воспрянь,
Из загробного мира восстань.
По моему с тобой уговору,
Покажи ты мне, зеркало, вора.
Дальше я не помню слов этой молитвы, а вот первые строчки я запомнил на всю жизнь.
Она читала и снова повторяла молитву, а мы сидели тихо и как завороженные не спускали глаз со старого зеркального стекла. И вдруг зеркало стало светлеть и исходить каким-то свечением, и в нем начало проявляться изображение людей. Было видно, как кто-то открыл чемодан и стал перебирать в нем вещи. В какой-то момент девушка обернулась, и мы узнали нашу сокурсницу Майю, она сунула кошелек себе под подол, в чулок, а затем поспешно удалилась за дверь.
Если бы я лично не видел происходящего, то никогда бы в это не поверил. Глянув на наши лица, бабка сказала: "Аминь" и погасила свечи. Экран зеркала потемнел, и сразу пропала уверенность в том, видели ли мы это на самом деле.
Не сговариваясь, мы соскочили со скамьи и бросились к дому, где жила моя сестра и другие девушки. Забежав в дом, мы подступили к Майе и с возмущением заявили, что есть свидетель, который видел, как она украла деньги. Побледневшая девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Через пять минут украденные деньги были на столе. Еще когда мы бежали от дома, в котором я квартировал, к дому, где жила воровка, мы договорились никогда и никому не говорить о том, что нам показала в зеркале моя хозяйка. Во-первых, нам все равно бы никто не поверил. Во-вторых, если бы мы признали факт существования потусторонних сил, значит, мы тем самым признали бы, что есть Бог, а для комсомольцев того времени это означало бы конец учебы в институте и испорченную репутацию. До сих пор я помню полутемную комнату, горящие свечки и лицо нашей хозяйки, читающей складную, непонятную молитву".
Что может сон?
Человек, увидевший страшный сон, порой просыпается весь в поту, с учащенным сердцебиением и прерывистым дыханием. Видя во сне драку, человек способен сильно ударить лежащего рядом с ним человека, мужа или жену.