– Вот уж не думаю. – Казалось, что, сказав это, Квин пожал плечами. – У женщин такого рода обычно нет документов. По крайней мере, паспорта нет точно. Я обнаружил ее на рыбацком судне, принадлежавшем одним из моих знакомых. Но почему вы спрашиваете? Неужели вы не верите моему слову, Инчболд? Или вы думаете, я не смогу узнать женщину, обществом которой наслаждался недели напролет? – Милые, шутливые нотки в его голосе теперь сменились холодным негодованием джентльмена, чьи слова безосновательно подвергались сомнению человеком более низкого происхождения.
– Нет, нет, ни в коем случае, милорд. Если вы говорите, что эта женщина была с вами…
– Я сказал, что в этот день она была на пути из Франции, – резко поправил его Квин. – Она, возможно, могла бы быть к этому причастна, если бы все это произошло ранним утром следующего дня.
– Совершенно верно, милорд. – Очевидно, полицейский был напуган. – Нет, это случилось после полудня. А могу я поговорить с этой женщиной? Ну, вы понимаете, чтобы полностью удовлетворить расследованием свое начальство.
– Несомненно. Но только когда она вернется. Ей отчего-то нравится совершать долгие пешие прогулки по деревенским окрестностям. Возвращайтесь после ужина, Инчболд, и вы сможете обсудить с ней все, что вам угодно.
– Ваша светлость. – Судя по интонации, полицейский уже поднялся со стула и направлялся к двери. – Благодарю вас за содействие.
Послышалось, как закрылась передняя дверь, и экипаж, отъезжая, снова зашуршал гравием. Лина по-прежнему оставалась в своем укрытии, не зная, способны ли удержать ее собственные ноги. Она слышала, как Квин позвонил в колокольчик, и через несколько минут дверь вновь отворилась.
– Тримбл, немедленно позовите сюда Дженкса. И еще, Тримбл, никто, слышите, никто из прислуги не должен говорить с этой ищейкой или отвечать на вопросы прочих незнакомцев, иначе им грозит немедленное увольнение. Это понятно?
– Я прослежу за этим, ваша светлость.
Квин подошел к ширме и остановился.
– Оставайтесь там же. – Голос его прозвучал резко и холодно.
Лина невольно вздрогнула и подчинилась и стала прислушиваться к шагам Квина. Он ходил из угла в угол, пока не послышался стук в дверь.
– А, Дженкс. Эта коляска, которая только что отъехала. Я хочу, чтобы вы проследили за ней, посмотрите, куда она приедет, и присоединится ли кто-нибудь к этому человеку. Сделайте все возможное, чтобы остаться незамеченным. Когда удостоверитесь, что он прибыл на место, немедленно возвращайтесь ко мне.
– Да, милорд. Он появился здесь не к добру, не так ли? Ничего, мы положим этому конец.
– Теперь вы можете выйти, – сказал Квин, когда в комнате снова стало тихо. – Держитесь подальше от окна.
– Спасибо. – Лина отошла в дальнюю часть комнаты и, дрожа всем телом, села на твердый стул с высокой спинкой. – Огромное вам спасибо. Я думала…
– А я думал, что вы говорите мне правду, а вы, оказывается, практически представительница древнейшей профессии из сент-джеймсского борделя. – Он стоял перед ней в угрожающей позе и выглядел взбешенным. – Я только что дал слово офицеру, представителю закона, что вас здесь нет. А теперь потрудитесь рассказать мне всю правду, иначе я верну его сюда в мгновение ока, так что вы не успеете и произнести слово "виселица".
– Я не крала этого сапфира. И я не проститутка.
– И вы, конечно, ничего не слышали о борделе "Голубая дверь" и никогда не встречали этого Толхерста?
– Я там живу. – Брови Квина удивленно поднялись. – И я была в его спальне, когда он умер. Но я ничего не крала.
– Как вы оказались здесь?
– Моя тетушка – владелица "Голубой двери". Она больна, и она отправила меня к лорду Дрейкотту, потому что когда-то, много лет тому назад, они были знакомы. Я рассказала ему правду. А тетушка была уверена, что мне никто не поверит. Квин, если они все еще не нашли того, кто украл сапфир, то меня повесят.
