* * *
Завтрак, как обычно, проходил в молчании. Вдруг граф сказал:
- Развлеки меня.
- Как, милорд? - Джоанне даже в голову не пришло отказаться.
- Сними панталоны.
Любая другая женщина на ее месте как минимум спросила бы: "Прямо здесь?" Или же глупо захихикала и засмущалась бы. Леди Лэнгфорд же просто отодвинулась подальше от стола, подняла юбки до пояса и сняла панталоны, оставив их валяться на полу. Она посмотрела на графа в ожидании дальнейших указаний.
- Продолжай завтракать, - произнес он, чувствуя себя полностью удовлетворенным. Когда Джоанна подвинула свой стул обратно к столу, он добавил:
- Раздвинь ноги пошире.
И хотя он не мог видеть, он прекрасно знал, что и это Джоанна сделает не колеблясь. Никто никогда не переоценивал удовольствие, которое человек получает от власти.
Вечером граф должен был посетить один бал: не для танцев, а для того, чтобы застать одного человека, к которому у него был один разговор.
Он не очень любил балы из-за того неприкрытого любопытства и страха, что всегда сопровождали его появление в обществе. Но сегодня, он точно знал, мистер Фитцджеральд появится на балу леди Прескотт. Впрочем, не столько на балу, сколько в комнате для игры в карты. У леди Прескотт частенько играли по-крупному.
В ожидании Фитцджеральда он сыграл несколько партий, намеренно игнорируя вопросы по поводу своей невесты, а вернее, ее отсутствия на балу. Вскоре игра ему наскучила, и он направился в бальный зал. Окинул взглядом танцующих, не особо, впрочем, надеясь, обнаружить того, кого искал. Вдруг поймал себя на желании пригласить на танец Джоанну. Но Джоанны здесь не было…
К нему подошла хозяйка бала.
- Милорд, - склонила она голову с легкой усмешкой.
- Леди Прескотт, - он поцеловал ей руку.
- Что привело вас сюда? - спросила она.
- Разве не вы прислали мне приглашение?
- О да. Я присылаю вам приглашение каждую неделю, но это первый прием за осень, на который вы соизволили явиться. Боюсь, этот бал объявят теперь самым лучшим в сезоне.
Граф холодно улыбнулся в ответ на эту шутку.
- Сомневаюсь, что это сможет вас испугать, леди Прескотт, - вежливо ответил он.
С леди Прескотт граф Гримстон был знаком давно: они были помолвлены, что называется, с колыбели. Она была младше него на пять лет. Когда ей исполнилось восемнадцать, должна была состояться их свадьба. Но к тому времени граф уже познал все темные стороны своей натуры. После официального оглашения помолвки, в ожидании свадьбы, он провел несколько недель, общаясь со своей невестой. И понял, что она его не возбуждает. Делать с ней то, что бы его возбудило, он бы не смог. Он не стал обманывать себя, что изменится после свадьбы. Девушка заслуживала лучшего. И он разорвал помолвку. И правильно сделал, несмотря на то, что несколько лет вынужден был провести на континенте. За это время его невеста вышла замуж по любви. Когда он вернулся в Англию, она была первой, кто прислал ему приглашение, благодарная за то, что он освободил ее от помолвки.
Несмотря на то, что вскоре до нее дошли слухи о вкусах ее бывшего жениха, и она, в силу своего замужнего положения, была теперь в силах их понять, она не отвернулась от него, лишь еще больше преисполнилась благодарности за то, что он не женился на ней.
Кое-кто, видя ее теплое расположение к мрачному графу, называл их любовниками, но это была полнейшая чепуха. Леди Прескотт умерла бы от унижения и страха, доведись ей оказаться в его постели хотя бы на полчаса. Тем не менее, она регулярно присылала ему приглашения на все свои вечера.
- Так что же привело вас сюда одного? Или, может быть, ваша невеста где-то здесь?
- Нет.
- Она действительно ваша невеста?
Граф холодно посмотрел на женщину.
- Вы полагаете, я должен был говорить в театре "познакомьтесь с моей любовницей"?
Леди Прескотт посмотрела на графа с некоторой долей страха, не очень представляя, какая женщина и почему захочет - и, главное, СМОЖЕТ - стать любовницей этого мужчины. Она сделала вид, что не слышала последней реплики графа.
