* * *
Изабелла бродила по мрачным комнатам замка Райзинг, словно в поисках кого-то… Она искала возлюбленного Мортимера, порой даже громко звала его.
- Он не умер, - говорила она тем, кто был у нее в услужении. - Не мог умереть… Его нельзя убить! - И добавляла уже тише, словно по секрету: - Он непобедим.
Ее пытались успокоить, помочь ей. Убеждали, что не надо обращать внимания на сны, на кошмары, приходящие по ночам. Женщины оставались у нее в спальне, чтобы вовремя разбудить, не дать выбежать за дверь и отправиться бродить по замку.
Однажды ей привиделось, что Мортимер висит в петле над изножьем кровати. Когда-то она слышала, что король Иоанн Безземельный велел убить любовника королевы и повесить над ее кроватью, чтобы, пробудившись утром, она увидела его изуродованное тело.
В другой раз ей приснилось, что с Мортимером поступают так же, как поступили с ее супругом, - всовывают раскаленный железный прут в задний проход. Она пробудилась с диким воплем, а все вокруг качали головами и говорили, что воистину бедная женщина сошла с ума.
Но безумие отступало, Изабелла понимала тогда, где она и почему, и вспоминала, что это ее любимый сын, король Эдуард, заточил сюда и сделал пленницей.
- Он хочет избавиться от меня, - жаловалась она. - Я стала для него помехой…
Она впадала в мрачную тоску и бормотала, что жить без Мортимера не может и хочет умереть. Сейчас же… Немедленно… Пусть ей дадут яду… Затем разражалась безудержными рыданиями, среди которых можно было разобрать слова о том, что если бы она увиделась с сыном, то все было бы иначе…
Но сын не навещал ее. Он был занят другим - как ей стало известно, он пытался найти убийц отца, исполнителей злой воли. Все они сбежали из Англии, но это ведь не значило, что их нельзя поймать и заставить ответить за совершенное злодейство.
А если их ищут, то, несомненно, постепенно узнают все больше и больше о разных людях и об их деяниях, в том числе и о ней…
Но зачем, зачем?! - думала она. Все это было и уже минуло. К чему ворошить прошлое? С ним ведь покончено… Так считал ее дорогой Мортимер и был совершенно прав.
А теперь он - такой мужественный, сильный, любвеобильный - сам стал прошлым. С ним самим покончили…
Прошло больше месяца. Она не видела сына. Не видела его жены-королевы. Не видела своего первого внука.
- Этого не может быть, - часто повторяла она в отчаянии. - Он явится ко мне. Он не оставит мать в полном одиночестве…
Бывали дни, когда она вела себя как здоровый человек, но прислуживавшие ей знали, что в любую минуту на нее может обрушиться новый приступ безумия. И, если по ночам в замке хлопали двери и слышались чьи-то стенания, люди говорили:
- Опять королева Изабелла бродит… Опять на нее нашло…
Глава 6
ЗАМУЖЕСТВО ЭЛИНОР
Король Эдуард все ж таки узнал имена людей, которые убили его отца. Главным был некто Уильям Огл. От одного звучания этого имени душа Эдуарда наполнялась ужасом и жаждой мести, необузданная ярость Плантагенетов готова была обрушиться на убийцу, - но того и след простыл, и найти его не удавалось. Нет на земле такой кары, какой бы не заслужил этот негодяй, говорил король и клялся, что тот не уйдет от возмездия.
Сэр Джон Молтреверс и сэр Томас Герни удрали на континент на следующий день после преступления, что, без сомнения, свидетельствовало об их вине. Они тоже будут найдены, пообещал себе Эдуард, и, когда он расправится с убийцами, отец будет наконец отомщен…
Итак, те, кто совершил злодеяние, исчезли и их ищут, а те, кто замыслил убийство… Мортимер уже заплатил своей жизнью за жизнь отца, а мать до сих пор в замке Райзинг и без разрешения короля не смеет покинуть его. Эдуарду сообщали, что уныние и тоска ее так велики, что зачастую переходят в приступы сумасшествия.
"Что ж, - думал он, - это расплата за злодейский умысел". Она - его мать, и он не стал добавлять ей новых горестей и мучений: свершенные ею грехи уже превратили ее земную жизнь в ад…
Жена и ребенок - вот кто приносил утешение королю, вот к кому стремился он, когда становилось невмоготу от тяжкого бремени государственных дел, от горьких мыслей о замученном отце, о казненном дяде, о преступной матери…
"О Филиппа! - часто восклицал он мысленно. - Ты как светлый луч среди мрака! Ты и наше дитя…"
Зайдя как-то в покои Филиппы, он застал ее с письмом в руках - это было очередное послание из Эно от ее матери. Взаимная привязанность в семье Филиппы не угасла с ее отъездом из родного дома - мать постоянно посылала ей подробные сообщения о здоровье, времяпрепровождении и настроении всех членов семьи и получала не менее подробные ответы.
