- Вы и не выглядите молодым, - заметила Элинор.
- Полагаю, титул уже не кажется вам столь заманчивым.
- Все зависит от вас. Вам придется приложить кое-какие усилия, чтобы увлечь и обольстить вашу избранницу. Вы намерены признать своих детей?
- Я не могу этого сделать, не женившись на одной из их матерей.
- И как их много?
- Дорогая леди Элинор, этот разговор не для посторонних ушей. Не будем привлекать внимания. Давайте прогуляемся и поговорим?
Глянув в сторону, она встретила любопытные взгляды леди Фибблсуорт, стоящей рядом с графом Бисселбейтом. Безусловно, встреча Элинор с герцогом Вильерсом вызывает интерес всего Лондона, особенно если принять во внимание слух о том, что он спешно подыскивает себе невесту. Послав в толпу несколько натянутых улыбок, она доверила свою руку герцогу.
- Насколько я понимаю, этих детей вам подарили ваши любовницы, - сказала Элинор.
- О да, - ответил он. - Они от моих четырех любовниц. Вы когда-нибудь видели эти римские бани?
- Они будут открыты для публики только после реставрации, - ответила Элинор. - Плитка находится в плачевном состоянии.
- Надеюсь, вам ведь известно, что герцогский титул позволяет игнорировать правила, написанные для многих? - спросил он, сворачивая на аллею сада, ведущую к баням.
- Мой отец герцог, - ответила Элинор, - и он в высшей степени щепетилен во всем, что касается соблюдения правил. Жизнь высоких особ подчинена правилам и ритуалу.
- Я говорю о тех правилах, которые написаны для простых смертных, - ответил Вильерс.
- И он весьма щепетилен в отношении незаконнорожденных детей, - холодно продолжила Элинор.
- Так и должно быть, я сам с некоторых пор ощущаю свою вину.
Бани были окружены фалангой стражи в униформе, но при приближении герцога Вильерса солдаты сдвинулись, освобождая проход. Элинор с любопытством оглядывалась по сторонам. Когда-то эти античные бани окружала стена, но затем она пала и была заменена живой изгородью сирени, которая теперь не цвела.
Герцог вел ее по земле, усеянной разбитой плиткой. Элинор отняла у него руку и наклонилась, чтобы рассмотреть плитку. Она подняла один из черепков, покрытый синей глазурью с серебряными арабесками.
- Какая прелесть! - воскликнула Элинор.
- Этот превосходный индиго всегда был очень редок и высоко ценился, - откликнулся Вильерс. - Как удачно, что вы заметили этот осколок. Кажется, он здесь единственный. Очень жаль.
Вздохнув, Элинор осторожно опустила его на прежнее место.
- Вы хотите взять его с собой?
- Разумеется, нет. Мы на благотворительном балу в пользу восстановления этих бань, а не разграбления. Насколько мне помнится, король назвал это забытое, долго остававшееся в запустении место национальным достоянием. Неужели вы хотите, чтобы я растаскивала ценнейшую мозаику? - Она ускорила шаг.
Аллея освещалась немногими факелами. Звуки менуэта, наигрываемые оркестром, стихали по мере того, как они удалялись вглубь меж разбитых колонн.
- Сами бани должны скрываться где-то здесь, - произнес Вильерс, снова завладев ее рукой и ведя ее по ветхим мраморным ступенькам к расщелине.
- Я чувствую какое-то восхитительное тепло, - произнесла Элинор, с удовольствием вдыхая влажный воздух, поднимавшийся снизу. - Как это прекрасно! Смотрите, это похоже на пурпурное море.
Внизу, виднелся огромный квадратный бассейн, заставленный большими пуфами по краям. Все пространство воды, до последнего дюйма, было выстлано свежими фиалками. Смешиваясь с теплой водой, они издавали замечательный аромат.
- Я слышал, что Элайджа планирует здесь приватную вечеринку для самых близких друзей, - произнес Вильерс у нее за спиной.
- Элайджа? - переспросила она, обернувшись.
- Герцог Бомон.
