Если звук, возведенный в ранг нашего дорогого слова, с верной частотой колебаний направлять на любой человеческий орган, можно в максимальной степени увеличить вероятность его излечения. В нашем случае помочь быстрейшему, лучшему его восстановлению. При таком рассмотрении процесса воздействия правильной частотой будет та, которая возникает, если ваш голос насыщен полной уверенностью в достижении положительного результата при восстановлении пошатнувшегося здоровья. Ваша уверенность и неукротимое желание заставляют все ваши клеточки до единой участвовать в создании именно этой, необходимой для реабилитационного процесса, частоты. И тогда эта частота появляется и направляется вашим желанием и уверенностью в самую что ни на есть десятку.
Итак, целительная частота вашего голоса, голоса, направленного на самого себя, есть продукт вашей полной уверенности и неукротимого, постоянного желания достижения положительного результата реабилитационного процесса.
Для демонстрации того, как поэтическая самотерапия воздействует на применяющего ее человека, обратимся к одному из разделов классической психологии, а конкретно к способам воздействия на другого человека. Что же говорит нам наука?
При воздействии на другого человека, чтобы он стал максимально управляемым вами, необходимо перед началом воздействия определить основной канал через, который мы будем это делать. Им может быть или аудиоканал (наши с вами дорогие ушки, т. е. слуховой канал), или визуальный (наши с вами любопытные глазки), или любой другой. Для воздействия на собеседника вам надо для начала этот канал определить. Процесс для неопытного человека скажем прямо не простой.
А теперь представьте себе, что вам надо воздействовать на самого себе. В том, что это воздействие имеет место быть, мы уже неоднократно убедились.
Вам не надо определять основной канал. Как только вы взялись за перо или, что еще лучше, сели у компьютера, они все ваши канальчики стали автоматически работать на прием. Первым вступает в процесс воображение, и вы уже через несколько секунд можете увидеть себя, а при этом и почувствовать таким, каким пожелаете в нашем стремительно меняющемся мире. Затем на лист ложатся первые слова, несущие вам огромное удовлетворение от воплощения в жизнь только, что задуманного творческого восстановительного процесса.
Ваши довольные происходящим глазки читают их, затем правят все, затем еще правят и вот, наконец, процесс завершен и вы на следующей ступеньке вашего оздоровительного процесса.
Настал момент, и вы вслух с выражением читаете сотворенную для себя поэзию – лекарство, и ваши ушки вместе с вами несут положительные эмоции вашему любимому телу и всем не менее обожаемым органам в нем разместившимся.
Вот приблизительно такой процесс имеет место, исходя из классической теории психологического воздействия на человека, если его чуть– чуть развернуть к себе любимому.
В книге "Ветхого Завета" "Притчей Соломоновых" (глава 2) сказано: "… Слушай мудрость и постарайся ее понять. Ищи мудрость и взывай к ее пониманию. Ищи мудрость как серебро, ищи, как спрятанный клад". Несмотря на то, что библия, мудрость, собранная в ней, именно читается, нам предлагается все-таки слушать мудрость, а не читать про себя и постараться ее понять. Значит, мы опять получаем подтверждение, что находимся на правильном пути. Говоря вслух мудрые слова, не просто читая про себя, направляем их точно в цель, на оздоровление нашего организма. Слова молитвы молящийся человек говорит вслух и в этом великая сила слова.
Если это так, а это действительно так, не безынтересным для вас будет и предложенный мной следующий экскурс в малозаметный, но весьма значительный мир голосов, направленных на ваше порой не защищенное здоровье. Приведу пример.
Вы на приеме у врача. Врача вами, конечно, любимого и пользующегося вашим доверием. Причем доверием он пользуется не только потому, что на нем белый халат, а потому что он заслужил его конкретными делами по восстановлению вашего здоровья.
И вот после очередного обследования врач вам говорит: "Милый друг вы больны у вас <!!!>" Вот приблизительно так, как эти несколько восклицательных знаков, для вас звучит название болезни, если это не ОРЗ, грипп или другие привычные на слух с детства. И тогда это название болезни явно застает вас врасплох. Конечно, врасплох, потому что мы все надеемся на лучшее и правильно делаем! Но что сказано, то сказано. А раз сказано, то и услышано. И внутри в голове, ушах, груди застучало – У меня!!!!!!?????
Вот тут вы и попали, именно попали, как говорится здорово. Это уверенное высказывание горячо вами любимого врача: "Милый друг вы больны", вы, возможно, проглотили, именно как зачаток вашего заболевания хотите вы этого или не хотите, даже если у вас этого заболевания, до этих слов и не было.
