Оглядываясь на своё детство, я понял, что оно было не таким уж ужасным, особенно сравнивая его с тем, что мне рассказывали некоторые мои знакомые. Одна моя знакомая девушка рассказала мне историю своей жизни, после которой у меня появилось жгучее желание самому пойти и угандошить её предков:
Я родилась в Узбекистане. Моим воспитанием занимался дедушка, потому что когда мне было 6 месяцев, мама вышла на работу. Отцовские и мамины родители были обеспеченные, и сам отец тоже работал. Поэтому в её копейках никто не нуждался, т. к. работала она в детском садике. Скорее всего, она вышла на неё не потому что это было действительно нужно, а потому что она не хотела сидеть с маленьким ребёнком. Не надо было варить еду, не надо было стирать пелёнки, не надо было меня успокаивать, когда я визжала.
Всё детство она кормила меня манной кашей и детским питанием. Все тётки, которые это видели, с ней ругались, и говорили, что она этим может довести ребёнка до болезни. Так и получилось! У меня был рахит. Однажды она напоила меня морковным соком и у меня появилась аллергия на морковный сок. Другой раз она меня накормила мёдом, поэтому у меня до сих пор аллергия на мёд. Я собрала все болезни, которые только могли быть у маленького ребёнка. Самое интересное, что она всё это знала и понимала, что нельзя так кормить ребёнка, но она продолжала это делать.
Когда мне было больше года она "шутила" дескать, когда меня поднимают на руки, я стою на цыпочках. Когда моя бабушка это увидела, она сказала "Ты что дура? Ты не видишь, что у твоего ребёнка что-то с ногами?". Выяснилось, что у меня было плоскостопие. Дед стал ходить со мной на массаж.
В какой-то момент я выяснила, что у меня неправильная форма черепа. Потому что когда я лежала в кроватке, то в другом конце комнаты горела лампочка, на которую я постоянно смотрела и соответственно голова у меня лежала криво. Потому что у меня над кроваткой не висело погремушек, которые специально подвешивают, чтобы привлекать внимание ребенка, и он смотрел строго вверх. А так я смотрела вбок, и череп у меня сросся неправильно. Потом я выяснила, что оказывается, она всё это знала, и при этом относилась совершенно безалаберно!
При всём этом я была некапризным ребёнком. В детстве я практически не плакала. Единственное, что всегда очень сильно болела. Я помню, как меня день и ночь таскали по комнате и качали, чтобы я успокоилась. Да и то, носили в основном бабушка или дед.
Первое моё слово было "деда". Дедушка всегда был со мной. Он укладывал меня спать. Он постоянно носил меня на руках. Он был очень умным и мудрым и сильно любил детей. А так как я была единственная внучка, то сильнее всего он любил меня. Он мне рассказывал абсолютно обо всём, причём не зависимо то того, понимаю ли я это или нет. Я до сих пор помню все эти парки, по которым мы гуляли, как мы с ним разговаривали.
Мама всегда пыталась от меня избавиться. Они куда-то ходили, куда-то ездили, она всегда пыталась оставить меня дома и никуда с собой не брала. Я была очень терпеливая и могла много ходить и молчать. Но она почему-то говорила "Ты что, хочешь, чтобы я здесь с тобой осталась?! Ты с нами не можешь идти!". Но меня на тот момент это особо не волновало, потому что был дед.
У меня был момент, когда я любила жечь спички. Они никогда меня за это не ругал, он только ходил, подметал и только шёпотом говорил: "Ты там подожгла? Ну ладно, я никому не скажу, но ты там больше не поджигай, ладно?". После того, как он мне это сказал, я ничего и не поджигала.
Я помню, как я начала ненавидеть своего отца. Он уже тогда выпивал и устраивал скандалы. Один раз он по пьянке избил деда. Покусился на святое!
Мне тогда было года 4. Я думаю, если бы мне тогда дали пистолет, то я бы его тут же застрелила и нисколько бы об этом не жалела. У меня была такая ненависть, вплоть до того, что я не могла находить с ним в одной комнате. После этого случая мама с ним развелась.