– И учитывая этот факт, вы сочли возможным сделать меня соучастником? – сурово и мрачно сказал он. – Что ж, нам, пожалуй, лучше удостовериться, что Инчболд мне поверил, не так ли? Пойдемте наверх.
– Зачем? – Лина не сдвинулась с места.
– Быть может, чтобы перед ужином я мог получить некоторое вознаграждение за свою ложь?
Она почувствовала, что неумолимо бледнеет.
– Да нет же, ничего такого, что могло бы доставить мне удовольствие. Просто там мы сможем подготовить достаточно убедительное представление к тому времени, когда Инчболд вернется сюда. Я надеюсь, вы сможете войти в роль.
– Представления не имею. Но я постараюсь.
Борясь с нервной дрожью, Лина последовала за ним из кабинета и наверх.
Квин остановился возле ее спальни.
– Покажите мне свою одежду.
Без лишних вопросов Лина отворила дверь и открыла перед ним большой гардеробный шкаф и его массивные ящики.
– Наденьте это, – сказал Квин, доставая темно-синее шелковое платье, одно из тех, что она не успела перекрасить.
– Мне нужна служанка, чтобы зашнуровать корсет. – Лина потянулась за колокольчиком.
– Положите его на место. Справитесь и с моей помощью. Чем меньше прислуги будет втянуто в это дело, тем лучше. Я не хочу рисковать еще и их безопасностью. – Он, не церемонясь, взял ее за плечо, развернул спиной к себе и начал расстегивать крючки ее платья.
– Квин! Вы не можете раздевать меня!
– Почему нет? Или вы чувствуете себя комфортно, только когда в этом участвуют деньги? – спросил он.
– Я? Нет, совсем нет. – Лина послушно отпустила платье и, тотчас схватив другое, торопливо натянула его через голову, чувствуя лишь прохладное прикосновение ткани и равнодушный взгляд его изумрудных глаз.
Он с абсолютным безразличием затянул шнуровку ее корсажа и повернул ее лицом к себе.
– Пожалуй, подойдет, – сказал он и, дернув за шнуровку, на свой вкус поправил широкий вырез платья.
Лина испуганно вздохнула, едва посмотрев вниз, – ее грудь откровенно возвышалась округлыми холмиками над краем тугого шелкового корсажа.
– Вот так лучше, – подытожил Квин. – У вас есть грим для лица?
– Нет, я же говорила, что…
– Пойдемте в мою комнату. Портрет, несомненно, чертовски хорош, – сказал Квин, крепко держа ее за руку и стремительно уводя вдаль по коридору. – Однако девушка на нем выглядит в точности как вы сейчас – огромные невинные голубые глаза, волосы убраны строго и аккуратно. В чем заключался его замысел? Быть может, ему нравилось делать вид, что он ищет невинную девушку?
– Да, но…
– Тогда мы сделаем все, чтобы с этого момента вы не выглядели невинной барышней. Мы найдем истинную Селину под маской добродетели и целомудрия. Садитесь.
Он усадил ее на высокий стул перед туалетным столиком возле окна и начал что-то тщательно искать в комоде. Вернулся от него он с маленькой коробочкой. Он открыл ее, и Лина увидела, что шкатулка заполнена множеством крохотных баночек, тюбиков, кистей и маленьких губок.
– Макияж? – Лина не могла скрыть изумления.
– Время от времени все мы оказываемся в ситуациях, когда выглядеть уважаемым жителем западной страны делается просто небезопасно, – сказал Квин. – Сидите смирно и спокойно. – Он начал обмакивать кисти и смешивать цвета, набирая по капле красителей из разных склянок.
Лина сидела, подобно манекену, лишь послушно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, открывая и закрывая глаза, когда он просил об этом.
– Не плачьте, – довольно резко сказал Квин, проводя тонкой кистью у самого глаза.
– Я не плачу, – ответила Лина, проглотив ком, вставший в горле. Он был безмерно зол на нее. Да, конечно, он злился и, к сожалению, имел на это право. Что они сделают с ним, если их обман раскроется?
