Из письма: "Я надеюсь, что мое письмо не окажется в корзине. Почему-то я верю, что Вы не сочтете меня ненормальным. Все, что я опишу, абсолютная правда. Не буду ничем клясться. Если Вы тот человек, который написал эти книги, то заверения и клятвы не нужны.
Думаю, Вы все поймете, о чем я пишу. Если мое письмо понадобится Вам как пример, можете его напечатать, не называя моего имени. Впрочем, я полностью доверяю Вам, поступайте как сочтете нужным. В конце концов, нужно изучать подобные явления. Кто-то же должен это делать.
Наверное, мое письмо будет большим, но иначе просто не рассказать.
Было это очень давно, мне кажется, что прошло уже сто лет. Нас у мамы было двенадцать детей. В тот год отца парализовало, мою мать изнасиловал цыган, когда она возвращалась с рынка, где продавала овощи с нашего огорода. Так появилась я. Я стала тринадцатым и нелюбимым ребенком. Внешность моя была ужасной. Я была гадким утенком. Я не обвиняю мать за то, что она ненавидела меня. Ведь я была лишним ртом, да и родилась от насильника. Чтобы меньше получать тычков, я инстинктивно пряталась по углам. Думала, чем меньше меня будут видеть, тем меньше будут бить. Из всех братьев и сестер не обижал меня только брат Павлик, а остальные, подражая матери, издевались надо мной. В семье был вечный галдеж, грязь и беспорядок. Поэтому Павлик уходил учить уроки за сарай. Я сидела с ним и тихонько слушала, как он читает, смотрела, как пишет, мысленно повторяя задания. Он меня научил читать и писать к пяти годам.
В школе я училась очень хорошо. Мне все было интересно, но с каждым годом я выглядела все хуже: нескладная, худая, с темным и некрасивым лицом…
После десятого класса сельсовет помог мне уехать в город, где я легко поступила в институт.
Все было хорошо до тех пор, пока я не полюбила. Зачем, спрашивается, такой уродине, как я, любовь, но все-таки полюбила. Для него я была просто сокурсница, а он для меня всем. На вечера и танцы я не ходила, все равно никто не приглашал. Что бы я ни надела, какую бы ни сделала прическу, все равно выглядела как баба-яга. Праздники были для меня только тогда, когда я могла видеть Андрея, но он этого не замечал.
От института мы ездили в деревню на прополку. С детства привыкшая к работе на земле, я ловко справлялась с заданием. Мне казалось, что Андрей это видит. В те минуты я была почти счастлива. Еще бы! Природа кругом дивная: поле, лес… И он, Андрей, совсем недалеко. Я могла смотреть на него вволю.
В тот день я была дежурной и накрывала на стол к обеду. Из деревни нам привозили молоко, яйца и хлеб. А вечером в школе, где мы ночевали, нам давали горячий обед. Расставив тарелки, я стала звать всех, но Андрея не было. Не было и Галины… Не знаю зачем, но я пошла их искать. Предлог был простой - обед. На самом же деле во мне взыграла ревность. Я их увидела, они обнимались. С трудом сдерживая себя, я громко сказала:
- Идите ешьте.
Галина захохотала.
- Я любовью сыта, правда, Андрюшенька? - ответила она.
Я повернулась и пошла, но успела услышать, как моя соперница с брезгливостью сказала:
- Ну и уродина! На нее поглядишь - любой аппетит отобьешь.
Какой уж тут обед! Я ненавидела Галину, которая при моем любимом назвала меня уродом. Я ненавидела себя за то, что родилась такой некрасивой. Я ненавидела весь мир, который еще час назад казался мне прекрасным. Мне хотелось умереть. Зачем жить, думала я, рыдая как безумная. Я не боялась смерти. Если бы в этот момент мимо проходил поезд, я бы не задумываясь бросилась под него. Если бы был яд, я бы выпила его с радостью. Но у меня не было ничего, кроме слез. Я бежала без остановки, путаясь в ветвях. В чувство меня привел холодный дождь. Оглядевшись вокруг, я поняла, что заблудилась. Впрочем, мне было все равно.