В начале 90–х в Узбекистане начался переворот, русских стали выживать и мы с мамой уехали в один провинциальный российский город, в котором бабушкин двоюродный брат был директором чего-то там, и поэтому он мог устроить на работу и помочь с квартирой. Нам выделили комнату в общежитии, а мама устроилась в детский сад.
В тот момент у меня было такое ощущение, что я попала из рая в ад. Потому что там был дедушка, там были все условия для нормальной и комфортной жизни, а тут мы приехали в общагу с туалетом на улице, с 30–ти градусными морозами, где воспитательницы в детских садах ненавидят детей. Для меня всё это было шоком!
У меня в детском саду была воспитательница, которая всех доставала расспросами, где у кого работают родители. У меня была очень развита речь, поэтому в очередной раз когда она меня достала, я ей расписала, что у меня родители какие-то там крутые и она около меня бегала на цырлах в течении полугода. Это продолжалось до тех пор, пока она не спросила у мамы и та ответила: "Да вы не обращайте внимания, она любит фантазировать!".
Тогда был дефицит туалетной бумаги. Поэтому в детском саду заставляли покупать эту туалетную бумагу. Стабильно каждый ребёнок должен был приносить в месяц столько-то рулонов. Но так как мы были не здешние, поэтому мама не знала даже где её примерно достать. И эта воспитательница запретила мне ходить в туалет "по большому", т. к. не было туалетной бумаги.
У нас было две воспитательницы. Одна была добрая и очень хорошая и любила детей. Не то, чтобы она всех нас обцеловывала, но, по крайней мере, она нас не трогала. Она просто следила за нами и давала какие-то задания. Мы все её очень любили и всегда ждали. При ней естественно можно было ходить в туалет, а при той нет.
Как-то были сильные морозы, нас пришло 5 человек, и та злая воспитательница дала чёрную, синюю и белую бумагу и сказала "Делайте аппликации. Вырезайте пингвинов и льдины". Мне если сейчас дать бумагу, то я не вырежу пингвина! А тут она заставляла это делать маленьких детей и ещё говорила "Вы, что не можете? Какие вы тупые!".
Я помню первый день, когда я пришла в этот детский сад и все дети меня окружили. На мне были импортные вещи, потому что в Узбекистане мы жили хорошо и меня одевали бабушки и дедушки. Я каталась на качели, и все дети, которые приходили, садились на корточки передо мной и начинали на меня смотреть. А потом, когда воспитательница начала меня гнобить, то они тоже решили, что меня можно гнобить.
Там была одна девочка, у которой было развлечение плевать всем в лицо. Она бегала, плевалась, и никто не мог ничего сделать. Первым человеком, который сказал это воспитательнице, была я. Её потом поставили в угол и очень долго разбирались. А до этого это было просто развлечением.
В детском саду у меня были самые хорошие рисунки. Однажды я нарисовала рисунок, принесла его домой, и когда мама посмотрела на этот рисунок, то она сказала "А, наверное, нарисовал кто-то!".
В тот момент мама подумала "как я тут буду одна!" и вызвала отца. Я помню ту первую ночь, когда я лежала рядом с ней и спрашивала: "Мама, а он завтра уедет?".
Естественно, дедушки у меня там не было. Были лишь мать с отцом, которые начали бурную семейную жизнь, к которой я мало имела отношения, потому что мне с ними было не интересно, я их не понимала. Мне были отвратительны эти семейные походы на пикник. Скорее всего, это было из-за отца, человека которого я ненавидела. Я всегда не хотела находиться дома, когда там был кто-то из них. Меня от них тошнило.
Тогда я уже училась в школе. В то время отменили форму, а у меня был красивый тёплый костюм, в котором можно было ходить в морозы. И учительница выставила меня перед классом и выстебала что "так не ходят!" и "девочки так не одеваются!" и заставила меня ходить в школу в юбке и в пиджаке. В воспитании детей она была полной дурой! На мне она отрывалась очень сильно. Потому что я не молчала. Когда происходило что-то, что меня не устраивало, я пыталась это высказать.
