- А чего? - Он возмущенно привстал. - Не знаешь, как люди валом валят в места, где что-нибудь эдакое произошло? Да вся мировая литература - о том, как кто-то красиво умер! Ну, половина… Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта, Принц и Русалочка. А истории разных замков? Это уже не личные драмы, это - культурное достояние!
- Все же дурак, - вздохнул Олег.
Кузнечик надулся.
- Ребята, сказки, конечно, сказками, только собаку-то видят. И машины бьются.
- Его хозяйка здесь погибла. Этого он не может простить? - предположил Кузнечик, вновь преисполнившийся азарта.
- Похоже на то.
Олег потер лоб.
- Мы ненормальные. Обсуждаем привидений на полном серьезе.
- Хорошенькое привидение, машина с ним едва не столкнулась!
- Так не столкнулась же. Удара не было!
- А отчего остальные машины слетали с дороги? Там туша - килограммов семьдесят.
- Думаешь, от удара? Или все-таки не справлялись с управлением?
- Кто его знает. Но ты сам статистику видел. Как раз по годам подходит.
- А если старик наврал? Выдумал байку о призраке, а вы ухи развесили! - ухмыльнулся Кузнечик.
- И Анге?
- А почему нет? Он на нее и навел…
- Надо поспрашивать других местных. Эти - как партизаны…
- А если у них круговая порука? Туристов за нос водить? Одним - одно рассказали, другим - другое.
- Там видно будет. - Олег поднялся.
Два следующих дня они старательно расспрашивали здешних жителей. Особенно усердствовали Маринка и Кузнечик, Олег же чувствовал себя полным кретином.
- Итак, подведем итоги. - Вечером, после ужина, Кузнечик разложил на столе записи. - Четверо у меня, трое у Маринки, у Олега один. И один сомневается. С разных сторон острова. Не самый плохой улов… говорят все одно и то же. Белый, очень большой пес, и видят его только водители. И не только ночью.
- Похоже, собака в самом деле погибла под колесами, - грустно сказала Маринка.
- Вот что неясно, - вмешался Олег. - Допустим, мы не сошли с ума. Есть одна мелочь. Пес бежал наперерез, ровно через дорогу. И кажется, очень быстро. Куда он бежал? Вверх по склону? Там заросли и камни! С чего нормальная собака понесется на гору как ненормальная?
- Нехило загнул. Может, и впрямь бешеная?
- Вспомни, что говорила Анге! Сам ты бешеный. - Маринке стало обидно за неведомого пса.
За домиком повара девушка обнаружила сооружение, похожее на собачью будку, но с отверстием в крыше. Со стены будки свисал бронзовый колокольчик, позеленевший от времени.
- Это от прежнего владельца осталось, - сообщил повар. - Чудной был мужик. Сгинул невесть где.
- Чудной?
- Полоумный. Ходил, сам с собой бормотал, иногда озирался, будто кто за ним следует, иногда палку возьмет - и давай отмахиваться невесть от кого. Кричать начинал. Но если под руку не лезть, никого не обижал вроде.
- А он куда делся?
- Сгинул, похоже. - Старик выдохнул плотный клуб дыма. - Ушел и не вернулся. Он порой пропадал на несколько дней, только являлся домой рано или поздно. А в тот раз - с концами. Вроде башмак его нашли на скале, может, полез и сорвался.
- На какой скале?
- Там, - махнул рукой повар. - Недалеко от места, где вы пса повстречали.
- А когда он пропал? - замерев, спросила Маринка.
- Помнить бы… лет десять точно прошло, а то и больше. В наши-то годы время летит, а не тянется…
В полицейский участок Маринка ворвалась, будто за ней гнался табун маньяков. На ее счастье, блюститель порядка был тот же самый - не пришлось улыбаться и говорить о погоде, налаживая взаимное понимание.
- Скажите, та девушка, упавшая со скалы четырнадцать лет назад… Это ведь был несчастный случай?
