* * *
Дом фон Визенов встретил карету Бироевых многочисленными газовыми фонарями, освещающими внутренний двор и парадную. В доме также горели свечи, не было, пожалуй, ни одного не освещённого окна.
Семейство фон Визен были готовы к приёму дорогих гостей, и те постепенно начали пребывать. Соня заметила, что поодаль уже стояли порядка семи-восьми карет. "Наверняка Альберт Вениаминович уже приехал", – подумала она в сладостном предвкушении, как он подхватит её и закружит в вихре танца.
Бироевы вошли в дом, лакеи помогли им снять Николаю Дмитриевичу шубу, дамам же – меховые мантеле.
Не успели Бироевы войти в зал, как к ним подошёл Станислав Фёдорович, сгоравший от нетерпения увидеть свою обожаемую Елизавету. Глав семейства не без удовольствия поприветствовал своего будущего зятя, они обменялись рукопожатием.
Елизавета сияла от счастья, она подхватила своего жениха под руку, расточая окружающим обворожительные улыбки.
"И что только с человеком делается! На балу – само очарование, дома – злыдня, каких свет не видывал…" – подумала Соня и проследовала в зал рядом с родителями.
Гости уже начали собираться, Бироевы поспешили выразить свои поздравления чете фон Визен.
Соня не долюбливала чванливую Амалию, дочь баронессы, но всё же нашла для неё несколько приветливых слов. Жених её, господин Романовский Владимир Викторович, знакомый уже по балу у графини Преображенской, и вовсе не произвёл на неё ни малейшего впечатления. Соня почему-то пожалела их обоих: она была просто уверена – предстоящий брак свершиться только по расчёту.
После светских формальностей Соня, наконец, смогла оглядеться. Она искала Альберта: и вот он, улыбаясь, шёл ей навстречу.
– Ах, Софья Николаевна! Счастлив видеть вас! – он откланялся. Соня протянула руку для поцелуя.
– Как давно вы прибыли, Альберт Вениаминович? – поинтересовалась прелестница.
– Да только что… Уже успел поздравить Амалию и поприветствовать вашего папеньку.
Альберт буквально пожирал девушку глазами: до чего же она была хороша!
Соня прекрасно это понимала, и наслаждалась своей красотой и молодостью.
Неожиданно она заметила, что Альберт уже не носит повязку: его подбитый глаз был искусно припудрен, синяк почти не виден.
Соня поймала себя на мысли: что повязка придавала поручику некую таинственность, но теперь, увы…
* * *
На протяжении всего бала Альберт не покидал Сонечку и оказывал ей знаки внимания. Единственным танцем, который юная Бироева не станцевала с кавалером, была мазурка, и то только потому, что она сильно устала и пожелала отведать мороженого.
Чета Бироевых весь вечер наблюдала за своей младшей дочерью и пришла к выводу, что та явно увлечена поручиком Гварди, возможно даже серьёзно. Впрочем, Агриппина Леонидовна посоветовала мужу не торопить события: всякое может случиться – кто поймёт душу юной прелестницы, ведь сегодня ей нравится один кавалер, а завтра возможно – другой.
Николай Дмитриевич же настаивал: Соня увлечена серьёзно, а уж поручик – тем более. Теперь уж жди его со дня надень при полном параде и цветах – непременно придёт просить руки дочери.
Агриппина Леонидовна спорить не стала: ей и самой хотелось устроить судьбу дочерей как можно выгоднее и быстрее, пока они ещё в самом "соку".
Глава 12
Глаз Альберта приобрёл, наконец, приличный вид: синяк почти прошёл, можно было появляться в обществе и без искусного припудривания оного. И он тотчас явился в полк, дабы подготовка к императорскому приезду была в самом разгаре.
Сергей встретил друга с распростёртыми объятиями:
– Наконец-то Альберт и вы погарцуете на плацу!
Тот усмехнулся:
– Да, право – занятие достойное гусара.
– Расскажите мне лучше, как там Бироевы, особенно Сонечка?!
Альберт откашлялся.
– Да, как…как? Всё у них нормально. Софья Николаевна расцвела пуще прежнего. Это проходимец барон, который оказался в действительности артистом, более и носа не кажет… Я обещал его пристрелить при первой же возможности, думаю, это охладило его любовный пыл.
– Надеюсь. А как бал у барона фон Визен? – продолжал расспрашивать Сергей.
– Прекрасно. Амалия теперь помолвлена с неким господином Романовским, говорят, он весьма состоятелен. Так, что фон Визены довольны. Да, я, наверное, не сказал вам: Елизавета Николаевна также помолвлена с господином Нижегородским.
