Портной кивнул - работа на "Монахов" научила его ничему не удивляться.
- Прекрасно. Пожалуйста, подойдите и станьте здесь, - обратился он к Клариссе, указывая туда, где на ковре был узор из розы и прихотливо обвивающего ее плюша.
- Кларисса, мы должны быть уверены, что вас примут за Сен-Мишеля, что ваша внешность ни у кого не вызовет подозрений, - объяснил Джеймс. - Делайте то, о чем просит вас Дюпон, и делайте быстро. Вот-вот подъедет сапожник.
- Лоран? - спросил Дюпон. - Вам не следует заставлять его ждать. Вставайте, мадемуазель, мы не можем терять ни минуты.
Кларисса откинула волосы назад, за правое плечо, поднялась с кровати и прошла туда, куда указал Дюпон.
- Спасибо. - Джеймс приклонился к дубовой двери и сложил руки на груди. Его небрежная поза была нарочитой. Мышцы напряглись до предела - он боролся с желанием увезти Клариссу из этого дома в безопасное место.
Кларисса не догадывалась о противоречивых чувствах, терзавших Джеймса, и бросала на него гневные взгляды. Она вытянула руки и позволила Дюпону делать свое дело.
- Не благодарите меня. Это не для вас - ни сейчас, ни когда-либо еще.
После беспокойного дня Кларисса поднялась наверх и прошла в комнату матери. Усевшись перед трельяжем, она принялась расчесывать свои длинные волосы. Горничная подошла к кровати, чтобы застелить, но Кларисса остановила ее.
В неубранной кровати было что-то успокаивающее. Казалось, мать сейчас войдет в свою спальню и удивится, увидев там дочь. Кларисса снова и снова водила щеткой по длинным волосам и ждала, но мать не появлялась.
Она даже не рассказала Изабелле о том, что встретила Джеймса, подумала Кларисса. Она долго провозилась с Бернаром, поэтому, когда она вернулась домой. У нее не хватило времени, чтобы обсудить случившееся. У нее не хватило времени даже на то, чтобы обдумать появление Джеймса. Опасная ситуация держала ее в напряжении. Джеймс стоял перед ее мысленным взором таким, каким она увидела его в мастерской Бернара. Он напомнил ей того юношу с темно-каштановыми волосами и карими глазами, которого она знала. Теперь Джеймс превратился в зрелого мужчину, его скулы и нос приобрели резкие очертания, стали выразительнее, его тело являло пример физического совершенства.
- Джеймс, - вслух произнесла Кларисса и с такой силой провела щеткой по волосам, что дернулась голова. Пять лет назад он разбил ей сердце, встав на сторону ее отца. А потом так быстро исчез, словно сомневался в глубине ее чувств, словно то, что она отказалась поверить в невиновность отца, означало, что она отвергла и самого Джеймса.
Она положила щетку на столик красного дерева. Джеймс уверял Клариссу в своей любви. Обнимая ее, он снова и снова твердил об этом. Она верила ему, потому что хотела верить и нуждалась в нем. Другие мужчины осыпали ее комплиментами и притворялись, что им нравится ее эмоциональность. Но она видела их насквозь, как бы они ни пытались уверить ее в своей искренности.
Джеймс принимал Клариссу такой, какой она была, видел главное в ней, остававшееся неизменным, Как руки и ноги. Он ценил ее достоинства, богатый внутренний мир. И когда он ушел, заявив, что ее сердце не в ладах с рассудком, она была безутешна.
Она перебросила длинные густые волосы через плечо и стала заплетать. Пять лет в Париже под покровительством Бернара чудесным образом вернули Клариссу к жизни. Он дал ей понять, что, когда чувства и рассудок находятся в равновесии, она может раскрыть правду о предмете изображения, сохраняя при этом необходимую объективность.
Она много работала, стараясь забыть, что наговорил ей Джеймс. И вот он снова появился в ее жизни, Кларисса заплела косу, встала и подошла к кровати матери. Этим утром она собиралась поговорить с ней о нем - после того как сама все хорошенько обдумает, - но проспала. Всю ночь ей мерещились похожий на крысу бандит и два его помощника с головами.