- В следующий раз, вы должны знать, мое приглашение распространяется и на нее. Она действительно леди?
- Да.
- В таком случае, окажите мне любезность, приходите вместе со своей невестой и сделайте меня хозяйкой сезона.
- Боюсь, выдержать любопытство всего бомонда не по силам даже мне, не говоря уж о моей невесте.
Как ни странно, сейчас граф говорил чистую правду: ему не хотелось подвергать Джоанну такому жестокому испытанию, как общение с членами высшего общества. Леди Прескотт же восприняла его слова как ложь, призванную скрыть его нежелание выводить любовницу в свет. В конце концов, это было неприлично. Даже для него.
- Как угодно, - леди Прескотт решила отступить. - Может быть, тогда окажете мне любезность другого рода и потанцуете с одним из тех поникших цветочков?
Она кивнула в сторону одиноких девиц на выданье, которые весь сезон обычно сидели у стеночек вместе со своими компаньонками, потому что у них не было ничего, что могло бы заинтересовать потенциальных женихов: ни хорошего приданого, ни внешности, ни характера.
Граф иронично посмотрел на леди Прескотт. Та вдруг пустилась в оправдания:
- Любопытство, о котором вы говорили, пойдет им только на пользу. Все будут жаждать узнать, каково пришлось бедной девушке в ваших ужасных объятьях и о чем вы с ней говорили.
Граф холодно склонил голову.
- В таком случае с вас ответная любезность: сообщите мне, если здесь появится мистер Фитцджеральд.
Он направился в сторону подувядшего цветника.
Леди Прескотт перевела дыхание. Даже теперь, будучи в полной безопасности, замужем за прекрасным человеком, она не могла общаться с графом без дрожи. Как жаль, что вчера ее не было в театре. Она очень хотела посмотреть на женщину, которая могла без страха разговаривать с графом. Даже более, чем разговаривать.
Стоило ему приблизиться к цветнику, девушки и их компаньонки пришли в состояние, близкое к обмороку: все-таки он был холостым графом. Но его репутация заставляла их падать в обморок не только от восторга, но и от панического ужаса: "только не меня, только не меня"! Он вдруг понял, что сегодня популярностью будет пользоваться не только та девушка, которую он пригласит, но и те, которые сидели рядом с ней.
Девушка, к которой он подошел, очень напоминала Джоанну: такой же взгляд, в котором смешались отчаяние и решимость.
- Милорд, - произнесла леди Прескотт, - разрешите вам представить миссис Эбботс и ее подопечную, мисс Фитцджеральд.
Вот так сюрприз… Искал мистера Фитцджеральда, а нашел мисс. Один взгляд, брошенный на леди Прескотт, подсказал графу, что она тоже довольна создавшейся ситуацией.
Девушка старательно улыбнулась, но видно было, что ей не по себе.
Граф вывел ее в круг танцующих.
- Позвольте спросить, мисс, мистер Роберт Фитцджеральд - ваш брат?
- А разве вы не потому меня пригласили?
- Поверьте, нет. Пока леди Прескотт не назвала вашего имени, я был в полном неведении, что у Роберта Фитцджеральда есть сестра.
- Конечно, какое вам дело, что у тех, чьи жизни вы разрушаете, есть семья.
Обвинение было неожиданным и необоснованным. Граф не сразу нашел, что ответить. Некоторое время они танцевали молча, и граф размышлял, имеет ли право девушка на такие обвинения.
Да, ее брат действительно проиграл ему некую сумму. По меркам графа, сумма была небольшой, и он легко мог бы простить ее, не будь это дело чести. И даже если бы граф нашел Фитцджеральда, он не собирался взыскивать этот долг с его семьи, только с него самого.
- Или, может быть, вам именно это и нужно? - мисс Фитцджеральд вдруг посмотрела ему в глаза, первой нарушив молчание.
- Я не приобретаю себе любовниц таким образом, - холодно ответил он, - если вы на это намекаете.
"А Джоанна?" - вдруг напомнила совесть. Но леди Лэнгфорд сама пришла к нему. Сказала, что таких, как она, нет. Он не шантажировал ее, он предоставил ей свободу уйти или остаться.
Но юная мисс в его объятиях недоверчиво скривила губы.
- Мисс Фитцджеральд, - начал граф, - возможно, замужество решило бы ваши проблемы?
