Разговор перешел на обсуждение светской жизни. Герцога веселило то, какие меткие характеристики давала Дженис представителям высшего общества.
- Когда вы начали выезжать в свет, мадемуазель? - спросил Шеффилд.
- В прошлом сезоне. Я была представлена ко двору и это было, пожалуй, интересно. От всего остального я уже устала.
- Балы и рауты? Танцевальные вечера? Театры? - перечислил он без всякого интереса.
Дженис знала, что герцогу наверняка были бы доступны все эти развлечения, если бы он только удосужился приехать в Лондон, но судя по всему, он старательно избегал светских приемов, и она не могла понять, почему. Удовлетворить свое любопытство сейчас она не решалась, понимая, что подобные вопросы разрушат непринужденность их разговора, и поэтому постаралась более полно ответить на его вопрос.
- Конечно! Но вы забыли упомянуть визиты, церемонии, прогулки в парке верхом. И еще необходимость переодеваться по нескольку раз в день. Как это скучно и однообразно! Казалось бы, вечером можно было бы как-то развлечься. Но на любом балу все общество разделяется на две половины: в одной мамаши с дочерьми на выданье, в другой джентльмены, обсуждающие достоинства и недостатки девиц.
Шеффилд усмехнулся.
- Полагаю, вы встречались со многими претендентами на вашу руку, мадемуазель.
Дженис не хотела касаться темы охоты за приданым.
- Я не вписываюсь в модные нынче стандарты красоты, - сказала она доверительным тоном. - У меня слишком темные волосы и довольно высокий рост. Поэтому я не считаюсь особенно привлекательной. Но тем не менее, некоторые джентльмены обратили на меня свое внимание.
- Да, среди городских особ мужского пола попадаются мыслящие люди, - заметил небрежно герцог. - Конечно, вы не остались без внимания. Так как же, мадемуазель? Раз вы уже второй сезон в лондонском свете, вас, очевидно, атакуют родственники, требуя немедленно сделать выбор?
- У меня замечательное преимущество перед сверстницами. Мой дядюшка - он также и мой опекун вот уже пятнадцать лет - считает, что я сама вправе решать свою судьбу. Поэтому выбор мужа зависит только от меня.
- И что же, ни один претендент еще не уговорил вас отдать ему руку и сердце?
Дженис удивило, что он так хорошо ее понял. Но ей не хотелось выглядеть слишком разборчивой. Она попробовала объяснить:
- Моя тетушка говорит, будто я забила себе голову всякими романтическими идеями. Но для меня действительно неприемлемо выйти замуж по расчету и провести остаток жизни с чуждым по духу мужчиной.
- Вы ждете большой настоящей любви?
По серьезному виду герцога Дженис поняла, что он нисколько не подтрунивает над ней. Он очень серьезен. И ей надо быть честной с ним.
- Да, пожалуй, этого я и хочу. Глупо, может быть, но иначе я не представляю свое счастье. А вы, - она взглянула на герцога, - вы верите в настоящую любовь?
Шеффилд не ответил. Он смотрел на бокал с вином так, словно искал в нем ответ. Наконец, нехотя, растягивая слова, произнес:
- Я верю, мадемуазель, что независимо от наших сокровенных желаний мы зачастую бываем вовлечены в сложную игру обстоятельств. А романтические идеи… Они кончатся в ту минуту, когда вам дадут понять, что вы уже старая дева.
Эти слова задели самолюбие Дженис, хотя ей показалось, что он вложил в них что-то личное. Она вспомнила историю с молодой дамой и дуэль… Дженис захотелось спросить его об этом, но она не осмелилась. Поднявшись и взглянув на каминные часы, она сказала:
- Если вы разрешите, милорд, я вас покину. У меня был трудный день, я хотела бы отдохнуть.
Шеффилд тоже встал. Он явно еще был погружен в свои размышления.
- Конечно, мадемуазель. - Голос его прозвучал бесстрастно. - Вас проводить?
- Нет, спасибо. Я найду дорогу. Большое спасибо за помощь и гостеприимство. Я прекрасно провела этот вечер. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, мадемуазель.