- Ах да, разумеется.
- Впрочем, я так и предполагал, что вы не удосужились выучить его имя. Он ведь женат уже несколько лет и не отмечается на ярмарке женихов, - усмехнулся Вильерс.
Элинор бросила на него негодующий взгляд:
- Я не удосужилась затвердить и ваше имя.
- О, это уже совсем напрасная беспечность. Вы нацелены на герцогов, и вас даже не интересует их родословная? Я ожидал от вас большего интереса к моей особе, леди Элинор. И большей практичности. Вы ведь не дебютантка в свете.
"Может быть, он уже зачислил меня в старые девы, как это сделала моя сестра Энн?" - подумала Элинор.
- Мне всего двадцать два, - произнесла она. - Исполнится двадцать три через месяц.
- И до сих пор вы относитесь с такой небрежностью к своему выбору и судьбе?
Она пошла вперед, придерживая пышные юбки, склонилась над водой и схватила несколько фиалок.
Вильерс последовал за ней.
- Знаете, что я вам скажу, леди Элинор? Вы вовсе не стремитесь замуж, вам никто не нужен, в том числе и герцог. Не так ли, леди Элинор?
- Вовсе не так. С чего вы взяли? - спросила она, пряча лицо в фиалки.
- Почему вы не желаете выходить замуж, леди Элинор?
Она поспешно огляделась, как будто их мог кто-то подслушать. Вильерс поднялся на последнюю ступеньку и встал рядом с ней.
- Возможно, вы уже связаны с кем-то прочными узами? - спросил он.
- Нет, совсем напротив.
- Напротив? - Он нахмурил бровь. - Может быть, были связаны? Смею ли я думать, что вы объявили о своем желании выйти за герцога лишь потому, что заранее просчитали низкие шансы на такой брак?
- Вы угадали.
- И все же вы готовы рассмотреть мое возможное предложение? В конце концов, вы не пожелали отвернуться от меня даже после моих шокирующих признаний.
Она нарочно выронила один из цветков и нагнулась за ним, чтобы не встречаться взглядом с герцогом.
- Выйти непременно за герцога. Это была просто глупая выходка, - произнесла она.
- Этим вы хотели отпугнуть других конкурентов, которых могло бы оказаться немало? Вы так высоко подняли планку, чтобы вас все оставили в покое? Я все понял.
- Что - все?
- Как вы сами отметили, я уже не молод и научился немного читать в чужих сердцах и угадывать чужие желания.
- О, - сказала Элинор, которая была в полном смятении оттого направления, которое принял их разговор. Она желала бы уточнить, что он имеет в виду. - Вы сказали, что угадали мои желания?
- Вам не следует сдаваться, леди Элинор, вы не должны пускать под откос свою жизнь только из-за того, что любили когда-то.
- Любила? С чего вы взяли?
- Вы сами совсем недавно признались мне в этом.
- Вы не так меня поняли.
Его глаза, прикрытые тяжелыми веками, казались такими безразличными, его тон был таким небрежным во время их беседы, таким равнодушным... А он оказался таким проницательным.
- Я не цепляюсь за условности, леди Элинор, - произнес он. - Меня не волнуют предрассудки.
Элинор знала, что рано или поздно он спросит, девственница ли она.
- Вы не придерживаетесь условностей. Что ж, это ясно. Об этом свидетельствует ваше многочисленное потомство, - заявила она.
Он лукаво изогнул уголок твердо очерченных губ и был весьма привлекателен в этот момент.
- Вы будете, возможно, удивлены... Мужчины совершают столько глупостей в своей жизни, но не позволят и десятой части того, чем наслаждаются сами, своей избраннице.
Это было правдой. Гидеон - единственный мужчина в ее жизни - был чрезвычайно придирчив ко всему, что касалось ее добродетели. Как истинный пуританин, он считал, что его честь зависит от ее верности.
Вильерс осторожно коснулся ее подбородка и приподнял его, чтобы заглянуть ей в глаза.
