- У Чаши много свойств, - ответила Элизабет. - Причем никто не знает их всех. Доподлинно известно, что она значительно увеличивает магические способности и силу владельца, если он, конечно, обладает хоть каплей таковых. Говорят, если пить воду из Чаши, становишься сильнее физически и продлеваешь себе жизнь. Хотя, этого, по-моему, никто из посвященных не делал. Все боятся раз налив в волшебный сосуд воду и использовав ее, лишиться Чаши как и в случае с оживлением. Известно, что она исчезала, когда с ее помощью исцеляли смертельно больных. Такое деяние подобно воскрешению. В руках простых смертных она может исполнять желания, не покидая владельца, пока он не попросит вернуть кому-нибудь жизнь. Наверное, Чаша исполняла бы и желания колдунов, но они и так могут получить почти все, привыкли пользоваться собственным даром, и не беспокоят волшебный сосуд пустячными просьбами.
Чаша, изчезнув из рук Владычицы, ни разу не приняла своего первоначального облика, о котором смертным мало что известно. Она всегда выглядит как сосуд, но его форма и размеры могут сильно различаться. В руках непосвященных она часто принимает вид бутылки. На некоторых островах Архипелага до сих пор рассказывают истории про исполняющую желания бутыль из молочно-белого стекла, переливающегося всеми цветами радуги, небольшую, пузатую, с длинным горлышком.
- Точное описание, - хмыкнул Мартин.
- Наверное, вещица была красивая, - сказала Кэтрин. - Вот и запомнилась.
- Припоминаю сказку про синюю бутылку, - проворчал Сэндклиф. - Чего только у нее не просили, а счастье она принесла лишь тому, кто хотел немного промочить горло. Я бы и просить ничего не стал. Подарил бы Кэт, для украшения каминной полки.
Кэтрин и Элизабет улыбнулись.
- Да, синяя бутылка очень напоминает сосуд Владычицы, - кивнула сестра капитана. - У Хагена Чаша имела вид деревянного кубка грубой работы, покрытого стершейся позолотой. В моих руках он превратился в изящную вазочку из дымчатого хрусталя. В общем, у вещицы Владычицы есть характер. Говорят, некоторым она не дается в руки.
- Как это? - спросил капитан.
- Твои пальцы проходят сквозь нее как сквозь воздух. Или, скорее, как сквозь воду.
- Все ясно, Чаша ведет себя как капризная женщина, - заявил Мартин с видом знатока.
Кэтрин прыснула, подумав: "Кто о чем, а похмельный о рассоле". Мореход усмехнулся, будто прочитав ее мысли.
- Точно, - сказала Элизабет, улыбаясь. - Тогда получается, вы с братцем - идеальные кандидатуры для ее поисков.
- Не совсем, - запротестовал Мартин. - Я от таких дамочек всегда старался держаться подальше.
- Ты целый месяц спал с первейшей стервой Алтона! - воскликнула Кэтрин.
- А у меня было две таких капризули, - погрузился в воспоминания капитан. - С одной я даже жил несколько месяцев. Правда, потом она нашла себе богатенького старичка. Видно, я красавицу затрахал, а он только и годился на то, чтобы оплачивать ее капризы.
- Мне все больше нравятся твои родственники, Эли! - расхохотался Нейл.
- Сестренка, не обижайся, но я бы хотел узнать, зачем ты умыкнула эту капризную посудину у Хагена? - спросил Сэндклиф.
- По нескольким причинам, Сэнди, - вздохнула Элизабет. - Во-первых, мне нужно было нечто, ценимое колдунами, дабы в крайнем случае расплатиться за помощь. Золото не так уж много значит для тех, кто владеет магией. Во-вторых, я очень боялась, что Хаген, узнав о твоем участии в отбытии его дочери с Оркнейских островов, все же найдет способ погубить тебя. В этом случае я смогла бы вернуть тебе жизнь. Ну, и в-третьих, когда я прикоснулась к Чаше, еще не решившись окончательно на кражу, то будто почувствовала ее волю, желание покинуть замок вместе со мной. - Молодая женщина помолчала, все остальные тоже ничего не говорили. - Прости меня, пожалуйста, братец. Я бы никогда не взяла ее, если б знала, какой опасности подвергну тебя и тех, кто тебе дорог.