– Лиза?! – воскликнул Сергей. – Конечно же, я прекрасно помню Станислава Фёдоровича, они познакомились у графини Преображенской. Он мне сразу же понравился: человек серьёзный и благородный. Да… – Он немного замялся. – Скажите, Альберт, а Соня…она… Словом, не проявляет ли она к кому-либо из мужчин серьёзного интереса?
Альберт не знал, что и ответить.
– Да нет, разве, что ко мне…
Сергей воспринял ответ друга, как шутку и от души рассмеялся.
– За что я вас люблю Альберт, так это за умение повысить настроение окружающим!
– Полноте, Сергей. А, если я говорю совершенно серьёзно?!
Сергей снова рассмеялся.
– Давайте лучше немного выпьем, мой друг. А то красное французское вино слишком заждалось.
Он наполнил бокалы. Альберт опил и сказал:
– Недурственно, недурственно. А что бы сделали, Сергей, если бы узнали, что Софья Николаевна выходит замуж? – и не за вас!
– Не понимаю вас, к чему все эти двусмысленные вопросы? Она, что действительно помолвлена? И с кем же?
– Пока нет… Но всё может случиться: она девушка юная и весьма привлекательная. На балу у фон Визенов она пользовалась огромным успехом.
– Так…так, – насторожился Сергей. – Теперь я понимаю: вы не спроста затеяли этот разговор. У Сони появился поклонник. Кто он? Говорите!!!
Альберт не ожидал подобной бурной реакции.
– Успокойтесь, Сергей! На балу Софья Николаевна танцевала только со мной, но я видел: какие взгляды метали на неё мужчины.
– Понятно, вы решили меня позлить. Что ж вам сие удалось! – Сергей залпом осушил бокал.
* * *
Ночью Сергей спал плохо, мало того, что его раздражал храп Альберта, но и в голову лезли различные мысли: "А вдруг Соня увлеклась Альбертом? И что же? Она вольна поступать, как пожелает… Мы не связаны с ней никакими обязательствами… А Альберт… Неужели он пренебрег нашей дружбой? Нет, не может быть, он не способен на такой бесчестный поступок. Он бы признался, если бы полюбил Сонечку. Да и потом Альберт – известный ловелас. Что для него – юная неопытная барышня?"
* * *
На утро посыльный доставил Сергею пакет, на котором значилось его имя, фамилия и местоположение полка. Он весьма удивился и распечатал сие послание:
"Сударь! Пишу вам из чувства долга и сострадания. Ваш друг, Альберт Вениаминович Гварди, и ваша кузина, Софья Николаевна Бироева, состоят в любовной связи.
Это длится уже неделю, почти с первого же дня, как господин Гварди появился в доме Бироевых. Он повёл себя нахально и самоуверенно, увы, но молодёнькие барышни именно на таких мужчин и обращают внимание по причине совей неопытности. И вот этот человек соблазнил несчастную девушку. Не знаю: что же теперь будет?!
Поверьте, я искренне встревожен: ибо считаю святыми узы брака, а потерю целомудренности юной девушкой – непоправимой!
Доброжелатель".
У Сергея всё поплыло перед глазами, в голове помутилось. Затем на него накатила безудержная ярость. Он схватил саблю и со всего размаха рубанул ею стол.
В это момент в комнату вошёл Гварди.
– Что с вами, дорогой друг? – искренне удивился он.
– И вы ещё смеете называть меня своим другом?! Вот, прочтите!!! – Сергей протянул Альберту письмо, по-прежнему сжимая в правой руке саблю.
По мере того, как Гварди читал сие послание доброжелателя, лицо его бледнело и вытягивалось от удивления.
– Что это? Я не понимаю…
– Это письмо, как видите! Вам есть, что возразить по поводу написанного?!
– Разумеется. Я решительно заявляю: это – пасквиль, чернящий меня, хотя, впрочем, плевать! Главное – задета честь Софьи Николаевны! Неужели вы верите этой гнусной сплетне?
– Сударь, сплетня – это привилегия рынка и мещанок! Здесь же ясно написано, что вы с первого же дня обольстили её!
– Господь с вами, Сергей! Вы что сомневаетесь в своей кузине?! Вы меня удивляете! Да и потом, я не сошёл с ума, дабы соблазнять кузину своего друга.
– Я вам не верю! Вы воспользовались обстоятельствами и вскружили голову Сонечке!
– Вот это уже ближе к делу: во-первых, не я ей голову вскружил, а она – мне, а во-вторых, я её лишь один раз поцеловал! Это что считается для девушки потерей чести?!
– Ага! – снова разъярился Сергей. – Вы признаёте тот факт, что целовали мою кузину?