– Ну вот, – сказал он наконец и, взяв ее за плечи, развернул лицом к зеркалу.
Лина, не сдержавшись, ахнула. Женщина, смотревшая прямо на нее, была ею самой и одновременно совсем другим человеком. Легкие тени, нанесенные на лицо, сделали его уже, подняли линию скул. Ее нос теперь казался немного короче, а глаза темнее.
– Я выгляжу старше, – сказала она, мгновенно забыв о своих страхах, увлеченная своим новым образом.
– Вы выглядите иначе, и все же этого недостаточно. Драгоценности.
– У меня их не слишком много, – отважилась сообщить она.
– Я заметил. – Он достал обтянутую кожей коробочку. – Оставили все, когда торопились скрыться, не так ли? Здесь должно найтись что-нибудь достаточно изысканное, чтобы выглядеть убедительным. Вот, например. – Он протянул ей изящные серьги с большими розовыми жемчужинами неправильной формы, свисающими, точно блестящие капельки, пару золотых браслетов, инкрустированных еще более яркими розовыми жемчужинами, и тонкую золотую цепочку.
– Они прекрасны, – сказала Лина, взяв серьги и разглядывая необычные жемчужины. – Но только они не идут к синему.
– Во именно. Они будут выглядеть безвкусно и вульгарно, – подтвердил Квин, застегивая цепочку на ее шее и располагая ее так, чтобы она, извиваясь, ниспадала прямо между ее грудями. – Если же вы наденете их сейчас, то создастся впечатление женщины, которая решила продемонстрировать щедрый подарок своего любовника, невзирая на недопустимое сочетание и тонкости вкуса.
– Понятно, – кивнула Лина. – Итак, я не отхожу от вас ни на шаг, беззастенчиво флиртую, но в то же время весьма откровенно оцениваю и самого Инчболда, но затем оставляю эту затею, словно решив, что он не заслуживает моего внимания. Я, надувая губки, точно готова расплакаться, если вы уделяете мне недостаточно внимания, и не имею ни малейшего понятия о том, что здесь происходит.
– Абсолютно точно, – сказал Квин, окинув ее саркастическим взглядом. – Можно подумать, вы только этим и занимались всю жизнь.
– Это не так. Квин, я должна объяснить вам…
– Хорошо, у вас будет шанс сделать это позже, если мы не окажемся в местной тюрьме уже к полуночи. – Едва он сказал это, как прозвучал колокол, возвестивший об ужине. – Мне нужно переодеться. А вам лучше пойти и сделать прическу. И чем меньше она будет похожа на ту, что была в тот злосчастный день, тем лучше. А потом спускайтесь в гостиную и ни в коем случае не говорите с прислугой: не хочу впутывать их во все это.
Лина открыла было рот, чтобы возразить, чтобы хоть как-то заставить его понять, но Квин уже расстегивал пуговицы своего камзола одной рукой и стягивал шейный платок другой. Она поняла, что попытка будет тщетной, а потому оставила ее и ушла.
Тримбл подмигнул ей, встретив на лестнице, а Майкл стал откровенно разглядывать ее и лишь через несколько мгновений взял себя в руки и попытался скрыть изумление. Не обмолвившись ни с кем словом, Лина горделиво вошла в гостиную и заняла свое место, пытаясь понять, что же все-таки на уме у Квина.
Он определенно не поверил ей, но тем не менее не передал ее Инчболду. Почему? Она боролась с желанием встать и метаться из угла в угол, точно тигрица в клетке, и уговаривать себя, что нужно довериться Квину. "Ты наблюдательна и умна, – говорила она себе. – Вспомни о тех женщинах, подумай о том, чему тебя учили девочки, какими уловками и приемами флирта делились с тобой. Представь, что ты куртизанка. Стань ею в своей голове".
Когда Квин вошел в комнату, она тотчас встала и с улыбкой направилась к нему.
– Как чудесно вы сегодня выглядите, – игриво сказала она, бросая на него взгляды из-под опущенных угольно-черных ресниц. Она положила правую руку ему на предплечье и провела ладонью по темно-зеленому шелку его сюртука. – Инчболд никогда ни о чем не догадается.