- Как прекрасно, как живо и образно она пишет! - воскликнула Филиппа. - Будто побывала дома. И знаешь, что еще?..
Он видел, что Филиппа радостно возбуждена.
- Хорошая новость, Эдуард! - продолжала она. - Моя мать хочет нанести нам визит.
- Тебе это будет особенно приятно, - любезно заметил он.
- Да, разумеется, я так и напишу ей. И про тебя тоже - какой ты изумительный и как мне хорошо с тобой. Я каждый день пишу про это.
- Не забудь в числе изумительных упомянуть и нашего сына, - с улыбкой сказал Эдуард.
- О, конечно! Разве я могу забыть?
- Кстати, что он поделывает, этот маленький разбойник?
- Как всегда, кричит, чтобы привлечь мое внимание. Жить не может без меня!
- Я не стану осуждать его за это. - Эдуард снова улыбнулся, с любовью глядя на супругу.
- И он уже все понимает, что происходит вокруг, такой умница, клянусь тебе!
- Не сомневаюсь, - согласился король. - Он разделяет с нами заботы, связанные с нашими отношениями с Шотландией, Францией, и все остальные. Особенно внутренние.
Она уловила, что в последних его словах прозвучала горечь, и быстро добавила:
- Все глаз не могут отвести от крошки Эдуарда! Говорят, с каждым днем он становится все больше похож на тебя.
- Тогда, пожалуй, он уже на пути к тому, чтобы стать вместилищем всех на свете достоинств… в глазах его матери. Верно?.. А теперь расскажи подробней о предполагаемом визите. - Король сменил шутливый тон на серьезный.
- Мать пишет, что хочет все увидеть своими глазами.
- Значит, мы должны как следует подготовиться, чтобы не ударить лицом в грязь.
- О Эдуард! Как ты добр ко мне!
Он мрачно усмехнулся про себя, потому что хорошо знал: все торжества будут оплачены из тех денег, которые Филиппа привезла с собой как свадебный подарок. А собственных денег в казне - кот наплакал. Да и когда бывало по-другому? Плантагенеты всегда славились расточительностью. Одни короли тратили больше на себя - как, например, Генрих III, другие - на фаворитов, как мой несчастный отец или моя мать… Некоторые - на постоянные войны, таким был мой дед… Ну а я? Я, кстати, не прочь покрасивей одеться. Люблю, чего греха таить! Но разве король не должен появляться в пышном одеянии, чтобы поразить своим видом и друзей, и врагов? Не в рубище же ему ходить, в самом деле! Иначе как отличить его от простого смертного?..
Он встряхнул головой, чтобы отогнать эти мысли, и продолжил разговор:
- Да, нам следует порадовать гостью отменным приемом! А твой отец приедет с ней?
- Он не может уехать из Эно, у него какие-то дела. И с ним там сейчас Изабелла, единственная из моих сестер, кто еще не замужем.
- Полагаю, и она долго не задержится в девичестве.
- Не смейся. Ей так грустно без нас - все разъехались. Я - здесь, Маргарет - замужем за императором Людовиком Баварским, Жанна - за графом Жюльерсом. Все стало по-другому в нашем доме - семья распалась.
- К разговору о семье, дорогая, - сказал Эдуард. - Я хочу, чтобы моя сестра Элинор приехала к тебе.
- Приехала? Ты имеешь в виду, она останется со мной?
- Да, при твоем дворе. То, что случилось с матерью… После этого мы все так много пережили, думаю, Элинор тоже. Я, правда, не разговаривал с ней об этом, но тебе, полагаю, будет легче поговорить и утешить, если потребуется. Возьми ее под свое покровительство.
Филиппа смотрела на него участливым взглядом.
- Дорогой Эдуард, я сделаю все, что смогу. Давно ждала подобного разговора.
Он тоже посмотрел ей в глаза и подумал, есть ли еще у кого-либо такая жена?
И решил: нет и быть не может!..
* * *
Для Элинор было счастьем приехать ко двору Филиппы и остаться там. Молодая королева тепло приняла девочку, и та отогрелась душой в ее обществе.
Юная Элинор претерпела уже немало душевных потрясений. Она рано поняла, что ее родители враждуют друг с другом. До ее ушей доходили слухи о каких-то странных отношениях отца с другом и советчиком Хью Диспенсером, его тело они с Джоанной увидели позднее из окон замка болтающимся на веревке, и долго после этого им снилась эта жуткая картина. Потом отец куда-то исчез, а мать вернулась из Франции с темноволосым неприятным мужчиной по имени Роджер де Мортимер. Вскоре отец умер, а мать еще больше отдалилась от них, и сестры стали еще больше бояться ее.
