Со странным ощущением нереальности происходящего Голицын вышел во двор, направился к конюшне, где около экипажа суетился преданный дядька Степан. К тому же начинал накрапывать противный моросящий дождик. Настроение и без того мрачное стремительно ухудшалось.
Антоан укрылся под навесом конюшни, бессмысленно и сердито уставившись на блестевший от влаги верх дорожного экипажа, как будто именно он стал виновником его отвратительного настроения. Где она? Неужели не слышала, как перетаскивали его багаж, не слышала всю эту суету в доме. Да из ее окна весь двор виден, как на ладони! Хотя, нет. Пусть. Так будет лучше. Он же сам решил избежать прощания с ней. Сам. Да, сам, но какая-то детская, беспомощная обида сжала его сердце. Рядом послышался шорох, затем прозвучал голос:
- Антон Николаевич, князь.
Он замер, чувствуя, что проваливается в темную пропасть. Кровь прилила к голове, дыхание разом пресеклось.
- Что же вы молчите, ваше сиятельство?
- Аграфена Ниловна. Грушенька… - Он повернул голову и едва разглядел в сумраке конюшни ее силуэт. - Вы…
- Решили уехать, не простившись? - Она шагнула ближе, и он увидел наполненные болью, ставшие такими родными глаза. - Такой смелый, бесстрашный человек. Чего вы испугались?
- Себя… вас… - неуверенно ответил Антоан. - Того, что было, что происходит сейчас и может еще случиться. Теперь вы знаете, что я не тот, за кого себя выдавал. Вот только откуда? - Он понимающе усмехнулся, перехватив взгляд Груши, скользнувший в сторону экипажа. - Понятно. Африканыч. Давно пора высечь этого доморощенного Эзопа.
- Вряд ли он испугается ваших угроз. Да вы никогда этого и не сделаете.
- Грушенька, - взглянул он ей прямо в глаза, - я не господин Марципанов. Я - князь Антоан Голицын. И вы меня совсем не знаете.
- Я знаю главное, - ответила она, твердо выдержав его взгляд.
- Что же? - приподнял темную бровь Антоан.
- Вас. Вы отважны до безрассудства, - начала перечислять она, невольно приблизившись к нему, - любите шуметь, но у вас доброе сердце, вы деликатны и внимательны к тем, кто слабее вас. Кроме того, вы азартны и в то же время склонны к созерцательности, а еще вы ранимы и скрываете это за бравадой, иногда даже за грубостью…
- Груша! Вслушайтесь в то, что вы говорите! Это же герой какого-нибудь слюнявого романа госпожи де Сталь! - возмутился Голицын. - Раскройте глаза! Я обманул вас и ваших родных. Я игрок, распутник, скандалист…
- Можете не беспокоить себя дальнейшим перечислением, - остановила его Груша, - и до нашей провинции доходили слухи о князе Антоане Голицыне. В Саратове любят судачить о земляках, а у вашей семьи в нашей губернии есть поместья. Все перечисленное мной и вами лишь две стороны одной медали: пылкий нрав и неумение его обуздывать.
- Не понимаю, отчего вы так яростно защищаете меня от меня самого? - заинтересовался вдруг Голицын.
- Оттого, что я… что вы… - Груша запнулась, щеки ее вспыхнули горячим румянцем. - Действительно, вряд ли это надо обсуждать сейчас. Ведь вы уезжаете. Прощайте, ваше сиятельство. Не поминайте лихом.
В глазах Аграфены блеснули слезы, но она только повыше приподняла голову и прошествовала мимо князя в сторону дома. Антоан смотрел на тоненькую фигурку, удалявшуюся от него, на хрупкие напряженные плечи, пушистую косу, что огнистой змейкой спускалась по спине хозяйки, покачиваясь при каждом ее движении, и понимал, что вот сейчас, в это мгновение, из его жизни уходит свет и тепло, надежда и вера, уходит будущее. С каждым ее шагом тьма и отчаяние все сильнее наваливались на князя. В эти роковые мгновения со стороны экипажа донеслось басовитое ворчание:
- Все беды от ентих англичан. То документы секретные стырют, то принцев Гамлетов напридумывают с их непонятками: быть, вишь, али не быть? Дело делать аль столбом стоять? Один такой стоял, стоял, думал-кумекал, да и просрал все свое Датское царство…
- Что ты несешь! Что несешь, паскудник! - нашел повод для взрыва Голицын.
- А чо? - вытаращил на него глаза Африканыч. - Я тут, енто, сам с собой гуторил, ваше сиятельство. Едем, что ли?
- Да погоди ты! - прорычал Антоан, стремительно бросаясь вслед за Грушей.
