* * *
Елизавета Степановна Трушина – племянница Льва Дмитриевича. Она поздно вышла замуж, в двадцать пять лет за состоятельного чиновника много старше себя. Имела двух сыновей: Виктора и Артёма (девяти и восьми лет соответственно).
Елизавета была женщиной тихой, покладистой, души не чаяла в своих "кровинушках", даже в гимназию их отдавать не стала, а наняла гувернёра Анатолия Петровича Каверина, решив, что мальчикам всё-таки нужна мужская рука.
Анатолий, мужчина средних лет, правда, моложе госпожи Трушиной, прекрасно справлялся со своими обязанностями не только в отношении подрастающих сорванцов, но и в спальне своей хозяйки. Правда, гувернёр старался не злоупотреблять её доверчивостью и привязанностью. Словом, человеком был порядочным. Окажись другой на месте Анатолия, давно бы обобрал и разорил вдову.
Когда Елизавета Степановна получила письмо из конторы Клебека, то растерялась, затем расплакалась.
– Я сочувствую вашему горю, сударыня, – вежливо заметил Анатолий.
Женщина смахнула с пухленьких щёчек слезинки батистовым платочком.
– Ах, Анатоль, если честно: я почти не помню дядюшку… Но мне так тоскливо, когда кто-то умирает… Жизнь кажется такой скоротечной… Всё ждёшь, ждёшь чего-то…
Елизавета опять всхлипнула и в очередной раз смахнула слезинку. Она встала с кожаного дивана в гостиной и положила письмо на стол.
– Успокойтесь, Елизавета Степановна… – ласково проворковал гувернёр. – Вам стоит отправиться в калужское имение своего дядюшки, ныне покойного. Если пожелаете, оставьте мальчиков дома под моим присмотром. В конце концов, развеетесь, повидаетесь с родственниками.
При упоминании о родственниках, Елизавета встрепенулась.
– Да, да… Разумеется, с родственниками… Я как-то упустила это из виду… Я их практически не знаю и не помню. Видела кого-то много лет назад, даже не знаю, кто из них жив-то.
– Вот и хорошо. Заодно и наладите семейные связи, – подбадривал гувернёр свою хозяйку.
– Конечно, я поеду… Не ради себя, ради мальчиков, дабы дать им достойное образование в Германии или Франции. – Согласилась вдова. – Но вы, Анатоль, будете сопровождать меня. Готовьте мальчиков к отъезду.
Гувернёр поклонился. Он и сам был не прочь прокатиться в экипаже в Калугу, благо, что погода стояла прекрасная.
* * *
Всеволод Вениаминович Подбельский приходился покойному Льву Дмитриевичу двоюродным племянником. Слыл человеком энергичным, не лишённым авантюрной жилки (вероятно, сие качество было присуще не только господину Селиванову, но и всем его родственникам мужского пола).
По молодости лет он выгодно женился на некой Ксении Иосифовне Гинсбург, дочери московского банкира (внучке известного Иосифа Гавриловича Гинсбурга ) и получил за ней солидное приданное: фабрику в Голутвинской слободе, золотоносный прииск на Алтае и внушительную денежную сумму. Материальный достаток позволял ему вести приятный образ жизни и мечтать о кругосветном путешествии. Ибо неизведанные земли манили Всеволода со страшной силой. Он утолял свою жажду путешествий в пределах Европы, исколесив её вдоль и поперёк.
Единственный ребёнок Подбельского умер во младенчестве, после чего он резко потерял интерес к жене. К тому же Ксения Иосифовна была домоседкой, сильно располнела и с большой неохотой покидала свой роскошный дом на Берсеньевской набережной, предпочитая созерцать живописные окрестности с балкона бельэтажа. Поэтому Всеволод удовлетворял свою страсть к путешествиям в одиночестве… Вернее, почти в одиночестве, ибо у него всегда находилась прелестная молодая спутница, лёгкая на подъём, мечтавшая посмотреть Европу.
Подбельский вернулся из очередного путешествия в Москву, когда ему был доставлен ценный пакет нарочным Клебека. Вениамин отреагировал на смерть дядюшки вяло, к тому же он почти не помнил его. А что касается денег (Подбельский решил: дядя ему что-то оставил, раз душеприказчик Клебек вызывает его письмом в калужскую губернию), то перспектива их получения никоим образом не обрадовала его. Однако страсть к путешествиям взяла верх. Подбельский решил, что, пожалуй, прокатится в калужское имение дядюшки – посмотрит как живут люди в провинции.