Она приподняла юбку своей бледно-голубой ночной рубашки из муслина, взобралась на материнскую кровать и скользнула под одеяло, не выпуская из рук подушку. Наволочка хранила запах ее матери - тонкий аромат розы, который и успокаивал, и будоражил Клариссу.
Она плакала, пока не заснула, она боялась утра, но хорошо знала, что рассвет наступит.
- Вам требуется помощь?
Под дверью стоял Джеймс, а рядом с ним Дюпон.
- Нет! - выкрикнула Кларисса, и в доме снова воцарилась тишина.
Потом она пожелала, чтобы он через дверь пересказал ей свой разговор с Дюраном относительно того, как она будет, узнавать о благополучии маркизы. Дюран уступил требованию Клариссы - матери разрешили писать ей, - но Джеймс чувствовал, что им следует поспешить, иначе слово, данное французом, не будет иметь никакого значения.
Кларисса взяла сшитую для нее одежду и захлопнула дверь перед носом портного. И это, по подсчетам Джеймса, произошло около двадцати минут назад.
Портной ходил взад-вперед.
- Я не уверен, что сумел подогнать все по ней… - сомневался он. Нужно иметь в виду ее белье. - Он с удивительной проворностью мерил холл короткими ножками. - Ей надо будет тщательно обертываться. - Он остановился перед Джеймсом и начал показывать, как это делать, на собственном торсе.
Позади них открылась дверь, на пороге стояла Кларисса.
Мужчины одновременно обернулись и уставились на нее.
- Прекрасная работа, если я имею право сам оценить это! - с удовольствием воскликнул Дюпон, выводя Клариссу вперед и жестом показывая, чтобы она медленно повернулась. - Бандаж, выходит, сделал свое дело, - смущенно сказал он, критически разглядывая ее грудь. - А брюки! Если бы я не знал, то был бы уверен, что это ноги джентльмена. Конечно, ваше сложение очень облегчило задачу. Будь у вас более пышные формы…
Джеймс игнорировал комментарии Дюпона и просто смотрел, как Кларисса поворачивается. Он должен был согласиться с Дюпоном - бандаж сработал, брюки тоже были безупречны. Если бы он встретил ее на улице, то не взглянул бы на нее дважды. Даже волосы, убранные под шляпу, смотрелись допустимо, хотя, прежде чем появиться в Англии, их предполагалось остричь. Но он знал ее, помнил каждую интимную подробность ее тела, потому эта сцена была полна для него особого смысла.
- Если вы насмотрелись, мне нужно помочь с сапогами. - Кларисса повернулась и пошла в свою комнату.
- Дюпон, - позвала она портного.
- Остальная одежда внизу. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы ее тщательно упаковали, - повернулся к Джеймсу портной, после чего присоединился к Клариссе, которая прикрыла за ним дверь.
Глава 4
- Вам удобно?
Кларисса критически окинула взглядом темную промозглую комнату, потом взглянула на Джеймса.
- Ни в малейшей степени. Вы специально выбрали самое неподходящее судно или просто так мне везет?
Джек шагнул к старому стулу, на котором сидела Кларисса, и доски под его ногами угрожающе заскрипели. Он остановился, пробормотал что-то похожее на ругательство и резко повернулся к капитанской кровати, приткнутой у стены каморки с низким потолком.
В первый раз с момента их неожиданного воссоединения они так долго оставались в обществе друг друга. Кларисса настояла, чтобы Джеймс сопровождал ее верхом, а не в карете. Позже, когда они вынуждены были заночевать в дороге, она на всю ночь заперлась в своей комнате. Кларисса обнаружила, что ей не хватает расстояния, которое до сих пор, по счастью, разделяло их.
- Кларисса, вспомните о блокаде. Кроме того, важно, чтобы нас не заметили. На таком судне мы привлечем меньше внимание, чем на более комфортабельном, - натянуто сказал он.