"Так говорят все врачи!", – возразите вы.
"Что же вы предлагаете не слушать мне моего врача или, может быть, не доверять ему, что же тогда получится!?"
"Подождите, подождите, прошу вас! Я не утверждал ни первого, ни второго, ни третьего", – отвечу я вам. Я всего лишь написал: "Врач сказал – милый друг вы больны".
Хотя обязан был сказать: "К сожалению, я должен диагностировать у вас на основе анализов то-то и то-то". И я прав, потому что если вы откроете свою медицинскую карточку в ней так и будет написано – диагноз, а не – болен. Это как говорят в Одессе, "две большие разницы".
Итак, ДИАГНОСТИКА! Обратим внимание, женского рода. А значит что? Значит, требует внимательного осмысления, как и любая женщина. Кстати, тем они прекрасные и интересны противоположному полу. Да и по-гречески диагностика означает – распознание, распознаванье; определение признаков и взаимных откликов произведений природы; знание примет: распознавание болезней, по признакам и явлениям.
Диагностический – к диагностике, распознанию относящийся.
Диагностик значит распознателъ; опытный на приметы. Так нам определяет диагностику господин Ожегов.
А теперь обратимся к нашей российской энциклопедии:
Диагностика (от греч. diagnostikós – способный распознавать) (медицинское), процесс распознавания болезни и обозначение её с использованием принятой медицинской терминологии, т. е. установление диагноза; наука о методах установления диагноза.
Диагностика основывается на всестороннем и систематическом изучении больного, которое включает:
– сбор анамнеза – целенаправленный расспрос о жалобах, истории заболевания и истории жизни больного;
– объективное исследование состояния организма (осмотр, ощупывание, выстукивание, выслушивание, определение специальными приёмами остроты зрения, слуха, рефлексов, объёма движений в суставах и др.)
– анализ результатов лабораторных исследований крови и различных выделений (кал, моча, мокрота, гной и др.
– рентгенологические исследования;
– графические методы – запись на бумаге или фотоплёнке движений сердца (кардиография), сосудов (сфигмография) и др.;
– электродиагностические исследования (электрокардиография, электроэнцефалография и др.), эндоскопию – осмотр внутренних поверхностей некоторых органов (например, внутренней поверхности желудка, мочевого пузыря) при помощи специальных оптических приборов, биопсию – исследование небольших иссечённых у больного кусочков тканей или материала, полученного при проколе (пункции) специальной иглой костного мозга, лимфатических узлов др.
При некоторых заболеваниях существенные диагностические данные получают при помощи радиоактивных изотопов.
Диагноз должен отражать особенности, отличающие данного больного от других больных с таким же заболеванием. Ранний, точный и максимально конкретный опирающийся на приметы.
И так, главное, что мы получили для нас: диагностика основывается на всестороннем и систематическом изучении больного, истории заболевания и истории жизни больного. В нашей же реальной жизни врача, говорящего, что вы больны, зачастую вы видите в первый раз. И он, к сожалению, в силу сложившихся обстоятельств вас систематически не изучал, да и жизни вашей естественно не знает.
И, тем не менее, вы слышите абсолютно уверенно – "вы больны".
А "болен" – это фактически зафиксированное состояние пациента. Нет, я не хочу сказать, что ваш врач преднамеренно делает вам плохо. Он сам, если такое происходит, не очень задумывается над происходящим. Не понимает, что высказанная им отрицательная вибрация может только ухудшить ваше положение, если он скажем мягко, не совсем окажется прав в выставлении диагноза. А ведь любой диагноз, к чему бы он ни относился: к природе, к экономике, к истории и т. д., имеет свою долю вероятности. И эта доля может быть практически от 0 до 1. И мы это все знаем со школьной скамьи.
В такой ситуации мы должны оградить себя от таких отрицательных вибраций и одновременно помочь доктору выполнить одну из главных заповедей – " не навреди". Нам надо отчетливо понимать, что у врача сказавшего вам, что вы больны, вы за один рабочий день возможно уже 98-й, а возможно и сотый. Следовательно, он вполне закономерно мог вместо слова "диагноз" произнести "болен". Однако для вашего ушка и для вашего мозга это убедительное слово ни к чему. Поэтому вы имеете право спокойно и внятно произнести: "Огромное вам спасибо за диагноз". В ту же секунду вы понятие болен заменяете на понятие диагноз.