- Видимо, так.
- Когда? Зимой, весной, летом?
- В начале лета, кажется… - Он долго рылся в записях, наконец утвердительно мотнул головой: - В июне.
- А человек, которого звали… - Маринка порылась в сумке и положила на стол перед полицейским записку: - Вот так.
- Вроде был такой, припоминаю. Местный сумасшедший или типа того.
- Когда его в последний раз видели?
- Да кто ж тебе это скажет, девушка? У него, помнится, старшая сестрица была. К ней бы вам съездить. Она брата и не искала… сразу переехала в другую часть острова, только уверились, что он не вернется. Адресок… сейчас.
Маринка ожидала увидеть женщину средних лет со странностями, немного смахивающую на ведьму. Но высокая старуха с волосами, в которых почти не было седых нитей, больше походила на прокурора - настолько суровый был у нее взгляд и гордая осанка.
- Брат мой пропал четырнадцать лет назад. Говорить я о нем не собираюсь, понятно? Крови он мне довольно попортил. Вечно ему враги мерещились, раз меня порывался убить. Довольно с меня, помнить не хочу. Всю молодость мою испоганил…
- Чем? - испуганно спросила Маринка. В присутствии этой старухи хотелось стоять навытяжку.
- На твоих бы женихов - с палкой! А я красивая была… Говорили, мухи он не обидит, - как же! Когда мозги набекрень вставали совсем, лучше не стоять на пути… Все, ступайте, некогда мне. - Женщина повернулась к ним спиной.
- Скажите только месяц, когда его последний раз видели.
Старуха бросила небрежно:
- Июнь.
Олег задумчиво разглядывал верхушки сосен. Вниз смотреть не хотелось: высота была метров сорок, если не больше, и волны внизу пенились, кружась водоворотами среди камней.
- Думаешь, это он скинул девушку?
- Может быть.
- А сам куда делся?
- Ну, со скалы прыгнул - испугался, чего натворил. А может, просто сорвался, полез куда не стоило.
- Ага. Он же того… двинутый был. Надо в полиции рассказать, - предложил Кузнечик.
- Надо. Пусть разбираются.
- Вряд ли кто станет. Дело давно закрыто. Вообще неизвестно, жива ли ее семья.
- Хоть имена ее родных выяснить, написать…
- Зачем снова? Больно же будет. Они свое пережили…
- Ты не понимаешь, Маринка. Если это убийство, о нем должны знать.
- Экий ты… Убийцы все равно нет в живых. И он, между прочим, тоже упал со скалы.
- Равновесие, - пробормотал Кузнечик. - А пес продолжает мстить людям.
Маринка вскочила, дернувшись, будто ее шишкой по голове ударило.
- Да какие же вы! Это никакая не месть, - выдохнула, сжав руки. - Понимаете, он четырнадцать лет слышит зов. Днем и ночью. Отчаянный голос хозяйки. И бежит на помощь, не видя вокруг ничего. Под колеса. Это не месть, это любовь, понимаете?
Олег и Кузнечик не отозвались, лишь переглянулись. Потом Кузнечик озадаченно присвистнул, поднял камешек и запустил его с обрыва.
Катер опоздал, и почти стемнело.
- Доберемся, тут недалеко, - улыбнулся усатый капитан судна. - Темно, светло - мореходу опытному без разницы.
Уезжать не хотелось: всего месяц прошел, а будто много-много месяцев прожили, каждая травинка родная.
- Грустно как-то, - сказал Кузнечик. - Я даже поверил в это все. Будто видел их, что ли. Сам. Но все бессмысленно. Приехали, придумали себе сказку… И кому от этого толк?
- Я всего лишь человек, - сказала Маринка. - Мы все… человеки. Не больше. Но может, если подтвердится вся эта история, пес добежит?
- Куда? Добежит и прыгнет с обрыва? И как расследовать, даже если полиция нам поверит, - тела-то за четырнадцать лет превратились в морскую воду.
