Спустившись к третьему лагерю, Букреев, к своей радости, заметил около палаток клиентов "Горного безумия". Лин Гаммельгард, Клев Шенинг, Мартин Адамс, Сэнди Хилл Питтман и Дейл Круз - пятеро из восьми клиентов Фишера- поднялись в третий лагерь, пока Букреев был наверху. Выглядели они неплохо, и после подъема из второго лагеря у них еще оставались силы. Но Букреев хорошо помнил свою первую ночевку на этой высоте и понимал, что радоваться рано.
На следующий день (28-го апреля) мы встали, когда уже рассвело. Было около восьми часов утра. По рации нам передали, что Скотт и Нил находятся во втором лагере и для дальнейшей акклиматизации планируют подняться к нам, в третий лагерь. Я чувствовал себя гораздо лучше. Видимо, сказалось то, что я поработал на высоте, хотя усталость еще оставалась. Клиенты, за исключением Лин и Дейла, тоже неплохо адаптировались к новой высоте. У Лин были красные воспаленные глаза, и выглядела она сонной и вялой. Как и я накануне, Лин испытывала небольшие проблемы с акклиматизацией, однако никакой угрозы здоровью не было. Кругов дело - Круз.
Букреев внимательно наблюдал за Крузом обеспокоенный его состоянием. Он заметил, что тот был "в полнейшей апатии, он замкнулся в себе и был безразличен к происходящему вокруг". Опытный Букреев сразу понял, что дело плохо. Около десяти утра Мартин Адамс, который, наконец, добился своей цели и переночевал в третьем лагере, начал собираться вниз. Он хотел спуститься как можно быстрее. Букреев, которому хотелось как можно скорее отправить на меньшую высоту Круза, посоветовал и остальным клиентам последовать примеру Мартина.
Я считал, что одной ночевки на такой высоте вполне достаточно - тем более, что клиенты оказались на ней впервые. Я пытался отговорить Айн и Сэнди, которые хотели остаться в лагере еще на сутки. Мне казалось, что они переоценивают свои силы и им надо хорошо отдохнуть. Поэтому я порекомендовал им, если уж так хочется, подняться до высоты 7 500 или 7 600 метров, а потом спуститься во второй лагерь. Однако ни одна из них не изъявила желания идти выше.
Обсуждая с клиентами их планы, я заметил, что состояние Круза все ухудшалось. Я принялся убеждать его побыстрее собраться и выйти вниз. Меня поддержали и остальные участники, также заметившие неладное.
Наконец Дейла удалось уговорить, и он начал переодеваться и паковать рюкзак. Беспокойство наблюдавшего за ним Букреева тем временем перерастало в тревогу. Дейл, по словам Анатолия, "шатался, с трудом держась на ногах". Положение становилось угрожающим. Круз был высоким и грузным, он был куда тяжелее самого Букреева. Анатолий сомневался в том, что сумеет поднять его и безопасно спустить во второй лагерь, если тот упадет.
Мне с трудом удалось пристегнуть Кейла к перилам. То ли он плохо соображал, то ли я плохо объяснял - не знаю. Но объяснения, как надо пристегиваться и что делать, когда идешь в связке, отняли очень много времени. К счастью, когда мы начали спуск, в поле зрения появились Нил и Скотт. Увидев Кейла, Скотт без лишних вопросов пришел мне на помощь.
Было решено, что мы вдвоем будем спускать Кейла, а Нил пойдет в третий лагерь. Ему надо было там переночевать, чтобы акклиматизироваться.
Вниз они шли втроем в одной связке. Фишер спускался первым, подстраховывая Круза снизу, страховавший всех сверху Букреев - последним. За ними отдельно шла Лин Гаммельгард, а Питтман, несмотря на все уговоры, все же решила остаться в третьем лагере еще на одну ночь .
Когда мы спустились до 6 900 метров, Круз стал понемногу оживать. Он уже мог сам контролировать свои движения. Наконец, к пяти часам вечера, мы спустились со склонов Лхоцзе и вышли к Западному Кууму, по которому шел наш дальнейший путь ко второму лагерю. Круз вроде бы вернулся в нормальное состояние, поэтому здесь мы развязались и пошли каждый сам по себе.