Во-первых, тем самым вы возвращаетесь на вашу единственную правильную дорогу при получении любой информации – ее спокойное осознание, а не безоговорочное принятие, как приговора. Во-вторых, этими словами вы не пропустите отрицательные вибрации к вашему органу через ваше ухо и мозг. Если же он, ваш организм, окажется, действительно болен – вы приступите к реальным действиям с помощью, возможно, все того же доктора и сопровождая их верной вам поэтической терапией. Да, хочу с вами поделиться еще собственным опытом. Если после выхода из кабинета врача вы сразу сядете в коридоре и спокойно напишете небольшой, пусть детский стишок на тему впечатления от посещения, то почувствуете неимоверную легкость и уверенность в непогрешимости вашего здоровья.
К примеру, такой:
Ах, диагноз ты неожиданный,
не застал меня ты врасплох.
Мозг мой вдумчивый и находчивый
не устроит переполох.
Он с тобой разберется диагноз,
как бы ни был ты плох.Так как сам – то я понимаю -
ты всего лишь диагноз,
а я был и буду здоров!
"Смешно, да и только!", – возможно подумали некоторые из вас, прочитав этот стишок. Однако для начала вы попробуйте, сделайте так, выйдя из кабинета врача. И внимательно проследите за своим настроением, если оно слегка подпортилось во время вашего нахождения в кабинете. Уверен, вы обязательно улыбнетесь ему и свободно продолжите размышлять над написанным вами и услышанным до этого.
И в заключение этого небольшого, думаю интересного подхода к малозаметному, но значительному, как удалось нам выяснить, моменту нашей жизни, хочется подвести итог.
Чем меньше мы придаем значения, обращенным к нам негативным словам, оставляя их, когда это крайне необходимо, без должного ответа. Тем больше эти слова начинают моментально влиять на наше бессознательное и сознательное, вплоть до искажения самой реальности.
Согласитесь, что каждое лекарство или яд, а именно об этих характеристиках поэтического слова мы и будем говорить, должно проходить клинические испытания. В нашем случае поэтическое слово будет подвергнуто таким испытаниям с одной стороны посредством анализа исторических фактов из жизни гениальных людей, а с другой – посредством фоносемантического анализа.
Для того, чтобы оценивать влияние слова на человека нам необходимо понимать, что с одной стороны мы воспринимаем слово как его смысл, а с другой как его звук. Другими словами для нашего восприятия слово это не набор буковок, как мы его видим, а совершенно реальный, определенный нашим сознательным и бессознательным его, так называемый, звукосмысл.
Есть такая наука фоносемантика. Именно она и позволяет понять, как слово, а вернее его звук понимается на уровне нашего бессознательного. Другими словами оценить реально, как мы воспринимаем звук от слова, от сочетания слов нашим дорогим организмом.
Учитывая, дорогой читатель, что мы с вами не лингвисты и не ученые физиологи, проведем небольшой ознакомительный экскурс в удивительнейшую науку под названием фоносемантика.
Несмотря на то, что наука нашла свое широкое применение только в наше время, ее истоки находятся еще в первом тысячелетии до нашей эры.
В Древней Греции, да-да еще тогда, проблема соотношения внешней (формальной) и внутренней (семантической) сторон слова тесно переплеталась с вопросом о происхождении языка. Философы, обсуждавшие эту проблему, разделились на два лагеря. Одни утверждали, что имена объектов основываются на их природе (фюсей), имена есть "подражание" природе вещей, выражение их скрытой сути. Другие, наоборот, полагали, что обозначение объектов человеком носит договорный характер (тесей).
Основателем "природной" теории стал пифагорейский философ Гераклит, для которого слова являются "тенью" вещей, их образом, подобно отражению деревьев и гор в реке.
Философ-материалист Демокрит приводил против теории фюсей следующие аргументы: некоторые различные вещи обозначаются одним и тем же словом (омонимы), иногда также один и тот же предмет обозначается различными словами (синонимы). Таким образом, имя не отражает качества объекта, одно имя может с течением времени заменяться другим. Это не было бы возможным, если бы имя закрепляло за предметом какие-либо свойства.
Затем к обсуждению присоединились Сократ, Платон, Гермаген и многие другие. Вот как людей заботила природа воздействия слова на человека! Это притом, что многообразие слов, без сомнения, было значительно меньше и не включало великое множество иностранных технических терминов, песен на не всегда знакомых языках и много другой звуковой чепухи. А, возможно, она, эта звуковая чепуха и приводит к изменениям в некоторых мозгах, приводящих к различным заболеваниям!?
Тема, поднятая в III в. до н. э. Платоном, получила замечательное развитие в философско-языковой концепции Готфрида Вильгельма Лейбница почти двадцать веков спустя. Заимствовав не только проблему, обсуждаемую Платоном, но и сам жанр диалога, Лейбниц настойчиво придерживается мысли о естественной связи между звучанием слова и обозначаемым предметом.