- Скажите прямо: я правильно поняла, что команда на судне - преступный сброд? - Кларисса старалась держаться прямо: туго перетянутая грудь затрудняла дыхание. Где-то внутри себя она ощущала, как ее переполняют противоречивые чувства. Гнев? Страх? Наверняка было что-то еще. Что-то, о чем не хотелось думать.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Джеймс, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
Кларисса старалась дышать ровно, перетягивающая грудь повязка натирала ей кожу.
- К чему этот вопрос? Конечно, нехорошо. Вы подвергаете опасности мою мать, отрываете меня от дома. - Она встала со стула, прислонилась головой к шершавому дереву стенки и попыталась глубоко вдохнуть. - Джеймс, у меня такое чувство, что за время, пока мы не виделись, вы очень поглупели.
До нее смутно донеслись звуки шагов, потом его руки обхватили ее, вытащили льняную рубашку из корсета и скользнули под мягкую ткань.
- Что вы делаете? - возмутилась Кларисса и начала бить его по рукам, чтобы освободиться.
Джеймс покрутил ее и быстро вытянул бандаж, с большой ловкостью поворачивая ее тело.
- Когда я спросил, как вы себя чувствуете, я имел в виду физическое состояние. Это, - он поднес к ее глазам зажатую в руке полоску ткани, а потом отшвырнул ее на пол, - медленно удушало вас.
Кларисса смотрела на ткань, лежащую на полу, и с наслаждением вдыхала соленый морской воздух.
- Я сожалею, - просто сказала она, не в силах взглянуть на Джеймса.
- О чем, Кларисса? - спросил он, мягко взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
Его прикосновение было совсем таким, как раньше: твердым, но нежным.
- Это было так давно, а я снова чувствую то же самое.
Джеймс взял ее лицо в ладони, поедая глазами.
- Это вы о ссоре? Да, с тех пор прошло много времени, но я отчетливо помню все.
Кларисса отпрянула и прижалась к грубому дереву спиной. Близость Джеймса пробудила в ней чувства, грозившие сокрушить ее.
- Ссора всегда дело двоих…
- Кларисса, - прервал он и приложил палец к ее губам, - пожалуйста, у меня нет желания сражаться с вами. То, что случилось в прошлом, осталось в прошлом. - Он убрал палец и отступил назад, жестом предложив Клариссе сесть на стул, а сам лег на койку.
Ей вдруг стало не хватать ощущения от его прикосновения, и она возненавидела себя за это. Нельзя терять время, пока ее мать в опасности. И Джеймс был, по всей вероятности, единственной гарантией ее безопасности. Дюран и остальные бандиты не производили впечатления тех, обещаниям которых не причинять Изабелле вреда в том случае, если Кларисса выполнит их задание, можно было верить.
Чтобы все закончилось хорошо, ей нужна помощь Джеймса.
Однако произошедшие в нем перемены тревожили Клариссу: теперь он был способен оставаться невозмутимым, не терять благоразумия в ее присутствии. Или ее больше смущала собственная реакция на него?
Она смотрела, как он закинул руки и пристроил голову на переплетенных пальцах.
- А что сейчас? - спросила Кларисса и внезапно отчетливо поняла, что ей необходимо обдумать многое - не только их общее прошлое.
Джеймсу казалось, что он ритмично раскачивается взад-вперед вместе с движением волн под ними.
- Когда мы прибудем в Дувр, то сразу сядем в карету и поедем в лондонский дом Беннеттов. На дорогу уйдет не более двух дней. Вы начнете писать портрет не позже чем через…
- Вы не поняли меня, - прервала его Кларисса, заправляя рубашку в брюки. - Я имела в виду, как вы оказались в такой ситуации, на службе у таких людей?
Джеймс опустил одну ногу в сапоге на пол.
- Зачем вам это знать? - Он перевел на нее взгляд.
- Зачем? - недоуменно повторила Кларисса. - Хоть вы и разбили мне сердце, но когда-то вы, Джеймс, были человеком чести. - Она изо всех сил старалась оставаться спокойной. - Должно быть, я любопытна, вот и все. Зачем сыну британского пэра связывать свою судьбу с такой компанией?
Джеймс снова уставился в потолок.