- Не знаю, - сникла Маринка. - Но вдруг? Что же, он так и будет всегда кидаться на зов и погибать под колесами? Это нечестно!
- Жизнь вообще штука нечестная. Погибшая девушка могла бы тебе рассказать.
Катер покачивался на слабых волнах, отходя дальше и дальше. Обогнул остров - и пошел мимо скалы, на которую когда-то пытался успеть белый пес.
Луна ярко высветила вершину. Всем троим показалось на миг, что над обрывом возникли два силуэта - женщины и собаки. Женская фигура помахала рукой.
Чай с имбирем и перцем
На три ложки черного чая - пол-литра воды, имбирь и перец в количестве разумном, чтобы в огнедышащего дракона не превратиться.
В разогретый заварник высыпать сухой черный чай. В кипящую воду всыпать имбирь и перец черный, размешать и водой имбирно-перечной залить чай в заварнике.
И оставить его в покое - пусть настаивается минут пять, а то и все десять.
Пить можно просто так или смешав с молоком, а то вкус резковат.
Приятного дня или вечера!
Алексей Толкачев
Бабушкина мята
Кружку Никита нашел прямо на столе. Это удачно вышло. Стояла там, посудинка кособокая, словно прямо с этим столом и выросла. А впрочем, как же иначе? И еще повезло: в печке котелок чугунный оказался. Дров, правда, у бабушки не нашлось, но это не беда. Вокруг со всех сторон лес. Далеко от избушки не отойдешь, да далеко и не требуется. Всего-то надо хворосту немного набрать, чтобы воду в котелке вскипятить. А зато какие заросли мяты у бабушки на заднем дворе! Да какая душистая! Нигде Никита не встречал такой мяты, как тут, у бабушки. Очень Никита уважал чаек с мятой. Но чая у бабушки, разумеется, не было. Кабы знал Никита, что здесь окажется, непременно захватил бы с собой узелочек с заваркой. Но кто ж мог знать! Впрочем, из одной только мяты тоже очень даже неплохой горячий напиток получился. Никита потягивал его мелкими глоточками и глядел в окно. Ни стульев, ни лавок в избушке не было, но тут как раз кстати пришелся ящик, который Никита притащил с собой. Он послужил вполне сносной заменой стулу, так что чаепитие, можно сказать, проходило с комфортом.
За окном темнел синий лес. В вечерних сумерках он выглядел таким таинственным, таким волшебным! Казалось, стоит лишь войти в этот лес - и тут же попадешь в сказку. Встретишь говорящих зверей, лешего, увидишь ходячие деревья, найдешь цветок папоротника и разрыв-траву… Наверху чем-то гремела бабушка, но Никита весь унесся мечтами в сказку и ни на что внимания не обращал. Представлялось ему, что где-то в лесной чаще он встретит бродячих скоморохов. А может, и разбойников. Может, даже не благородных (сказке ведь никак не обойтись без опасных приключений). Но все же разбойники будут не очень уж злые, и он с ними подружится. От них он узнает какую-нибудь жутко интересную тайну… И конечно, окажется, что лесная птица, живущая в ветвях над разбойничьим шалашом, - это на самом деле заколдованная красавица. И он найдет способ ее расколдовать, и у них будет любовь…
Эх, до чего же жаль, что сказки - это только сказки! А реальность прозаична и сурова… Грохот на крыше стал еще громче. А потом наступила тишина, и за оконным стеклом стала появляться бабушка. Она стекала с крыши вниз по окну и по стене тремя густыми ручейками. Это была еще очень молодая бабушка, скорее всего она еще даже не умела летать. А уж напасть на человека она не могла однозначно. Но она уже понимала, что в ее ловушку попался человек и что ей нужны его кости. А барьер создавать эти твари способны, похоже, с самого рождения. Во всяком случае, эта бабушка барьер поставила, будьте благонадежны! Никита уже трижды обходил вокруг избушки, пробовал в разных местах - никаких шансов. По всему кругу примерно по кромке леса проходит упругая прозрачная стена. Глаза ее не видят, а пройти невозможно. То есть наружу, в лес, невозможно. А из леса сюда - милости просим. Вот Никита, дурень, и прошел. И сидит теперь тут. Так и кормятся молодые бабушки, которые еще без костей. То зверь какой забредет, то птица залетит. Обратно в лес выбраться не может, умирает от голода и становится бабушкиной добычей. Правда, говорят, птицы и звери редко приближаются к бабушкиным избушкам. Чутье у них какое-то есть природное. Людей же бог таким чутьем не наградил. А именно людские кости и нужны бабушкам больше всего.