Когда уже совсем стемнело, я неожиданно вышла к охотничьей избушке. Открыв дверь, обнаружила в комнате старика, который сортировал и связывал пучки трав. Я сказала, что заблудилась. Дед усмехнулся и обещал утром вывести на дорогу. Чтобы не молчать, я спросила, зачем ему травы и откуда он сам. Дед ответил:
- Все мы из одного места, из единого теста, а вот ты, красавица, черта невеста.
- Почему это я его невеста? - удивилась я.
Дед ответил:
- Потому что ты, детка, тринадцатая в семье.
Я спросила его, откуда он это знает.
- Я все знаю. Знаю, что любишь и из-за этого свою душу погубишь, - ответил дед.
Мне казалось, что он и вправду видит меня насквозь, даже мысли мои читает. Но я была комсомолкой и говорила, наверное, не то, что нужно. Мол, все это пережитки и чепуха.
Дед сердито оборвал меня:
- Вот такие же неверы храмы крушили!
А я ему опять:
- Не верю ни в черта, ни в дьявола. Вы его видели? Пока не увижу, не поверю!
- Ладно, - говорит дед. - Сегодня Иван Купала, покажу тебе чуток. Садись и молчи, пока я не велю тебе говорить.
Он достал из мешка свечки, зажег их, стал ходить вокруг стола и читать что-то. Комната постепенно наполнялась каким-то синеватым дымом. То, что я увидела, можно сравнить с просмотром кинофильма в зале, заполненном дымом. Сначала были тени, затем появились лица. И вот уже стали видны черты этих лиц. Мать, братья, сестры, я, сидящая на корточках возле Павлика… Вот я иду в школу, вот я у здания института. Лица Андрея и Галины…
Вот я плача бегу по лесу, вот крыльцо избушки и дверь… Затем дымка стала оседать, и комната приняла прежний вид. Дед погасил свечу. У меня кружилась голова. Я все еще была как под гипнозом. Дед что-то говорил, но слова его доходили до меня с трудом.
Я заплакала и сказала:
- Дедушка, пожалуйста, если можете, помогите мне! Почему я такая некрасивая? Неужели мне всю жизнь быть несчастливой? Если есть душа, то я бы отдала ее за красоту. Все равно мне не жить без Андрея.
Дед сидел молча, а затем заговорил:
- Мне твоя душа не нужна, что мне с ней делать. Знаю я много тайн, могу с мертвыми говорить и живого умертвить. Могу научить, как с лица измениться. Но тебе не советую, какой родилась, такой и живи. С лица воду не пьют. Если встретится хороший человек, то и такой тебя полюбит. Не в красоте счастье, дочка.
Тут я как сдурела, давай умолять деда, плакать. Он долго не соглашался, но я его все-таки уговорила.
- Иди, - говорит, - сейчас в лес. Как раз тебе в подмогу Купала будет. Ночь сегодня сильная. Во всем году такая одна. Иди и всякое большое дерево обнимай. Как попадется такое толстое, что не сможешь обнять, копай под ним руками, мажь себе лицо и тело и повторяй три слова. Утром выйдешь к реке, вымойся в ней и иди к своим студентам. Дорога сама тебя доведет. Но говорю тебе еще раз: подумай. Потому что договор тот трудно будет разорвать. Дорогая за него плата, а красоты всего-то на двенадцать лет.
Как я шла и обнимала деревья, помню смутно. Так же плохо помню, как мазала себя землей, а точнее, грязью: дождь в ту ночь лил как из ведра. Потом наступил рассвет. Я увидела реку, вымылась в ней, отстирала платье, а когда вышла из реки, то забыла те три слова, будто кто-то смыл мне память.
Слышали, наверное, выражение: ноги сами привели? Так и я шла к деревне, словно за руку меня вели. Попроси меня вернуться к дедовой избушке, вряд ли я смогла бы объяснить, как туда дойти.
С этого дня я стала меняться. Лицо светлело, волосы пушились и кудрявились, грудь наливалась. Невзрачная фигурка подростка постепенно округлялась. Черты лица день ото дня облагораживались. Я сама с трудом узнавала себя.