- Я разбил ваше сердце? Так вам это помнится? - тихо произнес он.
- Как еще я могла воспринять это? Отец разорвал узы брака, завел себе любовницу, заставив мою мать невыразимо страдать. А вы отказались поддержать нас в тот момент, который, вероятно, был самым тяжелым в нашей жизни.
- Вас невозможно было заставить прислушаться к голосу рассудка, - прервал он ее жестко, но с горечью.
Кларисса тяжело вздохнула.
- И я не сомневаюсь, что вы не будете слушать голос рассудка сейчас, - добавил Джеймс, резко спустил ноги с койки и встал. - Я уже сказал, что у меня нет желания ссориться с вами. Как я пришел к тому, что начал работать на "Монахов", - для вас не имеет значения. Напишите портрет, чтобы вы могли вернуться в Париж к вашей матери. Это все, о чем вам надлежит думать.
Он схватил единственный фонарь, освещавший каюту, и пошел к двери.
- Куда вы идете и почему забираете единственный источник света? - спросила Кларисса - голос выдавал ее волнение.
Джеймс обернулся, бросив на него тяжелый взгляд.
- Я иду, чтобы раздобыть ножницы, и не хочу, чтобы вы светом привлекли к нам внимание сторожевых кораблей.
- Погодите, зачем вам нужны ножницы?
- Для ваших волос.
Он закрыл заслонку фонаря, вышел за порог и захлопнул за собой дверь.
Кларисса схватила стул и швырнула ему вслед, повествовав удовлетворение от звуков, с которыми старое дерево разваливалось на части.
Джеймс взбежал по узким ступенькам на верхнюю палубу и с облегчением подставил лицо порывам соленого ветра. Каюта внизу была наполнена душистым ароматом Клариссы. Даже сейчас он дразнил его ноздри и до болезненности обострял все чувства.
Капитан был на мостике. Джеймсу не хотелось сейчас разговаривать с ним, он повернул в другую сторону и по пути на корму удачно обошел нескольких матросов. Глядя на темнеющее небо и море внизу, Джеймс угрюмо признавался себе, что общаться с Клариссой становится гораздо труднее, чем он вначале представлял себе. Хотя с тех пор, как они расстались, прошло много времен и, она, как никто, задевала его за живое. Огонь в ее глазах, обида в голосе заставляли его страдать как прежде. Его первым побуждением было ответить со страстью и пылом, не думая о последствиях, не загадывая, что из этого выйдет.
Пошел затяжной дождик, но Джеймс не искал убежища, а потому остался стоять у поручня. Влага мед ленно проникала сквозь одежду, но он не уходил, надеясь, что дождь смоет ощущение ее близости. Он сгибал и разгибал пальцы, на кончиках которых сохранялось ощущение ее шелковой кожи. Джеймс готовил себя к ее бурной реакции, но как быть с ее запахом? С прикосновениями к ней? С мягким телом под его пальцами, когда он выдергивал рубашку из-под ее жилета и разматывал повязку, стягивающую грудь? Все случилось слишком быстро.
Дождь начал хлестать все сильнее, усилившийся ветер свирепо набрасывался на него. Он забыл, каково это - быть с Клариссой. Когда-то она отзывалась на все его мысли, они порой не знали, кто первый начинал высказывать мысль и кто ее заканчивал. А потом она лишила его всего этого.
Судно начало раскачиваться, погружаясь в волны и выпрыгивая. Джеймс крепче ухватился за поручни и широко расставил ноги, чтобы не терять равновесия на уходящей из-под ног палубе. Нет никакого смысла возвращаться к прошлому, угрюмо думал он. Джеймс бесчисленное количество раз проделывал это после того, как Кларисса покинула Лондон и переехала на континент. И всегда это заканчивалось одним и тем же: разбитым сердцем. Джеймсу не осталось ничего, кроме работы на "Молодых коринфян". Когда-то она отказалась выслушать его. Если Богу будет угодно, на этот раз она его не подведет. Он надеялся, что ее любовь к матери сильнее, чем та, в которой она когда-то призналась ему.