Нет, Никита все по правилам делал, технику безопасности соблюдал. Выйдя к избушке, сразу не полез, обошел сзади, сказал, как положено: "Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом". Никакой реакции. Стало быть, это не избушка на курьих ножках, а нормальный домик лесника. Тогда Никита и вошел. Да не из пустого любопытства, а просто ночь надвигалась. В доме-то куда лучше ночевать, чем в лесу под открытым небом. А вдруг дождь? У него, конечно, был с собой ящик, но в ящике спать тоже как-то неуютно. Как покойник во гробе… А лишь вошел Никита в дом, так сразу все и понял, да путь назад уже был отрезан. И ведь что оказалось: избушка яйца высиживает! А они, когда наседки, с места не встают и передом-задом не крутят. Вот так и обманулся Никита…
Нет, ну надо же какое злосчастье! Ведь уже, считай, полвека никто избушек с бабушками в здешних лесах не видел! Считалось, что все они уничтожены. Да и откуда бы им взяться, если ящеров и подавно всех давным-давно перебили. Оно ведь как в природе устроено: избушка время от времени сносит яйца, но яйца эти - диетические, из них никто не вылупляется, хоть избушка их и высиживает по велению инстинкта. А вот если эту избушку ящер потоптал - тогда из яиц появятся детеныши. Которые мужского полу - ящеры, которые женского - избушки. Сначала маленькие, потом постепенно вырастают, внутри у каждой какая-то утварь формируется: печка, мебель, посуда. Генетический интерьер. И обязательно - ступа, а в ступе, в свою очередь, зарождается бабушка. Они, бабушки эти, когда покрепче становятся и обретают возможность подниматься в воздух, часто прямо в этих ступах и летают. Говорят, старые избушки вообще практически невозможно отличить от нормального человеческого жилья: у них и занавески на окнах вырастают, и картинки на стенах, и даже, бывает, игрушки детские на полу возникают. А бабушка, пока костей не нахватала, пребывает в состоянии студня. И может так жить очень-очень долго. Ставит вокруг избушки невидимый барьер, поджидает добычу. И когда рано или поздно удается ей поживиться костями, она из них начинает строить свой скелет. Вот тогда она уже превращается в реально опасного хищника. Костяные бабушки уже не в избушках добычу ждут - они ночами над лесом рыщут и нападают на все живое. С матерой костяной бабушкой ни орел справиться не может, ни медведь. Прилетают и к человеческому жилью, люди для них - добыча самая лакомая.