– Да. И вообще, я влюблён в неё и готов жениться, – резюмировал Альберт.
Сергей буквально сник на глазах.
– Я вас ненавижу Гварди. Вы украли у меня Соню…
– Позвольте, сударь! Разве вы были помолвлены?
– Нет…
– Так что же вы хотите?! – удивился Гварди.
– ДУЭЛИ!!! – возопил Сергей как безумный. – Немедленно! Любой вид оружия, да хоть на кулаках! Я вам не отдам Софью Николаевну!
– Вот как! – У Альберта взыграла горячая итальянская кровь. – Тогда я пристрелю вас, сударь! Всем известно: я стреляю без промаха!
– Посмотрим! Завтра утром, ровно в семь часов, жду вас с секундантом в Сокольническом лесу на центральной аллее. И не вздумайте хитрить, сударь!
– Что??? – разъярился Гварди. – Ни один ещё мужчина из рода Гварди не был трусом!!! Я непременно буду, сударь, в указанном месте! И выбираю пистолеты! А теперь я более не желаю делить с вами сию комнату!
Гварди собрал вещи и исчез за дверью.
* * *
После ухода Гварди Сергей метался по комнате, словно разъярённый лев по клетке. Наконец протрубили сбор, он привёл себя в порядок, оделся и направился к конюшне, откуда его денщик уже выводил под уздцы коня.
Воронов и Гварди упорно не смотрели друг на друга и встали по разные стороны шеренги. Однополчане сразу же заподозрили неладно: явно между друзьями пробежала чёрная кошка. Вскоре их опасения подтвердились, особенно когда повздорившие друзья пытались найти себе секундантов.
Офицеры постарше и поопытнее сразу же отказались, ибо все прекрасно знали: дуэль перед императорским смотром – прямая дорога на Кавказ к абрекам. Но Воронова и Гварди было не остановить. Они сговорились с двумя недавно прибывшими в полк корнетами, жаждущими приключений и романтики. Те тотчас согласились стать секундантами, несмотря на их молодость у них уже был подобный опыт.
Сергей предвкушал, как прострелит Гварди голову, тот же решил целиться своему сопернику прямо в сердце.
Поздно вечером двое офицеров пришли к Воронову и попытались склонить принять мировую с Гварди, тот же решительно отказался. Офицеры поняли: быть беде.
* * *
Воронов проснулся рано, за окном ещё было темно. Он надел венгерку, полушубок, зимнюю каракулевую высокую шапку, и направился к конюшне. Его верный денщик уже приготовил коня.
– Господин, подумайте! – взмолился денщик, пытаясь образумить поручика, но напрасно.
– Не лезь не в своё дело! – холодно оборвал его Сергей.
К ним вскоре подошли секунданты и Гварди, они все вместе покинули полк и направились в Сокольники.
Всю дорогу ехали молча, лишь один из секундантов насвистывал модный мотивчик.
По дороге у Сергея мелькнула мысль: "А если Гварди меня застрелит? Он – меткий стрелок… Тогда она прочтёт моё письмо…"
Наконец всадники достигли Сокольников, они въехали в лес, едва начало светать.
Все спешились, один из секундантов взял две сабли и поставил их в пятнадцати шагах друг от друга, что означало – барьер.
Секунданты ещё раз, как и полагается в подобных случаях, предложили противникам мировую. Те решительно отказались. Итак, дуэль была неизбежна.
Секундант Гварди предложил выбрать пистолеты. Воронов и Гварди сошлись, взяли оружие и разошлись от установленного барьера, каждый со своей стороны ещё на пять шагов.
Один из корнетов подошёл сначала к Гварди:
– Сударь, в случае неудачного исхода, хотели бы передать письмо или…
– Исход будет один, – перебил Альберт, – я убью Воронова, пусть даже остаток жизни я буду гоняться по горам за абреками.
Секундант кивнул, понимая, что не стоит напрасно тратить время. Воронов же сразу протянул ему письмо.
– Адрес указан на конверте. Прошу вас лично отвести сие послание адресату, если… Словом, если я буду убит…
Все формальности были завершены. Секунданты встали поодаль, договорившись одновременно дать отмашку саблями – ибо знак этот означал: СХОДИТЕСЬ! СТРЕЛЯЙТЕСЬ!
Воронов и Гварди едва различали друг друга в утренней дымке. Было холодно, изо рта шёл пар. Дуэлянты сбросили полушубки.
Воронов предвкушал, как Гварди обагрит своей горячей кровью белый снег…
Секунданты подняли сабли и…дали отмашку, дуэлянты должны были сойтись до пятнадцати шагов, отмеченных саблями, при таком расстоянии – исход дуэли смертелен!
