- О чем речь! Но я бы попросил тебя проявить крайнюю осмотрительность и сохранить все это в тайне.
- Конечно, приятель. Нельзя прыгать из кровати в кровать, как это делает Джус Те, и хотя бы немного не знать об осмотрительности. Я даже самоучитель написал, - говорю я ему. - Как штанцы? - киваю я в сторону его ходуль. - Все путем?
- Да, отлично, Терри, но чувствую я себя немного помятым. Чертовы электрошокеры, а… ублюдки! - кричит он через плечо.
- Тише, приятель, - говорю я, - осмотрительность, помни, - и веду его к двери. Лучше нам убраться отсюда нахрен.
Дорога до Инвернесса не так плоха. Ронни немного подташнивает, поэтому пару раз нам приходится остановиться. Сначала - недалеко от Перта, и Ронни все еще слегка не в духе, но уже после следующей остановки он разговорился, и кажется, что даже лужа блевотины, которую он оставил на обочине, его не расстроила. Я знаю, почему он так возбужден, знаю.
Сразу за Инвернессом мы сворачиваем с магистрали на второстепенную дорогу. На указателе написано: "Боукаллен", но, если не знать, где находится съезд, можно легко проехать мимо. Мы въезжаем в жуткую лесистую местность с однополосной дорогой. Когда навстречу появляется какой-то придурок на "лендровере", мне приходится свернуть на обочину. Винокурня стоит справа от нас - большая, старая красная вилла из песчаника с современной пристройкой сзади. Если бы сейчас была весна и уже распустились на деревьях листья, то с дороги здание было бы не видно. Мы с хрустом подъезжаем по дорожке, посыпанной гравием, открываем двери и выходим на морозный воздух.
Внутри все пышет роскошью, все обшито деревянными панелями, есть даже стойка информации. Роскошная, сексуального вида пташка постарше, которую я бы с удовольствием оттарабасил до потери сознания прямо на этой стойке, слегка улыбается нам обоим. Потом она звонит какому-то парню, и он выходит поприветствовать Ронни. Я отступаю назад и делаю вид, что читаю какую-то глянцевую брошюру на стеллаже. Там рассказывается обо всех сортах виски, которые здесь производят, но нет ни слова о коллекции "Тринити".
У этого вылизанного придурка тихий голос, поэтому я не слышу, о чем там речь, но потом ко мне подходит Ронни, и глаза у него буквально искрятся.
- Терри, пожалуйста, пойдем с нами. Я хочу показать тебе кое-что красивое, - говорит он, а затем представляет этому парню: - Эрик, Терри. Терри мой друг, а Эрик управляет этой винокурней. Семейный бизнес, верно, Эрик?
- Вот уже почти четыреста лет, - отвечает самодовольный придурок и ведет нас мимо стойки охраны вниз, в большой, с кирпичными стенами подвал размером, сука, с ангар для самолета.
Подвал выглядит старым, и это действительно так, слышно только, как работает какая-то современная система вентиляции. Здесь больше бутылок виски, чем мог бы вылакать мой друг Алек Почта! Мы оказываемся в коридоре с запертой дверью в конце. Этот чувак, Эрик, достает большой ключ и открывает замок. За дверью оказывается еще одна обшитая деревянными панелями комната, но вся она заполнена стеклянными витринами с подсветкой, демонстрирующими разнообразные сорта винтажного виски. На каждой бутылке указана дата и висит маленькая записка. На самом почетном месте, у дальней стены, стоит бутылка из коллекции "Боукаллен тринити".
Этот виски какого-то темно-красного цвета, больше похож на вино, а сама бутылка покрыта странной рябью и напоминает формой небоскреб Мэри-Экс в Лондоне.
- "Боукаллен тринити", - произносит Ронни, едва дыша. - Одна из трех существующих бутылок.
- Да, - говорит Эрик, - сначала мы собирались навсегда оставить одну бутылку себе, а две другие продать. Но… - улыбается он, глядя на Ронни, - и вы, и другая сторона сделали нам выгодные предложения, в то время как содержание этого места обходится дорого, что вместе с экономическим спадом, к сожалению, вынуждает нас рассматривать все пути получения дополнительной прибыли. Этот виски стоит больших денег, но сумма лишь отражает дефицитность и редкость сортов солода, из которого он купажирован. Некоторые из них выдерживались в нашей винокурне более полутора веков.