Чуть ли не единственным утешением Элинор в эти годы была ее нежная дружба с Джоанной, и новым ударом судьбы стал для нее отъезд младшей сестры в Шотландию. О, как они обе плакали, прижимаясь друг к другу в ночь перед расставанием, расставанием, они это чувствовали, - навсегда.
После отъезда сестры Элинор жила в страхе, что и с ней в любой момент может произойти то же самое - она будет навсегда оторвана от родного дома, от Эдуарда, Филиппы, от милой наставницы леди де Валенс.
Элинор так обрадовалась, когда ее привезли ко двору Филиппы! Она могла каждый день видеть приветливое лицо недавно обретенной родственницы, проводить с ней время и вместе восхищаться маленьким Эдуардом. Она вела задушевные беседы с молодой королевой, и обе они не были отягощены дворцовым этикетом, от которого Элинор так страдала раньше в резиденции матери.
Филиппа вселяла в нее радужные надежды на будущее, говоря, что уверена: Элинор выйдет замуж только так, как выходила она сама за Эдуарда, - по любви. Она не уставала рассказывать о том, как познакомилась с Эдуардом, как полюбила его с первого взгляда, когда тот появился в их замке, и как боялась, при всей привязанности к сестрам, что выбор королевского посланца падет не на нее, а на кого-то из них.
Элинор здоровела душой. Мрачные предчувствия вовсе оставили ее. Она часто теперь виделась с братом-королем, и жизнь начала приносить ей все больше радости.
С прибытием графини Эно дни сделались еще приятней, еще веселей. Счастье, лучившееся из глаз Филиппы, озаряло и Элинор.
Король Эдуард повелел устроить торжественный прием, достойный матери королевы, и решил принять участие в различных играх и турнирах, где бы мог показать всем силу и ловкость, а также роскошные наряды, к которым, в отличие от деда, питал немалую склонность. Он знал, что у него привлекательное лицо и красивая фигура, и стремился подчеркнуть прекрасными одеяниями эти достоинства, чем доставлял удовольствие не только самому себе, но и простым людям, когда они видели короля на улицах или ристалищах.
- …Пусть турниры состоятся в разных местах, - говорил он. - В Лондоне и вблизи него. Сначала устроим их в Дартмуте, потом в Степни, а затем, самый грандиозный, - в Чипсайде. Я проеду по лондонским улицам со свитой из пятнадцати рыцарей, и мы станем вызывать на состязание всех, кто решит сразиться с нами.
- О, представляю, какое это будет зрелище! - вскричала Филиппа. - Только, умоляю, будь осторожен!
- Я прикажу соорудить на улицах галереи для зрителей, - говорил Эдуард, - и все смогут наблюдать за поединками.
- Моя мать будет безгранично благодарна тебе за торжественность, с которой ты намерен ее встретить, - произнесла Филиппа, думая в это время о денежных расходах, которые понесет казна от всех этих зрелищ.
Ее не переставала поражать бедность Англии. Она знала о расточительности таких нехороших людей, как Гавестон, Диспенсер, Мортимер. Но почему маленькое графство Эно кажется таким богатым и процветающим по сравнению с огромным английским королевством? Что-то здесь не так и нуждается в переменах… Может быть, она и заговорила бы об этом с королем, но тот был так воодушевлен предстоящими празднествами, так горел от возбуждения, что она ни о чем таком не стала говорить, тем более что мать наверняка прибудет не с пустыми руками.
И вот графиня Эно в Лондоне. Торжественная встреча, слезы радости, долгие объятия. Но им не терпится остаться вдвоем. И, как только это произошло, графиня сказала дочери:
- Дай взглянуть на тебя как следует, дорогое дитя… Твое лицо излучает радость. Похоже, ты и в самом деле так счастлива, как пишешь мне об этом.
- Да, матушка, - заверила ее Филиппа. - Я не выдумала ни одного слова.
- Так я и думала, ты всегда была честна и правдива. Как обрадуется твой отец, когда я расскажу ему об этом. Значит, Эдуард хороший супруг?
- Мне кажется, лучше быть не может! - воскликнула дочь. - Я это поняла в то мгновение, когда впервые увидела его.
- Такое счастье выпадает далеко не всякому, дитя мое…
Они еще долго говорили о благоприятной судьбе Филиппы, а потом мать сказала:
- На континенте идут упорные разговоры о том, что Эдуард претендует на корону Франции. Неужели это так?
- Но он ведь имеет на нее право по линии матери, - ответила Филиппа.
Графиня покачала головой. В глазах у нее была тревога.
- Король Филипп никогда не согласится с этим, - сказала она. - И тогда начнется долгая, изнурительная война.