Каждый день я слышала:
- Что с тобой, ты так похорошела! Ты влюбилась?
Все удивлялись. Когда я поехала на каникулы домой, мать меня спросила:
- Тебе кого? - Даже она меня не узнала!
Затем я вышла замуж за Андрея. Как это произошло? Очень просто. От парней не было отбоя, и Андрей за мной увивался. Вы скажете, что все это похоже на сказку? Но это еще не конец.
Так же неожиданно я стала терять привлекательность. К этому времени мы прожили с Андрюшей двенадцать лет. У нас уже были двое детей, хорошая квартира, машина, на работе не последнее место занимали.
Сначала я думала, что приболела, я и вправду плохо себя чувствовала. Меня то и дело кто-нибудь спрашивал:
- Что с вами случилось? Выглядите вы неважно…
Через полгода я превратилась в старуху. Меня никто не узнавал.
Я никогда не забывала о том, что сказал мне колдун, но надеялась, что все обойдется. Если честно, то я не жалею о том дне, когда встретилась с ним. Ведь у меня было двенадцать лет счастья. Муж меня боготворил, люди мне улыбались. У меня были дети от Андрея, я была любима.
Но, Наталья Ивановна, в тот день дед заикнулся про шкуру в крови или о чем-то в этом роде. Мол, это средство может спасти, а какое, я не помню.
Ваша наука сильная, я сама в этом убедилась. Может, Вы знаете, что делать в моем случае? Умоляю, не дайте потерять мне надежду. Не судите меня строго.
С искренним уважением, Елена Б.".
Для осуществления разрыва договора потребуется мужество. Вам придется перерезать горло козлу. После этого нужно вымазать себя кровью (откуп на крови), а затем, стоя в круге, прочитать три раза заклятие. Три раза правильно и три раза задом наперед. Делают это в полнолуние, при абсолютной тишине и в одиночестве. Козла покупают, не торгуясь и не беря сдачи. Смывают кровь обычной водой, а затем уже обливаются святой водой. Шкуру козла оставляют на перекрестке.
Заклинание читают так:
Сила царства, войди через нож в жертву.
Заклинаю кровь кровью.
Исповедаю три слова:
Жизнь! Смерть! Воскрешение!
Яви заново превращены!
Аралим! Действуй!
Хаиот! Повернись вспять!
Адонаи! Верни все опять!
Я вас заклинаю, Ангелы Божии.
Умоляю Тебя, святой Ангел Михаель,
Ты, который председательствуешь
В воскресенье
Под обожаемым именем Адонаи,
Богом Израиля, сотворившим весь мир
И все, что он заклинает в себе.
Перечеркни договор дьявола
От первого слова до последнего.
Ангелы четвертого легиона
Крылами своими разобьют в прах врага
И сотворят волю мою!
Есть три печати.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Есть печать у земного жреца-
Подаренная от Творца.
Утверждаю и расторгаю
Дьявола договор-
Именем Господа Вышнего.
Ныне, присно, во веки веков. Аминь!
Церковь, выколотая на попе
Из письма: "…Не знаю, как Вы отнесетесь к моему письму. Возможно, с отвращением, порвете и выбросите. Но я надеюсь на Ваше милосердие. Буду честен, иначе какой смысл писать вообще. Кроме того, мне не с кем поделиться, да и нет другого выхода. Я гибну, и если это письмо окажется в Ваших руках, то, значит, я буду к этому времени мертв. Тогда пусть оно послужит кому-то горьким уроком.
Я детдомовский, мать умерла рано, отец спился. Тетка не захотела брать лишнюю обузу: у самой было трое пацанов. Понятно, зачем ей лишний рот? Так я и попал в детдом, а там выживают как могут. В пятнадцать лет посадили на малолетку за кражу. Освободился, некуда было приткнуться, попался, и снова срок. А потом закрутилось, завертелось.