Квин повернулся, чтобы подойти вместе с ней к софе, и в этот момент длинные полы сюртука на секунду распахнулись. К его поясу, что плотно стягивал талию, был прикреплен кинжал. Лина взглянула вниз и увидела, что небольшой клинок, который он обычно прятал в своем сапоге, по-прежнему на месте, а прижавшись к нему, она почувствовала и твердые очертания пистолета.
– Вы вооружены?
– Да. И женщина, роль которой вы исполняете, непременно отпустила бы непристойное замечание, делая комплимент моему великолепному оружию, – добавил он.
– Уверена, у вас очень большой и мощный пистолет, – тут же ответила Лина, широко раскрыв подчеркнутые макияжем глаза.
– И не поддавайтесь соблазну рассмеяться, произнося это.
– Никогда я еще не была так далека от того, чтобы рассмеяться, – заверила его Лина, и в тот же миг из прихожей снова раздался звон колокола, зовущего к ужину.
Пока Майкл подавал Лине стул, Квин подошел к окнам и отпер каждое из них. Она заметила и как, подойдя к двери в задней части комнаты, он повернул ее ручку. "Должно быть, он обеспечивает нам путь к отступлению на случай крайней необходимости", – подумала Лина, и новый приступ страха охватил ее, отдавшись болью в животе.
Ужин прошел словно во сне. Лина заставляла себя при любом удобном случае бросать неоднозначные взгляды в сторону Квина, улыбаться и кивать в ответ на все его высказывания, держать свое мнение при себе, бурно жестикулировать, не упуская возможности коснуться своего откровенного декольте.
Он отвечал ей долгими взглядами, которые пробуждали румянец на ее щеках.
Казалось, что ужин длится целую вечность, но наконец он подошел к концу, и Лина сделала движения подняться из-за стола.
– Нет, останьтесь, – вдруг сказал он. – Наш посетитель очень скоро будет здесь.
Лакей поставил графины на стол и стал ждать распоряжений.
– Пока вы свободны. Как только мистер Инчболд прибудет, сообщите об этом.
Лакей вышел, оставив их наедине, и Лина закрыла глаза в попытке хоть немного отдохнуть от постоянного напряжения и усердной актерской игры.
– Подойдите сюда, – сказал Квин, доставая из кармана крошечную баночку и открывая крышку. Он окунул в нее указательный палец, а когда достал, кончик пальца был ярко-красным. – Надуйте губки, Селина.
Нехотя, но послушно она стояла рядом с ним, пока он осторожно касался ее губ, придавая им цвет, точно рисуя замысловатую картину. Прикосновения были уверенными и волнующими, а крем словно ласкал ее губы, плавно растекаясь по пухлой нижней губе и нежно очерчивая верхнюю.
– Вот так.
Через открытое окно стук колес подъезжающего экипажа отчетливо послышался даже сквозь плотные портьеры. Лина попыталась сделать шаг назад, чтобы вернуться к своему месту, но Квин взял ее за руку и поднялся со стула.
– Всего один завершающий штрих, – едва слышно проговорил он, склонился над ней и в поцелуе прильнул к ее ярким, сочным губам.
Глава 12
Лина буквально задохнулась от неожиданности, попыталась отстраниться, но оказалась в крепких объятиях, которые не оставили ей свободы движений, и все, что она могла сделать, – это лишь прогнуться ему навстречу, невольно прижавшись к твердой плоти, выдававшей очевидное возбуждение Квина. Его губы приникли к ее устам, его язык с непоколебимой уверенностью пробивался между ее накрашенных губ в рот, обжигающий взволнованным частым дыханием. Даже если бы он вспомнил сейчас, что она способна укусить его, то в эти секунды, казалось, его это совсем не заботило.
Лина хотела остановить его, она была напугана собственной реакцией, потоком совершенно неуправляемого, незнакомого чувства, охватившего ее, и все же, когда Квин начал отстраняться, она обняла его за шею, чтобы снова притянуть к себе.