К тому же там никто не знает его жену, Ксению Иосифовну, поэтому… Жене можно найти отличную замену. Ею станет очередная пассия Подбельского, Любовь Васильевна Расторгуева.
Глава 7
Вечером двадцать шестого мая к усадьбе Селиваново подъехал экипаж. Бойкая и жадная до сплетен Степанида тотчас доложила Эльзе и Аделаиде, чаёвничавшим на веранде (мужчины в этот час прогуливались в парке):
– Кто-то приехал! Небось, очередной наследник! – выпалила горничная. Женщины переглянулись.
– Кого ещё там черти принесли?.. – отреагировала Эльза в своей привычной тональности и поставила пустую чашечку на стол.
– Чаю ещё желаете? – справилась Степанида.
– Нет-нет… благодарю… – ответила Эльза и обратилась к Аделаиде: – Идёмте, посмотрим на очередного соискателя денег моего родителя.
Женщины поднялись из-за стола и, не покидая веранды, отчётливо увидели карету и женщину, выходившую из неё.
– Дама в возрасте… – рассуждала Аделаида. – Интересно, кем она приходилась покойному?
Эльза передёрнула плечами.
– Думаю, сестрой…
…Дама беглым взором окинула двор усадьбы и постройки, оценив царивший порядок и достаток.
К ней подошли Никанор и Глафира.
– Позвольте полюбопытствовать, сударыня, ваше имя, отечество? – спросил Никанор, дабы соблюсти надлежащие формальности.
– Селиванова Елена Дмитриевна. Покойному приходилась родной сестрой. – Отрекомендовалась дама.
– Что ж прошу, располагайтесь в доме. Глафира вам поможет…
– Не извольте беспокоиться, сударыня, комнат много… Наследники ещё не все прибыли в Селиваново, так что выбирайте на свой вкус.
– Благодарю… Называйте меня Эсмеральдой, – сразу же расставила все точки над "i" гостья.
Глафира и Никанор переглянулись: что ж Эсмеральдой, так Эсмеральдой. Как говорится, у богатых свои причуды.
Эльза и Аделаида взглядами поводили вновь прибывшую наследницу в дом.
– Ещё пара дней и начнётся… – проворчала Эльза. – Сколько их ещё слетится на моё добро?..
Госпожа Ригер-Артемьева за время пребывания в Селиваново уже настолько привыкла к усадьбе, что с каждым днём всё более считала окружавшую её недвижимость, имущество и земли своей законной собственностью. Если она свыклась с присутствием Станислава (а надо сказать, она всё сильнее попадала под его нагловатое обаяние), то приезд новой соискательницы вызвал у неё крайнее раздражение.
Эсмеральда была натурой чувствительной. Следуя через внутренний двор, она мимолётом бросила взгляд на двух женщин, стоявших на летней веранде, и сразу же поняла: с ними надо быть осторожней.
Вечер становился прохладным. Эльза и Аделаида предпочли оставить веранду и перебраться в гостиную, расположенную на бельэтаже. Вскоре с прогулки пришли Станислав и Василий. К вящему удивлению женщин, они подружились, тем более, что доверчивый Удальцов и не подозревал о тайном сговоре своей невесты и бывшего поручика. Впрочем, если бы Василий узнал о alliance secrète , то непременно бы вызвал соперника на дуэль, хотя стрелять не умел вовсе, потому, как его орудием были перо и карандаш.
Новость о прибытии Елены Дмитриевны мужчины восприняли спокойно. Станислав даже пытался что-то припомнить, касательно своей родственницы.
– Кажется, моя тётушка увлекается оккультизмом и подобной дребеденью. Отец, помнится, смеялся над ней и даже считал ненормальной.
Эльза и Аделаида переглянулись и прыснули со смеху.
– Интересно, что она сделает со своей долей наследства? Откроет магический салон… в Москве? – с издёвкой произнесла Аделаида.
Эльза зло рассмеялась.
– Да, кстати! – Воскликнул Станислав, припомнив что-то интересное. – Тётушку следует называть не иначе, как Эсмеральда.
– Она что возомнила себя героиней романа Виктора Гюго? – блеснул образованностью Василий. В такие минуты Эльза им особенно гордилась.
– Вероятно!
В этот самый момент в гостиной появилась Эсмеральда. Она была облачена в своё любимое просторное тёмно-синее платье с блёстками. Волосы её на сей раз были заплетены в косу и уложены вокруг головы.