- Ну что ты, Эли, ты ни в чем не виновата. Точно также мама могла бы извиняться за то, что оставила тогда колдуна у себя. Или за то, что вышла потом замуж. Никто из нас не в состоянии предугадать последствий большинства своих поступков. Если уж мне и винить кого, так это Хагена. Я не сделал ему ничего плохого, а он ненавидит меня, как кровного врага. Если б ты не взяла Чашу, он нашел бы к чему прицепиться. И потом, зачем он вынудил тебя использовать волшебную посудину? Ты наверняка вернула бы ее в обмен на мою свободу.
- Конечно, вернула бы, - ответила Элизабет. - Но он никогда об этом не заговаривал. Возможно, ему просто в голову не пришло. Он часто судит о других по себе. Тебе, Сэнди, он завидует. Никогда не мог равнодушно смотреть на твою легкость в обращении с женщинами. А уж ваш союз… У Хагена и с женами не ладилось, и друзей никогда не было.
- Значит, Чаша не так уж ему нужна? - поинтересовался Мартин. - Важен предлог?
- Отчасти, - ответила дочь колдуна. - Чаша нужна ему, она увеличивает его силы, и без того не маленькие. Ну, и для престижа. Он очень гордился, что в свое время завладел такой диковинкой. А искать ее во второй раз бессмысленно: она не дается в одни руки дважды, это не раз проверяли. Можно только подарить ее бывшему владельцу.
- Ты знаешь, как Хагену удалось найти Чашу? - спросила Кэтрин.
- Нет, - покачала головой Элизабет. - Он об этом не рассказывал. Но, думаю, не последнюю роль сыграло то, что у него нет никого, кем бы он по-настоящему дорожил. Охота за Чашей - игра очень жестокая.
Сэндклиф, Мартин и Кэтрин вопросительно смотрели на сестру капитана. Та вздохнула и снова стала рассказывать.
- Колдуны, желающие завладеть Чашей, быстро узнают, когда она покидает очередного владельца и чаще всего могут проследить, где она появляется. При воскрешении, исчезновении и материализации в другом месте происходит всплеск магической энергии, который легко засечь с помощью… - Элизабет заметила на лицах гостей непонимающее выражение, и улыбнулась. - Простите, вся эта волшебная премудрость вам ни к чему. Попытаюсь объяснить проще.
Хаген не использовал Чашу, поэтому никто не подозревал, что она покинула замок на Оркнейских островах. Я, как и раньше, оставалась в безопасности. Всем известно: Хаген не станет ради прижитой неизвестно от кого дочери расставаться с такой ценностью. Мне однажды довелось краем уха услышать страшилку, как Нейл выражается. Говорят, колдун отказался воскресить очень близкого человека вскоре после того, как стал очередным владельцем магической вещицы. Наверное, сделав такой выбор, Хаген окончательно утратил способность любить… - Эли вздохнула. - Как только я оживила Нейла, Чаша исчезла. Все заинтересованные, узнав об этом, кинулись в погоню. Колдуны без особого труда определяют, где появляется волшебная вещица и отправляются туда. На месте обычно присходит потасовка, в результате Чашей завладевает кто-то один. Тогда начинается охота на дорогих ему людей. Владельцу Чаши какое-то время удается оберегать их, но, как говорится, ищущий да обрящет. Близкого человека убивают или подстраивают его гибель, владелец использует Чашу, она исчезает. Дальше все начинается снова.
Сэндклиф, слушая сестру, мрачнел все больше. Когда она умолкла, капитан сказал:
- Я буду искать один.
Не успели Кэтрин с Мартином возмутиться, как заговорил Нейл:
- Это бессмысленно. Даже мне, недоученному колдуну, не составит труда заглянуть к тебе в сердце и за пару минут выяснить, кто тебе по-настоящему дорог. Потом переместиться, убить этого человека, вернуться за тобой, и Чаша опять свободна. Мы могли бы защитить Кэтрин, останься она у нас, - он вопросительно взглянул на девушку, та решительно помотала головой.
