В этот ее приезд мы много времени проводили вдвоем, хотя мама ухитрялась общаться и с другими. Но главной ее заботой была я.
Она заставила меня говорить с ней. Мы поселились в одной комнате, и, если ночью я не могла уснуть, мама вела со мной разговоры. Меня изумляло, каким образом она сквозь сон ощущает, что я не сплю и нуждаюсь в ее внимании, и просыпается, чтобы поговорить со мной. Она тоже не могла этого объяснить. Нас связывали какие-то невидимые узы.
Мама заставила меня рассказать все до последних мелочей о нашем спектакле, о том, как я играла Джульетту, а Эдвин - Ромео, о поспешно заключенном браке и том, как я последовала за мужем.
- Если бы я этого не сделала, с ним не случилось бы несчастья, - рыдала я, - но мне хотелось быть с ним, понимаешь?
Она прекрасно понимала.
Я рассказала ей историю с Частити и с пуговицей. Кто бы мог подумать, что такая ерунда приведет к столь трагическим последствиям?!
- Именно незначительные вещи зачастую и оказывают решающее влияние на нашу судьбу, - ответила мама.
Потом зашла речь о Харриет. Именно Харриет отправилась с нами в Эверсли. Именно она задумала поставить спектакль, посоветовала мне последовать за мужем, и она же оказалась рядом с ним, когда его убили.
Я заметила, что мама постоянно возвращается в наших разговорах к Харриет. Так значит, впервые она появилась здесь с какими-то странниками?
Хотя я могла обмануть свою мать полуправдами, изложенными в письме, сделать это, находясь с ней лицом к лицу, было невозможно. Она умела получать нужные ей сведения, и вскоре вся история со странствующими актерами всплыла на поверхность. Мне удалось скрыть только тот факт, что Харриет симулировала серьезное повреждение лодыжки.
- Очень странно! - сказала мама. - Итак, она приехала со странствующими актерами. А как она к ним попала?
Тогда мне пришлось рассказать о том, как утонули мать и отчим Харриет, как она была спасена и принята в дом, где стала работать гувернанткой. Мама хотела знать фамилию людей, приютивших ее. Я сказала, что, если ей это так нужно, я спрошу Харриет.
Мать сказала, что сама спросит ее.
Я поспешно добавила:
- Один из хозяйских сыновей начал ухаживать за ней, и она была вынуждена покинуть их дом. Они могут дать о ней дурной отзыв.
Мать кивнула.
У меня сложилось впечатление, что она недолюбливает Харриет. Это меня огорчало, и я попыталась убедить ее в том, что моя подруга принесла большую пользу детям и доставила удовольствие всем нам.
- Я вижу, дети весьма уважительно относятся к ней, - заметила мама.
Не понимаю, как ей удалось успокоить меня, но она это сделала. Она заставила меня понять, что я была счастлива и уже поэтому должна благодарить судьбу. Печально, конечно, что мое счастье было столь недолгим, но у меня, по крайней мере, остались воспоминания о нем.
Мама сказала, что собирается навестить леди Зверели по пути в Кельн, где ее ждет наш отец, и что было бы хорошо, если бы я поехала вместе с ней в замок Туррон и некоторое время побыла с Матильдой. Это облегчило бы горе моей свекрови. Затем мама поедет в Кельн, а я вернусь в Контрив.
Так мы и договорились.
* * *
Бедная Матильда! Как я и предполагала, она была раздавлена обрушившимся на нее горем.
Она обнимала меня, называла дорогой доченькой и постоянно говорила об Эдвине:
- Он был надеждой нашей семьи. И вот он погиб, наш единственный сын… нам остается только оплакивать его.
Позже мама сказала мне:
- Боюсь, дорогая, что это отнюдь не смягчает твоего горя, но ей легче оттого, что ты здесь. Так что держись ради нее.
Она была права. Мне и самой становилось легче, когда я утешала Матильду Эверсли.