Времени в тюрьме много, травили байки. Один мужик рассказал, что когда-то он был на другой зоне и при нем произошел такой случай. Двое молодых выкололи портки на заднице: на одной половинке крест, на другой церковь, а на пояснице - черт. Этих парней не стало через месяц. Кто-то сказал, что все это муть голубая и брехня. В итоге ему сделали такую же наколку, а через три дня парня нашли повешенным. И опять стали все говорить: вот видите, умер же. Тут еще один проэкспериментировал: выколол церковь и крест. Он не прожил и месяца после этого. Упал на стройке и разбился. Тогда мужики заставили одного провинившегося, чтобы он тоже наколол себе церковь на заднице. Дело ведь на принцип пошло, многие были уверены, что причина смертей именно в наколках. А кто-то говорил, что это, мол, совпадения и больше ничего. В общем, последний с наколкой тоже умер. Как-то, начифирившись, мы опять вернулись к этой теме. Не знаю, что со мной произошло, но я не мог все это выбросить из головы. Бывает ведь такое, что делаешь невероятную глупость из-за сомнения или любопытства. Я тоже думал: совпадение не совпадение, а правды не узнаешь, если сам не испытаешь. Мысль эта меня доконала. Так я приобрел наколку на заднем месте. Ночью в тот день, когда это произошло, я проснулся от легкого потряхивания за плечо. Открыв глаза, я увидел человека в черном. Он смотрел на меня, а я думал вовсе не о том, откуда же он мог взяться, а о том, как ясно вижу я его лицо. Черный человек мне сказал:
- Считай, сегодня пятое число. Умрешь двадцать девятого.
Голос был как шелест, но я разбирал каждое слово. Словно кто-то наклонился к самому моему уху, хотя черный человек не наклонялся, а стоял прямо. Я прикрыл глаза, мне стало жутко, и тут же, не выдержав, открыл их. Человека в черном уже не было.
Утром меня зазнобило и стало плохо. "Заражение, что ли?" - подумал я. Днем полегчало, а вечером я снова увидел в углу того человека в черном. Он скалил зубы в улыбке. Улыбка была угрожающей и очень неприятной. Я покрутил головой: видит ли его еще кто-нибудь?
С той минуты он был всегда где-то рядом. Когда я засыпал, мне снился всегда один и тот же сон: поле с выгоревшей черной травой. Посреди поля черная церковь. Иконы плачут, а лики отворачиваются от меня. На полу валяются веревки с петлями - бери и давись. На девятый день я уже не хотел жить. Мысль о смерти преследовала меня неотступно. Об этом я никому не говорил, хотя ребята меня спрашивали о наколке. На двенадцатый день я увидел себя во сне на руках у женщины. И вроде это моя умершая мать. Я тянул к ней руки, а она говорила голосом человека в черном: "Скоро, совсем скоро мы будем вместе". Я же ей детским голосом отвечал: "Я не хочу умирать".
"Ты почти мертвый…" - сказала она мне с шелестом в голосе. И я проснулся. Лучше бы я не просыпался. В ногах у меня сидел человек в черном, и вся его поза говорила о том, что он ждет. Чего он ждет, я уже знал. Завтра…"
На этом письмо заканчивалось. Вернее, оно обрывалось на полуслове. В конверте лежал еще один листок, исписанный другим почерком и другими чернилами: "Пересылаю Вам письмо умершего товарища. Я обещал ему это, если с ним что-то случится. О Вас он узнал от меня. У меня есть Ваша книга. Мне ее дала жена на свиданке.
Да, я не написал, он умер от разрыва сердца.
P. S. Я прочитал его письмо, и у меня засела мысль в голове: неужели это все из-за наколки? Вот уже десять дней, как я думаю об этом. Не знаю, может убедиться самому?"
Наложница дьявола
Из письма: "Наталья Ивановна, пишу Вам в полном отчаянии. Надеюсь, что Вы поможете мне. У меня есть три Ваших книги, там я и нашла Ваш адрес.
Меня зовут Галина, мне 27 лет, замужем, живу у мужа. Когда я к ним переехала, меня стало душить по ночам. Ездила к бабке, но это помогло лишь на месяц, потом началось все сызнова.
Теперь происходит вот что. "Оно" ласкает меня по ночам. Представляете, какой ужас! Когда это произошло в первый раз, я заплакала, а муж подумал, что мне приснился страшный сон.