- Я тут подумал, - проговорил Мартин. - Если колдуны сразу узнают, где появилась Чаша и могут оказаться на месте в считанные секунды, у нас нет никаких шансов. Разве что отнять или украсть ее. Но и это почти невозможно, учитывая как часто она меняет владельцев. Хаген, похоже, не столько хочет вернуть Чашу, сколько отравить нам жизнь.
- Скорее всего, - согласилась Элизабет. - Но в этот раз у вас есть преимущество перед остальными охотниками. Исчезнув из моих рук, Чаша объявилась на Континенте.
- Поясни, сестренка, в чем преимущество? - Сэндклиф совсем пал духом.
- А в том, Сэнди, что на Континенте колдуны не пользуются магическими способностями. Это строго запрещено Кодексом, а нарушать его поостережется даже Хаген.
- Но он же забирал нас с тобой в свой замок с морского берега в Алтоне, - удивился капитан.
- В Кодексе есть ряд исключений. Одно из них: обеспечение безопасного путешествия детям. Но и тут нужно соблюдать множество предострожностей. Если б Хаген забрал нас средь бела дня с главной улицы рыбацкой деревушки, ему бы пришлось отвечать по всей строгости.
- Если колдуны не могут пользоваться магией на Континенте, почему бы нам не вернуться в Алтон? - предложил Мартин. - Там безопасно.
- Не совсем, - сказала Элизабет. - Ваша троица слишком зацепила Хагена. Он будет портить вам жизнь немагическими способами, нанимая подручных, да еще попытается выманить с Континента.
- И потом, Марти, как ты представляешь себе наше совместное проживание втроем на глазах алтонского дворянства? - спросила Кэтрин. - Ты и на Джибролте все время старался спрятаться.
- Мы могли бы обосноваться в каком-нибудь другом государстве… - начал было Мартин.
- Какая разница? - пожала плечами девушка. - К тому же Сэнди наверняка не сможет без моря и своего корабля, а, значит, до него Хагену не составит труда добраться.
Молодой человек взглянул на друга, тот кивнул и виновато проговорил:
- Я мореход, Марти. На суше мне делать нечего. Это для меня будет как твой плен у медведей.
- Может, тебе стать смотрителем маяка? - предложил Нейл.
- Может, и стану на старости лет, если доживу, - сказал Сэндклиф без улыбки. - И потом, Эли права: Континент - не убежище. Хаген так просто не отстанет.
- Где именно объявилась Чаша? - спросила Кэтрин, понимая бессмысленность обсуждения возможности спрятаться от колдуна.
- В княжестве СтОнтор, - ответила Элизабет.
- Ого! - только и сказал Мартин.
- Туда даже "Дочь Океана" с пустым трюмом дойдет никак не раньше, чем за два месяца, - заметил капитан.
- Зато поблизости нет ни одного острова, куда могли бы переместиться колдуны, чтоб сократить путь, - подбодрил их Нейл.
- А ты знаешь, где именно в Стонторе нужно искать? - Кэтрин, как и большинство женщин, в первую очередь стремилась выяснить практическую сторону вопроса.
- На маленьком островке в болоте Сизого Демона, - ответила Элизабет. - Я дам вам карту. К сожалению, это довольно далеко от побережья. Но там никто не живет, так что вряд ли Чаша попадет в руки непосвященного. Вам не придется выкупать или отбирать ее у кого-то.
- Да, если нам удастся обскакать других колдунов, - сказал Сэндклиф. - Но раз уж добираться всем придется морем, у нас будет преимущество. С "Дочерью Океана" по скорости никто не может тягаться.
- Попытаюсь помочь вам с попутным ветром, - пообещала Элизабет.
- А почему болото так странно называется? - спросил Мартин. - Там действительно обитает какая-то нечисть?
- Не знаю, - ответила сестра капитана. - Скорее всего нет, но с магическими тварями низшего разряда никогда нельзя быть увереным. Они неразумны, как животные, поэтому вполне могут обитать на Континенте. Ни один король не сможет изгнать из своего королевства мух, издав соответствующий указ.
- Колдуны периодически проводят чистки в местах, где нечисть особенно шалит, - сказал Нейл. - Возможно, в том болоте когда-то жил демон, но теперь от него осталось лишь название.