Карлотта была похожа на печальный серый призрак. Бедная Карлотта сначала потеряла своего любимого, а потом и брата! Казалось, она живет, ожидая, какой очередной удар нанесет ей судьба.
Я прогуливалась с нею по саду, и она расспрашивала меня о гибели Эдвина. Я могла лишь пересказать ей то, что говорила Харриет.
- Значит, Харриет была последним человеком, который видел его живым. Так и должно было случиться.
- Она находилась в старой беседке и услышала, как Эдвин подъезжает к дому. Видимо, поблизости сидел кто-то в засаде.
Карлотта прищурилась и спросила:
- А что она делала в этой беседке? Ты ее спрашивала?
Я поспешно ответила:
- Мы все обязаны были выполнять какие-нибудь работы по дому. Она вышла собирать целебные травы, а потом, наверное, захотела отдохнуть в беседке.
Карлотта крепко сжала губы. Конечно, она никогда не простит Харриет за то, что та отняла у нее Чарльза Конди.
И тогда я излила ей все свои чувства. Я рассказала ей о пуговице и о моем глупом поведении, которое вызвало серьезные подозрения.
- Ты не могла все предвидеть, - сказала она. - Все это кажется таким невинным. Не стоит терзаться.
Она относилась ко мне так мягко, так нежно, и я поняла, что в лице Карлотты обрела друга.
Какая скорбь царила в этом доме и как мучительно мне было выслушивать слова Матильды, благодарившей меня за то, что я сделала счастливыми последние недели Эдвина!
Она сказала:
- У нас военная семья. Мой сын погиб за своего короля, и мы должны этим гордиться. Он умер на поле брани, как и его предки. Не будем забывать об этом.
Однажды, когда мы сидели вместе с Матильдой, моя мать заговорила о Харриет. Карлотты с нами не было. Я догадалась, что мама не хотела задевать эту щекотливую тему при Карлотте, которую это могло больно ранить.
- Весьма странная молодая женщина, - сказала мать. - Арабелла рассказала мне о том, как она попала в наш дом. Что вы о ней думаете, Матильда?
Матильда Эверсли заколебалась.
- Ей очень удался этот спектакль, - сказала она. - Мы сочли ее присутствие здесь очень удачным… поначалу.
- А потом? - спросила мама.
- Ну, здесь был Чарльз Конди… Я вмешалась:
- Вряд ли можно ставить это в вину Харриет. Он в нее всерьез влюбился.
- Она очень привлекательна, - признала мама.
- Это оказалось несчастьем для бедной Карлотты.
- Но в конечном итоге - везением, раз он столь непостоянен.
- Может быть, и так, - вздохнула Матильда.
- И это все? - продолжала настаивать моя мать. - До этого инцидента вы были вполне довольны ее пребыванием здесь?
- Это был самый лучший семейный праздник с тех пор, как мы покинули Англию.
- И все благодаря Харриет, - поспешно вставила я.
- Да, это правда, - согласилась моя свекровь. Казалось, что мать отчасти удовлетворена этим разговором, но я, хорошо знавшая ее, чувствовала, что она продолжает напряженно размышлять, и мне стало ясно, что она не избавилась от своих сомнений относительно Харриет.
Я попрощалась с мамой и семейством Эверсли и, добравшись до замка Конгрив, встретила там горячий прием. Мадам Ламбар испекла пирог с надписью из теста: "Добро пожаловать домой, Арабелла!", трое малышей хором спели приветственную песенку, которой их научила Харриет и которую, как она шепнула мне на ухо, они повторяли каждый день. Я была просто обязана показать им, как я рада.
- Никаких слез, - шепнула мне Харриет. - Дети так старались. Нельзя их расстраивать.
Да я и не собиралась этого делать. С удивлением я обнаружила, что мрак, окружавший меня, немного рассеялся.
Это снизошло на меня неожиданно, как откровение.