Говорят, когда петухи пропоют, ничего такого случиться не может, но… Однажды днем открывается дверь и входит нечто человекоподобное как бы из тумана. Я попыталась вскочить и вырваться, но "оно" придавило меня за кисти рук к кровати.
Да, еще мы не ладили со свекром, он выгонял меня из дома, обзывал разными словами, а потом неожиданно умер. Может, здесь есть какая-то связь?
Представляете, Наталья Ивановна, как мне тяжело. Я улыбаюсь, разговариваю, но душа болит и трясется. Даже соседка, гадая мне на кофе, сказала:
- Ничего не могу понять, почему у тебя все черное.
Неужели я такая плохая или есть еще какая-либо причина?
Прошу фамилию мою изменить".
Из рассказа Оксаны Чеботаренко:
"Я родилась на Ивана Купалу. Когда я была совсем маленькой, мою люльку как будто все время кто-то качал, так мама говорила. Она же рассказывала, что, подрастая, я с кем-то разговаривала и громко смеялась, когда была одна в комнате. С детства помню, что меня по ночам кто-то страстно целовал. Но я думала, что так бывает со всеми. Я же не могла знать, что это что-то особенное.
Как-то меня мама спросила:
- Оксана, что у тебя с губами, засос, что ли?
Я посмотрела в зеркало и ахнула: губы опухли, все в синяках… Накануне ночью я была особенно обласкана и зацелована. Не знаю почему, но маме я этого не сказала, наверное, по детской стыдливости. А может, это был чей-то запрет.
Мы живет с мамой вдвоем. Однажды, когда мне исполнилось пятнадцать лет, мне приснился сон. В золотом зале сияют тысячи свечей. Играет неземная музыка. Меня за руку ведут (кто, не видно) к трону и говорят громко и почтительно:
- Сегодня вашей новой наложнице исполнилось пятнадцать лет.
И тут кто-то толкнул меня, чтобы я опустилась на колени. Опуститься-то я опустилась, но аж сжалась вся от неловкости. Мне показалось, что я абсолютно голая. А потом… Он стал меня ласкать, да как! Словно тысячи рук меня трогали, словно тысячи губ целовали… Одурманенная дьяволом, я стонала и жаждала продолжения, но ласкам и так не было конца.
Шепот его сладкий патокой вливался мне в уши. Он говорил, что отныне я буду принадлежать только ему, что я стану одной из тысячи тысяч наложниц его земного гарема. И что теперь никогда не захочу простого смертного мужчину.
Он проделывал со мной все, что пожелал. А я видела толпы людей в черных одеждах, стоящих вокруг нашего брачного ложа. Но мне было все равно. Для меня существовал лишь он. Потом его слуги подходили ко мне и целовали руку.
Проснулась я вся в засосах. На моей постели были пятна крови, которые я потихоньку от мамы замыла. С тех пор я все время его ждала. От людей я слышала, что у дьявола действительно есть наложницы, причем не только красивые и молодые. "А что же с ними происходит потом?" - часто думала я и как бы невзначай заводила разговоры на эту тему. Одна женщина сказала, что ее в одно время посещал дьявол, но потом он ее оставил, видимо, она ему надоела.
Я не хочу дружить с парнями, я их всех ненавижу, я мечтаю только о том, чтобы он посетил меня.
Приходил он ко мне семь раз, и мы предавались страстной, необузданной любви А потом все закончилось. Вот уже несколько лет он не посещает меня. Наверное, пресытился Можно ли его позвать, если я тоскую по нему, если весь мир без него мне неинтересен? Самой великой радостью было бы для меня, если бы я смогла родить от своего господина сына. Он говорил мне, что многие рожали от него детей. Почему же я не удостоилась этой великой чести?"
Если женщина искушаема дьяволом, а это случается не так уж и редко, необходимо искать помощи в Церкви. Там нужно искренне покаяться и выполнить все, что Церковь посоветует в этом горе. Некоторым придется пожить и потрудиться в святом монастыре, молясь денно и нощно о загубленной душе с другими сестрами. Отчитывать надо двенадцать раз в день весь год.
Отчитка от посягательств дьявола на женскую плоть