- Будем надеяться, - вздохнул Сэндклиф. - Времени терять не станем. "Дочь Океана" придет сюда завтра утром, и мы тут же отправимся на Континент. Но сначала завернем на Джибролту прихватить деньжат, они нам понадобятся в Стонторе.
Напоследок Элизабет предупредила гостей, что Чашу нельзя просить причинить вред Хагену. Колдун в свое время с самодовольной ухмылкой поведал об этом дочери, впервые показывая диковину. Он долго владел волшебной вещицей, и сумел извлечь из этого максимум выгоды. Пожелал у Чаши, к примеру, чтобы любое зло, которое захотят в будущем причинить ему новые ее владельцы, обращалось на них самих. К тому же, магия Чаши, связанная его желанием, оказывалась бессильной против заклинаний Хагена, поэтому Элизабет в свое время не смогла покинуть замок, воспользовавшись вещицей Владычицы.
- У колдуна точно голова не в порядке, - подытожил капитан. - Неужели завладевший диковинкой тут же примется желать зла бывшим владельцам? У любого найдутся желания поинтереснее.
Вечером того дня Мартин, Сэндклиф и Кэтрин рано ушли к себе. Мужчины, не сговариваясь, попытались убедить подругу отказаться от участия в опасном путешествии. Девушка выслушала их молча, потом сказала:
- Я поеду с вами. Кто знает, сколько времени уйдет на охоту за Чашей? Я люблю вас и не хочу провести половину или даже большую часть жизни в одиночестве. Да, поиски опасны, но вы не представляете, каково это: каждую минуту думать о вас и не знать, где вы и что с вами. Мы расставались, Марти. Не знаю, как чувствовал себя ты, но я будто не жила те три года. Была в каком-то оцепенении, полусне, от которого очнулась, только решившись найти тебя. А уж знакомстово с Сэнди окончательно вернуло меня к жизни, - улыбнулась Кэтрин.
Капитан чмокнул ее в появившуюся на щеке ямочку. Он, как и Мартин, не мог равнодушно глядеть на улыбку любимой.
- Я очень тосковал по тебе, Кэти, - сказал молодой человек. - Держался только мыслью, что разлука необходима ради нашего общего будущего. Несколько раз собирался съездить в Алтон, повидаться. Не сделал этого по двум причинам: боялся, ты меня забыла, и еще думал - увидев тебя снова, просто не смогу опять расстаться.
- Но если с тобой что-нибудь случится, Кэт… - начал было капитан.
- Сэнди, жить вообще опасно и вредно для здоровья! - рассмеялась Кэтрин. - Случиться может что угодно, где угодно и с кем угодно, но если все время думать об этом, то и жить не захочется. Акул бояться - в море не купаться, сам же мне говорил. И потом, оставшись у твоей сестры, я могу нечаянно навлечь опасность на нее с мужем, а потом и на их детей, твоих племянников. Тебе будет ничуть не легче, если что-нибудь случится с ними, поверь.
- Верю, - вздохнул Сэндклиф. - И зачем я с тобой спорю, Кэт? Мы все знаем: я ни в чем не могу тебе отказать.
- Тогда давайте заканчивать бесполезную болтовню, - промурлыкала Кэтрин, начиная расстегивать платье. - Завтра у нас уже не будет такой просторной кровати. Снова придется принимать неудобные позы в тесной каютке.
- Если б я знал, что судьба уготовила мне принцессу, я обзавелся бы галионом, а не клипером, - капитан бросил на пол рубашку и начал расстегивать штаны.
- Пожелай себе корабль побольше у Чаши, - усмехнулся Мартин, который умудрился раздеться в рекордное время и теперь помогал подруге одолеть длинную череду крючков. - А я попрошу вернуть фамильные земли Дэйлов и излечить отца от страсти к игре. Тогда Кэти ни в чем не будет нуждаться.
