Наконец, когда я уже совсем не могла скрыть от окружающих своего распухшего от слез лица, моя мать напомнила мне, что наша "общая знакомая" – ее мама – моя бабушка, чувством юмора, которой я всегда восхищалась, была "тотально вычищена" после неудачного аборта. Если учесть, что произошло это событие в 1941 году, когда знания о ГЗТ были весьма скудными, значит, бабушка (а ей тогда было всего 40 лет) могла надеяться только на адаптационные резервы своего организма. Она не поглупела, даже в старости не имела никаких переломов и очень много ходила. Правда, размер одежды у нее был где-то на уровне 50–52. Спасалась от депрессии она своим увлечением: вышивала крестиком великолепные полотна и вязала крючком салфетки и скатерти. При этом много читала, имела свой круг общения среди сверстниц и умерла в 75 лет. Кстати, именно бабушке Таисии я благодарна за то, что она приобщила меня к миру моды, шитью и вязанию. Именно она помогала мне, начинающей 12-летней "портнихе", выбирать ткань в магазине и фасон платья в журнале. Именно в ее квартире с лепными потолками и старыми шкафами-комодами я, забравшись в один из них, играла с разноцветьем мулине и шерстяных ниток, слушая ее воспоминания о жизни на Дальнем Востоке или просто пересказы книг и фильмов, которые она любила. Я запомнила ее жизнерадостной, мудрой, остроумной и все понимающей женщиной. Моя мать знала об этом, и воззвание к памяти моей любимой бабушки было серьезным козырем в борьбе с моей личной депрессией.
Лечитесь монотонностью
Вы можете смеяться, но я решила последовать бабушкиному примеру и начала… вязать. Причем вязала я не какие-то джемперы-кофты, а палантины. Чтобы они получались красивыми, я занялась изучением цветосочетаний, цветотерапии и основ дизайна. Помню, какими удивленно-насмешливыми глазами на меня смотрели в издательстве, когда вместо очередной книги я принесла в редакцию красный палантин, связанный из шерсти ангоры ажурной сеткой… Несмотря на недоумение друзей, коллег и родственников, я тратила кучу денег на пряжу и все вязала и вязала нескончаемые "дорожки" шарфиков и палантинов, украшала их бисером и бусинами – и дарила – на праздники, на дни рождения, просто так… Теперь, по прошествии года с начала грустных событий в моей жизни, я могу объяснить эту тотальную "одержимость" вязанием. Это была чистой воды трудопсихотерапия, инстинктивно выбранная моим организмом: ведь я вязала достаточно простые узоры, которые не требуют тщательного расчета петель и рядов, не требуют перекида петель, – для меня важен был сам процесс: всего лишь монотонное мелькание спиц и разглядывание уже связанного полотна (я всегда выбирала пряжу ярких, радостных (но не кислотных) тонов – бирюзовую, голубую, абрикосовую, малиновую, свежей зелени). Это была ФИЗИЧЕСКАЯ потребность организма, испытавшего сильнейший стресс (хирургическая операция и вероятность онкологии), а теперь пребывавшего еще и в депрессии, – в монотонных, БЕЗДУМНЫХ, повторяющихся действиях – движениях, совершаемых с минимальным усилием, почти автоматически.
Это "умопомрачение" стало постепенно сглаживаться, когда я почувствовала себя лучше, стала больше общаться с коллегами и друзьями и смогла вернуться к своей работе. Но до сих пор, когда мне нужно расслабиться, я беру в руки спицы. Работа с пряжей и цветом меня успокаивает.