Круз спускался первым, а за ним шли Букреев и Скотт, на ходу обсуждая события последних дней. Букреев рассказал о подготовке маршрута, а Скотт - о проблемах, с которыми он столкнулся в базовом лагере.
Скотт сообщил мне, как обстояли дела с Нгавангом Топше. Заболевший шерпа в сопровождении своего племянника Аопсанга Янгбу и экспедиционного врача Ингрид был отправлен на вертолете в Катманду. Стоимость спасательных работ приближалась к десяти тысячам долларов. У Скотта было много причин для волнений и расстройств: болезнь Нгаванга привела к крупным денежным расходам и уменьшила наш и без того скудный запас кислорода. Кроме того, шерпы до сих пор не установили четвертый лагерь и не отправили наверх кислородные баллоны. Видя его откровенность, я решил поговорить с ним о наших шерпах. На мой взгляд, по сравнению с шерпами Роба Холла во главе с Ангом Корже, наша команда сильно проигрывала. Шерпы "Торного безумия" были слабее физически и хуже организованы. Обсудив это, мы решили после экспедиции оценить работу каждого из них и в следующую экспедицию брать только тех, кто этого действительно заслуживал.
Благополучно добравшись до второго лагеря, Фишер уже в темноте вышел на связь с базовым и третьим лагерями. Обнадеживающих сведений о состоянии Нгаванга не поступило. Так как никаких неотложных дел внизу у Фишера не было, он решил на следующий день подняться вместе с Питом Шенингом к третьему лагерю. Скотта не покидала надежда, что Пит сможет акклиматизироваться и продолжить восхождение.
Утром 29-го апреля Скотт и Пит отправились в третий лагерь, а я пошел вниз вместе Дейлом и Лин. Большую часть пути я приглядывал за Крузом, то и дело подстраховывая его. Хотя Аейл выглядел гораздо лучше, чем накануне, я знал, что в любой момент он может допустить ошибку при движении по маршруту. Особенно беспокоило меня, как мы пройдем по леднику Кхумбу - только там нам проблем не хватало! Базовый лагерь принес всем нам облегчение и порадовал теплом. После шести ночей, проведенных на большой высоте, мне был необходим отдых.
ЗО-го апреля я вволю насладился безветрием и теплом в базовом лагере. Здесь я мог позволить себе немного расслабиться - принять душ и почитать книжку на солнышке. Я чувствовал, что хорошо акклиматизировался и теперь собирался спуститься отдохнуть в лесную зону. Я снова стал убеждать Мартина Адамса пойти со мной.
Наша команда сейчас была раскидана по всей горе - от Перича, где Тим и Шарлотта приходили в себя после горной болезни, до третьего лагеря, где в эту ночь находились Скотт с Шенингом. Впрочем, такой разброс в местонахождении меня не слишком смущал. Акклиматизация - дело очень тонкое, и здесь необходим индивидуальный подход. Процесс адаптации организма к высоте невозможно подогнать под общий жесткий график. Куда больше меня волновало различие в уровне подготовки, с которым клиенты "Торного безумия" выходили к штурму. Все больше я волновался за самого Скотта, чей график акклиматизации не раз уже срывался из-за его переходов вверх и вниз по горе.
К 1-му мая все гиды и все клиенты, за исключением Шарлотты Фокс и Тима Мадсена, собрались в базовом лагере. Соскучившийся по отдыху Скотт пошел принять душ перед ужином. Букреев отдыхал в своей палатке, когда Лин Гаммельгард встретила Скотта на пути из душевой и завела с ним разговор.
Они начали обсуждать предстоящее восхождение. Скотт сказал, что через несколько дней мы поднимемся в третий лагерь. Там всем клиентам будет выдано кислородное оборудование, и дальше они будут идти с кислородом. Его слова расстроили Лин, которая все настаивала на своем решении идти без кислорода. Дальше их разговор велся на повышенных тонах.
