Не сразу сориентировавшись, Торин наблюдал, как она быстро удаляется. Но он быстро сообразил и бросился за ней. Придя к финишу первым, Торин поднял руки, словно бегун на финише, повернулся лицом к догоняющей Оливии.
– Я победил! – выкрикнул он, ему не хватало лишь высунутого языка.
– Ну и что?
– Как что? Ты сама предложила узнать, кто быстрее.
– Да, ты быстрее! Я повторюсь – ну и что с этого? – натянуто улыбалась Оливия.
– Ничего.
– Вот именно, ничего, а вернее то, что ты азартен. Мне было это интересно, и я это узнала, – очень спокойно заметила Оливия.
– Это был тест?
– Совершенно верно.
– Так я тебе интересен? – открыто флиртовал он.
– Не зазнавайся!
– Сознаюсь, я в покер не играю.
– Как интересно, я тоже.
– Если не секрет, ты кому-то дала слово? – с явным интересом спросил он.
– Да, а ты?
– Своему лучшему другу. Уже шесть лет, как не беру в руки карты, – сознался Торин.
– Не везет?
– Катастрофически.
– Мне тоже. Я однажды предложила Слону: "Может мне купить собственное казино, где мне всегда будет везти?" Знаешь, что он мне ответил?
– Что?
– "Разве тебе будет интересно играть в игру, в которой итог ясен в начале. Выиграть ты можешь и считая карты, но ты же так не хочешь, тебе важно почувствовать вкус везения, хоть признайся, ты везуча и без покера".
– У тебя очень мудрый друг?
Он протянул ей синий велосипед.
– Он самый лучший, я даже не знаю, где бы я сейчас была, если бы не он.
– Да, это хорошо, когда есть тот, кто всегда тебе поможет.
Прекрасно ее понимая, он вспомнил Дина.
– Да! – согласилась Оливия, – Поехали уже, пока дождь не стал сильнее.
– Поехали.
Они сели на велосипеды и поехали в направлении дома. Дождь усилился, из-за водяной стены они не видели дороги. Оливия послушно следовала за Торином, боясь отстать. Наконец доехав до знакомой калитки, Торин остановился. Они завезли велосипеды во двор и, оставив их возле ступеней, забежали в дом.
Как только они оказались в тепле, Оливия озвучила вопрос, который вертелся у нее в голове по дороге:
– Ответь мне честно, ты невезучий по жизни?
– Что?
– Понимаешь, меня начинает казаться, что когда я где-то пересекаюсь с тобой, то происходят катаклизмы.
– И ты думаешь, что ураган, поломка лифта, теперь дождь – это все я? – от смеха он даже запрокинул голову.
– Угу.
– А у меня обратная теория: что это все ты, – произнес Торин.
– Я? – вскрикнула Оливия.
– Да! Со мной ничего подобного за всю жизнь не происходило.
– Веришь или нет, со мной тоже.
Они продолжали пристально смотреть друг на друга, словно соревнуясь, кто первый моргнет.
– Может, у нас разные магнитные поля, – с умным лицом сказала Оливия.
– Ты думаешь, в этом все дело? А что, я где-то читал… – с таким же умным лицом согласился Торин, как неожиданно его перебил оглушающий хохот Оливии.
– Ты что, правда поверил?
– Твой смех меня уже начинает раздражать, – обижено пробурчал Торин, – снимай лучше мокрую одежду и переоденься во что-то сухое, пока я подброшу дров в камин.
– Как скажешь.
Она начала снимать с себя насквозь мокрую курточку, а затем, разувшись, побежала на носочках в спальню, оставив на полу мокрые следы, словно улитка. Торин, тоже сняв курточку и разувшись, вошел в гостиную и добавил несколько поленьев в камин. Торину показалась подозрительной запавшая тишина. Он подошел к окну и рассмеялся.
– Что такое? – поинтересовалась Оливия, заходя в комнату в пижаме и шерстяных носках и вытирая полотенцем волосы.
– Ты не поверишь! Дождь закончился, – повернувшись на ее голос, сказал он.