Я проснулась погожим утром, как обычно открыв глаза и вспомнив, что я вдова, ощутила чувство страшного одиночества. Некоторое время я лежала, думая о том, как просыпалась рядом с Эдвином, как рассматривала его и как однажды он неожиданно расхохотался, потому что уже давно не спал.
Затем мне следовало закрыть глаза и погрузиться в свое горе, уверяя себя в том, что жизнь для меня кончена. Потом я все же заставила бы себя встать и напомнила бы себе о том, что ради малышей нельзя выглядеть слишком мрачной.
Но сегодня утром в моем сознании словно сверкнула молния. Это было возможно. Неужели это случилось?
Если так, то все представало передо мной в ином свете.
Конечно, пока и речи не было о какой-либо уверенности. Но если это так, о, Боже! - я смогу начать жизнь снова.
Я лежала, закутавшись в кокон надежды.
В течение нескольких недель станет ясно, верно ли это, есть ли у меня причина продолжать жить.
Сейчас я лишь могла твердить себе: я снова начну жить.
Изменения, которые произошли во мне, стали заметны всем.
- Ты начинаешь выправляться, - сказала Харриет, взглянув на меня так, что я поняла: она действительно любит меня.
Дети тоже обратили внимание на перемены. Они скакали вокруг меня и весело визжали, как прежде. Лукас, милый Лукас, так повзрослевший за эти месяцы, тихо радовался за меня.
Да, конечно, я была благодарна им за то, что они помогли мне выйти из этого непроглядного мрака. Но если моя догадка была верна… ах, если бы только это оказалось правдой… тогда, значит, я не совсем потеряла Эдвина.
К концу июля моя уверенность окрепла.
Я знала, что у меня будет ребенок.
* * *
Мадам Ламбар, выполнявшая в округе обязанности акушерки, подтвердила мои предположения.
Она так обрадовалась, что сначала даже разрыдалась, а потом разразилась потоком слов.
Добрая женщина сказала мне, что милосердный Господь услышал ее молитвы. Она молилась о том, чтобы он даровал мне это благо. И вот он благословляет меня.
Она и Господь милосердный вместе собиралась заботиться обо мне. Имея таких покровителей, я могла ни о чем не беспокоиться, зная, что мне будут обеспечены должные уход и внимание. Я вновь буду счастлива.
Да, подумалось мне, я еще могу стать счастливой. Когда мне положат на руки моего… нашего с Эдвином ребенка, я действительно буду счастлива.
Конечно, я рассказала об этом Харриет.
Она так развеселилась, что на нее напал приступ смеха.
- Что ты видишь в этом забавного? - поинтересовалась я.
- Просто меня сразила твоя новость, - ответила она. - Я рада за тебя, Арабелла. Я уверена, что это совершенно изменит твою жизнь.
- Да, Харриет, это верно.
Я немедленно написала письмо родителям и уже потом вспомнила о Матильде Эверсли. В конце концов, это касалось и ее.
Ответ от нее я получила незамедлительно:
"Моя дорогая доченька!
Письмо, полуценное от тебя, наполнило меня таким счастьем, которого я уже и не ждала. Будь благословен тот день, когда ты переступила порог нашего дома! Эдвин останется для нас живым. Будем молиться о том, чтобы родился мальчик, хотя мы, будем рады и девочке. Но рождение мальчика решило бы многие наши проблемы. Видишь ли, дорогое дитя, я могу говорить с тобой об этом, поскольку ты вошла в нашу семью. Эдвин был наследником знаменитого рода и титула, и то, что он был единственным в семье сыном, стало трагедией. Унаследовать все права должен мой племянник Карлтон, с которым ты познакомилась в Англии. Безусловно, он весьма достойный человек, но если ты родишь мальчика, то продолжится наш род по прямой линии, что очень важно для нас. Мой дорогой внучек! Лорд Эверсли будет вне себя от радости. Я немедленно напишу ему. Господи, какое это счастье! Как радостно получать добрые вести! Береги себя. Возможно, будет лучше, если ты, приедешь к нам. Я не могу передать, какую радость доставило мне твое письмо…"
О да, теперь я вновь могла быть счастлива. Я просыпалась по утрам с легким сердцем. Мой брак еще не завершился. Мне было, ради чего жить.