Гаммельгард рассчитывала, что ей будут предоставлены дополнительные дни для акклиматизации, ведь из-за запаздывания с установкой высотных лагерей у нее не было возможности как следует проверить себя на большой высоте. И теперь, когда Фишер заявил ей, что все клиенты пойдут с кислородом, она пришла в ярость. "Я ему сказала: "Теперь я просто не успею подготовиться к бескислородному восхождению, меня лишили этой возможности! Полгода ты со мной соглашался и поддакивал, прекрасно зная, как обстоят дела в твоей экспедиции. Я так на это рассчитывала, тренировалась... Да ты просто с ума сошел!""
Фишер ответил Лин, что никаких шансов на бескислородное восхождение у нее нет, и что она пойдет как все клиенты - с кислородом. Не желая даже думать об этом, Лин принялась упрекать Фишера за попытку "приравнять ее к остальным". "Я страшно разозлилась. Вовсе не этого я ожидала от опытного руководителя экспедиции. Уважения к Фишеру у меня не прибавилось... Я просто вышла из себя!"
Так и не сумев договориться, Фишер и Гаммельгард разошлись. Букреев, чувствуя, что может помочь разрешить этот спор, вышел из палатки и направился к Фишеру. Скотт тем временем возвращался к своей палатке, чтобы наконец отдохнуть.
Нам было что обсудить с Фишером. Сначала я спросил его, как прошел подъем у Шепинга. Скотт ответил, что в целом все в порядке, хотя спать без кислорода Шенинг пока не может. Про Дейла Скотт заметил, что тому крупно повезло. Задержись он в третьем лагере чуть дольше, и ему было не миновать отека мозга. Однако ни одному из них Скотт не собирался говорить "нет". Напротив, он считал, что мы должны были продолжить наблюдать за ними и на заключительном выходе в случае чего отправить их вниз из второго или третьего лагеря.
Решение Фишера еще больше озаботило Букреева. Мартин Адаме, хотя и не мог вмешиваться, тоже беспокоился по этому поводу . "Скотт брал на восхождение всех. Брал Дейла, брал Пита Шенинга Было ясно, что эти люди больны, что они в принципе не могут подняться. Тем не менее, они хотели идти, и Скотт не мог им отказать... Мне кажется, Скотт так стремился затащить этих людей на вершину, в основном, в рекламных целях... Я сказал как-то Нилу в базовом лагере: "Ведь этим ребятам нечего делать наверху. Я понимаю, вам очень нужна реклама, но неужели вы не боитесь той громкой славы, которая ждет вас, если вы оставите кого-нибудь из них на горе? Вы этого хотите? О том, сколько стоит их жизнь, вы не подумали?".
Лин совершенно извела Скотта. Когда я заговорил с ним о ее намерении идти без кислорода, он только расстроенно развел руками и покачал головой. Тогда я предложил свое содействие. Я хотел побеседовать с ней, объяснить, что ее планы опасны для нее самой. Ее малый опыт не позволял ей трезво оценить свое состояние, кроме того, она так и не смогла как следует акклиматизироваться.
Перед самым ужином я заглянул в палатку Айн и спросил, можно ли поговорить с ней. Она с радостью согласилась. Я. рассказал ей, что в 1991 году, когда я впервые поднялся на Эверест без кислорода, для лучшей акклиматизации я переночевал на Южной седловине и только потом спустился в базовый лагерь для отдыха. У Лин же в этой экспедиции максимальная набранная высота составляла всего 7 300 метров. Не было у нее и солидного опыта, чтобы объективно оценить свои шансы на успех, и поэтому я советовал ей оставить эту идею. Взамен я пообещал ей, что, если она успешно поднимется с кислородом, то я лично помогу ей повторить восхождение, но уже без кислорода. Честно признаюсь, я был уверен, что сил у нее на это не хватит, но предложение мое было, тем не менее, искренним. Попроси она меня об этом, и я бы пошел".