Она в ужасе посмотрела на него. Это было даже смешно.
- Не со мной, - великодушно добавил он, - с кем-нибудь другим. У вас есть поклонники?
Она усмехнулась.
- Думаете, я сидела бы там, если бы у меня кто-нибудь был? Посмотрите на меня. Я никого не интересую.
- После танца со мной вы приобретете некоторую популярность на сегодня, - указал граф на очевидный факт, который, видимо, ускользнул от внимания юной леди. Несколько секунд она соображала, потом озадаченно посмотрела на него.
- Не упустите свой шанс, - бесстрастно договорил он. Танец закончился, и он проводил мисс Фитцджеральд на ее место. - И думаю, вы понимаете, что за ваше бедственное положение винить вы можете только своего брата. Желаю удачи.
Настроение у него и в начале бала оставляло желать лучшего, а теперь испортилось окончательно. Бог свидетель, желание проучить юного Фитцджеральда, когда тот требовал играть по-крупному, обернулось очень неприятной стороной. Граф тогда решил, что лучше пусть он проиграет ему, чем кому-нибудь из тех, кто доведет молодого человека до неизбежного самоубийства. И что ж? Неужели он сам нежданно-негаданно ободрал Фитцджеральда до последней рубашки?
Вернувшись домой, он узнал у дворецкого, что леди Лэнгфорд давно уже спит. Он не хотел будить ее, просто испытывал неодолимое желание посмотреть на женщину, которой, так или иначе, помог. Но едва он вошел в ее комнату, Джоанна открыла глаза, хотя и не пошевелилась. Она настороженно смотрела на него. Очевидно, когда он сказал не ждать его вечером, она не поверила и ждала от него "внезапного вторжения".
- Я ведь сказал не ждать меня.
- Я… предполагала, что вы можете прийти..
Граф скривился.
- Но это не значит, что я не спала, - поспешно договорила Джоанна. - Просто я привыкла мновенно просыпаться. Я могла бы притвориться, что не сразу проснулась, но… вы просили не лгать… - договорила она уже очень тихо.
Привыкла… Привыкла ко лжи и неопределенности.
- Прости, что разбудил тебя.
И что теперь? Развернуться и уйти?
Он подошел к Джоанне, коснулся ее рта твердыми губами. Ее губы дрогнули, словно она хотела ответить на его поцелуй. Маленькая ложка меда в бочке дегтя.
- Спокойной ночи, - сказал он и отправился в свою комнату почти успокоенный.
* * *
За завтраком граф от нее ничего не захотел. Зато после завтрака поднялся вслед за ней в ее комнату.
- Милорд? - спросила она. Уж очень странный был у него взгляд.
- Покажи мне свои игрушки.
Естественно, было трудно не понять, о каких игрушках идет речь. Сердце Джоанны убежало куда-то в пятки. Стараясь дышать спокойно, она смотрела на своего любовника, пытаясь понять, чего он хочет. Вероятно, ей придется кое-что использовать по прямому назначению после того, как она покажет графу свое "наследство".
Граф молча ждал, предоставляя в ее распоряжение время, которое ей, судя по всему, было необходимо.
Мысленно подготовившись ко всему, Джоанна открыла один из ящиков комода. Граф медленно подошел и взглянул на содержимое ящика. Первыми в глаза бросились уже знакомые кожаные браслеты с кольцами. Там же лежали спутанные черные тонкие ремни. На плеть они не были похожи.
- Что это? - спросил он, подцепив пальцами один из ремешков.
- Это… для красоты.
Он понял. Положив ремешки на место, он взял один из браслетов.
- Наденешь это для меня?
Джоанна уставилась на браслет. После долгого молчания ответила:
- Да. Сейчас?
- Нет, вечером.
Трудно было не заметить, как она с облегчением вздохнула. Граф вообще не очень понимал, почему она на все соглашается, если ей это не нравится.
- Это всё, что любил твой муж?
- Нет.
Он молчал, рассчитывая, что Джоанна, как и большинство людей, постарается сама заполнить паузу. Расчет оказался неверным. Джоанна размеренно дышала и не собиралась выдавать свои секреты.
- Где другие его вещи? - продолжил он допрос.