Ронни облизывает губы. Он еще какое-то время болтает с этим Эриком, пока мы поднимаемся наверх. Затем он берет свой телефон:
- Мортимер. Подготовь официальное предложение. Бросай все и скорее проводи эту сделку.
Наконец мы выходим и возвращаемся в кэб. Судя по всему, нас ждали к обеду, но на пути встал арест Ронни. Я знаю, сколько стоит эта сраная бутылка, но продолжаю косить под идиота.
- Уверен, что это хороший виски, но я не понимаю, дружище, зачем отдавать кучу бабок за бутылку пойла.
- Этот виски предназначен не для того, чтобы его пить, Терри! Это коллекционный экземпляр. Вложение средств. Его стоимость будет только расти!
- Жаль, что в этом замешан еще какой-то придурок.
- Всегда можно прийти к соглашению, Терри, запомни это.
Мы оказываемся в отеле "Хайленд", охрененное место. Мы заказываем в баре несколько бокалов разного виски, и Ронни рассказывает мне о них.
- Поверить не могу, что ты шотландец и ничего не знаешь о виски!
Я умираю с голоду, поэтому заказываю себе стейк с картошкой фри и грибами, но потом решаю обойтись без картошки - волнуюсь за жировые складки на животе и свою горячую порнолинию. Ронни мучает плошку шотландского бульона, этот электрошокер испортил ему аппетит, и в итоге он решает подняться к себе в номер, сделать несколько звонков и отправиться спать пораньше. Я еще какое-то время смотрю матч Лиги чемпионов вместе с барменом. Сейчас не сезон, и в отеле почти безлюдно, ни одной мохнатки в зоне видимости. Я решаю отправиться в койку, выключаю телефон и лежу на кровати, сняв с себя все, что ниже пояса. Проворачиваю старый трюк с заказом обслуживания в номер, прошу принести сэндвич, а потом притворяюсь, что сплю.
К несчастью, входит, сука, парень и с залитым краской таблом начинает извиняться.
- Простите, сэр… - Он оставляет сэндвич и съебывается.
Я звоню Большой Лиз из диспетчерской, и мы занимаемся сексом по телефону. Это менее опасно, чем вживую; когда она садится тебе на лицо, ее половые губы превращаются в перчатки офицера гестапо! Я передергиваю разок, а потом повторяю то же самое с Суицидницей Сэл. К тому моменту, когда я опустошаю вторую обойму, моя шишка уже нереально саднит; чуть кожу на конце не содрал! Но колыбельная получилась что надо.
Утром мы отправляемся в ресторан, расположенный на берегу озера. Заходим и видим двух парней; один такой высоченный, худой как щепка, рыжеволосый и со скандинавским акцентом. Второй - коренастый придурок, который больше похож на телохранителя; он бросает на меня холодный презрительный взгляд. Я отвечаю ему тем же. Приятно иметь дело с воспитанными людьми.
Затем Ронни и высокий чувак садятся за отдельный столик, заказывают завтрак и болтают, а мы с громилой сидим за другим столиком немного в стороне. Подходит тёла и принимает у нас заказ.
- А ну-ка выдыхай, - говорю я парню, как только официантка уходит, - сейчас же, мать твою!
Этот придурок продолжает сидеть с идиотской мордой.
- Слушай, приятель, - говорю я, - ты можешь сидеть здесь с каким угодно лицом, но я на это смотреть не собираюсь. Сделай лицо повеселее, или я пересаживаюсь за другой стол.
Какое-то мгновение он смотрит на меня так, как будто сейчас вмажет, затем протягивает руку.
- Йенс, - говорит он, поигрывая легкой улыбкой на губах.
- Терри, - говорю я, ну и рукопожатие у чувака, - но все зовут меня Джус Терри.