Вечером в общей палатке собрались все клиенты "Горного безумия" за исключением Шарлотты Фокс и Тима Мадсена, которые вскоре должны были сюда подняться, а также Мартина Адамса, который ушел вниз, следуя совету Букреева Обращаясь ко всем присутствующим, Фишер сказал, что с этого дня участники отдыхают, а 5-го мая, если погода позволит, экспедиция начнет свое движение к вершине. Подшучивая над Букреевым и Адамсом, решившими спуститься ниже базового лагеря, Фишер сказал, что не иначе как они соскучились по пиву и красивым девушкам.
В самый разгар этих шуток в палатку вошла Лин. Она подошла ко мне сзади, обняла и поцеловала. Отчетливо, чтобы все слышали, Лин сказала: "Спасибо большое, Толя", а потом села на свободное место. Все в палатке многозначительно заулыбались, явно неправильно истолковав ее действия. Но Скотт все отлично понял. Теперь он знал, что проблема с кислородом решена.
Глава 12 ПЕРЕД СТАРТОМ
После ужина я распрощался со своими товарищами, включил налобный фонарь и отправился вниз по тропе. Не прошло и часа, как наступила ночь, на небе взошла полная луна. Некоторое время справа от меня виднелся силуэт Пумори, потом и он исчез. В полном одиночестве я шел по залитому лунным светом леднику. Я думал о том чудесном мире, который ждал меня внизу, где было так тепло и так легко дышалось. Я чувствовал себя хорошо, моя акклиматизация прошла успешно. Теперь я спускался вниз, чтобы, восстановить силы, потраченные во время долгой работы на высоте.
Букрееву понадобилось несколько часов на то, чтобы спуститься вниз. По дороге он миновал Лобуч, где Броме когда-то не поладила с Питтман по поводу спутникового телефона. Дойдя до развилки, Букреев повернул налево. Ему нужно было попасть в Дингбоч (4 350 м), где он надеялся встретиться с Адамсом. В час ночи, примерно в тридцати минутах ходьбы от этой деревушки. Букреев устроился ночевать под усыпанным яркими звездами небом.
На следующее утро я зашел в гостиницу, ожидая увидеть там Мартина. Однако хозяйка разочаровала меня, сказав, что вчера никто в гостиницу не приходил. Я позавтракал там и отправился дальше. Не прошло и часа, как я был уже в Периче (4 280 м), где встретил не Мартина, а Ингрид - нашего врача. Она только что вернулась из Катманду.
Доктор Хант сообщила неутешительные новости. Нгаванг Топше, который шесть дней назад был эвакуирован в Катманду на вертолете, находился в коме. Врачи подозревали, что у него поврежден головной мозг. Вслучае, если Нгаванг выживет, то, как и предполагал Фишер, ему потребуется длительный медицинский уход.
Побеседовав с Ингрид, я зашел навестить своих знакомых из экспедиции "Гималайских гидов". Они спустились сюда из базового лагеря на отдых. Потом я продолжил путь вниз и к вечеру пришел к небольшой гостинице в деревушке Дебоч, на самой границе лесной зоны. Здесь находится последний участок леса, который встречается альпинистам при подъеме на Эверест.
Букреев провел в Дебоче два дня. Его режим был предельно прост: отдых и несложные физические упражнения. Богатый кислородом воздух и легкая усталость - лучшего отдыха, с точки зрения Анатолия, и придумать было нельзя.
Я был уверен, что такой отдых поможет мне наилучшим образом восстановиться; силы, накопленные здесь, помогут мне довести клиентов до вершины. Жаль, что Скотт не принял мой план реабилитации ни по отношению к себе лично, ни по отношению к Нилу и участникам. Оставалось надеяться, что им удастся хорошо отдохнуть в базовом лагере.
4-го мая, около четырех часов дня, отдохнувший и полный сил, Букреев отправился назад в базовый лагерь. Перекусив на скорую руку в Периче, он продолжил подъем и к полуночи достиг цели. Из палаток других экспедиций до него доносились обрывки разговоров, рядом маячили чьи-то тени, но в лагере "Горного безумия" царили тишина и спокойствие. Даже в коммуникационной палатке Питтман не горел свет. В общей палатке Букреев отыскал термос с горячим чаем и налил себе кружку. По дороге Анатолий немного замерз, ведь при переходе от деревни Дебоч до базового лагеря температура упала почти на 20 градусов.