Я помню такой случай, когда я решила задачу по математике, показала ей, и она сказала, что неправильно. Весь класс начал решать, предлагать какие-то варианты и всё было неправильно. Она начала решать сама и увидела, что с ответом не совпадает. А потом говорит мне: "Покажи мне, что ты решила! А, ну да, ты правильно решила…"
Я ходила в школу с подружкой, у которой отец выпивал. А эта училка нас так выдрессировала на то, чтобы мы не опаздывали, что когда мы опаздывали, у детей была истерика! Ребёнок опаздывает на 5 минут - сразу истерика! Когда пришла мама этой девочки с ней разбираться, она сказала "Ну а я вашего папу вчера пьяным видела!". Потом она сказала это же самое перед всем классом "Катина мама сегодня пожаловалась, а её папа вчера пьяным ходил!". Она знала, что делает детям больно и делала это специально.
Когда я приехала в Россию, я начала сильно комплексовать. Потому что здесь очень любят подмечать недостатки других людей. А в Узбекистане такого нет. Они там едят свой плов, дыни и живут под солнцем. Приходишь к ним на базар, он может тебя зарезать за углом, а при людях он будет говорить "Ой, ти такой хороший, давай я тебе ещё пол кило лишних взвешу!". Они так все разговаривают! Они не жестокая нация. Да, бывает, они там режут друг друга и маленьких детей насилуют, но они никогда никого не обзывают. Там нет бытового хамства. Там много солнечной энергии и поэтому люди просто живут и радуются жизни по факту.
А здесь мне начали говорить, что у меня большие уши и я начала отращивать волосы. И когда я писала, волосы лезли ко мне в лицо. И училка однажды меня вызвала к доске и начала на меня орать что "девочки так не ходят". Она начала перед всем классом дёргать меня за волосы. Я заплакала и пошла искать решение этой задачи. Потом я попросила маму и она начала заплетать мне две косички спереди.
Мама у меня про всё это не знала. Некоторое время спустя, когда я начала ей всё это рассказывать, у неё был шок. А до этого не то, что я об это не рассказывала, меня просто никто не спрашивал про мою жизнь. Я не была тем ребёнком, который жаловался, потому что с дедом ничего подобного мне делать не приходилось, т. к. дед сам видел, где и как мне нужно помогать. Я не умела ябиднячать. Поэтому я сама во всём этом варилась и переживала. Да и потом что там делиться! Она приходит злая как собака, отец пьяный.
Потом мы переехали в однокомнатную квартиру. Хотя изначально нам должны были дать двухкомнатную. Но перед тем, как получить квартиру, отец напился и чуть не побил дядьку, который был директором и помогал нам. Мама ходила и просила прощения. Дядька сказал, что вообще радуйтесь, что хоть какую-то квартиру получили! Он мог сделать большее, но он не стал напрягаться, потому что с ним так поступили.
Когда отец приходил пьяный, он не просто тихо ложился спать, он приходил, садился и начинался концерт по заявкам. Он начинал медленно, медленно всех доводить. Орать, говорить, что ему плохо, что мать дрянь, вскакивал и начинал махать руками. Причём перед ним можно было просто тихо сидеть, и он сам начинал вызывать на эмоции. Ты сидишь, и чувствуешь каждый момент, когда он может завестись. Что лучше сидеть, не шелохнувшись и даже не смотреть на него. Потому что ты можешь просто протянуть руку, и уже на почве этого начинался какой-то скандал с битьём посуды.
Это ощущение, когда пьяный человек приходит в дом, было ужасным! Это продолжалось систематически, и каждый раз мать говорила, что она разводится, а всё не могла дождаться того момента, когда это произойдёт.
У меня была очень хорошая подружка, которая ко мне хорошо относилась. Я не любила бывать дома, я любила сидеть у неё, потому что у неё всегда было спокойно и хорошо. Она была очень добрая и поэтому всегда меня выслушивала, дружила и общалась со мной.