Разрушьте барьеры между вами и внешним миром
Параллельно со "спицеманией", когда я была вынуждена сидеть дома, ко мне вдруг пришло ощущение, что я никому не нужна. Я решила провести эксперимент и в течение недели никому не звонила. Фантастика: мне тоже никто не звонил. На этом основании я сделала вывод, что мои друзья решили обо мне забыть. Сидя дома, я удрученно размышляла о том, что стоило мне только занемочь, как у всех надобность во мне пропала. Потом я догадалась: когда сидишь дома и занимаешься только своими болячками, часы начинают идти медленно – внутри тебя, – но не снаружи. У других людей в это же самое время может произойти какое-то нестандартное, некомфортное событие, которое выбивает человека из колеи и ограничивает желание общаться с широким кругом абонентов. Я решила "выйти на связь" с внешним миром. Оказалось, что у одной из моих подруг попала в больницу мать и приятельнице пришлось там за ней ухаживать. Другая моя знакомая уехала из города помогать дочери с заболевшим маленьким ребенком. Третья призналась мне, что, зная, как мне тяжело вставать с постели, не хотела беспокоить и ждала, когда я ей позвоню, и т. д. и т. п. Буквально после первого звонка, который я произвела сама, моя связь с внешним миром восстановилась.
Вывод оказался простым: проблема была создана моим депрессивным состоянием, которое воздвигло между мной и окружающими психологическую преграду (установку), не позволявшую правильно воспринимать происходящее. Если от вас не исходят "сигналы" во внешний мир, то он вас беспокоить не будет. А если вы хотите полноценного общения, не культивируйте в себе обиду и жалость, а возьмите телефон в руки и сами проявите интерес к событиям в жизни друзей и знакомых. Прежде всего это нужно вам.
Не оставляйте свой организм в одиночестве
У зарубежных авторов я нашла высказывания о том, что если не заострять собственное внимание на своих ощущениях приливов-отливов, то их и не замечаешь. Так вот, я думаю, что либо эти авторы – мужчины, либо эти авторы сами лично никогда не испытывали того, о чем пишут. Такие жестокие приливы, как при хирургической менопаузе, "не замечать" сложно. Эти же авторы советовали не справляться с приливами усилием воли. Это тоже не совсем так. Сила воли просто необходима в эти моменты, иначе депрессивное состояние станет затяжным. Если ЭТО безобразие накатывало, я ложилась и ждала, когда бухание сердца в груди, тахикардия, одышка, чувство давления в районе щитовидки, жар, а потом и холодный пот – пройдут, а про себя повторяла аффирмации: "Мой гипоталамус привык работать в условиях дефицита эстрогенов. В моих надпочечниках вырабатывается необходимое мне число андрогенов, они перерабатываются в эстрон. С каждым днем мне становится лучше и лучше. В моем организме – баланс половых гормонов". И если я начинала с того, что приливов было 35–40 в сутки, то через полгода их было 7–8, а через год – 5 за сутки. Необходимость ложиться во время приливов отпала, так как они уже не были такими затяжными, изматывающими и отнимающими силы.
Вот теперь я могу их не замечать еще и потому, что постоянно занята другими делами, из-за которых мне не хочется обращать внимание на такие "мелочи", как кратковременное повышение температуры тела. И теперь могу точно сказать: нельзя оставлять свой организм в "свободном плавании" – ему нужны не только таблетки, но и ВАШИ слова поддержки, настрой на выздоровление, уверенность в том, что будет все так, как вы задумали.
Скажите паническому страху "нет!"
Когда я впервые после операции смогла добраться до Интернета и прочитала о том, что меня ожидает, я испугалась до панического состояния: инвалидность и немощь!!! По мере того как я старалась больше узнать о климаксе, хирургической менопаузе, а главное, эстрогенах, их производстве родным организмом и их заменителях, страх отступал. Когда же наконец мне попала в руки книга нашего петербургского ученого Льва Михайловича Берштейна "Внегонадная продукция эстрогенов. (Роль в физиологии и патологии)", то психологически стало легче. Выяснилось, что эстрогены в человеческом организме производятся не только гонадно (половыми железами), но и костной, и мышечной тканью, и в отделах головного мозга. Когда я перестала паниковать, то обнаружила, что жизнь после 50 лет – вполне сносная вещь. Так что прежде чем пугаться, соберите о предмете своего испуга побольше информации, а потом уж решите, стоит тратить ваши силы на страх или нет.