Она остановилась, смерила компанию цепким взором и произнесла на прекрасном французском:
– Bonsoir, messieurs. J'espère que notre séjour à la succession sera mutuellement acceptable. Et nous n'aurons rien à se reprocher (Добрый вечер, господа. Надеюсь, наше пребывание в имении станет взаимно приятным. И нам не в чем будет упрекнуть друг друга).
Станислав улыбнулся и в тон тётушке произнёс:
– Bien entendu, cher Esmeralda. Mais il serait mieux si nous laissons les formalités exquise laïque et aller à leur langue maternelle (Разумеется, дорогая Эсмеральда. Но будет лучше, если мы оставим изысканные светские формальности и перейдём на родной язык).
– Как вам будет угодно… – согласилась тётушка. – Итак, вы уже наверное знаете, кто я… И посему было бы не вежливо оставлять меня в неведении по поводу ваших персон.
Эльза вперилась в Эсмеральду недобрым взглядом и подумала: "Витиевато излагает… С явным намерением унизить нас…"
Компания отрекомендовалась Эсмеральде. Та держалась спокойно, с достоинством. В какой-то момент Станислав подумал, что пред ним – светская дама, а не содержательница сомнительного оккультного заведения.
Остаток дня прошёл в натянутой обстановке. Эсмеральда старалась быть вежливой, однако все её разговоры сводились к одному – оккультизму. Эльза и Аделаида окончательно от неё занемогли и, сославшись на головную боль, удалились, каждая в свою комнату.
Мужчины ещё немного для приличия посидели в гостиной и тоже откланялись…
Эсмеральда осталась одна.
* * *
На следующий день, после полудня в усадьбу пожаловал Генрих Павлович Кшидловский-Завалишин. После того, как он обосновался в комнате на первом этаже с видом на парк, он отправился наводить контакты со своими родственниками.
Он смачно приложился к пухленьким ручкам Эльзы, затем Аделаиды и, наконец, Эсмеральды (правда, ручка у последней была не столь аппетитна – длинные аристократические пальцы, узкая ладонь).
– Честь имею представиться: князь Генрих Кшидловский. Ах, сударыни, я счастлив видеть вас. Особенно вас, Елена Дмитриевна… – щебетал князь, лобызая дамские ручки.
– Эсмеральда… – поправила та. – Однако, вы сильно изменились Генрих Павлович. Когда же мы виделись в последний раз?
Князь закатил глаза, пытаясь припомнить дату последней встречи с Эсмеральдой.
– Ах, сударыня, мне кажется это было очень давно… Вы ещё тогда предпочитали называться Еленой… Столько лет минуло. И, как известно, лишь женская красота не подвластна времени, но, отнюдь, не мужская.
– Да-да… Вы правы, Генрих… – согласилась Эсмеральда, растаяв под обаянием кузена.
Наконец, после соблюдения надлежащих формальностей, князь, как человек общительный, предложил мужчинам:
– Прошу, сигары отменного качества, кубинские, известной фирмы "Por Larranaga", – он извлёк из внутреннего кармана сюртука три специально приготовленных для сего случая сигары culebra, переплетённые вместе, цвета молочного шоколада.
Князь, хоть и был на мели, но всё же любил блеснуть в обществе. В данном случае дорогими сигарами.
Удальцов сразу же ретировался:
– Благодарю вас, князь, но я не курю. И даже кубинская сигара не в силах меня соблазнить…
– Отчего же? – удивился Генрих, извлекая из кармана миниатюрную гильотину (сигарные ножницы), удалив ею кончик одной из сигар.
– Знаете ли, я вообще-то человек не робкий… Однако, когда возле самого носа пламя, искры, дым… Бр-р-р… Отнюдь не приятно… – признался Удальцов.
– А вы, сударь?.. – обратился князь к Станиславу.
– Не откажусь… – ответил Станислав.
Он взял предложенную сигару, "обезглавил" её гильотиной, а затем смачно обнюхал culebra. Он не сомневался, сигара была действительно отменного качества. Затем он медленно раскурил её от предложенной князем зажигалки.
– Ну-с, господа, позвольте полюбопытствовать: как ваше настроение? – развязано вопрошал князь, удобно развалившись в кресле и, закинув нога на ногу.
Станислав тотчас про себя отметил: "Дорогие сигары куришь, а ботиночки-то не первой свежести… Видать, ты братец на мели…Впрочем, также как и я…"
– Отменное, – ответил Станислав, подмигнув Василию, и выпустив дым изо рта.
