Звёзды были далёкими, маленькими, холодными и совсем не похожими на мерцающие отблески золотых блёсток, которые до сих пор плясали у неё в глазах. Она попыталась представить использование прозрачных шелков для того, чтобы произвести революцию на сцене мистера Тэя, но отказалась от этой мысли без размышлений. Ей больше не хотелось рисовать задники. И не только потому, что декорации Грива были гораздо лучше, чем у неё.
По какой-то причине, было такое чувство, словно она украла невинность Гила, что, конечно, абсурдно. Тогда почему она чувствует эту щемящую грусть?
Облака продолжали плыть поперёк полной луны, напоминая лодки, фрегаты и корабли, плывущие во Францию, ко всем этим очаровательным, неотразимым француженкам.
Наконец, Эмма заснула, даже не сознавая, что у неё мокрые щёки.
Глава 13
На следующий день Эмма возвратилась в Сент-Олбанс и ждала, что Гил с ней свяжется. Прошёл день. И ещё один день. Бетани прислала письмо с выговором, а школьная подруга описала скандальное поведение Гил на маскараде Кавендиша в своем письме. По слухам, он покинул бал вместе с француженкой. Эмма усмехнулась про себя. Прошёл ещё один день.
На третий день Эмма получила письмо от своей кузины. Кажется, Керр танцевал всю ночь напролёт, всю предыдущую ночь, с женой французского посланника, и шёл разговор о дуэли. Это письмо было словно гром среди ясного неба.
Внезапно Эмма поняла, что она по-настоящему не думала о том, что Гил будет ослеплён мадам де Кюстен, что не сообразит, кто она на самом деле. Она не верила, что её будущий муж относится к мужчинам того сорта, что спят с красивой француженкой и не просят у неё адреса для писем.
Но кажется, Гил именно такой мужчина.
Дни шли, а граф Керр оставался таким же необщительным, каким был последние три года. Тогда Эмма, наконец, поговорила со своим отцом, который сосредоточился на своей дочери достаточно долго, чтобы согласиться с тем, что помолвка, возможна, была ошибкой.
Керр ответил обратной почтой на её просьбу о расторжении помолвки. Скорее всего, он надеялся именно на такое письмо. В конце концов, этот человек посвятил себя тому, чтобы оскорблять чувства своей невесты. Её почту переполняли письма, описывающие красотку с льняными волосами в его экипаже в Гайд-парке. Несмотря на цвет волос, ни у кого не вызывала ни малейшего сомнения национальность этой женщины.
Что касается себя, Эмма пришла к пониманию того, что выиграв можно также оказаться и в проигрыше. Она не хотела Гила на условиях, которые тот выдвинул в качестве вызова. Более того, как она обнаружила через две недели, для такого дела как младенец в животе требуется больше, чем одна ночь. Она также не хотела Гила на условиях брака, которые установил её отец. Что никак не было связано с выигрышем, хотя сначала она этого не понимала.
Теперь у неё есть новый план.
Она собирается разорвать их помолвку, а затем она поедет в Лондон, как Королева Титания, и найдёт своего избранника.
И если он окажется графом, с инициалами ГБ-Б, то это, конечно, будет чистым совпадением.
Эмма ответила графу, что не видит абсолютно никакого смысла в их личной встрече. На самом деле она занята в тот день, когда он предполагает навестить Сент-Олбанс, и предпочитает, чтобы дело было улажено их поверенными. В конце она приложила имя адвоката отца, мистера Приндла, вместе с наилучшими пожеланиями и так далее.
Но он оказался упрямым человеком, этот граф Керр. Хоть он соглашался с тем, что для всех было бы лучше, если помолвка будет расторгнута, поскольку она была изначально заключена, как он указал довольно не к месту, без согласия их обоих, Гил всё же чувствовал своим долгом совершить это действие лично.
"Я навещу Вас завтра, во вторник, в четыре вечера", так он закончил письмо.
Эмма поглядела на его почерк. Её сердце разрывалось от любви и желания. Хуже того: ночью она обнаружила себя лежащей в постели, скрученной как пружина воспоминаниями об их совместном вечере. А у него, согласно слухам, было так много подобных ночей в его жизни, что он забыл половину из них.
Она не могла забыть ни малейшей подробности, как ни старалась. Она упражнялась в стрельбе из лука. Её рука задела грудь, когда натягивала тетиву, и острый приступ вожделения при мысли о губах Гила прокатился вдоль её позвоночника. Она принимала ванну, втирая розовое масло в ноги, и это простое, невинное действие, которое она выполняла ежедневно с самого рождения, больше не было ни простым, ни невинным.