- Если вы окажетесь добры к моим детям и займетесь их воспитанием и покровительством в свете, который станет завидовать и будет считать их недостойными тех угодий, которые я намерен выделить им, я готов закрыть глаза на вашу личную жизнь.
- Вы хотите сказать... - начала было Элинор.
- Хочу сказать, что вам придется вытерпеть меня лишь на тот срок, который потребуется, чтобы дать мне еще и законного наследника.
- На самом деле я согласна иметь детей, - потупив взгляд, произнесла Элинор.
Она сказала правду. И при всей толерантности герцога она не собиралась уклоняться от выполнения супружеского обета, если даст его однажды. Гидеон не проявляет к ней ни малейшего интереса. Все эти три года даже не смотрит на нее, когда они случайно встречаются в свете.
Если она принесет супружеский обет у алтаря, она не нарушит его. Тогда те клятвы, которыми они с Гидеоном обменялись наедине, утратят свое значение.
Вильерс между тем снова улыбнулся краешком рта:
Я доволен вашим ответом.
- Довольны?
Он кивнул:
- Как герцог, я нуждаюсь в законном наследнике, хотя не очень хочу иметь еще детей.
- У вас, их и так достаточно, - заметила Элинор.
- По вине собственной небрежности.
- Собственной глупости, - уточнила Элинор.
- И это тоже, - благосклонно согласился Вильерс. - Я буду рад жить с леди, на которую не действует мое обаяние, но которая готова подарить мне законного наследника. Я предоставлю вам свободу, однако потребую соблюдения приличий.
Безусловно, это была самая шокирующая из всех бесед, которые она вела когда-либо. Ее мать увяла бы уже в самом начале.
- Разумеется, свою свободу вы также не намерены ограничивать, - смело предположила она.
- Вы опасаетесь появления новых нахлебников для нашего общего герцогского дома? Можете быть спокойны, я воздержусь от этого. Есть много способов предотвратить зачатие.
Элинор кивнула, ей это было известно.
Он прищурился.
- Вы очень интересная юная леди, Элинор, - произнес он с усмешкой.
- Ответьте, почему вдруг вы решили признать ваших детей? - спросила Элинор.
- Я чуть не умер в прошлом году от раны, полученной на дуэли. - Его голос звучал вяло и безразлично. - Это была дуэль за честь леди, с которой я был помолвлен.
- Вероятно, вы потеряли также и невесту, - предположила Элинор, не вдаваясь в мелодраматические детали.
- Потерял, - ответил он. - Брат герцогини Бомон, граф Гриффин, выиграл дуэль и леди, оставив во мне дыру, после которой я едва выжил.
- И на смертном одре вы дали себе клятву жениться.
Он промолчал.
- Нет, - догадалась Элинор. - Вы тогда дали клятву поднять на ноги собственных брошенных детей.
- Верно, - ответил он. - Беда лишь в том, что я не знал, где все они находятся.
- Вы не просто беспечны, вы еще и немилосердны, - заметила Элинор.
- Я какое-то время платил за них, - буркнул он. - А когда спросил у моего стряпчего их адреса, он вручил мне платежный лист и скрылся с сотнями фунтов.
- Как все это странно.
- Он довольно долго присваивал деньги. - Подхватив горсть фиалок, он зашвырнул их на другой край бассейна. Теперь настала его очередь стыдливо прятать глаза.
- Надеюсь, они не в работном доме?
- Некоторые кое-где и похуже. В работном доме я отыскал моего сына Тобиаса, который вычищал канализацию на дне Темзы.
- Черт побери! - произнесла Элинор.
- Леди изволит браниться? - спросил он насмешливым тоном.
Она проигнорировала насмешку.
- Сколько лет Тобиасу? - спросила она.
- Тринадцать. А недавно я раскопал Вайолет, которой всего шесть, в борделе. Она так мала, что даже вообразить не могла, что ее там ждет. Она, к счастью, осталась нетронутой.
Элинор передернула плечами:
- Ужасно!
- Колину одиннадцать, его определили подмастерьем к ткачу.
- Всего три... а где остальные? И где их матери?