- Джус Терри…
Приходит тёла с нашим завтраком, и хотя я знаю, что это декадентство, но к тарелке с устрицами и копченой селедкой я заказал "Кровавую Мэри", в то время как мой приятель Йенс взял копченого лосося.
- Я уже чувствую, как от этого лосося несет шотландским озером, - говорю я парню, - даже не надейся найти у него под чешуей дух фьордов!
Мы с парнем продолжаем прикалываться, а Ронни и тот другой чувак, оба на сложных щах, все еще поглощены обсуждением. Затем они бросают монетку. Ронни в восторге: наверное, угадал, придурок. Наконец все с чувством жмут друг другу руки.
Пока мы едем обратно в город, Ронни выглядит довольным, но немного задумчивым. Он разговаривает по мобильнику с Мортимером и не просекает, что я включил свой любознательный микрофон и все, сука, слышу.
- Мы сошлись на том, что скидываемся по пятьдесят тысяч долларов каждый и покупаем вторую бутылку из коллекции "Тринити" за сто тысяч. Люди Ларса переведут пятьдесят тысяч нам на счет. Мы осуществим покупку и бутылка будет храниться у нас до тех пор, пока мы с Ларсом не сыграем в гольф и не выявим победителя, которому она достанется в качестве приза…
Я смотрю на лицо Ронни в зеркале и вижу, как он начинает, к чертям, заливаться краской.
- …Это не подлежит обсуждению, Мортимер! Я понял твою точку зрения… Для меня это и есть общая картина, черт возьми! Делай свою работу!
Бедняге Мортимеру несладко приходится!
- Что значит "что будет, если я проиграю"? Если я проиграю, то у каждого из нас будет по одной бутылке, тогда мы сыграем еще раз - и тому, кто победит, достанутся обе. А теперь за работу! Твою мать!
Ронни выключает телефон, и я делаю вид, что только сейчас включаю микрофон.
- Все в порядке, Ронни?
- Просто один придурок не умеет делать свою работу, Терри. Мортимер не сечет ни в виски, ни в гольфе. Все, что его интересует, - это тупая земельная сделка и его комиссионные, - усмехается Ронни. - Разумеется, цифра солидная, но Мортимер просто напыщенный янки из Лиги плюща, у которого просто нет, черт возьми, души!
- Так, значит, ты заключил сделку, Ронни?
- Да, только, пожалуйста, держи это в тайне.
- Я ведь уже говорил, приятель, я написал самоучитель по этой части. Слушай, ну раз такое дело… мы должны это отпраздновать. Как насчет снять тебе дырку?
- Проститутку? Я не плачу за секс!
- Да ладно тебе заливать, - говорю я, вспоминая мудрые слова Пуфа. - Готов поспорить, стоит мне только разок взглянуть на твоих бывших, приятель, и я сразу пойму, что ты еще как за них платил! Шмотки, тачки, дома, ювелирка…
Подействовало, сука!
- В твоих словах есть доля правды, черт возьми, я мог бы хоть сейчас позвонить одной элитной девке по вызову, - размахивает он телефоном, - но меня эта фигня не заводит.
- Та же херня, приятель. Но я не предлагаю тебе снять шлюху. Я знаю предостаточно других способов раздобыть горяченькую тёлу!
- Терри, я и так чертовски занят, чтобы еще и с женщинами разбираться! Я должен позвонить этому сраному шведу насчет нашего уговора…
- Датчанину, приятель, этот чувак датчанин, - говорю я безграмотному придурку. - Для заезда, дружище, минутка всегда найдется; зачем работать дни и ночи напролет, если у тебя даже не остается, сука, времени на шпили-вили? Ты же просто чертов унылый трудоголик. Оставь это Мортимеру, пусть разбирается. Я всегда говорю: зачем тебе лаять, когда у тебя есть собака. - И я вижу, как эта мысль заставляет его изменить свое отношение. - Давай поехали, я знаю один клубешник быстрых знакомств, как раз для таких занятых профессионалов своего дела, как мы, - подцепим по тёле за десять минут!
- Ох, черт с тобой… - Тут он натурально улыбается, мать его. - Знаешь, Терри, и все-таки мне нравятся наши маленькие приключения!