Грянули выстрелы….
Гварди твёрдо стоял на ногах; Воронов же терял равновесие, покачиваясь, он ловил ртом воздух, схватившись правой рукой за простреленное левое плечо…
Он упал, снег тотчас окрасился в красный цвет…
Альберт, наконец, прозрел:
– Боже мой! Что же мы наделали?! А как же Соня?! Что теперь с ней будет?!
Он ринулся к раненому другу, тот лежал на снегу без признаков жизни.
Альберт упал на колени и обнял Воронова.
– Сережа! Умоляю! Не умирай! Прости меня! Ради Сони, не умирай!!!
– Нужна срочно карета или сани. А вдруг он ещё жив? Здесь недалеко есть станция, я мигом доскачу и вернусь. – Сказал один из корнетоа.
Гварди кивнул.
– Скорее, умоляю!
Ему казалось, что ожидание продлилось слишком долго, но вот показался знакомый всадник, а рядом с ним – сани.
Шустрый ямщик быстро смекнул, что произошло. Подобное в этих места не было редкостью.
– Господин хороший, за три рублёвика домчу куда угодно!
– Хорошо! Помоги!
Сергея положили в сани и прикрыли полушубками. Гварди, разгорячённый, в одной венгерке вскочил на коня.
– Быстрее! Едемте ко мне на Басманную!!!
Глава 13
Когда сани с раненным Сергеем достигли Басманной улицы и въехали в ворота дома Гварди, один из корнетов сказал:
– Я намерен выполнить волю умирающего, и передать его послание…
Альберт был настолько удручён произошедшим, что не придал значения словам корнета.
– Как вам угодно… – сказал он и приказал слугам перенести Сергея в дом.
Его разместили в одной из комнат на втором этаже, и Альберт тотчас послал за доктором Францем Витольдовичем, австрийцем по происхождению, которому всецело доверял.
Покуда прислуга отправилась за доктором, Альберт приказал горничной разорвать простынь и хоть как-то перевязать раненого, ведь тот потерял уже много крови.
Горничная растерялась, она понятия не имела, как делают перевязку в подобных случаях, но не стала возражать молодому хозяину, что она, мол, – не сестра милосердия. Ибо девушка видела, что Альберт Вениаминович в крайне удручённом состоянии.
Когда горничная попробовала перевязать несчастного Воронова, тот начал стонать. Сердце Альберта разрывалось: "Боже мой! Как мы могли зайти так далеко?! А, если Сергей умрёт?! Неужели Софья Николаевна выйдет замуж за его убийцу, то есть меня?.. Где же доктор?!"
Наконец к парадной дома подъехала небольшая карета на полозьях с кожаным верхом. Из неё вышел Франц Витольдович, в руке он сжимал саквояж. Он снял тёплое пальто, енотовую шапку, прислуга проводила его на второй этаж, в комнату, где находился раненный Воронов.
Франц Витольдович вошёл в комнату, быстро окинул пострадавшего и присутствующего цепким взглядом.
– Альберт Вениаминович, велите прислуге уйти. Мне надо осмотреть пациента. Да и, пожалуйста, расскажите о том, что случилось…
Горничная поклонилась и с радостью удалилась, её уже мутило от вида крови.
– Мы дрались на дуэли… Я ранил своего друга, – коротко, запинаясь, пояснил Гварди.
– Так, так… Горничная перевязывала… – догадался доктор.
Он быстро разрезал самодельные бинты скальпелем и начал осматривать рану.
– Пуля застряла в кости, надо удалять, иначе ваш друг истечёт кровью и умрёт. Вы же, любезный Альберт Вениаминович, направитесь на Кавказ.
– Да, гоняться за абреками по горам, – закончил фразу Гварди. – Неужели всё так безнадёжно?
– Думаю, что – нет. Прикажите горничной принести воды, водки для обезболивания и полотенец побольше. Плохо, что он потерял много крови…
Франц Витольдович открыл саквояж и начал раскладывать на столе инструменты. От их вида у Альберта по спине пробежал холодок, под "ложечкой" неприятно засосало.
– Вы готовы мне ассистировать? – поинтересовался доктор.
– Все, что угодно!
– Вот и прекрасно… Помнится мне, в прошлом году вы тоже кого-то подстрелили, дорогой поручик…
Альберт замялся.
– Да, но слава богу, рана была пустяковая.
Вошла горничная и лакей. Девушка держала таз с водой, лакей же – полотенца и штоф водки.
– Прекрасно. Поставьте всё на стол. – Приказал Франц Витольдович. – И проследите, чтобы нас никто не беспокоил.