- Видите ли, - мрачно произнес он, - я предложил забрать у них детей, как только они родились. Я думал, что смогу позаботиться о них лучше, чем их беспечные матери. Но меня подвел мой проклятый стряпчий. Одна из них отказалась от моего вмешательства. Так что малышка Женевьева живет со своей матерью в Суррее.
- Значит, с ней все в порядке.
- Да, мой стряпчий прекратил ей платить, но она как-то выкручивалась.
- Зарабатывая прежним легким ремеслом?
- Нет, она переквалифицировалась в прачку, - покачал он головой.
Нотки отчаяния звучали в его голосе, смешанные со стыдом. Элинор не спешила его утешить.
- Итак, Тобиас, Женевьева, Колин и Вайолет. Замечательные имена. А где же еще двое? Почему вы не нашли, не защитили их всех? - Ей хотелось спросить, что он делает на балу при столь чудовищных обстоятельствах?
- Это девочки-близнецы, и я искал их.
- И не нашли?
- Их ищут агенты из полицейского суда с Боу-стрит. Они отыскали кормилицу, которой их передали вначале, но та уверяет, что их у нее забрали. Она говорит, будто бы их передали в сиротский приют. И тут выяснилось, что в Англии целая уйма сиротских домов, и близняшек в них также хватает.
- Но ведь известны их имена, их родственники...
- Мой новый стряпчий Темплтон говорит, что родственникам не сообщают адреса сиротских домов. Не положено. Никто не станет сообщать и отцу, где его дитя, о котором он раньше предпочитал не знать.
Вздохнув, Элинор повернула назад к ступеням.
Вильерс шагал рядом с ней.
- Этим утром мне сообщили, что близняшки примерно их возраста живут в приюте в Кенте, в деревне Севеноукс.
- Леди Лизетт Элис, дочь герцога Гилнера, живет там неподалеку. Она может быть вам полезной, поскольку любит возиться с бедняками, - объяснила Элинор.
- Как это странно, - произнес Вильерс. - Вот уже несколько дней мне хочется навестить герцога Гилнера.
Она не могла не заметить очевидное, такой визит был вполне понятен.
- Лизетт - еще одна герцогская дочь брачного возраста, - произнесла она, - поэтому вы и решили нанести им визит. Из невест герцогского ранга остается, кроме нас с ней, только моя младшая сестра Элизабет, но ей всего четырнадцать. Герцогские рода весьма редки, и когда приходит пора подыскать себе жену, стоит пересмотреть весь "товар". Это не займет много времени, не так ли?
- Но вы одобряете мой визит к герцогу, не так ли? - спросил Вильерс с усмешкой.
Она молча смотрела на него. Он не был красив. Он был полной противоположностью Гидеону, которого она любила всем сердцем. Тот был похож на Купидона, золотые кудри ласкали его стройную шею. С его чутким сердцем и глубокими, серьезными голубыми глазами, он не был похож на остальных мужчин ее круга, в нем действительно было что-то от ангельской породы.
Вильерс был земной породы, с пресыщенными морщинками в углах по-мужски красиво очерченного рта. Он мог свободно рассказывать о своих случайных связях и незаконнорожденных детях. Он был не ангел, но мужчина.
И он не был и не хотел казаться хорошим и примерным.
- Я обожаю Лизетт, - сказала Элинор. - Возможно, она будет вам лучшей женой, чем я.
Ей было совершенно безразлично, что Вильерс решит.
- Я должен оказаться очень удобным в качестве мужа, - заметил Вильерс, стараясь быть убедительным, хотя это и было типично мужское бахвальство. Глядя на герцога Вильерса, никто бы не подумал, что жизнь с ним может быть похожа на сладкий сироп.
- А вдруг вы окажетесь тираном в семейной жизни? - неожиданно для себя самой спросила Элинор. - Ведь это вполне возможно.
- Никогда не пробовал быть тираном, - ответил Вильерс. - До сих пор тиранил только самого себя и совершенно измучен собственными выходками. - Он вдруг решил проявить некоторую галантность: - А вам известно, что ваши глаза, точно такого цвета, как эти прекрасные фиалки? Признайтесь лучше, сколько на вашей совести разбитых сердец?