Гил изменил её. Однако не изменился сам, и знание об этом горчило как пепел у неё во рту.
Что не изменило её убеждений.
Она разорвёт их фальшивую помолвку, приедет в Лондон в своём облике и заставит его умолять у её ног о тех милостях, которые француженка оказывала ему с такой щедростью. Эмма заказала ещё дюжину платьев у мадам Мезоннэ на основании своих воззрений.
На следующее утро она даже не ощущала нервозности. Это не игра. Игра начнётся, когда она приедет в Лондон, в дом своей сестры, через неделю. Это всего лишь прелюдия.
Горничная заплела её волосы в косы вокруг головы и выпустила несколько прядей на уши. Пальцы Эммы были спокойны, когда она надевала неброские изумруды в уши и застёгивала маленькие пуговки одного из платьев от мадам Мезоннэ, стиль которого был навеян военной формой. Она представляла себя генералом в кампании огромной важности.
Наконец, девушка посмотрела на себя в зеркало. Разумеется, Гил может узнать её. Она была без маски во мраке кареты и в темноте театра. Но она не думала, что он узнает. У неё сложилось впечатление, что граф Керр - такой мужчина, который плывёт от женщины к женщине, не сильно к ним присматриваясь. В конце концов, он ведь поверил в историю Эмили.
Нет, он, вероятно, её не узнает. Свою роль играет ситуация, и очарование платья мадам Мезоннэ не имеет ничего общего с избыточной демонстрацией бюста. Это не наряд блистательной великолепной француженки, а платье степенной, ответственной англичанки, которая готова разорвать свою помолвку с предложением дружбы и уверениями во взаимной несклонности вступать в брак, основанный на желании их отцов.
Керр ожидал её в гостиной, когда она вошла, поэтому Эмма жестом показала дворецкому закрыть двери, не объявляя о ней. Он стоял у окна, обозревая лужайку, тянувшуюся до яблоневого сада. На мгновение она остановилась, упиваясь линией его бедра, волос, вьющихся на шее, нетерпеливым постукиванием его трости о сапоги.
Он очень дорог ей. Что удивительно, пришлось ей признать.
- Лорд Керр, - спокойно произнесла она, подходя к нему и протягивая руку, - какое удовольствие видеть Вас.
Он повернулся. Её сердце замерло. Но… ничего не произошло.
Гил не выказывал никаких признаков узнавания Эмили. Вместо этого он поклонился и вежливо поднёс её руку к губам так, словно она была давно знакомой матроной.
- Я могу только принести извинения за моё чрезмерно затянувшееся отсутствие, мисс Лудэн.
Эмма наклонила голову с должным количеством ровного безличного признания.
- Садитесь, милорд.
Она прошла к канапе, но вместо того, чтобы сесть в указанное ею кресло, он сел очень близко к ней. Каждый атом в её теле ожил от его запаха, от его близости, его красоты.
- Итак, Вы хотели бы аннулировать нашу помолвку? - поинтересовался Гил.
Эмма отгородилась от чёрного потока разочарования, затопившего её сердце, так твёрдо, как только могла. Она сможет подумать об этом позже. Ей известно о недостатках своего любимого в том, что касается воспоминаний о любовных приключениях. Нет ничего нового в том, что она значит для него не больше, чем другие женщины.
Она кивнула.
- Думаю, так будет лучше, - Эмма открыла ридикюль и вынула искусной работы кольцо, которое его отец прислал её отцу в знак их соглашения. Керр без колебаний раскрыл руку, и она уронила кольцо ему в ладонь. Она не доверяла себе даже мимоходом прикоснуться к его пальцам.
- Должен сказать, я благодарен Вам, - сказал он. - Хотел сказать Вам это лично, мисс Лудэн. Хотя как человек чести, я бы никогда не прекратил нашу помолвку, я очень хочу жениться на другой. Я потерял своё сердце, как бы глупо ни звучало. И поэтому я так признателен Вам за Ваше решение.
- Мы бы никогда не подошли друг другу, - быстро сказала Эмма, поскольку чёрная волна угрожала накрыть её и выгнать в слезах из комнаты. - Помолвки в детстве являются пережитками прошлого.
- Верно, - согласился Гил, сердечно улыбаясь. - Конечно, люди эпохи Елизаветы любили такие вещи и считали их полезными.
- Вполне.
- Я необыкновенно увлекаюсь обычаями времён королевы Елизаветы, - говорил он, очевидно, поддерживая беседу, чтобы скрыть тот неловкий факт, что им, помолвленным много лет, было не о чем разговаривать.