- Графин пуст, милорд. Наполнить его? - Анатоль прервал раздумья герцога.
- Нет, - резко ответил тот.
- Очень хорошо, милорд.
- Который час?
- Прочти полночь, милорд.
- Так поздно? - нахмурился герцог, но остался на своем месте.
Анатоль молча убрал графин и стакан. Затем он подбросил дрова в камин, задул догоравшую свечу и стал двигать стулья. Шеффилд рассердился.
- Ты можешь оставить меня в покое? Что ты все время крутишься перед глазами?
Анатоль остановился у стола. Его лицо ничего не выражало.
- Слушаюсь, милорд. - Но при этом не пошевелился.
Шеффилд, глядя в одну точку, пробормотал:
- Она очень молода.
- Если мне можно высказаться, милорд, то молода она только по возрасту. Но не по своим манерам. Очень умная молодая дама и совсем не легкомысленная. Приятно, что вы, ваша светлость, так замечательно провели вечер.
- Проста в общении, ни капли жеманства…
- Отличное качество, милорд.
- Привлекательна. Надо же: слишком темноволосая и слишком высокая! Будто хоть один мужчина в здравом уме предпочтет какую-нибудь светловолосую неприметную простушку этой умнице с роскошными локонами цвета воронова крыла и черными выразительными глазами. А как она женственна!..
Анатоль предпочел промолчать. Шеффилд говорил тихо, не обращая на слугу внимания. Вдруг он повернулся к Анатолю.
- Завтра-послезавтра погода переменится, и она уедет, а я так долго был один…
- Мне кажется, милорд, что погода не на шутку разыгралась. Местные жители говорят, что такая метель надолго. Отправиться в путь можно будет только через неделю.
Шеффилд встал, резко отодвинув стул.
- У нас достаточно провизии на это время?
- Да, милорд.
- Хорошо. Я иду спать. Разбуди меня на рассвете.
Анатоль поклонился. Его лицо не выражало никаких эмоций. Но когда за хозяином закрылась дверь, он понимающе улыбнулся.
Дженис спала хорошо. И хотя не помнила, что ей снилось, но проснулась с улыбкой на лице. Сара помогла ей одеться, и пока девушка пила кофе, рассказывала ей обо всех проблемах слуг герцога. Оказалось, что между миссис Лоусон и Анатолем конфликт, и экономка, с малых лет воспитывавшая герцога, собирается уйти.
- Уйти? Когда? - спросила Дженис.
- Весной, так она сказала. Ей бы этого не хотелось, но она не может позволить Анатолю командовать.
Дженис решила попробовать уладить дело. Вряд ли герцогу понравится ее вмешательство, но у себя дома и у дядюшки она находила общий язык со слугами и умела их организовать.
Дженис легко нашла бельевую.
- Извините за беспокойство, миссис Лоусон, - сказала она, - но я должна поблагодарить вас. Я прекрасно устроилась.
Через пять минут они перешли в маленькую гостиную, где экономка поведала молодой гостье о своих бедах, ведь с появлением Анатоля она потеряла свое былое влияние на слуг. Дженис попыталась успокоить ее и дала пару дельных советов. Затем Дженис отправилась завтракать в столовую, где ей прислуживал Анатоль.
- Его светлость заняты работой со счетами, мисс, - сразу же предупредил он.
Дженис удивилась - она же ничего не спросила. Но ответила:
- Спасибо, Анатоль. Не нужно беспокоить из-за меня его светлость. Я найду, чем заняться. Думаю наведаться в библиотеку.
- Прекрасная мысль, мисс.
Дженис еще до конца не определила свое отношение к этому загадочному человеку. Сейчас он с ней очень вежлив… И Анатоль, как говорят, так предан герцогу… Кто знает, может, он станет ей союзником…
- Я бы хотела поговорить со своим кучером, - сказала она Анатолю.
Тот поклонился.
- Я пришлю его в библиотеку, мисс.