Однажды отец напился и пошёл к ним с топором. У них была железная дверь и поэтому они не открыли. Когда он был пьяный, он творил всё, что хотел. Его регулярно сажали на 15 суток, но мама его выкупала. У меня складывалось такое ощущение, что ей от этого было приятно, и она получала от этого мазохистическое удовольствие. Она прожила с ним в таком состоянии 15 лет. 15 лет драк, ругани и мордобоя. Причём колотил он её конкретно! Она всегда была в синяках и с заплаканными глазами.
Я была очень худая. Потому что есть особо было нечего кроме картошки, маргарина и яиц. Я уже не могла жрать эту картошку, этот хлеб и маргарин. Я неделю могла ходить и ничего не есть! Я приходила со школы, там, если было что-то поесть, но есть это было невозможно. А что-то готовить мама не любила, потому что она готовила казанами, т. к. отец всё сжирал. Он был большим боровом, и пищи готовилось много. Мама брала не качеством, а количеством. Редко случались моменты, когда она готовила что-то вкусное. И это вкусное нужно было съедать быстро, потому что отец вставал ночью, всё съедал, и на утро уже ничего не было.
Со всех работ его выгоняли. Он везде воровал и корчил из себя умного. Он изменял матери и принёс домой сифилис, не сказав не слова. Когда пошли последние стадии, что были уже язвы во рту, то нас вызвал доктор и сказал, чтобы мы срочно шли сдавать на сифилис, потому что были открытые раны, и можно было заразиться бытовым способом. Он уехал лечиться, мы сожгли все простыни и провели полную дезинфекцию. Я думала, что она хотя бы после этого с ним расстанется. Но нет, он приехал и снова начал жить с нами.
Когда начинались эти скандалы и драки, меня начинало трясти, и случалась истерика. Я боялась, что он её убьёт. И не потому, что мне её было жалко, а потому что как мне потом с ним с одним жить!
У него полностью отсутствовали какие-то отцовские инстинкты. Бывало так, что он пойдёт где-нибудь нашабашит денег, я просила дать мне, чтобы купить что-нибудь для той же школы, он давал и видел, что я их не трачу, а откладываю, потом находил эти деньги, втихушку покупал на них еду и ел.
Я помню, как уберусь дома, он придёт пьяный и за 20 минут устроит такой бедлам, что всё желание убираться у меня отпало. Он мог закидать все стены помидорами, он мог пройти по кровати в ботинках и т. д. Постоянно всё билось, уничтожалось и ломалось.
Всё это продолжалось до моих 14–ти лет. Пришёл отец, а меня не было дома. Он разорался, что меня нет дома и когда я пришла он меня избил! Т. к. он был пьяный, то бил сильно и у меня вся спина была исполосована от ремня. После этого у меня сильно болели все внутренние органы. Мама пришла, и обратила на это внимание только когда я разделась и она увидела мою спину.
Через несколько дней у неё умерла мама, и она поехала на похороны, а меня оставила с отцом. Там она сидела среди своих сестёр и рассказывала какая она бедная несчастная, что он бьёт и её и меня. Ей все сказали, чтобы она не жаловалась, если она такая дура, то ради бога, только ребёнок в этом не виноват! Она думала, что её сейчас будут жалеть, какая она бедная и несчастная, а ей сказали, что она дура и дебилка.
Когда она приехала, то купила ему билет и отправила к его отцу.
Вот тогда она стала со мной немножко общаться. Но я не могла относиться к ней как к человеку, с которым можно поговорить по душам. Я не особо с ней чем-то делилась.
При всём при этом скандалы дома продолжались. Но закатывала их уже она! По всей видимости, она так привыкла к отцу, что уже не могла жить без этих эмоций. Она не знала, когда у меня появлялись какие-то мальчики, элементарно с которыми я ходила за ручку и целовалась, но всегда в это время дома происходили скандалы. Она как будто чувствовала, что кто-то у меня появился. Если у меня появлялся какой-то парень, она об этом не знала, но у нас дома стабильно происходил скандал. У меня опять начиналась истерика, естественно на этом фоне я не могла адекватно общаться с этим парнем, и он от меня сматывался. Вся моя личная жизнь шла коту под хвост!