- В самом деле, - пробормотала Эмма, размышляя о том, где находится её отец. Он обещал, что придёт сюда и сгладит весь процесс. Конечно, он, вероятно, решил перечитать некоторые статьи о диете бабуинов и совершенно забыл, что Керр приезжает.
- Почти так же, как я люблю обычаи французские, - сказал Гил.
Эмма сдвинула брови. Это было чересчур! Он не только сделал себя и её посмешищем на весь Лондон, со своей одержимостью всем галльским, но ещё и осмеливается бросить ей это в лицо!
- Я много слышала об этом, - сухо ответила она.
- Так Вы действительно желаете разорвать нашу помолвку? - спросил Керр.
- Ещё сильнее теперь, когда узнала, что Вы хотите жениться, - заметила она холодным голосом.
- Она прелестна, - задумчиво сказал Гил. - Я бы очень хотел, чтобы Вы с ней познакомились. Я чувствую, словно мы с Вами знаем друг друга много лет, хотя мы виделись не часто.
Эмма стиснула зубы, мысленно ругая отца.
- Не часто, - подтвердила она.
- Вы приедете в Лондон?
- Естественно, - сказала она. - Я приеду на остаток Сезона.
Будь он мужчиной хоть с какой-то совестью, то понял бы, что его брошенная невеста будет отчаянно искать другого супруга. Разве что в свои двадцать четыре она совершенно безнадёжна, как говорила Бетани.
- Я Вас ей представлю, - говорил он совершенно хладнокровно. - Она француженка. Боюсь, у меня слабость к женщинам галльского происхождения.
- Я наслышана об этом, - ответила Эмма, задыхаясь от желания придушить этого человека. Она встала с канапе, не думая ни о чём, кроме бегства. Граф так же встал, как и следовало ожидать.
- Боюсь, у меня сегодня много дел, лорд Керр, - она присела в реверансе. - Если Вы простите…
- Но я хочу вам больше рассказать о ней, - сказал он, и Эмма встретилась с ним взглядом, впервые с момента, как она вошла в комнату.
То, что она увидела в его глазах, заставило её застыть, словно она вросла в ковёр.
- Она изящна, как все француженки.
- Разумеется, - шепнула Эмма.
Он шёл к ней, и ей хорошо было знакомо это дьявольское, порочное, насмешливое выражение на его лице, о, как знакомо.
- Она носит волосы распущенными время от времени. И она хороша как в роли королевы, так и куртизанки, если ты понимаешь, о чём я.
Эмма кивнула.
- Но, конечно, мне не следует так разговаривать с невинной английской девицей? Или следует, Эмили?
Несомненно, это радость в её сердце. Это было новое чувство и настолько мощное, что она не знала наверняка.
- Ты.… Когда ты узнал? - шепнула она.
- Ты никогда не думала, что я слышал о том, что ты пишешь декорации?
Её глаза расширились.
- Ты знал до того.… До того, как мы поехали в театр в Гайд-парке?
- В тебе было нечто знакомое, что заставляло меня чувствовать себя неловко и одновременно мне хотелось смеяться.
Теперь он стоял прямо перед ней. Каким-то образом он поймал обе её руки и поднёс к губам.
- А потом ты внезапно сказала мне, что рисуешь декорации. Дорогая, ты единственная женщина в Англии, кто этим занимается. Как ты могла подумать, что я не знаю об этом?
- Но это не общеизвестно, - возразила Эмма. - Ни один зритель не знает о том, что я рисую декорации для мистера Тэя.
- Ты забыла о моей крёстной матери, графине Бредельбейн?
- Ох, - Эмма вспомнила все письма, которыми она обменивалась с графиней годами.
- Она развернула безжалостную кампанию, чтобы привести нас двоих к алтарю. - Гил запечатлел поцелуй на её ладони, и у неё снова подогнулись колени. - Итак, дорогая…
Его глаза изучали её лицо.
- Могу я заключить, что ты выполнила не все мои требования?
Румянец вспыхнул на её щеках, и она покачала головой. Что-то скользнуло ей на палец. Тяжёлое, замысловатое кольцо, принадлежавшее когда-то его предкам.
- Я бы хотел попробовать снова, - просто сказал Гил.
Ей было почти больно от улыбки, так глубоко она её ощущала.
- Снова. Снова и снова, Эмма. Каким-то образом, я влюбился в тебя. Во всё, что есть в тебе.
- Не в Эмили? - спросила она, позволяя ему притягивать её всё ближе и ближе к себе.
Он покачал головой.
- Это Эмма, та, которая устроила маскарад, Эмма, которая рисует, Эмма, которая обольстила меня в роли Королевы Титании и в роли самой себя.