– Ты серьезно?
– Да.
– И что, ты предлагаешь продолжить прогулку?
Он с легкостью прочитал на ее лице: "Я больше никуда не хочу".
– Нет, конечно. Просто твоя теория про магнитные поля мне не кажется такой уж нелепой, – поддразнил он ее, а заметив на ней свои шерстяные носки, вопросительно поднял брови.
– Если так, нам надо держаться друг от друга как можно дальше. Предлагаю тебе тоже пойти переодеться, а я пока налью нам глинтвейн. Как же замечательно, что мы взяли его в ресторане.
"Мы?"
Ее похвала была ему приятна.
– Мы? – не выдержав, произнес Торин.
– Ну ладно ты. Ты молодец, доволен? – ответила Оливия, которая явно перехотела пить глинтвейн.
– Большое спасибо.
Сказав это, Торин направился в спальню, чтобы переодеться. Оливия принесла из кухни стулья, постпавила их недалеко от камина и повесила на них курточки, затем возле каминных стен расставила кроссовки.
Вернувшись через десять минут, Торин переоделся в привычные клетчатые пижамные штаны, синюю футболку и шерстяные носки. Торин держал в руках их мокрую одежду и немного удивился, увидев, как она разложила мокрые вещи возле камина. Он подошел к шкафу и достал оттуда сушилку и начал развешивать на нее вещи.
– Давай я, – Оливии захотелось поиграть в хозяйку.
– А ты пока лучше налей глинтвейн, – очень мило предложила она.
– Как скажешь.
Торин не стал сопротивляться ее порыву и передал ей вещи, а сам пошел на кухню наливать глинтвейн. Подойдя тихо к Оливии, он хотел окликнуть ее, но услышав его шаги, она первая повернулась и взяла предложенную чашку. Они опустились на шерстяной ковер возле камина и начали медленно пить глинтвейн. Заметив, что Оливия дрожит, Торин встал и накрыл ее пледом. Они оба не проронили ни слова, боясь разрушить словами созданную гармонию. Оливия продолжала сидеть и смотреть на огонь, пытаясь побыстрее согреться. Торин не стал садиться рядом с ней, а ушел в темный угол комнаты. Оливия не поворачивалась, чтобы узнать, где он, интуитивно зная, что он находится в комнате. Неожиданно заиграла музыка, и она повернулась.
– Немного музыки, – игриво произнес Торин.
– Моцарт?
– Не знаю, может быть.
– Это фортепианный концерт Моцарта!
– Я же сказал, что не знаю. Я поставил первую попавшую пластинку.
При выборе пластинки он, конечно же, вспомнил фразу из досье: "Любимый композитор – Моцарт", периодически он специально слушал его дома.
– Я знаю, это фортепианный концерт Моцарта, – уже в который раз просвещала его она, – я просто думала, что ты поставил свою любимую пластинку.
– Эта? Я вообще не любитель классики, – говорил он, присаживаясь рядом с ней.
– Очень жаль! – она разочарованно поджала губы.
"А как же его походы в оперу? Странно, он же частенько слушает классическую музыку".
– Почему?
– Я просто думала, у нас появится общая тема для начала разговора.
Хоть она и старалась касаться такой же равнодушной, но уже начала подозревать, что он ей врет.
– По-моему, до этого мы прекрасно справлялись с разговорами, – лукаво сказал он.
– Если честно, сейчас у меня нет ни одной идеи, – искренне призналась Оливия.
"Так значит все, что ты мне о себе говоришь, может быть ложью?"
– Мы можем во что-то сыграть.
– Я же сказала, что не играю в азартные игры, – суровым тоном произнесла Оливия.
"Что я уже сказал не так?"
Заметив резкую перемену в общении, он насторожился.
– Я помню. Но есть безобидные игры.
– Например? – без энтузиазма спросила она.
– Например… бутылочка, – Торин болтнул первое что пришло в голову, – да, бутылочка, очень безобидная игра.
Она видела, как он старается наладить отношения, и ей стало его жаль.
"Почему мне не хочется с ним ссориться?"