- Вы разбили мне сердце, - пробормотал он. Слова Клариссы прозвучали так же непостижимо, как тогда, когда она впервые произнесла их пять лет назад в гостиной ее матери.
Если бы он мог сказать ей правду, может быть, она поверила бы ему. Набежавшая волна перехлестнула через поручень, покатила Джеймса, он окончательно промок, но едва ли заметил это. Ей следовало бы доверять ему, горько подумал он. С объяснениями или без объяснений - Клариссе следовало бы, верить ему, когда он уверял, что любит ее. А она не поверила.
К Джеймсу бросился палубный матрос, показывая куда-то за его плечо.
- Надвигается шторм. Лучше спуститесь в каюту, сэр.
Джеймс повернулся и увидел на горизонте растущую толщу черных облаков, которые как будто съедали небо.
- Найдите мне ножницы. Я подожду здесь, - требовательно обратился Джеймс к матросу. - Скорее! - Матрос подпрыгнул и побежал по направлению к мостику.
- Я…
Кларисса была высокого мнения о своей внешности и легко признавалась в этом. Джеймс в глубине души находил ее тщеславие очаровательным, хотя поддразнивал ее, учитывая эту слабость. Больше всего она ценила свои волосы - длинные, шелковистые и такие черные, что отдавали синевой - словом, потрясающие волосы.
Джеймс смотрел на бушующее море и думал о том, что, если они надеются выдать ее за Сен-Мишеля, их придется обрезать.
А он так жестоко сообщил ей об этом, причем намеренно. Ее заявление, что она больше не считает его честным человеком, глубоко задело его - гораздо глубже, чем он мог бы предположить, учитывая, в какой компании оказался.
Рядом снова оказался матрос. Он протянул Джеймсу ножницы и, глядя на то, что творилось у их ног, произнес:
- Чтоб мне провалиться. Кажется, плохо дело.
- Ты даже не знаешь, насколько плохо, - отозвался Джеймс, прежде чем направиться к трапу.
Швырнув стул, Кларисса испытала глубокое удовлетворение. На короткое время. Она быстро пожалела о содеянном, потому что для нее было бы лучше, если бы Джеймс не догадывался, что он способен совершенно вывести ее из себя. А он определенно знал, что она разбила стул, чтобы успокоиться. Она вздохнула, собрала обломки и бросила их в пустой сундук в ногах встроенной койки.
И вдруг она заплакала. Она пыталась сдержать слезы, боясь, что Джеймс войдет и увидит ее хныкающей в углу. Он, конечно, поймет, что все еще в состоянии раздражать ее, но разве ей нужно проливать слезы по этому поводу? Однако эмоции снова переполнили ее, она забралась на койку, натянула на голову грубое одеяло и зарыдала.
Джеймс оказался совсем не таким, каким она его запомнила. Кларисса понимала, что этого следовало ожидать, во всяком случае, быть к этому готовой. Она-то ведь навсегда изменилась после того, что произошло, и логично было предположить, что и он тоже. Но не только это угнетало ее. Когда он притронулся к ее подбородку и посмотрел в глаза, ей на мгновение показалось, что перед ней тот, кого она знала и любила. Но в следующее мгновение она уже не была в этом уверена.
Судно дернулось вперед, отчего Кларисса перекатилась к краю койки. Прежде чем она вернулась в исходное положение, судно дернулось назад, и она окончательно запуталась в постельном белье.
Когда дверь каюты распахнулась, возник Джеймс.
Он ухватился за дверной косяк, чтобы сохранить равновесие, потому что судно раскачивалось на волнах, грозя снова нырнуть вперед.
- Кларисса, - позвал он, быстро обшаривая каюту глазами, пока не понял, что она на кровати.
Кларисса пыталась высвободиться, чтобы принять более подобающую позу, но еще больше запуталась в тряпках, поскольку судно снова дернулось.
- Что происходит? Это как-то связано с блокадой?! - завопила она.
Он шагнул внутрь, захлопнул дверь и закрыл ее на запор. В тот момент, когда он повернулся к Клариссе, тяжелый сундук заскользил по полу и стукнулся о противоположную стенку, едва не задев его.