Полвека назад страшные дела творились! Чуть ли не каждую ночь все окрестные деревни бабушки штурмовали. Сколько народу похватали - вспомнить страшно! А уж о домашнем скоте и говорить нечего. Что делать? Мобилизовались мужики, стали днями лес прочесывать. В дневное время бабушки слабее, летать почти не могут, и с ними справиться можно, если вчетвером-впятером навалиться с вилами да с дубинами и все кости переломать. Только потом обязательно останки сжечь надо, а то через несколько дней снова все срастется и тварь оживет. Ради той карательной операции мужики даже прикупили на городской ярмарке двойе-изларца - штуку редкую и очень дорогую. Денег немалых это дело стоило, всем миром скидывались, кому, чтобы взнос сделать, пришлось корову свою продать, кому коня. Жаль до слез, но тоже и понимали люди: если с бабушками не покончить, все одно - скотину утащат рано или поздно. А двойе-изларца - это создание непобедимое! Ему что ни прикажешь - все сделает. Работу ли какую исполнить, поколотить ли кого, разыскать ли что-нибудь - всегда пожалуйста. Любой приказ выполнит, потом говорит: "Албибек!" - и в ящик ложится. И после того ему необходимо несколько часов в темном ящике полежать, отдохнуть, подзарядиться - это непременное условие. Что за создание это двойе-изларца - загадка природы. Вроде выглядит как человек, но не человек. И вообще скорее всего не живое существо. На ощупь - холодное. Но и не машина, потому как слова понимает и само разговаривает. (Да что там, мало ль у природы чудес! Двойе-изларца - это еще что, а вот, говорят, на крайнем юге, там, где только песок и никакой растительности, живут звери типа лошадей, только с двумя горбами, и могут эти звери месяц не есть и не пить. Вот это уж чудо так чудо, хотя, конечно, скорее всего неправда.) А этих двойе-изларца в здешних местах всех уже почти переловили и на службу людям определили. Дикие еще встречаются, но крайне редко. Вот удача-то тому, кто ничейного двойе-изларца встретит! Поймать его, как рассказывают, не сложно. Надо лишь ящик иметь достаточного размера. Показываешь ему ящик и даешь какой-нибудь приказ, не важно, абы какой. Двойе-изларца приказ исполняет, произносит: "Албибек!" - и ложится в ящик. Все, он твой!
Так вот, значит, купили мужики двойе-изларца. Ему бабушку убить - раз плюнуть. В одиночку, безо всякой помощи. Недели две мужицкое воинство прочесывало леса. А избушек с бабушками нигде нет! Что за чертовщина? Откуда ж они каждую ночь к деревням слетаются в таких количествах?! Но однажды наткнулся один из крестьянских карательных отрядов на такое… Волосы дыбом встали у мужиков! Это было целое бабушкино гнездо! Не избушка, а дом каменный! О пяти этажах! И на каждом этаже по двадцать комнат! И почти в каждой - бабушка! От совсем юных, медузообразных, до самых матерых, твердых, таких, что костей больше, чем у ерша! Разве спасет тут дело двойе-изларца? Куда там! Ему ж после ликвидации каждой бабушки в ящике отдыхать надо. Максимум двоих за день успеет ликвидировать, а там и стемнеет… Пришлось народному ополчению своими силами за бабушек приниматься. Несколько дней бойня продолжалась. Да и ночей тоже: бабушки ответные визиты в деревни совершали! Немало народу полегло. Но справились. Победили. Извели тварей. Здание потом подожгли. Там внутри было чему гореть: занавески, полы паркетные, тряпки всякие. Деревянные перекрытия. А потом развалили, разнесли по кирпичикам. Что называется, камня на камне не оставили. Так и лежат сейчас на той поляне эти черные обгорелые кирпичи. Долгие годы после того регулярно туда с проверкой являлись: не зарождается ли проклятая жизнь на этих кирпичах? Не зарождалась… А про дом этот каких только баек старики-очевидцы не рассказывают! Говорят, куриные его ноги уходили глубоко в землю, и когда эта каменная пятиэтажная избушка хотя бы чуть-чуть шевелилась, все вокруг тряслось и лес ходил ходуном! А в комнатах - каких только не было диковинных и непонятных вещей! А над входом, говорят, вывеска красовалась: "Общежитие ткацкой фабрики имени Калинина". Из какого яйца вылупилась этакая громадина? Какая мать-несушка снесла его? И что за исполинский ящер послужил отцом? Вроде в этих-то лесах таких гигантских чудовищ не водится…