– Но вдвоем в нее играть не интересно.
Подыгрывая ему, она делала вид, что совсем не смущена его предложением.
– Тем более что ты плохо целуешься.
– Плохо? Я?
– Увы, да! – она пожала плечами.
Поняв, что она дурачится, он обрадовался.
– В свое оправдание я могу сказать, что я не участвовал в поцелуе в лифте. А сейчас готов продемонстрировать свое мастерство.
Отведя руку с чашкой в сторону, Торин попытался поставить ее на пол, наклонил лицо к ней.
– Боюсь, мне придется отказаться!
Вытянув руку и положив ему на грудь в область сердца, она его затормозила. Торин замер, ее прикосновение пробудило в нем прилив желания.
– Почему? – специально хриплым тоном произнес он.
– У меня есть собственное маленькое правило. Я не целуюсь на первом свидании.
Улыбнувшись, она оттолкнула его рукой, испугавшись приятной теплоты его тела.
– Ты даже не знаешь, от чего отказываешься, – флиртуя, заметил он.
– Верю! Но я воздержусь.
Она изо всех сил старалась казаться спокойной, но все ее тело, возможно, от алкоголя, а может, от уютной атмосферы, отказывалось подчиняться.
– Тогда я не знаю, что еще можно предложить из развлечений, – пожал плечами Торин.
– Может, поедим? – предложила Оливия.
– Ты голодна?
Немного шокировано посмотрел он ей прямо в глаза.
– А ты нет?
– Я бы не отказался что-нибудь пожевать. А ты всегда так много ешь?
– Я немного ем, просто часто и маленькие порции. Такой режим, вот желудок и требует.
– Даже не знаю, что есть в холодильнике.
Торин встал и направился в кухню. На улице уже смеркалось, и он хотел было включить свет, когда Оливия его остановила:
– Не надо! У тебя есть свечи?
– Есть.
– Давай лучше зажжем свечи.
– Они лежали где-то на кухне, я постараюсь их сейчас найти, – сказал Торин и пошел в кухню.
Оливия тем временем встала, сняла с себя плед и положила его на диван. Взяла с пола две пустых чашки и последовала за Торином на кухню. Торин как раз зажигал свечи.
– Так лучше?
Торину страшно хотелось ей угодить, и то, что она как всегда командует, его не раздражало.
– Просто прекрасно! – Оливия искренне улыбнулась.
– Сейчас посмотрим, что у нас есть в холодильнике.
Торин открыл холодильник.
– У нас есть свежемороженая рыба, овощи, сыр, пачка равиоли, кусок копченой индейки, яйца, консервированные персики, мороженое, бутылка белого и бутылка красного сухого вина, – он вопросительно поднял на нее глаза. – Что из всего этого ты бы хотела съесть?
– Я буду все, что ты приготовишь.
– Я? Разве готовить будешь не ты?
– Это один из моих недостатков – я не умею готовить, – придумала быстро она.
"Интересно посмотреть, как ты выкрутишься!"
– Любая девушка умеет готовить.
– Значит, я не любая, – с большой любовью к себе произнесла она.
– Значит да! – унывающим голосом подытожил он. – Тогда предлагаю запечь рыбу с овощами. Согласна?
– Я не против, – умиляясь победой, согласилась Оливия.
"Она не против!" – бурчал про себя Торин, сам же вспомнил еще одну фразу из ее досье: "Закончила с отличием французскую школу кулинарии".
"И что на этот раз мы пытаемся выяснить?" – спрашивал он себя, но от расспросов отказался.
Пока его голову посещали разные сомнения, он с легкостью почистил два стейка форели и разложил их на листах фольги. Поперчив и посолив рыбу, он положил рядом маленькие молодые морковки и порезанный кольцами лук. Сбрызнув полученное оливковым маслом, он завернул рыбу в два аккуратных конверта из фольги, положил их на противень и включил духовой шкаф. Оливия с восторгом наблюдала за происходящим, восхищаясь его грациозностью на кухне под прекрасное сопровождение очередного произведения Моцарта.