Делаем выводы
Всегда есть кто-то, кто уже пережил то же, что и вы. Если такого человека нет рядом – ищите через Интернет, и на каком-нибудь форуме найдете. Это в том случае, если вам обязательно нужна "гонка за лидером" – образец для подражания. Если же вы сами себе хозяйка, поддержите себя сами словами одобрения, веры и уверенности в скором излечении. Говорите себе ежедневно: "Молодец, Танечка (Галочка, Любочка, Леночка)! Сегодня ты так много сделала. Ты выглядишь значительно лучше, чем вчера". Да вспомните наконец, что внутри вас живет не только солидная, умудренная опытом тетя, но и маленькая девочка, которой страшно, одиноко и хочется каждый час слушать ласковые слова. Так скажите же ЕЙ эти слова, и ВАМ станет легче.
Примите себя такой, какой вы теперь стали, и развивайтесь духовно дальше. Время лечит, и все плохое тоже со временем пройдет.
Если в данный момент не можете заниматься тем, что любите, найдите что-нибудь еще интересное и доступное для вас – то, что сейчас вам по силам (вяжите, вышивайте, поливайте цветы, пеките пироги, сушите травы, рисуйте акварельными красками, раскладывайте пасьянс или лото, играйте в шахматы, варите варенье, солите огурцы, разгадывайте кроссворды). Но это новое занятие должно поглощать ваши негативные мысли или хотя бы временно отвлекать от них. Вам нужно сбиться на новый "круг", а не ходить по старому, как ходит цирковая лошадь. Вашему мозгу для выздоровления нужны новые, свежие нейронные связи.
Никогда, ни при каких обстоятельствах не "зависайте" в паутине обид, подозрений и необоснованных предположений. В нашей жизни все события складываются так непредсказуемо и в то же время закономерно, что одно из них (или несколько) подскажут вам решение, если, конечно, вы захотите увидеть в них подсказки. А для этого вовсе не обязательно сжимать кулаки от злости и обиды – лучше раскрыть руки и подержать их вверх ладонями. В сжатый кулак ничего положить нельзя. Судьба положит вам подарок только в раскрытую ладонь.
Вы уже в таком возрасте, когда никому и ничего не должны. Дети ваши взрослые, родители ваши еще справляются со своими проблемами сами. Но и вам никто ничего не должен. Вы сами отвечаете за свои поступки и сами их одобряете.
Живите, целеполагая. Так легче, так интереснее. Планируйте свою интеллектуальную (профессиональную) жизнь. Можно, например, выучить второй иностранный язык (или вспомнить первый), принять участие в выставке флористики, сделать доклад на конференции; освоить крой по Злачевской, освоить танцы фламенко или азы йоги. Двигайтесь – и в физическом, и в психологическом, и духовном аспектах. Вполне возможно, какой-то пункт вашего плана приведет вас в тупик, но, двигаясь, вы осмысливаете новые вещи и после тупика найдете для себя какую-нибудь новую "улицу".
Лирическое отступление для тех, кто готовится к операции (из личного опыта)
Мне нужно было явиться в стационар "по доброй воле" утром. Я отказалась от каких-либо провожатых, так как сочувствие родных и друзей забирает силы (у меня, во всяком случае), и с рюкзачком за спиной отправилась по месту назначения. Когда я вошла в приемный покой, меня окатило таким количеством боли, страха, отчаяния, безысходности – концентрированными в сидящих там людях, что мне захотелось повернуться и убежать. Но поскольку бежать мне уже было некуда, я осталась, терпеливо дожидаясь своей очереди. Так вот, дорогие мои подруги по несчастью, первое, чем нам нужно запастись, когда мы отправляемся в стационар, – терпение и спокойствие. Не суетитесь, не нервничайте – ведь вы уже приняли решение.