Она уже миновала середину двора, когда сильные руки схватили ее за плечи.
- Не уходи. Не оставляй меня, - горячо прошептал Голицын, зарывшись лицом в ее пушистые волосы. - Прошу тебя, стань моей… моей женой.
Она обернулась к нему, по ее лицу текли то ли слезы, то ли капли все усиливавшегося дождя.
- Мы не можем быть вместе, - всхлипнув, проговорила она. - Ты - князь, а я… - купеческая дочка. У нас нет будущего. Все твои знакомые отвернуться от тебя.
- У меня без тебя нет будущего, нет надежды. И плевать я хотел на то, что скажут другие. Одним скандалом больше, одним меньше. Я привык быть изгоем.
- Твои родные не примут меня, - продолжала упорствовать Груша.
- Они будут только счастливы, если я, наконец, угомонюсь. Мы будем жить в Озерках, - мечтательно проговорил он, - там большая усадьба, выстроенная еще моим дедом, огромная библиотека, чудесный парк, оранжереи, да и твои родные будут рядом. Ты станешь моей женой?
- Опасная роль, - прошептала Груша.
Антоан вздрогнул как от удара, лицо его окаменело.
- Я не буду клясться и каяться за прошлое. Если у тебя есть сомнения и ты отвергнешь мое предложение, я пойму. - Он опустил руки и сделал шаг назад.
- Нет! - Груша шагнула следом, прижалась к нему, ухватившись за отвороты сюртука. - Прости! Прости меня. Я просто боюсь, я не уверена, что ты… Я простая девушка, воспитанная иначе, чем девушки твоего круга я… рыжая, у меня весь нос в конопушках! Зачем я тебе такая?
- Ах ты, хитрая лисичка, - смягчился Голицын. - Ты мне затем, чтобы, когда я просыпаюсь, видеть, как рассветные лучи путаются в твоих волосах. Ты мне затем, чтобы подарить мне детей, похожих на рыжики на лесной полянке, затем чтобы держать в своих ручках мой "пылкий нрав" и быть хозяйкой Озерков, там как раз срочно требуется такая с практической сметкой и купеческими талантами. А еще я люблю тебя, и хочу прожить рядом с тобой каждый день своей жизни, столько, сколько Вседержитель мне их отпустил. Ты это хотела услышать?
- Да. Это. От твоих слов голова у меня туманится так же, как от твоих поцелуев, - счастливо улыбнулась девушка.
- Значит, большую часть своей жизни ты проведешь одурманенной, ибо я собираюсь часто говорить тебе о своей любви, а еще чаще целовать.
Груша покраснела и спрятала лицо на его груди. Дождь полил, как из ведра. Они стояли посередь двора, промокнув до нитки, и боялись разомкнуть объятия, потому как счастье - материя капризная, из нее не шьют повседневное платье, этот прекрасный наряд надо беречь и лелеять, чтобы не остались от него одни лохмотья.
Над головами влюбленных ударилась о стену оконная створка на втором этаже.
- Аграфена Ниловна, Антон Николаевич - раздался у строгий голос бабеньки, - сколь можно под дождем стоять. Захвораете ведь. Немедля ступайте в дом сушиться.
- Идем, бабенька, - дружно отозвались Антоан и Груша, рассмеялись этой дружности и, держась за руки, побежали к крыльцу. На ступеньках Голицын приостановился и громко крикнул через двор:
- Эй, знаток Шекспира, распрягай лошадей. Мы остаемся, будем обживать Датское королевство.
18
Это только когда ждешь или догоняешь, время течет медленно, а когда проживаешь жизнь, о которой мечтал, время летит, словно конь пришпоренный. Сморгнул разок, пролетел годок, сморгнул еще раз, пролетело два. Для князя Голицына и Грушеньки пять лет промчались, словно две недели, хотя на первых порах им не шибко сладко пришлось.
После истории с секретными письмами из Санкт-Петербурга в Озерки князю Антоану пришло послание от Александра Николаевича Голицына, в коем он уведомлял опального родственника, что после доклада подполковника Тауберга в Зимнем дворце о делах саратовских, его величество император Александр Благословенный сменил гнев на милость и разрешил ему проживание в Москве. Монаршим разрешением Антоан не воспользовался, начал обосновываться в родовом имении, а в августе того же года вызвал новую волну сплетен и негодования светского общества, обвенчавшись с купеческой дочерью Аграфеной Ниловной Гордеевой. В свете со злорадством шептались, что-де беспутный князюшка вконец разорился и поправил свои дела старым испытанным способом - женился на миллионах, а так как ни одно порядочное дворянское семейство не захотело иметь с ним дела, то с отчаяния умыкнул он купеческую дочь. Чего еще более можно было от него ожидать?