"Да тобой приятно управлять! Все-таки правду говорят, что мужчины лучшие повара, – думала Оливия. – Вот он стоит в фартуке, который явно ему маловат, его руки такие большие и сильные, он так легко разделал рыбу и овощи, а самое прекрасное во всем этом, что он готовит и старается для меня", – с явным возбуждением думала про себя Оливия, оценивая Торина.
Она даже чуть открыла рот, но полет ее мыслей оборвал звук закончившейся пластинки. И тут, словно очнувшись, она заметила, что Торин смотрит прямо на нее и что-то говорит.
– Что?
Она из-за всех сил пыталась взять себя в руки, очнувшись.
– Я говорю, ужин будет готов через двадцать минут, – повторил он и поставил противень в разогретую духовку.
– Отлично! Я пойду поставлю другую пластинку, – сказала она выи вышла в гостиную.
Торин остался в одиночестве, он снова и снова прокручивал в своей голове ее изучающий взгляд. Его радовали такие резкие перемены в ее поведении. В одно мгновение она словно раздевала его взглядом, скользила своими длинными пальцами по его обнаженному телу, тянулась, чтобы прикоснутся к нему губами и ощутить его вкус. И вдруг резко возвращала себя на землю, будто крича "Фу! Фу! Фу! Нельзя!", его лицо выражало изумление.
– Чем займемся? – неожиданно громко спросил Торин спустя несколько минут, когда она долго не возвращалась.
– А есть варианты? – спросила Оливия.
– Увы, вариантов мало. Из развлечений у меня есть только граммофон, несколько энциклопедических книг, а еще где-то должны быть нарды.
– Нарды?
Она появилась в дверном проеме комнаты. В доме снова зазвучала классическая музыка.
– Да, нарды! – ответил Торин, пристально посмотрев в ее лицо.
"Вот она стоит и смотрит на меня в мужской пижаме, моих носках и с не совсем высохшими волосами. Она кажется такой милой и беззащитной, но стоит мне сказать что-то не то, как появляется кто-то другой и дает мне громкую пощечину и с надеждой ждет, что я психану, развернусь и уйду. Но когда я делаю все по ее, она сама подыгрывает мне и уступает. Иногда я ловлю себя на мысли, что ей даже нравится быть послушной, и ей не хватает рядом человека, который бы брал инициативу в свои руки. Того, кто просто подошел бы, обнял ее, и показал, что может защитить ее от жестокого мира. И рядом с ним она бы больше не хотела прятаться за суровой маской".
– Всегда хотела научиться в нее играть. Ты меня научишь?
– Ты не умеешь играть в нарды? – немного грустно от того, что она нарушила его размышления, спросил он.
– Не умею, а что?
– Ничего, просто я тоже не умею, – улыбнулся Торин.
– Тогда эта игра нам не подходит.
– Выходит, что так.
– Может, снова в крокодила? – в очередной раз проявила инициативу она.
– Как в лифте?
– Да, – ответила воодушевленно Оливия.
– Честно, не хочется, – ответил Торин.
– Тогда что? – не отступала она.
– Можно опять поиграть в случайных попутчиков.
– В кого?
– Задавать тему друг другу и рассказывать о своем отношении к ней, – напомнил он ей.
– Ах, в эту игру.
Идея ей явно не понравилась, и это отражалось на ее лице.
"О, я знаю, что ты задумал. Я и так слишком открылась тебе!"
– Если мне не изменяет память, мы отложили одну тему, – Торину очень хотелось услышать ее отношение к теме "любовь".
– Припоминаю, – Оливия, догадавшись, что он явно имеет в виду тему, от которой отказалась она, упомянула тему, от которой отказался он: – По-моему, это была тема "деньги".
– Не совсем, я имел в виду тему "любовь".
Понимая ее стратегию, он немного оскалился.
– Значит у нас сразу две темы, с какой начнем? – Оливия поняла, что он не отступит, и сдалась.
– Дамы вперед!
Торин снял фартук и повесил его на крючок, а затем взял бутылку белого вина и бокалы и сел за кухонный стол. Она подошла и села рядом.