Джоанна нервно сглотнула и отрицательно покачала головой, с вызовом глядя ему в глаза. Граф лишь улыбнулся. Он успел забыть, что в Джоанне так привлекло его в первый раз: она стояла перед ним на коленях, а в глазах светился вызов ему и всему свету. За несколько недель он привык к ее безоговорочной покорности.
- Одежда? - задал он очередной вопрос, с легкостью позволяя Джоанне оставить предыдущий без ответа.
- Здесь, - она кивнула в сторону гардероба.
Он приблизился к ней, приподнял подбородок, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
- Надень что-нибудь вечером. И браслеты, - сказал он.
- Хорошо, - ответила она. Где-то в глубине ее глаз промелькнула тень страха и исчезла, смытая решимостью. Он быстро поцеловал ее в губы, не дав времени на ответный поцелуй, вероятность которого была близка к нулю, и вышел. Джоанна прикусила сначала верхнюю губу, потом нижнюю, словно пробуя на вкус остатки его прикосновения.
К браслетам в качестве правила игры прилагалось молчание. Ибо ошейники и наручники носят рабы, а рабы должны молчать. Так что вечером Джоанна не могла задать графу один возникший у нее вопрос, и решила подождать до утра. Сейчас же она вошла, не поднимая на него глаз, и остановилась на своем уже обычном месте перед креслом.
Граф думал, что готов увидеть на Джоанне вновь эти предметы. Он вспоминал их и действительно хотел увидеть, но совершенно не ожидал, что когда увидит их на настоящей Джоанне, а не воображаемой, то вновь почувствует злость. А он почувствовал, опять почувствовал, что готов убить ее мужа за все, что Джоанне пришлось пережить. Он медленно и глубоко вздохнул, пытаясь прогнать злость.
Джоанна, не взирая на то, что смотрела в пол, а не на любовника, краем глаза видела, что его одолевали не очень хорошие мысли. Зная за своим мужем крайне неприятную привычку вымещать злость на ней, она начала готовиться к худшему.
- Подойди к кровати, - раздался приказ графа. Джоанна подошла к столбику. - Подними руки. Смотри на меня.
Он откинулся в кресле и стал смотреть на Джоанну. Черт, это действительно было красиво. Для полноты картины не хватало белого платья. Джоанна надела нечто черное и прозрачное, и только потому не была похожа на жертву-девственницу. Но и без того картина, представшая его глазам, была умопомрачительна. Он жадно пожирал ее глазами несколько минут.
- Повернись спиной ко мне. Ухватись за столбик.
Джоанна повернулась, и полы легкого одеяния при этом движении разошлись, открывая красивые стройные ноги с браслетами на щиколотках.
- Прогнись. Раздвинь ноги.
Джоанна выгнулась, выставив попку. Четыре разреза на сорочке шли спереди и сзади вдоль ног, и попка была почти прилично прикрыта. Только для того, чтобы открыть самое неприличное, достаточно было отодвинуть тонкий шелк в сторону или закинуть его ей на спину. Но граф не стал этого делать. Он опять просто смотрел. Очень долго. Так долго, что Джоанна начала мечтать о веревке, которая помогла бы ей удерживаться и дальше в таком положении. Что будет, если она нечаянно сменит позу, ей даже не хотелось думать.
Наконец она услышала, как звякнуло стекло и граф поднялся с кресла. Легким, замедленным движением он отвел ткань в сторону, открывая для беспрепятственного доступа все ее интимные прелести. Так же замедленно погладил ее попку, ноги и то, что между ними, и… опустился позади нее на колени. Он стал целовать ее, так же медленно, не торопясь, разглаживая место каждого поцелуя пальцами, словно втирая поцелуи в ее кожу. И опять Джоанне оставалось только поражаться, как поцелуи человека с такими вкусами по отношению к ней могут быть такими нежными…
Потом поднялся, без слов дал ей понять, чтобы она легла животом и грудью на кровать. С прежней неторопливостью, аккуратно, без грубости, овладел ею.
- Дай мне руки.
Джоанна протянула руки за спину. Он взялся одной рукой за кольца на браслетах, другую руку положил ей на поясницу. Джоанна восприняла это как знак, что следует побольше прогнуться. И после этого все довольно быстро закончилось.
Джоанна сомневалась, что граф не учел всех возможностей, которые ему предоставились, когда она надела эти браслеты. Но почему-то он не воспользовался ими. Впрочем, ей ли жаловаться?