Я написала Матильде, уверив ее в том, что мадам Ламбар - лучшая акушерка во всей округе, и так как она сама вызвалась присматривать за мной, то лучше всего положиться на нее. Этот ребенок особенно дорог нам ввиду обстоятельств, связанных с его появлением на свет. Я решила не идти на неизбежный риск, связанный с переездом. Я полностью доверяю мадам Ламбар и уверена: ребенок будет вне опасности.
Гонцы прибывали в замок и отправлялись из него. Мои родители были в восторге.
Отец писал, что ситуация меняется коренным образом и надежда крепнет.
"Новости с родины звучат обнадеживающе. Эдвин сумел прислать ценную информацию. От его кузена, ведущего столь важную работу, продолжают поступать хорошие известия.
Моя дорогая дочь, может случиться так, что к моменту рождения твоего ребенка окончательно созреет решение короля вернуться в Англию. Какой радостью стало бы это для всех нас!"
В его словах сквозила небывалая уверенность, а он был человеком, реально смотревшим на вещи. Поэтому можно было считать наши надежды обоснованными.
Я начала мечтать о будущем.
Мой ребенок должен был появиться на свет в январе следующего, тысяча шестьсот шестидесятого года.
* * *
Теперь дни летели быстро. Просыпаясь по утрам, я чувствовала себя совсем иначе, чем раньше. Мне даже нравились те мелкие неудобства, которые доставляет беременность. Я начала отмечать дни и месяцы в предвкушении момента, когда смогу взять на руки свое дитя.
Настроение ожидания пронизывало весь замок. Главной темой разговоров было: "Вот когда появится ребенок…" Я приступила к подготовке приданого для малыша под руководством Жанны, оказавшейся неплохой портнихой. И хотя мне трудно было хвастать успехами в этой области, я получала огромное удовлетворение от своей работы.
Детям сказали, что в доме ждут появления нового младенца, и тогда они станут его дядями и тетей. Это привело их в неописуемый восторг, в особенности Фенна, самого младшего в семье, который впервые ощутил значимость собственной персоны. Каждый день он спрашивал, не родился ли малыш, не стал ли он уже дядей.
Когда я работала, Харриет любила сидеть возле меня и для приятного времяпрепровождения иногда читала мне разные пьесы в лицах Любили послушать ее и дети. Сама Харриет тоже изменилась. Я не могла точно определить характер этих изменений: может, она просто стала более задумчивой, стала как-то более плавно двигаться и, на мой взгляд, слегка располнела.
Она была озабочена тем, что, судя по всему, не понравилась моей матери, и выспрашивала меня о том, какие именно вопросы задавала мне мама. Упоминала ли я д'Амбервиллей?
- Не называя их имен, - отвечала я. - И всего лишь сказала, что ты была вынуждена уйти от них, потому что один из сыновей начал ухаживать за тобой.
Я видела, что Харриет встревожена.
Помню, на дворе стоял июль, жаркий и душный, и я чувствовала какое-то умиротворение, зная, что причиной тому - ребенок, которого я жду.
Пришло письмо от матери.
"Дорогая Арабелла!
Какие прекрасные новости! Я уверена, что ты сумеешь позаботиться о себе и что мадам Ламбар поможет тебе в этом. Она очень гордится своим опытом в этой области и, по-моему, не без оснований.
Мне очень хотелось бы быть рядом с тобой, но, поскольку это невозможно, я рада тому, что можно положиться на мадам Ламбар. При первом же удобном случае я приеду к тебе. Как ты понимаешь, здесь происходят очень важные события, и похоже, что в это же время в следующем году мы будем жить дома. Так радостно будет собраться всем вместе…"
О да, подумала я, еще есть вещи, ради которых стоит жить. Я продолжила чтение, и мое настроение испортилось.