– Вина?
– Пожалуй.
Взяв бокал, она сделала глоток.
– Хорошо, значит мое отношение к деньгам, – ей прямо нетерпелось вывести его.
– Деньгам?
– Так вот я повторюсь – деньги, – она специально выделила последнее слово. – Для меня никогда не имело значения, сколько у кого-то или у меня денег. Если честно, я никогда не хотела быть богатой, но опять же, мой друг на старте моего финансового взлета сказал: "Это неплохо, если ты умеешь зарабатывать деньги, значит, они просто тебя любят. Не все богатые – жлобы, показушники или работающие на унитаз. Ты такая умная и целеустремленная, если ты чего-то хочешь, ты всегда этого достигаешь, так почему ты не можешь зарабатывать деньги во благо?" И знаешь, я тогда его послушалась и ни капельки не пожалела. Хочешь правду?
– Хочу!
Он с интересом ее слушал, но в голове пульсировал вопрос:
"А если я скажу что-то не то, хоть она и не выказывает это, но она очень принципиальна".
– У меня на моем собственном счету годовая зарплата среднестатистического рабочего.
– Почему?
– А потому, что для счастья больше не надо. Мне не нужен огромный гараж с кучей дорогих автомобилей, обслуживание которых стоит больше, чем их прокат.
Торин неожиданно рассмеялся и вспомнил гараж Дина.
– Я сказала что-то смешное?
– Нет, просто мой лучший друг коллекционирует автомобили. И я вспомнил его бешеные глаза, когда ему не удалось купить какой-то редкий автомобиль.
– Я об этом и говорю: мы живем в обществе потребителей. Нам навязывают моду, вкус, и мы гонимся за какой-то вещью, а купив ее, резко теряем интерес. Ну, ответь мне, сколько богатых людей покупают очень дорогое произведение искусства, а затем запирают его в сейфе и тешат себя, что оно у них есть.
– Это да.
Улыбнувшись, Торин хотел показать солидарность, а сам при этом вспомнил свою закрытую ото всех комнату побед.
– Так вот, я решила отгородить себя от ненужных денег, чтобы получать наслаждение от покупки. Ведь наслаждение наступает только тогда, когда ты очень хотел или, еще лучше, долго копил на эту вещь.
Торин, задумавшись, отвел глаза в сторону. Оливия внимательно смотрела на него, ожидая комментария. Но их идиллию потревожил звонок духового шкафа, сообщивший, что рыба готова. Торин быстро встал. Открыв дверь духового шкафа, он надел кухонную рукавицу и вытащил из него противень, поставил его на деревянный стол и полез в шкаф за тарелками. Достав из шкафа две большие плоские тарелки, он выложил на каждую конверт из фольги. Разрезав каждый конверт посередине, он скрутил фольгу к краям, открыв середину, и получил маленькие фольговые тарелочки. Оливия заворожено наблюдала за ним.
"Он делает это не впервые!"
Наконец он повернулся к ней с тарелками.
– Bon appetit!
– На кухне ты словно рыба в воде!
– Есть немного, – засмущался он.
– Ты повар или любитель?
– Официант!
– Кто?
– Я разве не упоминал, что подрабатывал в студенческие годы официантом в ресторане? Там и научился кое-чему. Можно приступать к ужину.
– Если ты не возражаешь, давай переместимся к камину, – предложила Оливия, посмотрев на небольшой кухонный стол.
– Не возражаю. Только захвати вино.
– Договорились.
Взяв бокалы и бутылку, она последовала за Торином, который направился в гостиную.
– Вилки, – вдруг сказал Торин, выходя из кухни.
Оливия подошла к ящику с приборами, и открыв его, взяла оттуда две вилки. Она уже хотела выходить вслед за Торином, как вдруг вернулась, подошла к столу и потушила свечу. Подойдя к камину, она села на ковер рядом с Торином. Он в этот момент наливал вино.
– За что будем пить? – спросила Оливия.
– За приятное знакомство!
– Хороший тост.