Гил страстно поцеловал её.
- И у этой Эммы, чёрт побери, ушло столько непостижимо долгого времени на то, чтобы связаться со мною. Я думал, что умру за эти две недели, Эмма. Я боялся, что разочаровал тебя, и что ты решила найти нового мужа.
- Прости, - шепнула она, обводя дрожащим пальцем тот самый контур его губы.
- Никогда больше так не делай!
- Чего? - она потеряла нить разговора.
- Не отстраняйся от меня. Никогда.
- Ты отстранился от меня, - указала Эмма. - Если ты знал, то почему не приехал на следующее утро? Почему танцевал с той француженкой?
Керр поглядел вниз на неё со своей маленькой, кривой ухмылкой:
- Мне хотелось немного отомстить. За то, что ты потребовала ответной услуги. Мне трудно, как видишь, признать, что я проиграл состязание. Но я был уже готов приехать сам, когда ты, наконец, написала.
Оставалась только одна вещь, один маленький вопрос, который она должна была задать:
- Так ты больше не хочешь однажды вернуться во Францию?
Гил поцеловал её в одно веко и в другое.
- Я покончил с попытками выпасть из кареты, подобно Уолтеру. Я любил его. И люблю тебя. И буду любить дитя, которое у нас появится - его или её. У меня есть страстное желание удержать поводья, Эмма.
- Я люблю тебя, - шепнула она ему в шею. - Je t’adore .
- По-английски, Эмма. На чистом, старомодном языке англо-саксов, я тебя люблю.
Примечания
1
Ma cherie (фр.) - моя дорогая
2
Ты навсегда в моём сердце, хотя не всегда будешь рядом со мной. (франц.)
3
В армейском стиле, стиль милитари (франц.)
4
Поплин (франц. popeline, papeline, от итал. papalino - папский, так как якобы впервые был получен в резиденции папы в Авиньоне), ткань полотняного переплетения с поперечным рубчиком, образующимся сочетанием тонкой основы с более толстым утком. На ощупь поплин - ткань мягкая и приятная; более гладкая по текстуре, чем оксфорд и, в то же время, примерно соответствует плотности последней. (Википедия).
5
Казуар - трехпалая, бескрылая птица, со щетинистым пером.
6
Филистер - человек без духовных потребностей. (Шопенгауэр). Тот, кто не ценит искусство, не разделяет связанных с ним эстетических или духовных ценностей.
7
habeas corpus (лат.) - предписание о представлении арестованного в суд (для рассмотрения законности ареста)
8
hoist by one's own petard - попавший в собственную ловушку, пострадавший от собственных козней [hoist with one's own petard шекспировское выражение; см. цитату] Hamlet: "There's letters seal'd: and my two schoolfellows, - Whom I will trust as I will adders fang'd, - They bear the mandate; they must swep my way, And marshal me to knavery. Let it work. For 'tis the sport to have the enginer Hoist with his own petar…" (W. Shakespeare, ‘Hamlet’, act III, sc. 4) - Гамлет: "Я еду в Англию; вам говорили?" Королева: "Я и забыла; это решено?" Гамлет: "Готовят письма; два моих собрата, Которым я, как двум гадюкам, верю, Везут приказ; они должны расчистить Дорогу западне. Ну что ж, пускай; В том и забава, чтоб землекопа Взорвать его же миной…" (перевод M. Лозинского).
9
Merci beaucoup (фр.) - большое спасибо.
10
duffer - недотёпа, неловкий, нескладный человек, глупец, дурак. I was always a duffer at dancing. - Я всегда был неуклюж в танцах.
11
Однако, мсье (фр.)
12
Увы (фр.)
13
Вовсе нет (фр.)
14
Ротонда - верхнее дамское платье без рукавов.
15
Бог ты мой (фр.)
16
Без церемоний (фр.)
17
Моя дорогая (фр.)
18
Я тебя люблю (фр.)
19
Крошка моя (фр.)
20
Постой, негодная! Не я ль супруг твой?
21
Так, я - твоя супруга!
22
Не ты ль его в мерцанье звездной ночи От бедной Перигены увела? Не для тебя ль безжалостно он бросил Эгмею, Ариадну, Антиопу?
23
Все измышленья ревности твоей!
24
Неточная цитата из трагедии У. Шекспира "Отелло": в оригинале "i know a lady in Venice would have walked barefoot to Palestine for a touch of his nether lip.", что переводится "Я знаю в Венеции одну даму, которая босиком пошла бы в Палестину, лишь бы прикоснуться к его нижней губе".
25
Люблю тебя (фр.)