Все мужики у неё всегда были "козлы". Всех моих парней она всегда обзывала самыми последними словами, что бы они не делали и кем бы не являлись.
Перманентно со всем этим она продолжала колоть меня за больные места. Подстёбывала и язвила. Время от времени у неё начиналась пена изо рта, она подбегала ко мне, начинала махать руками. По её глазам было видно, что она могла меня убить. Однажды она меня так сильно толкнула, что я ударилась затылком о косяк и у меня была трещина в черепе.
У неё доходило до такого неадеквата, что я могла убраться в квартире, поставить ровно какие-нибудь кружки, а она подходила и специально всё это сваливала. Она могла открыть мой шифонер и начать рвать вещи. И занималась тем, чем могла больно на меня надавить. Она постоянно ходила и специально всё портила, чтобы вывести меня из себя.
Как-то она довела меня до того, что я подбежала к ней и схватила за руки. Я поняла, что она меня боится. Я увидела в её глазах страх. Она притихла.
На тот момент у меня уже были суицидальные попытки, и я наглоталась 2 упаковки каких-то сердечных таблеток. В общей сложности я выпила таблеток 80 и даже не отключилась. Просто сердце колотилось так, что можно было взлететь, но оно переколотилось и всё. Никто про это даже ничего не узнал.
Плюс мне не хотелось возвращаться в эту долбанную квартиру, и как-то я открыла холодильник, а там стояли просроченные лекарства. Я случайно нашла нафтизин и атропин, смешала, сделал пятикубовый шприц и ввела себе в вену и отрубилась! Очнулась я уже в поликлинике. Это подействовало как наркотик. Потом ко мне приезжала милиция и меня проверяли на наркоманию. Это только потом много времени спустя оказалось, что такой смесью ширяются старые наркоты, когда не могут достать нормальные кайфы.
В то время мама так же продолжала работать в музыкальной школе, поэтому денег ни на что не было. Поэтому я периодически приворовывала у неё золото, сдавала в ломбард и на эти деньги как-то себя развлекала. Как-то я сдала один перстень, и потом целый месяц хорошо обедала.
Когда произошла эта история с лекарствами, мама задумалась о том, что надо зарабатывать деньги, потому что так дальше жить нельзя. И она устроилась риэлтором. В начале она очень долго раскручивалась. Первые два года денег не было вообще. Потом она более или менее раскрутилась, появились какие-то деньги.
Ей никогда ничего не нравилось! Она всегда была всем недовольна! Если я сегодня приготовила рис, то это дерьмо, потому что она хотела капусту. Я говорила: "Хорошо, я завтра приготовлю капусту!", на что она отвечала: "Нет, я сегодня хотела капусту!".
Как-то она сидела и жаловалась, что у неё болят ноги. Я налила ей горячей воды, принесла полотенце, накапала в воду несколько капель миндального масла. "Зачем ты туда накапала масла?!!". Она устроила из-за этого скандал. Я не стала устраивать дебаты, а просто пошла в свою комнату спать. На утро она бросила фразу "ну ладно, извини меня!".
Ещё у неё была такая привычка. Она знала, что я в 12 ложусь спать. Она до 12–ти сидела, смотрела телевизор, а потом где-то в час ночи шла в душ. Ванна находилась около моей комнаты, поэтому я слышала, как льётся вода, просыпалась и потом не могла очень долго заснуть. Такое происходило практически каждый день.
Когда уже во взрослом возрасте у меня появилось понимание всего, что она вытворяла, у меня возникло к ней такое отвращение, что я вообще перестала хотеть её видеть и слышать. Я думаю, если бы не было меня, то они с отцом так всю жизнь и прожили бы, и её бы это устраивало.
Дедушка рассказывал, что она и в детстве была такой же больной на всю голову. Её родили, когда деду было 40 лет, и у него была плохая генетика. Потому что в 18 лет он был на войне, и после войны конкретно бухал до 40 лет, и потом они с бабушкой сделали её. Жертва пьяного зачатья.