– М-да… Не каждый день ожидаешь получения наследства… – согласился князь и тоже "выпустил" струйку дыма. – А вы уже думали, что сделаете с подвалившим богатством? – спросил он, смерив собеседников цепким взором.
– Богатством?.. – переспросил Станислав. – Вы слишком торопитесь, князь…
– Отнюдь! Мне доподлинно известно, что мой покойный кузен вернулся из Южной Америки очень богатым человеком. Он сразу же отстроил усадьбу, разбил новые фруктовые сады, построил мост через речку.
– Я слышал об этом от отца. Но, возможно, дядюшка успел всё потратить при жизни… – заметил Станислав.
– Да что вы! Не может быть! – с жаром воскликнул князь. – Я уверен, у кузена остался кругленький счёт в Калужском земельном банке.
Станислав "выпустил" струйку дыма изо рта.
– Надеюсь, нам кое-что перепадёт с этого счёта, – заметил он.
– Несомненно! – воскликнул неугомонный князь. – И я на это очень надеюсь. Сразу же уеду в Германию, в Баден-Баден.
– На воды? – уточнил Василий.
Князь рассмеялся.
– Да, подлечить старые кости в тамошних казино!
Станислав стряхнул пепел с сигары в пепельницу, стоявшую на курительном столике.
– Не забывайте, господа, что помимо счетов в банке есть ещё имение. А оно стоит немало… – резонно заметил он.
– Да-да! – живо согласился князь. – Но вопрос: кому оно достанется?!
– Эльзе Ригер-Артемьевой… – предположил Станислав, решив "поиграть" на нервах князя.
– Но почему? – удивился князь.
– А разве вам неизвестно, что сия барышня – дочь покойного Льва Дмитриевича?
Князь пожал плечами.
– До меня доходили, конечно, отдельные слухи… Но я не предполагал, что это и есть госпожа Ригер…
В этот момент князь пожалел, что уже далеко не молод, а то он вполне мог бы составить конкуренцию господину Удальцову. Хотя, впрочем, почему бы и нет?..
* * *
На следующий день, ближе к вечеру, в имение приехала Елизавета Степановна Трушина, двоюродная племянница Селиванова. Не успел управляющий Никанор подойти к экипажу и встретить надлежащим образом гостей, как из него выскочили два мальчика в одинаковых костюмчиках, Виктор и Артёмка.
Вслед за ними появился мужчина, гувернёр, строго окликнувший сорванцов. Те сразу же присмирели и поздоровались с Никанором. Затем из экипажа вышла Елена Степановна. Она никогда не была в Селиваново, усадьба произвела на неё сильное впечатление.
Никанор предусмотрительно выделил гостям две комнаты на первом этаже, потому как сам имел внуков, правда они уже выросли, и те в детстве постоянно шумели и бегали. Мало того, он достал из чулана двух деревянных лошадок, коими любили забавляться его отпрыски много лет назад. Мальчики поблагодарили Никанора и тотчас оседлали своих скакунов, каждый из которых представлял собой палку с прикреплённой к ней лошадиной головой и тряпичной уздечкой.
Эльза, увидев детей, ужаснулась.
– Всё, спокойная жизнь закончилась, – резюмировала она. – Теперь будут сплошные казаки-разбойники, догонялки, горелки и прочее.
Однако, Аделаида на удивление быстро нашла общий язык с мальчиками, угостив их сладостями. И те потрусили на своих боевых конях по бельэтажу, посасывая леденцы. Гувернёр едва успевал за сорванцами.
* * *
Приезд Всеволода Вениаминовича Подбельского, очередного племянника, с мнимой супругой, впрочем, та предпочла назваться своим настоящим именем, не вызвал у обитателей усадьбы особого интереса. Оставалось два дня до оглашения завещания. Обстановка и страсти в усадьбе накалялись.
Князь пытался заигрывать с Эльзой, что чрезвычайно раздражало Василия и Станислава. Последний едва ли скрывал свою неприязнь к Генриху, опасаясь вызвать ревность Аделаиды. Та в свою очередь потешалась над Удальцовым.
– Мальчишка! Этот наглец, князь, у всех на глазах заигрывает с его невестой! А он делает вид, что ничего не происходит.
– Ах, Адочка, – вздохнул Станислав, – как говорится в тихом омуте, черти водятся… Кто знает, что можно ожидать от этого разночинца.
Слова Станислава оказались пророческими…