- Разбитых сердец?
- Разумеется, после, этой вашей провокации с требованием герцогского статуса для кандидатов в женихи.
Элинор заметила, что рука ее терзает фиалки и от них уже остались одни клочки. Она никогда не думала, что люди могут страдать, чувствовать себя униженными ее гордыней. Она одевалась, в унылые тона и не следила за модой, надеясь, что явится тот, кто сможет разглядеть ее за всем этим камуфляжем. Ее не интересовали мужчины которые, подобно мотылькам, слетаются на яркие цвета, и она боялась ошибиться. Но как же он мог явиться, тот, самый нужный, если она сама возвела неприступный барьер в виде герцогского титула? Пора заканчивать поиски. Может быть, это и хорошо, что не надо учиться открывать грудь и флиртовать, как требует Энн?
- У вас красивые дети? - спросила Элинор.
Вильерс растерянно моргнул.
- Затрудняюсь ответить.
- Вы так и не пояснили, эти трое хотя бы теперь с вами?
- Да.
- Вы уделяете им внимание? Полагаю, что переселение из борделя в герцогский дом могло вызвать некоторое потрясение в детской психике.
- Ваш папа часто навещал вас в вашей детской?
- Разумеется, он заходил к нам. Хотя чаще всего нас выводили к нему в гостиную.
- Я еще не привык к ним, - ответил Вильерс. - Мой дворецкий позаботился о том, чтобы нанять им несколько нянек. С ними все в порядке.
Элинор вовсе не понравился такой казенный подход к несчастным, отданным в руки лакеев, которые, как известно, еще более чем господа, жестоки в отношении бастардов. Конечно, это не ее дело, но...
- Я уже два года собираюсь навестить Лизетт, - неожиданно для себя произнесла она.
Он кивнул:
- Возможно, мы встретимся с вами в Севеноуксе?
Элинор вложила кончики пальцев в его протянутую ладонь.
- Я еще должна спросить об, этом мою мать, ваша светлость. Возможно, у нее не окажется времени, чтобы сопроводить меня.
Он глянул на нее с улыбкой. Он не сомневался в том, что герцогиня-мать отменит все свои прежние обязательства ради устройства брака своей дочки с Вильерсом.
- Само собой, - ответил он.
- Вряд ли она очень обрадуется, услышав о вашей большой семье, - заметила Элинор.
- В таком случае мне особенно приятно, что вы так спокойно выслушали мои признания и готовы примириться с существованием лишних ртов. Мне кажется, леди Элинор, вы не похожи на остальных членов вашей семьи, - сказал Вильерс. - Ни на мать, ни на отца.
- Да, у меня несколько другой темперамент, - согласилась Элинор. - А вы похожи на своих родителей?
- Их уже нет в живых. Я едва знал моего отца и могу очень мало сказать о моей матери. - Было что-то такое в его тоне, что препятствовало дальнейшим расспросам.
- А где находится ваше фамильное поместье? - спросила Элинор.
Он смерил ее взглядом:
- Так вы действительно не удосужились ничего разузнать обо мне?
- А зачем?
- Нас, герцогов, слишком мало, и все мы общаемся между собой. Тут не надо прилагать особых усилий. Ваш брат, например, в приятельских отношениях с герцогом Эстли.
- Я знаю. - Элинор стала подниматься по ступеням.
- Полагаю, вы знаете Эстли?
- Скорее его знает мой брат, как вы сами сказали, - ответила она. - Когда-то он проводил с нами уйму времени... Но теперь он женат... Мы видимся не часто. Сейчас я должна найти мою мать. Полагаю, она где-то возле столов с оранжадом.
- Сначала вам следует подправить свою прическу, - заметил Вильерс. Он слегка потянул один локон.
- Он похож на сельский слизень, - поморщилась Элинор, вытащив из прически еще один такой же.
- Интересно, чем это сельский слизень может отличаться от городского? - спросил Вильерс.