И действительно, не успела она войти туда, как появился Джон. Он рассказал, что сегодня утром едва добрался до конюшни - такая сильная вьюга. Но колесо скоро починят.
- Значит, мы сможем скоро продолжить путь, Джон? - обрадовалась Дженис.
- Карета будет готова сегодня к вечеру. Но это мало что меняет. Говорят, вьюга разбушевалась дня на два, а то и больше. Ветер только крепчает и на дорогах сильные заносы.
- Что ты говоришь, Джон?
Тот вздохнул.
- Извините, мисс, но придется несколько дней подождать.
- Неужели нам придется провести здесь целую неделю?
Джон Поттер принял этот вопрос за крайнее беспокойство и поспешил уверить хозяйку:
- Как только все успокоится, я сам пойду погляжу дороги, мисс Дженис. Может, будет не так опасно.
- Хорошо, Джон. Я все понимаю. И уж если нам суждено оставаться здесь целую неделю, так тому и быть.
Джон не заметил, как его госпожа лукаво улыбнулась.
Оставшись одна, Дженис обошла комнату, а потом стала рассматривать книги на полках. Она быстро нашла то, что нужно: последний приключенческий роман одного из своих любимых писателей. Ее удивило, что у герцога оказались подобные книги. Дженис удобно устроилась в кресле и погрузилась в увлекательное чтение.
Вдруг раздались чьи-то шаги. Дженис подняла глаза и увидела Шеффилда.
- Извините. Я не хотел мешать вам.
Герцог в своем кожаном жилете и высоких сапогах выглядел очень мужественно.
- Ничего, милорд, - вежливо ответила Дженис. - Вы не против моего вторжения в вашу библиотеку?
- Конечно, нет, мадемуазель. Вы вольны находиться в любой комнате моего дома.
Шеффилд смотрел ей прямо в глаза, и трудно было выдержать этот взгляд.
- Кучер сказал, что вы дали ось, чтобы починить колесо моей кареты, - сказала она, только чтобы не молчать.
Герцог пожал плечами.
- Рад помочь.
- А почему же тогда хмуритесь? - вдруг спросила Дженис.
- Хмурюсь? - Он постарался сменить выражение лица. - Извините. Деловые счета - утомительное занятие.
- Я очень хорошо вас понимаю. Но, пожалуйста, не считайте себя обязанным меня развлекать. Мне совсем не хочется нарушать ваши планы.
Шеффилд улыбнулся.
- А если я этого хочу?
Дженис тоже улыбнулась и, не отводя взгляда, поинтересовалась:
- Что вы имеете в виду, милорд?
Ее охватило неожиданное волнение: что-то необычное было во взгляде этого человека… Никто на нее раньше так не смотрел. Сердце бешено колотилось в груди. Новое, незнакомое прежде чувство овладело ею, и Дженис не сопротивлялась ему, хотя внутренний голос подсказывал, что нужно быть начеку: этот человек привык покорять женщин, он имел власть над ними и пользовался ею… Однако Дженис сознательно гнала от себя эти мысли.
Вдруг Шеффилд спокойно спросил:
- Вы играете в карты, мадемуазель?
При этом весь его облик переменился. Перед ней стоял непроницаемый, вежливый мужчина. Дженис сделала над собой усилие, чтобы ее голос не дрогнул.
- Да, милорд, играю.
3
Герцог научил ее необычно замысловатой игре, которую показал ему некогда капитан корабля, когда Шеффилд путешествовал по Средиземному морю. Дженис на удивление быстро поняла все правила и даже сумела выиграть.
- Как это у вас получилось? - удивленно спросил герцог.
- Вам лучше знать, милорд. Вы же сами меня научили, - насмешливо ответила Дженис, тасуя карты.
- Да, но в нее чертовски трудно выиграть!
- Пусть это будет везением новичка. Вы сказали, вас научил один капитан?
- Морской волк, пират. Он вытряхнул из меня все до копейки за три ночи.
- А у этой игры есть название?
- Вряд ли. Думаю, капитан Бауэр придумал ее сам только для того, чтобы обдуривать наивных пассажиров.