– О нет, моя пылкая маленькая девственница, – сказал он, и голос его звучал довольно сухо, а в глазах была насмешка. – Сейчас у нас нет на это времени. – Он взял со стола салфетку, провел ею вокруг губ Лины, затем вытер тыльной стороной ладони свой рот, но намеренно оставил предательское пятнышко на щеке. Квин развернул ее лицом к большому зеркалу, висевшему над камином, и Лина увидела, как они выглядят вместе. Ее губы припухли и горели от помады и поцелуев. Глаза Квина под тяжелыми веками светились ярким огнем возбуждения и готовности к отчаянным действиям. – Что ж, по-моему, то, что надо.
Он снова опустился на стул и, притянув ее к себе, усадил на колени.
– Готовы?
– После такого? – Лина, не отрываясь, смотрела в его зеленые глаза, которые были так близко, и старалась дышать как можно спокойнее.
– Притворитесь, будто хотите соблазном выманить у меня огромный великолепный бриллиант, что я храню в этой комнате, – предложил Квин, переходя на шепот из-за того, что отворилась дверь.
– Мистер Инчболд, ваша светлость.
Лина не смела поднять глаза на Тримбла, но она была абсолютно уверена, что дворецкий безупречно овладел голосом, хотя, увидев их, готов был вот-вот запнуться.
– Будьте любезны, проводите его сюда. – Квин поднял голову от ее обнаженного плеча, запах которого с удовольствием вдыхал, и подтолкнул Лину, чтобы она встала. – Идите и присядьте пока вон там, будьте хорошей девочкой. У вас уже есть этот жемчуг, а бриллиант я продаю.
Лина резко развернулась, зашуршав шелковыми юбками, и села, радуясь, что ее стул оказался так близко. Подперев подбородок рукой, она через весь длинный стол стала неотрывно смотреть на дверь в комнату.
Инчболд был крепким мужчиной, не очень высоким, но широким в плечах. Лицо его как будто говорило о том, что он побывал во множестве драк и переделок и не прочь поучаствовать в них еще. Он был одет как деревенский житель среднего достатка: опрятный, в чистой добротной одежде простого покроя, но почему-то с оттопыренными карманами, и в ботинках, которые, казалось, были буквально отлиты по его большим ногам.
– Милорд. Мисс Селина.
Он бросил на нее взгляд, чтобы увидеть, как она отреагирует на имя. Лина лениво подняла на него глаза, словно неспешно оценивая, и просто кивнула в ответ.
– Присаживайтесь, Инчболд. – Квин указал ему на стул напротив Селины.
Для такого человека, как Инчболд, приглашение сесть за стол могло многое означать. Лина подумала, что, быть может, Квин хотел смутить полицейского, но тот лишь кивнул, поблагодарив, и уселся на широкий, обитый атласом стул. "Опытный, такого нелегко напугать", – решила Селина и вся сжалась.
Квин налил два бокала портвейна и один из них передал гостю.
– Так вот, это мисс Хаддон. И что же, вы собираетесь сказать мне, что она похожа на ведьму, способную находиться одновременно в двух местах?
Инчболд запустил руку во внутренний карман пиджака и, достав оттуда лист бумаги, неторопливо расправил его и положил на стол, разгладив большой тяжелой ладонью.
– Лакей, который в тот день впустил эту самую Шелли в дом, оказался еще и неплохим художником, – сказал он. – По-моему, сходство неоспоримо, по всем параметрам.
Лина бросила взгляд на рисунок, написанный углем и пастелью. Автору удалось очень тонко уловить и передать ее черты.
– И кто говорит, что это я? – с раздражением спросила она, стараясь как можно более точно передать интонации претенциозных членов лондонского общества, которые использовала Доринда, одна из девушек в "Голубой двери".
– Сведения, которые мы получили благодаря заметке в "Морнинг кроникл", – сказал Инчболд, продолжая смотреть на рисунок и время от времени переводя взгляд на Лину.
"Миссис Уиллетс, – думала она. – И все-таки это миссис Уиллетс, а не мое письмо к миссис Голдинг".
– Мы узнали, что вас…
Квин угрожающе прочистил горло.