"Я размышляла о Харриет. Нам здесь нужен человек, который мог бы оказать помощь в наших приготовлениях. Я рассказала твоему отцу о Харриет, и он полагает, что будет очень неплохо, если она присоединится к нам. В конце концов, если нам суждено вскоре вернуться в Англию, с образованием младших детей можно слегка повременить. Нам уже рекомендовали прекрасного учителя…"
Письмо выпало у меня рук. Я хорошо знала свою мать. Она явно не хотела, чтобы Харриет оставалась здесь, с нами.
День-другой я ничего не говорила Харриет. Я хотела сделать это, но всякий раз мне трудно было начать. Она была достаточно умна, чтобы понять, что моей матери не нравится сложившаяся ситуация и она хочет удалить отсюда Харриет.
Конечно, рано или поздно я должна была написать матери ответ, и поэтому, когда зашел разговор о возвращении в Англию, я решилась:
- Харриет, мама написала мне письмо. Она хочет, чтобы ты поехала к ней. Она уставилась на меня.
- Поехать к ней?
Лицо ее мгновенно побледнело. Впервые в жизни я увидела Харриет испуганной.
- Что это значит? - резко спросила она.
- Так она мне пишет. Им там нужен кто-нибудь… то есть, ты понимаешь… у них много подготовительной работы. А ты хорошо пишешь и, наверное, каким-то образом сможешь…
- Ей нужно, чтобы я уехала отсюда, да?
- Она этого не написала.
- Но имела в виду именно это. Я не поеду, Арабелла. Я не могу ехать.
- Я напишу ей и сообщу, что нам здесь не обойтись без тебя. Не сердись, Харриет. Я не хотела расставаться с тобой.
Некоторое время она молчала, как бы решаясь на что-то, а затем медленно проговорила:
- Арабелла, мне надо кое-что тебе сказать. Я нахожусь в том же положении, что и ты. У меня тоже будет ребенок.
- Харриет!
Она жалобно смотрела на меня:
- Это правда.
- Как же это могло случиться?
Харриет попыталась изобразить обычное легкомыслие.
- О, как обычно.
- Но кто?.. И когда?..
- Примерно тогда же, когда и ты… Ну, возможно, чуть раньше.
Она несколько истерически засмеялась, поскольку вовсе не была такой хладнокровной, какой хотела казаться.
- Кто? Кто?.. - настаивала я, и тут меня осенило:
- Чарльз Конди!
Она спрятала лицо в ладони.
Я сказала:
- Ах, Харриет, как ты могла! Значит, ты должна выйти за него замуж. Немедленно напиши ему. Интересно, где он сейчас?..
Харриет подняла лицо и рассерженно взглянула на меня:
- Я никогда не выйду замуж за Чарльза Конди.
- Но он отец твоего ребенка.
- Ничто не заставит меня выйти за него замуж.
- Но как же?
- Позволишь ли ты мне остаться здесь и родить ребенка? Ты не выгонишь меня?
- Харриет, как ты только могла подумать об этом! Но все так сложно…
- Да, это непростая ситуация.
- А что скажут люди?
Она пожала плечами:
- Такое случалось и прежде.
- Кто-нибудь еще знает?
- Думаю, мадам Ламбар подозревает.
- Ты ей сказала?
- Я не сказала никому, кроме тебя. Но в свое время об этом узнают все. Мадам Ламбар будет очень гордиться своей проницательностью.
- О, Харриет!
- Не смотри на меня так. Я всегда говорила тебе, что я не из тех, кого называют порядочными женщинами. Рано или поздно я должна была попасться.
- Не говори так, пожалуйста.
- А как мне еще говорить? Теперь ты понимаешь, почему я не могу уехать к твоим родителям?
- Да, Харриет, понимаю.