Но более всего эпатировала столичный и саратовский бомонд своей эксцентричностью бывшая жена князя, а ныне госпожа Александра Аркадьевна Тауберг, пожаловавшая вместе с теперешним супругом на сию диковинную свадьбу. Ситуация приобрела крайне пикантный характер. С острым любопытством и нетерпением все ждали дальнейшего развития событий, кипения роковых страстей, смертоубийства, наконец, и были крайне разочарованы, когда всего этого не последовало. А через год князь Голицын с новоиспеченной княгиней уехали путешествовать по Европам, и долгое время о них не было никаких известей.
Причиной долгого вояжа стал разговор, состоявшийся теплым летним вечером в княжеской опочивальне в Озерках, после того как Груша уведомила Антоана, что в скором времени он станет отцом.
- Грушенька! Наконец-то… я боялся… надеялся… драгоценная моя, - шептал он покрывая поцелуями ее лицо, потом звонко рассмеялся. - У меня будет сын или дочь! Я… я так счастлив!
Груша улыбалась в ответ:
- И я счастлива. Но, Антоан, - она посерьезнела и чуть замешкалась, - у меня к тебе просьба.
- Конечно, любимая. Что желаешь? Я готов луну с неба достать!
- Это не совсем обычная просьба, выслушай ее внимательно и не отказывайся сразу.
- Хорошо, - посерьезнел и князь, - я сделаю все, что ты ни попросишь.
- У нас скоро будет ребенок, и полагаю, на этом мы не остановимся. - Глаза Агрофены лукаво блеснули.
- Несомненно, - весело согласился Голицын.
- Посему я думаю о будущем. Мы не можем прожить всю жизнь затворниками, избегая всяких неловких ситуаций. Так или иначе, но тебе придется выезжать в свет, и я бы не хотела, чтобы ты за меня краснел.
- О чем ты, любовь моя? Мне нет никакого дела до света, я сыт им по горло! - горячо возразил Антоан.
- Но теперь мы не одни, и надо думать о наших детях. Я не хочу, чтобы он или она оказались изгоями среди своих сверстников. Я хочу, чтобы у них было все самое лучшее: отец и мать, няньки и гувернеры, учителя, образование… все, все.
Голицын помрачнел.
- Но что мы можем сделать?
- Надо сделать так, что бы твоя родня, твой круг приняли меня. Подожди, - остановила она готовые сорваться с его губ возражения. - Это должно произойти не сразу, постепенно. Я знаю, что мало образованна, не владею тонкостями этикета и французского языка. Но ведь это просто знания. Знания и навыки. Пусть я не достигну во всем этом совершенства, но я готова попробовать, рискнуть, если ты мне, конечно, поможешь.
- Ты самая необыкновенная женщина из всех, что я знал, - не скрывая восхищения произнес Антон Николаевич.
- Ты согласен?
- Почему бы и нет!
- Только здесь мне это будет не легко. Может быть, стоит уехать куда-нибудь, положим в Италию или Францию?
- Точно! - загорелся он. - Мы наймем самых лучших учителей. Мы справимся с этим! А литературой и поэтикой я с тобой сам могу заниматься.
- Очень соблазнительное предложение. Мне нравится быть твоей ученицей. Во всем…
- Быть по сему! - засмеялся Голицын, заключая супругу в жаркие объятия.
Как уже было сказано, долгое время об этой достопримечательной паре не было никаких известий. Толки о столь длительном заграничном путешествии ходили в свете самые разные. Говорили, что Голицыны побывали в Париже и Риме, а теперь-де они живут во французской Ривьере. Судачили, будто Антоан исполняет любую прихоть своей женушки и не надышится на маленькую дочку, которая уродилась на свет такой же рыжеволосой, как ее матушка. Кто-то, зная характер князя, не очень-то верил этим разговорам, кто-то поражался столь неожиданной метаморфозе, произошедшей с Голицыным. Однако почти все склонялись к мнению, что он попал под каблучок жены и проявляет явную слабость характера. И лишь немногие могли сказать без всякого зазрения и запинки, что у князя Антона Николаевича Голицына это вовсе не от слабости характера. Это нечто совершенно другое. И называется оно славным словом "любовь"…
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Примечания
1
Прическа а-ля Титус, прическа с завитыми в тугие локоны стрижеными волосами, создана мадам Тальен (1773–1835).
2
Внебрачный, побочный ребенок, бастард.
3
Что случилось? (англ.)
4
О Боже! (англ.).