- Думаю, Эдуард понимает это, - сказала Филиппа и повторила: - Но у него есть все права. Его мать - дочь покойного французского монарха, а он - его внук.
Графиня кивнула.
- Твой отец поддержит вас, если дело дойдет до войны. Но, Боже, как я хочу, чтобы этого не было! То, что можно выиграть, никогда не сравнится с тем, что потеряют обе страны. А разлука? Ты будешь находиться в постоянной разлуке с мужем и с нами… Хотя такова судьба многих королей и королев, - добавила она с грустью.
Филиппе грустить не хотелось.
- Не бойтесь, матушка, - уверенно сказала она. - Эдуард достаточно умен. И он уже вышел из-под влияния матери. Вы не представляете, как он изменился, хотя еще так молод.
- Как его, наверное, тяготит бремя власти! - воскликнула графиня.
- Однако он способен нести его и делает это с честью, - ответила дочь. - Можете не сомневаться.
Мать расцеловала ее раскрасневшиеся щеки.
- Оставим эти разговоры, дитя мое. А где же наш чудо-ребенок? Скорее покажи мне его!
Крошку Эдуарда немедленно принесли, и графиня была безмерно обрадована его видом и тем, какой неподдельный интерес он проявил к бабушке. Говорили они и о делах в Эно, о своей семье. Графиня посетовала, что приходится расставаться с дочерьми:
- Мы остались с Изабеллой, но придет и ее очередь. С отъездом каждой дочери мы с отцом отрываем от сердца его частицу. Однако ничего не поделаешь - это жизненная неизбежность. Мои рассказы отцу о том, что ты нашла истинное счастье, послужат ему огромным утешением…
Вскоре началась череда торжеств, которые должен был венчать турнир в Чипсайде. Там приготовили арену и удобные деревянные крытые галереи с местами для наиболее почетных зрителей.
Филиппа брала с собой Элинор на все празднества, на них присутствовала графиня Эно со свитой, в которой был не слишком молодой, но весьма привлекательный мужчина - граф Рейнольд из Гельдреса во Фландрии. Он был очарован юной невинной девушкой и старался чаще находиться рядом с ней и занимать разговорами. Элинор хотя и стеснялась его внимания, но отнюдь не сторонилась и позволяла развлекать себя.
Филиппа радовалась за нее - никогда раньше не слышала она, чтобы Элинор смеялась так заразительно и беззаботно.
- Бедняжка, - говорила она матери, - у нее такое безрадостное детство. Я иногда чувствую себя виноватой перед ней за то, что была счастлива у себя дома и сейчас здесь, и готова сделать все, что смогу, для ее благополучия.
- Ты всегда была доброй душой, - ласково отвечала мать.
Но Филиппа не случайно затеяла этот разговор.
- По-моему, ей нравится общество Рейнольда, а он восхищен ею. Думаю, Элинор будет с ним спокойно: ведь он настолько старше, что ни о какой любви или замужестве не может быть и речи. Зато она многому может научиться у него. Правда, матушка?
- Конечно, он давно уже не мальчик, - согласилась графиня. - У него, как и у нас с твоим отцом, четыре дочери. Однако он недавно потерял супругу, и не удивлюсь, коли он подумывает о браке.
- Если бы он был моложе, а Элинор старше, они вполне могли бы влюбиться друг в друга.
Мать улыбнулась.
- Ты полагаешь, дитя мое, что влюбляются только одногодки? Судишь по себе? Молюсь, чтобы ваша счастливая любовь длилась вечно и была всегда столь же сильной, как вначале, но, поверь мне, любовь вспыхивает не только между ровесниками. Судьба создает подчас такие любовные пары, что со стороны иному подобное сочетание может показаться невероятным.
В течение трех дней король в сопровождении пятнадцати избранных им рыцарей разъезжал верхом по улицам Лондона, призывая всех желающих выйти на арену и помериться с ними силами, а остальных - быть просто зрителями. Он выглядел великолепно. Ему исполнилось девятнадцать, и он все больше становился похож на деда: очень высокий, стройный, волосы цвета спелой ржи, пронзительно-голубые глаза, правильные черты лица… Так и должен выглядеть истинный король, говорили о нем подданные и гордились им. Он проезжал по улицам в развевающемся зеленом плаще с вышитыми золотыми стрелами и алой шелковой подкладкой. Рыцари, следовавшие за ним, были в ослепительно белых куртках с зелеными рукавами… О, это было зрелище!
Яркое солнце сентября милостиво посылало на них теплые лучи, а из окон всех домов их провожали любопытные и восторженные взгляды, и приветственные крики раздавались отовсюду. Наконец-то ИХ король проезжает по ИХ улицам, и можно открыто приветствовать его, единственного владыку, возмужавшего и сильного!