Вы задумывались о том, почему мы попадаем в больницу, да еще на операционный стол? Моя версия ответа такова. Мы не смогли "договориться" САМИ со своим организмом. Он так долго подавал нам сигналы бедствия, так долго о чем-то просил (не делать этого, не говорить так, не думать о том-то), а мы, как будто иностранцы, не знающие языка государства, в котором оказались, так и не поняли, о чем он, наш организм, пытался сказать нам на своем языке. Мы не справились с ним САМИ, так давайте же дадим возможность сделать это другим, врачам – посредникам между нами и нашим организмом, на профессиональном уровне. Но нужно помнить, что эти посредники лишь устранят последствия нашего непонимания, а причину, приведшую нас на больничную койку, мы должны поискать сами – в своей голове, в своих мыслях и своих поступках.
Больничная палата – это особый мир, со своими законами, запретами, правилами поведения и общения; вам в этом мире жить (понятное дело, что временно). Примите его, иначе вы не сможете в нем адаптироваться и периодически будете впадать в истерики. За то время, что я находилась в больнице, я имела возможность наблюдать за разными реакциями женщин, которые оказывались моими соседками либо по палате, либо по больничному коридору. Те, кто оставлял часть своих амбиций ТАМ, в той жизни, быстрее адаптировались к больничному режиму, быстрее включались в общение, перенимали опыт выхода из наркоза, первого вставания, перенесения боли от тянущего вниз шва после полостной операции, первого самостоятельного посещения (уж простите за важную подробность) туалета, кто обсуждал байки в тему – тем было легче. Легче общаться с медсестрами и нянечками, легче переносить назначенные процедуры, а главное – быстрее уходить из этого маленького мирка – туда, в БОЛЬШОЙ мир.
Но были такие, которые по каким-то причинам не могли взять себя в руки и своим поведением, уж простите меня за сравнение, напоминали крыс, загнанных в угол. Они орали по ночам, истерили днем, грозили написать жалобу министру здравоохранения, были глухи к рекомендациям врачей. Мне запомнились две такие дамы. Одну привезли ночью. Она бегала по соседней палате и кричала: "Я не могу ЗДЕСЬ находиться, здесь пахнет, здесь душно. Я никогда не была в больнице! А что здесь делает эта женщина? Почему около нее судно? Переведите меня в другую палату, где нет суден". Ей терпеливо объясняли, что в этом отделении нет палат без суден и что ей тоже скоро понадобится такое же "приспособление", но она была невменяема. Ее с большим трудом успокоили. Утром я встретила ее в коридоре – вполне интеллигентная женщина лет 60, – она говорила уже значительно тише, но все еще продолжала грозить, что кому-то куда-то напишет жалобу. У меня много родилось комментариев по этому поводу, но я их оставлю при себе.
Другую даму – "девушку необъятных размеров" – привезли в нашу палату под вечер. Ей предстояла утром следующего дня операция, и ее предупредили, что "кушать уже нельзя" – только пить. Она ела, не останавливаясь, все, что успели принести сама и родственники, сопровождавшие ее во время "вселения". Поскольку двери нашей палаты были всегда открыты – так медсестрам легче наблюдать за тяжелыми больными, – проходивший по коридору врач заметил, что моя соседка усердно поглощает что-то из литровой банки, зашел к нам и снова предупредил "девушку необъятных размеров" о том, что есть нельзя. Попросил меня: "Пожалуйста, последите за ней". Наверное, с его стороны это был жест отчаяния, поскольку я тогда еще не вставала. Была б его воля – он бы просто отобрал у "девушки" все эти кастрюли-банки с едой, но тогда бы это было нарушением прав человека и она захотела бы кому-нибудь пожаловаться. Ее все-таки прооперировали (по жизненным показаниям), но поправлялась она очень медленно. Понятно, что ее постоянное жевание было ответной реакцией на психологический стресс. По моим наблюдениям, есть всего лишь два варианта отношения к еде людей, перенесших (или испытывающих) стресс. Одни либо вообще перестают есть, другие – наоборот – "метут" все подряд. "Девушка-колосс" была как раз из второй группы.