- Не нужно мне никаких волшебных благ, - проворчал Сэндклиф, освободившись от штанов и задирая никак не желавшее расстегиваться платье Кэтрин. - У меня есть все, о чем я когда-либо мечтал. Только бы иметь возможность жить спокойно…
Капитан наклонился и заскользил губами по шелковистой коже внутренней поверхности бедер девушки. Мартин справился с последним крючком, стащил с подруги платье и поцеловал ее в приоткрытые уста, откуда уже вырывались стоны наслаждения. Кэтрин таяла, ощущая, как язык одного мужчины услаждает ее рот, другого - лоно. Мартин оторвался от податливых девичьих губ, спустился ниже и принялся ласкать груди. Их форма и размер на его взгляд были идеальны. Два соблазнительно округлых холмика, каждый из которых венчает торчащий от возбуждения сосок, яркий, как вишенка на сладкой булочке. Только гораздо более вкусный. И сейчас обе ягодки в полном его распоряжении, целуй и проводи языком то по одной, то по другой. Кэтрин от такого усердия застонала громче, а через несколько минут содрогнулась в оргазме.
- Кэт, ты просто дар богов: стоит лишь немного приласкать, и ты уже кончаешь.
Сэндклиф улегся на спину рядом с девушкой, та с удовлетворением сжала в руке его торчащий член. Вторая рука была занята членом Мартина. Парень уже натешился с ягодками и теперь целовал и щекотал подругу языком между лопаток.
- Я только начала, Сэнди, - Кэтрин уселась на капитана и приникла ртом к его губам, ощущая на них свой запах.
- Кэти - дар богов не потому, что быстро кончает. Главное - ей нравится все, чем с ней занимаются.
Друзья знали: на самом деле Кэтрин - дар богов, ибо одинаково сильно любит и хочет их обоих.
Мартин быстро нашел среди вещей подруги флакончик с маслом и занялся приготовлениями. Девушка не смогла сдержать очередного стона, когда пальцы возлюбленного проникли в ее свободное отверстие. А уж когда туда вошел он сам…
Они занимались сексом долго, будто пытаясь запастись ощущениями впрок, на то время, когда теснота каюты и походные условия не позволят часто бывать по-настоящему втроем. Наконец, Кэтрин и Мартин спокойно уснули в объятиях друг друга. Капитан тоже задремал, по своему обыкновению прижавшись к подруге сзади. Проспав не более получаса, он внезапно очнулся, и в голову тут же хлынули мысли, от которых не так просто оказалось отвлечься. Прежде он не задумывался, как им троим жить дальше. Сначала упивался невероятным счастьем рядом с Кэт, потом Хаген объявился…
Зато теперь, лежа без сна и вслушиваясь в тихое дыхание Кэтрин и сонное сопение медведя, он с предельной ясностью понял: их союз везде будет вызывать неприязнь, где бы они ни показались втроем, не скрывая своих отношений. Пожалуй, даже не Гейхарте. Двое мужчин и одна женщина, да-а, вот если б наоборот… Кстати, "наоборот" встречается не так уж редко. А еще бывает, когда мужики друг с другом… Этого тоже придется наслушаться. И то, что он безродный. Люди нутром чуют - он не ровня Кэт и Марти. Понятно, это сильно раздражает. Мало того, что троице плевать на нравственность, она попирает и общественные устои. Но больше всего окружающих станет злить подлинность чувств, связывающих девушку и мужчин. Такого, конечно, никому простить нельзя. Все остальное: блуд, разврат, мужеложство - понятно и простительно, кто ж без греха, а любовь… Нет, тут уж извините, много себе позволяете.
Ему глубоко безразлично, что о нем скажут и как назовут. Сэндклиф хорошо запомнил, как плакала мать, когда он мальчишкой однажды притащился домой избитый. Попытался тогда посчитаться с обидчиками, обзывавшими ее, ну, и его заодно. Их было человек пять, все старше. Мать потом заставила сына пообещать, что он никогда больше не станет обращать внимание на досужую болтовню о его близких или о нем самом. Поначалу было трудно. Выручало лишь воспоминание о слезах матери, лечившей его синяки и ссадины. Но, повзрослев, он понял: людей гораздо больше раздражает спокойствие, нежели могла бы напугать ярость. Тогда стало легко. Он лишь улыбался в ответ на оскорбительные речи заводившихся сильнее и сильнее задир. Чаще всего им приходилось оставлять его в покое, задыхаясь от собственной не нашедшей выхода злости. Матушка была мудрой женщиной. Нужно как-то убедить Марти и Кэт не замечать болтунов, иначе эти детки благородных родителей станут поминутно за мечи хвататься.