- Вас не назовешь наивным, милорд.
- О, я был таким, - откровенно признался герцог. - Мне тогда было чуть больше, чем вам сейчас.
Они играли в карты до самого ланча. Успех сопутствовал обоим поочередно, но, главное, им приятно было проводить время вдвоем. А после ланча Шеффилд пригласил Дженис в свой кабинет, где для разнообразия предложил поиграть в шахматы. Дженис и здесь оказалась на высоте, удивляя герцога неожиданными ходами и интересными комбинациями.
Перед ужином Дженис пошла к себе переодеться. Сара с нетерпением и беспокойством ждала ее.
- Сара, он - настоящий джентльмен! - успокоила горничную Дженис.
- Все равно, будьте осторожны, мисс Дженис.
Дженис только рассмеялась. Опасения служанки казались ей абсолютно напрасными. Шеффилд вел себя весьма учтиво и приветливо. И последующие два дня доказали это. Они проводили время за беседами и игрой, но ни разу больше он не посмотрел на нее так завораживающе и пронзительно, как это случилось тогда в библиотеке. И хотя именно тот момент она вспоминала довольно часто, их ровные отношения нравились ей. Лондон казался ей теперь другим миром и вообще остался как бы в другой жизни. За окнами завывал ветер, мела метель, и Дженис даже в голову не приходило, что может наступить и хорошая погода.
На третий день своего пребывания в Шеффилд Холле Дженис обнаружила пианино в прилегающей к кабинету гостиной. Она очень обрадовалась возможности поиграть на инструменте и, взяв для разминки несколько аккордов, решила исполнить свою любимую пьесу. Она так увлеклась, что не заметила, как вошел герцог.
- Вы великолепно играете!
Вздрогнув, Дженис обернулась. Шеффилд стоял у нее за спиной и как-то странно смотрел на нее.
- Спасибо, милорд, - с волнением произнесла она. Она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Герцог словно загипнотизировал ее своим взглядом.
Шеффилд приблизился к ней.
- Здесь прохладно, мадемуазель. Разрешите вашу шаль…
Он набросил шаль ей на плечи, но не сразу убрал руки, и на мгновение она ощутила прикосновение его твердых и теплых ладоней. Затем он взял ее за руку и помог подняться. Они теперь стояли друг против друга. Напряжение момента росло. Дженис боялась нарушить молчание неосторожным словом.
Шеффилд вдруг тихо спросил:
- Вы разрешите мне называть вас Джесси?
Она только кивнула в ответ. Он поднес ее руку к губам.
- Спасибо, Джесси.
Разве впервые мужчина целовал ей руку?
Тогда почему же такое волнение охватило ее от этого поцелуя? И от того, как он произнес ее имя?
В ответ она попыталась сказать что-то вроде "Не стоит благодарности, милорд". Шеффилд улыбнулся.
- Меня зовут Стоун. Немного странное имя, но я был бы признателен вам, Джесси, если бы вы называли меня именно так.
Она как эхо повторила:
- Стоун…
Он снова поцеловал ее руку. И вновь волна неведомых до сих пор чувств нахлынула на нее.
Раздался мелодичный звон каминных часов. Герцог выпрямился.
- Если мы сейчас не появимся в столовой, Анатоль придет за нами.
Они в молчании сели за стол. Тишину нарушал только звон посуды. Дженис прислушалась.
- Я… я не слышу завывания ветра, - сказала она несколько растерянно.
Шеффилд опустил глаза.
- Вы правы. Вьюга прекратилась.
Ничего необычного не было в этих словах, но в душу Дженис закралась тревога. Теперь она будет вынуждена покинуть Шеффилд Холл. И нет никакого предлога, чтобы остаться. Ведь до сих пор она, рискуя своей репутацией, пребывала здесь из-за плохой погоды, и если бы что-то и стало известно в свете о ее приключении, у нее все-таки было оправдание. А теперь ей обязательно придется уехать. И это после того, как они так сблизились! Дженис была в смятении.