Понятное дело, если бы к вновь прибывшим в стационар подходил не только палатный врач, но и психолог, многое было бы по-другому. Но мы-то с вами реально смотрим на жизнь, поэтому сами будем себе психологами в больничной палате. Дайте себе установку, что вы ЗДЕСЬ – всего лишь "наблюдатель", вы смотрите как бы со стороны, и за собой тоже. Соберитесь, сгруппируйтесь, притормозите свои эмоциональные реакции, "заморозьте" их. Вашу личную жизнь – мысли, эмоции – оставьте внутри вас. Это состояние я бы обозначила как "сон личинки". Вы как бы видите-слышите все, но бережете силы, не тратя себя на ненужные сейчас реакции и эмоции. Силы вам пригодятся для другого – для выживания, выздоровления. Старайтесь, наблюдая за всем происходящим, искать подсказки судьбы на будущее и ответы на свои вопросы об истинных причинах своей болезни.
Мне в этом плане повезло, если можно вообще так сказать о той ситуации, в которой я оказалась. Но такое КАЧЕСТВО общения, которое меня встретило в больничной палате, я редко встречала даже в своей журналистской практике! Моими соседками одновременно оказались Женщина – профессиональный психолог, Женщина – профессиональный телохранитель, Старая Женщина с неистощимым запасом юмора и Молодая Женщина – профессиональная жена и домохозяйка. Каждая из нас по очереди подвергалась мерзким процедурам подготовки к операции, отправлялась на операционный стол, выходила из наркоза, поднималась с кровати со свисающими из живота катетерами, держалась за операционный шов, предохраняя его от боли. Но в палате была такая аура жизнелюбия, дружественности, доброты, искренней заботы, что все физиологические и психологические послеоперационные тяжести оставались для каждой из нас на втором плане. Мы много смеялись, поддерживая свои животы, и много философствовали. И за время этого философствования, слушая рассказы своих соседок по палате об их жизни, я получила ответы на свои вопросы и решение своих проблем. Нет, это не значит, что Женщина-психолог сказала мне: "Вы теперь должны действовать так, потому что…", а Женщина-домохозяйка посоветовала иначе варить щи. Эти ответы пришли ко мне САМИ – в виде новых идей, решений и планов на будущее.
Ни одна из нас не задержалась на больничной койке, друг за другом мы покидали наш психологический "островок" комфорта с чувством благодарности судьбе за подарок общения и господам хирургам – за избавление от наших опухолей. А палата заполнялась уже другими пациентками. Наверное, они создавали уже свою атмосферу общения, но это уже было после нас.
Вам нужно принять не только мир больничной палаты, но и своего лечащего ("режущего") врача. Принять, и довериться ему, и поверить в него, и… помочь ему. Как? Я, дочь хирургов, выросла среди разговоров о том, как прошла операция, как идет заживление раны и как наступают осложнения. Из всего этого я вынесла два нужных факта: на операционном столе самое страшное для хирурга – сильное кровотечение, а после операции – "госпитальная" инфекция. Помню, как еще в детстве слышала обрывок разговора матери по телефону: "Даже самую блестящую операцию можно запороть плохим послеоперационным уходом".
Поэтому еще с вечера, накануне операции, я обращалась к своему подсознанию и "вбивала" в него "свежую" мысль: "Как только хирург возьмет скальпель в руки, замри. Мои вены и сосуды крепкие, устойчивые, крови будет минимум. Даже когда я буду спать после наркоза – держи сосуды". Внутренне я благословляла человека, который должен был меня оперировать, и мысленно рисовала картину, как я, веселая, абсолютно здоровая, несу ему цветы, чтобы поблагодарить за успешную операцию!
Операция прошла успешно – конечно, благодаря высочайшему профессионализму моих спасителей, но кровотечение было действительно минимальным.
Как только я смогла встать и ходить, то влажной тряпкой протерла в палате все имеющиеся в ней движимые и недвижимые предметы и дверные ручки, а потом повторила все это марлями со спиртом. И опять я повторяла аффирмации: "Моя рана чистая и быстро заживает". Выписалась на восьмой день после операции.