Проснувшись утром 5-го мая, Букреев услышал, как переговариваются между собой клиенты "Горного безумия". Они уже встали и вышли из своих палаток. Однако одного очень характерного голоса явно не хватало. Не слышно было и столь знакомого всем высотного кашля - Сэнди Питтман в лагере не было. Как узнал Букреев чуть позже, она отправилась вниз, пока он был в Дебоче.
В субботу 4-го мая посыльный шерпа принес известие, что трое приятельниц Питтман пришли с треккингом в Перич и хотят повидаться с Сэнди. Недолго думая, Питтман отправилась к ним, прихватив с собой трех шерпов, один из которых нес ее телефон.
Я был удивлен, что человек с ее альпинистским опытом способен на такие поступки. Да, она не раз бывала в горах, но столь быстрый спуск прямо перед штурмом никому еще не приносил пользы. Полезен именно длительный отдых внизу, а подобный бросок туда-обратно, на мой взгляд, мог привести лишь к неоправданной растрате сил.
Утром 5-го мая все клиенты "Горного безумия", за исключением Питтман, были в сборе. Сэнди еще не вернулась; она знала, что Фишер перенес дату выхода с 5-го на 6-ое мая. Мартин Адамс, следуя совету Букреева, спускался для отдыха в Перич. Он планировал встретить там Анатолия, но разминулся с ним по дороге. Теперь Адамс выглядел свежим и отдохнувшим. Шарлотте Фокс и Тиму Мадсену отдых тоже пошел на пользу, но Букреева сильно беспокоила их недостаточная акклиматизация. Хорошо они готовы или нет, выяснится позже, на высоте. Остальные клиенты отдохнули не лучше, но и не хуже, чем предполагал Букреев. Проблемы, как оказалось, возникли у Фишера.
Мне рассказали, что Скотт и Нил во время отдыха ходили на Пумори пофотографировать. Я был неприятно удивлен. Зачем Скотту было так бездарно растрачивать силы, особенно с учетом колоссальной нагрузки, доставшейся ему на подготовительном этапе экспедиции. Еще больше я встревожился, узнав, что Скотт чувствует себя неважно и принимает, антибиотики. Хотя и не доказано, что использовать их перед восхождением опасно для здоровья, однако сам я стараюсь никогда этого не делать. Мне нужно знать правду о своем состоянии, а антибиотики и прочие лекарства приглушают тревожные симптомы.
Питтман вернулась в базовый лагерь в ночь перед выходом, и в пять часов утра 6-го мая она уже была за работой в своей коммуникационной палатке. Связавшись по спутниковому телефону с Эн-Би-Си, она продиктовала свой очередной репортаж. Перед виртуальными путешественниками предстала соблазнительная картина жизни под Эверестом. Питтман была бодрой и жизнерадостной, а в ее рассказе заметно преобладала гастрономическая тема
"В моем любимом ресторане в Периче нам подавали отменный бифштекс из яков с картофелем фри... У меня был всего один день для встречи с друзьями, поэтому мы пошли в Лобуч, где нас ожидал отличный обед. Потом я почти вприпрыжку отправилась назад, и к вечеру уже была в базовом лагере".
Каждому, кто хоть сколько-нибудь знаком с горами, подобные увеселения показались бы как минимум странными. До начала восхождения на высшую точку планеты оставалось не более двух часов. Как сказала Лин Гаммельгард: "Ее альпинистский опыт никак не вязался с таким поведением".
Пока Питтман в красках описывала свои приключения, остальные участники экспедиции постепенно собирались за обеденным столом в общей палатке. Они обсуждали между собой предстоящий выход, советовались, что взять из снаряжения, что оставить. То, чему раньше не уделялось особого внимания, теперь казалось очень важным - слишком серьезное испытание ждало их впереди.