Обед прошел за малозначащими разговорами. Беседуя с герцогом, Дженис старалась рассмотреть каждую черточку его лица. Ей нравилось, как он поднимает брови, улыбается, склоняет голову. Она перевела взгляд на его выразительные красивые руки и вспомнила их нежное прикосновение… Пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы прекратить фантазировать. Не стоит увлекаться мечтами. Жестокая реальность часто просто убивает их. Дженис знала об этом. Кроме того, она убедилась на собственном опыте, что первое впечатление о человеке бывает обманчиво, а интересная внешность и приятные манеры подчас сбивают с толку.
Но Стоун, что он думает о ней? Ведь он даже не знает, кто она в действительности. Дженис никогда не касалась подробностей своего прошлого в разговоре с ним и не называла имени дяди.
Промучившись в сомнениях весь остаток дня, вечером за ужином Дженис уже была готова открыться Шеффилду, заранее заготовленная фраза готова была сорваться с ее губ, но заговорила она почему-то о другом.
Не замечая ее терзаний, герцог после ужина попросил Дженис поиграть еще. Они прошли в гостиную. Комната была ярко освещена множеством свечей.
- Разве Анатоль знал, что мы придем сюда? - спросила Дженис.
- Он знает все, что происходит в доме, - ответил Шеффилд. - Кстати, я должен вас поблагодарить. Вы помогли примирению Анатоля с миссис Лоусон.
- Я только дала несколько советов. Миссис Лоусон надо было выговориться. Я выслушала и поддержала ее. У них с Анатолем разный круг обязанностей.
- Вы очень мудро поступили, Джесси.
Дженис сыграла несколько пассажей, внимательно следя за пальцами.
- Не стоит благодарности. Знаете, меня очень интересует Анатоль. Откуда он?
- Он грек. Я встретил его на корабле того капитана, о котором вам рассказывал. Анатоль был его помощником.
- И вы предложили ему работать на вас?
Шеффилд усмехнулся.
- Нет, это было не совсем так. Когда мы были в Италии, он спас мне жизнь.
Дженис перестала играть.
- Как?
- На меня напали бандиты. Их было очень много, и, если бы Анатоль не пришел мне на помощь, меня бы убили. И это не единственный случай, когда Анатоль спас меня. Но и не последний.
- Вы были очень молоды тогда?
- Мне как раз исполнился двадцать один год. Я был отчаянным, бесстрашным, безрассудным. Свою жизнь не ставил ни в грош, не раз играл со смертью. Анатоль был рядом и оберегал меня, пока я не научился ценить жизнь. Четыре года назад я вернулся сюда и последующие два года приводил свое поместье в порядок. Здесь все было так запущено.
- Понятно, - сказала Дженис.
- Не думаю, что вы в состоянии понять, что значит в девятнадцать лет получить титул и стать владельцем промотанного состояния и разваливающейся недвижимости. К тому же я носил имя предков, которые давно запятнали его грехами. Я покинул Англию, не успев и сам избежать громкого скандала.
Дженис решила остановить его, хотя ей было интересно узнать о его прошлом.
- Стоун, я знаю, что говорят о вас.
Он неподдельно удивился.
- Господи, оказывается, моими давними прегрешениями до сих пор запугивают девиц?
- К сожалению, да, - сказала она со вздохом. - Никто, правда, не говорит, в чем конкретно вы виноваты. Но все эти недомолвки, многозначительные взгляды производят соответствующее впечатление на молоденьких девушек. Думаю, ваше появление в обществе наделало бы много шума.
Герцог внимательно посмотрел ей в глаза.
- Я не изгнанник и могу вернуться, когда захочу.
- Знаю.
- Думаю, пора бы появиться в Лондоне.
- Попробуйте.
- Неужели ничего более скандального не произошло с тех пор, как я уехал? - спросил насмешливо герцог.
- Нет. И знаете почему?
- Почему?
- Из-за войны. У молодых людей теперь не осталось свободного времени ни на что другое. А что касается вас… Думаю, вам действительно надо приехать в Лондон. Пусть все увидят, насколько вы изменились в лучшую сторону.