А мне-то как они нравятся! Мы плавно въезжаем обратно в город, я паркуюсь, и мы идем в бар "Циссизм". Я сходу замечаю свеженькую мохнатку! Красотка, рыжая такая пташка! Я к ней подкатываю, и вот уже словно весь дом полыхает в огне! Мне не терпится узнать, подходит ли ковер к занавескам! Пока мы треплем языками, я краем глаза замечаю Ронни, который сидит откинувшись и разговаривает с какой-то пташкой. Я слышу, как она говорит:
- А зачем тебе такая прическа?
Ронни явно не в восторге, он встает и пересаживается за другой столик! Чертов псих!
Ну и хрен с ним - я выкладываю все как есть перед этой рыжей пташкой.
- Честно говоря, мне не то чтобы нужны отношения. И если уж быть совсем откровенным, то постоянный партнер меня тоже мало интересует; случайный перепихон меня вполне устроит. К тебе никаких претензий нет, ты клевая, просто у меня на несколько месяцев вперед все расписано.
- Да мне только это и нужно, - говорит тёла, - у меня тоже куча дел. Ты где-то недалеко остановился?
- Ваша карета подана; прости, я на секунду, - говорю я, а сам думаю: сфартило, и иду к Ронни, который разговаривает про гольф с какой-то стильной девахой.
- Ронни, мне нужно свалить ненадолго. Одна мохнатка хочет, чтобы ее отделали.
- Ты не можешь меня здесь оставить. - Он смотрит на тёлу напротив, которая копается в телефоне. - Меня пытаются склеить!
- Тебе же лучше!
- Но ты мой водитель…
- Я по-быстрому, приятель, нужно отделать одну мохнатку, - повторяю я, чтобы еще раз подчеркнуть, что дело, сука, нешуточное. - Как ты там говоришь: завершаем сделку, в бизнесе главное - Бернард Шоу и все такое, - и я подмигиваю, кивая на рыжую пташку, - да и отель твой как раз через дорогу. Увидимся на стойке регистрации через час. Вам, янки, полезно ходить пешком, а то вы только и знаете, что в машину да из машины!
- Ну что ж, в чужой монастырь со своим уставом… - говорит Ронни, а затем поглядывает на тёлу с телефоном и переходит на шепот: - Кажется, никто из них в глаза не видел моего шоу, но на всех производит впечатление, что я остановился в "Балморале"!
- Еще бы не производило, - говорю я ему, потому что все пташки в округе знают, кто он такой, и каждой из них не терпится ободрать его до нитки.
Но это его проблемы; я весь захвачен этой шизанутой рыжей. У нее такие веснушки, как будто кто-то только что спустил ей на лицо целый заряд оранжевой спермы. Только вот волосы у нее немного коротковаты; весь смысл быть рыжей в том, чтобы у тебя развевались чертовы локоны. Но это касается только тёл, разумеется; с рыжеволосыми же парнями вроде Рыжего Ублюдка всегда лучше проследить, чтобы засранец сбрил нахрен свой парик. Эта пташка так же увлечена моими волосами, как и я ее. Когда мы выходим, она начинает поглаживать мои кудряшки.
- Мне нравятся твои волосы.
- Могу сказать то же самое о твоих, - отвечаю я, в это время мы уже выезжаем на улицу.
- Ты просто хочешь выяснить, подходит ли ковер к занавескам, - улыбается она.
- Ну, раз уж ты сама об этом заговорила, то не стану врать…
Когда же мы добираемся до моей квартиры и раздеваемся (а она не из робких!), оказывается, что у нее лучшая рыжая муфта, которую я когда либо видел! Она оставила густой кустик, но выбрила его в форме симпатичной V, похожей на стрелку, указывающую на посадочную площадку, - можно подумать, мне нужен какой-то придурок с флагами из управления воздушным движением, чтобы попасть куда нужно! Жаль, что Больной слинял в Лондон, а то мы бы засняли это на цифровую камеру для коллекции! Тем временем оперение на вершине горы говорит, что пришло время для шарфа Доктора Кто!
- Должно быть, эту киску частенько вылизывают, - говорю я.