Говоря о русских ученых, уделявших внимание данной проблеме, нельзя не упомянуть о М.В. Ломоносове, писавшем, что в русском языке частое повторение "письмени а способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины, также и внезапного страха; учащение письмен е, и, h, ю – к изображению нежности, ласкательства, плачевных или малых вещей; чрез я показать можно приятность, увеселение, нежность и склонность". По Ломоносову, гласные о, у, ы выражают гнев, зависть, боязнь и печаль. Твердые к, п, т и мягкие б, г, д изображают тупость, лень и глухие звуки, например, стук строящихся городов и домов, конский топот и крик некоторых животных. Твердые спиранты с, ф, х, ц, ч, ш и вибрант р "могут спомоществовать к лучшему представлению вещей и действий сильных, великих, громких, страшных и великолепных"
В современном языкознании продолжившим аналогичные изыскания был А. А. Потебни.
На сегодняшний день, чрезвычайно интересным оказывается вывод об особой цветовой палитре сакральных текстов: православной молитвы и буддийской мантры. Да, именно так! Слушая, воспринимая звукобуквы – мы видим невидимые цвета. Именно они дополнительно и определяют наше мироощущение в данный момент. Их хроматизм сводится к доминанте синего цвета, что хорошо согласуется с эмоциональным вектором спокойствия, умиротворенности и расслабления. Жаль, однако, что этот вывод делается на основе только двух текстов: "Отче наш" и четырехсловной мантры "Ом мани падме хум". Другие молитвы и мантры, как, кстати, и английские сакральные тексты, по-видимому, не анализировались.
Как видишь, дорогой мой читатель, не так все просто складывается, как кажется на первый взгляд, после написания нами и последующего прочтения привычных, маленьких или больших, красивых или не красивых буковок.
В 1982 г. в Российской фоносемантике происходит новое событие. Появляется научный труда Станислава Васильевича Воронина "Основы фоносемантики" Исходя из звукоподражательных образований 250-ти языков, ученый обнаруживает основные типы звучаний действительности.
Затем на эту тему появляются труды Левицкого В.В и Журавлева А.П. Вот ученые умы древней Греции были бы довольны – их труды не пропали даром. И кто, опять же российский ученый протянул руку помощи через века – за что ему от всех нас огромное спасибо.
На сегодняшний день есть уже компьютерные программы, с помощью которых можно проанализировать, как же фактически на наше бессознательное воздействует слово или текст, который мы иногда с удовольствием читаем, даже не подозревая, какой невидимый вред наносим своему послушному нам организму.
Впоследствии, приводя в пример те или иные стихи, а именно им, как невидимому яду или лекарству, и посвящена моя книга, иногда я буду делать их краткий фоносемантический анализ.
Конечно, когда я начинал заниматься поэтической самотерапией сразу после сеанса усиленной химиотерапии или после сеанса лучевой терапии, то, перечитывая на следующий день, многое переделывал. Для некоторых случаев переделывал это мягко сказано. Расскажу об одном случае. После очередного сеанса лучевой терапии (к этому времени я уже прошел полный курс девятимесячной химиотерапии) я как это бывало часто, не мог заснуть и взялся, как говорится, за перо. Сел на кровати, оперся на ее спинку. На колени положил тетрадь и в таком положении неутомимого создателя оздоравливающего меня мира, не имеющего ничего общего с окружавшей болезнью, я провел всю ночь. Затем отоспавшись до обеда, я принял очередной сеанс лучевой терапии. После собственного сеанса поэтической самотерапии он вызывал только приятные ощущения.
Когда же днем я перечитывал написанную ночью для детей сказку, моему удивлению не было конца. Я вообще не мог вспомнить, откуда взялись герои и ее сюжет. Зато самочувствие у меня было великолепное. В отличие от многих других людей, проходивших рядом со мной лучевую терапию, и занятых, к моему сожалению, исключительно самосозерцанием своего не самого лучшего, как в прочем и у меня, периода жизни. Тогда я, к сожалению, не имел права предложить им свой метод поэтической самотерапии. В то время он не был апробирован на других, и у меня не было его научного и исторического подтверждения. Мне же в то время весь процесс творчества только придавал сил.
Моя жизнь стала идти по двум параллельными дорогам. По одной шла химическая и лучевая терапия, и по ней принимающее спасительные их удары мое тело.
А вот по другой шел непосредственно я сам, то есть мой мозг, который был занят всецело только творческой деятельностью. Эти две дороги пересекались, возможно, где-то вне меня. А, возможно, и не пересекались вообще. Точно не знаю.