- Не жалуюсь.
- Посмотрим, что ты на это скажешь, - подмигиваю я. - Этот язык достает крошки со дна пачки "Принглз", - говорю я, и она издает небольшой смешок. Я вижу, как она смотрит на Верного Друга, который встает по стойке смирно, смотрит, как лиса на сочную курочку. - О да, моя первая пташка была одновременно эпилептиком и астматиком, и прямо в тот момент, когда мы с ней этим занимались, у нее начался двойной приступ! После этого я сказал себе: "Терри, не опускай планку". С тех пор и не опускаю! В общем, меньше болтовни, больше болта…
Я спускаюсь и принимаюсь за дело, но она разворачивается и оказывает Верному Другу аналогичный прием. И должен сказать, эта пташка специалист, она сосет, лижет, заигрывает, шлепает, а потом заглатывает по самые помидоры. Знаете, это просто охуенно, когда ты встречаешь равного себе в мире пташек! Вы признаете, что у обоих куча других дырок и мачт, которые еще предстоит колонизировать, поэтому нет никакого смысла притворяться, будто это к чему-то приведет, но такие мгновения, знаете, - это настоящий, сука, винтаж!
Я прикидываю, сможем ли мы исполнить что-нибудь на камеру, когда… ох, пиздец… она хватает ртом воздух, отодвигает член в сторону, и вот я на свободе, а потом я сзади, я в ней, обрабатываю ее как следует. Ее табло вспыхивает тем же цветом, что и шапка волос у нее на голове, на лице появляется злобная, как у шлюшки, гримаса, и мы оба кричим и отрываемся так, словно кто-то облил нас бензином и поджег, и время замедляется, как в автокатастрофе, и мы заполняем грохотом комнату, квартиру, парадную, улицу, город, страну и весь мир, призывая какого-нибудь зеленого космического извращенца с пятьюдесятью хуями и кисками, который держит сейчас курс на Землю, стать свидетелем этого действа… другим словом: этого знатного заезда.
После того как наше сознание снова начинает обретать целостность, я предлагаю ей сняться в порнофильме, но она отказывается.
- Я работаю в Королевском банке Шотландии. И меньше всего хотелось бы, чтоб весь офис смотрел на меня в интернете и надрачивал!
Эта распутница просто обязана была устроиться в Королевский банк. Ведь, в конце концов, это они взяли и всех наебали! Долго она у меня в квартире не задерживается, как я и люблю. Она из тех пташек, которые уже через час будут думать о члене, но о другом. Когда она уходит, я проверяю телефон. Бедняга Ронни оставил два сообщения, поэтому я скатываюсь по лестнице и, все еще немного ошеломленный, еду в "Балморал". Мне хватает одного взгляда на идущую мимо мохнатку, чтобы снова почувствовать себя в форме, - все равно что занюхать дорожку, - и к тому времени, как я добираюсь до чертовой Бриджес, Верный Друг уже начинает побаливать, как будто просит добавки. Потом у меня в голове начинает зудеть мысль о кокосе, так что я заезжаю в один знакомый переулочек, сразу после поворота на Чеймберс-стрит, раскатываю две огроменные дорожки на приборной панели и заправляю свою шносяру.
Когда я паркуюсь и подхожу к стойке регистрации в "Балморале", я уже под кайфом. Вижу Ронни, который стоит и ждет, но у меня снова звонит телефон, на этот раз на экране высвечивается имя ПУФ. Глупо, конечно, надо бы переименовать его в ВИКТОРА, но мне насрать, к тому же мне нравится смотреть, как на экране появляется это имя. Я машу Ронни рукой, он теперь тоже говорит по телефону, а Пуф в это время распыляется по поводу Джинти:
- Одна из наших шлюх пропала, Тез.
- А, малышка Джинти, про нее по-прежнему ничего не слышно. Никто из тёл ее не видел.
- Ясно… Она ничего тебе не говорила… про меня, например?
- Не-а, она вообще никогда не упоминала ни тебя, ни сауну, - говорю я, потому что так и есть. Но даже если бы это было не так, я бы все равно не сдал ее этому придурку.