Она показалась в воротах, изможденная, худая, со стертыми ногами. В это время я была в саду и не сразу узнала ее.
Я решила, что это какая-то нищенка, и пошла к ней с некоторым беспокойством - уж очень жалко она выглядела. Когда я приблизилась, Тэмси воскликнула:
- Госпожа Арабелла… ох… госпожа Арабелла… помогите мне!
Чуть не потеряв сознание, она села на землю. Я не могла поверить в то, что передо мной кокетливая Тэмси, и только знакомый тембр ее высокого резковатого голоса позволил мне убедиться в этом.
- Тэмси! - воскликнула я. - Что случилось? Бедняжка! Поднимайся, пройдем в дом. Где твоя хозяйка?
Она едва передвигала ноги. Я сказала:
- Сейчас я позову Эллен.
Взяв ее за руку, я поразилась, какой тонкой была эта рука.
- Я думала, что не доберусь сюда, - пробормотала Тэмси.
Появилась Карлотта.
- В чем дело, Арабелла? - спросила она.
- Это Тэмси, - сказала я.
- И Барбари с ней? Тэмси покачала головой.
- Госпожа… - Она переводила взгляд то на меня, то на Карлотту. - Госпожа Барбари умерла. Это было несколько месяцев назад. Где-то уже ближе к концу мора. Я все время ухаживала за ней и заразилась сама.
- Тэмси! - в ужасе воскликнула я, немедленно подумав об Эдвине.
- Со мной все в порядке, госпожа. Я одна из немногих, кто выжил. Говорят, если однажды переболеешь, то больше никогда не заразишься. Я здорова уже месяца два или больше. Я бы не пришла сюда, если бы не была уверена.
- Нужно проводить ее на кухню, - сказала Карлотта. - А вот и Эллен. Эллен, посмотри, кто пришел. Ей плохо. За ней нужен уход.
- Тэмси! - воскликнула Эллен. - А где же госпожа Барбари?
- Она умерла, - сказала Карлотта. - Умерла от чумы.
* * *
Благодаря Эллен Тэмси быстро поправлялась. Уже через день она меньше напоминала скелет и могла говорить, не разражаясь истерическими рыданиями. Она вместе с хозяйкой жила в Солсбери, пока там находился двор, а когда двор выехал, они направились в Бейзингсток, так как джентльмен, с которым водила дружбу госпожа Барбари, должен был встретить ее там. Она не знала, что он приехал туда из Лондона. В течение трех дней они развлекались, а потом он заболел. Вскоре стало ясно, что у него за хворь.
Барбари была в отчаянии, ведь она лежала в одной постели с чумой.
- Мы не успели собраться, как джентльмен умер, и мы остались вдвоем в его доме, покинутом всеми слугами. Потом моя хозяйка заболела, ухаживать за ней было некому, кроме меня, и я ухаживала, а она лежала в кровати, дрожа, страдая от дурноты и не совсем соображая, что с ней происходит. Она все время звала Карлтона. Было страшно смотреть на нее. Она кричала про то, что нужно все начать снова и она готова на все ради этого. Как она встретится с ним… как будет выполнять все его желания, какой хорошей женой она ему будет и как противно ей было иметь всех этих любовников… чтобы рассчитаться с ним за то, что он сделал с ней. Вы уж простите, что я это говорю, госпожа, но это ее слова на смертном одре.
- Ты поступила очень великодушно, оставшись с ней, Тэмси, - сказала я.
- О, я решила, что мне тоже не избежать болезни. Видите ли, там был мой приятель-слуга, так он тоже заболел.
Бедная Тэмси! Бедная Барбари! Джаспер сказал бы, что это Господне наказание за их грехи.
- О, это было ужасно, ужасно! - воскликнула Тэмси. - Видеть ее ужас, ее страх, когда начали появляться эти чудовищные язвы! Она взывала к Богу, умоляя убрать язвы, обещая, что она сделает все, лишь бы избавиться от них… а они все появлялись… К ним было жутко прикоснуться, они все раздувались, но никак не вскрывались… огромные язвы, знаете, как карбункулы. Если они прорываются, тогда есть возможность выжить, если же не прорываются… А потом вдруг появилась язва на груди… Она тоже ее увидела… ее называют меткой. Говорят, когда язва появляется на груди, - это уже конец. Госпожа увидела метку и возблагодарила Бога, потому что к тому времени она молилась только о смерти. Так все и вышло… госпожа умерла через час. И осталась я одна… одна в доме с ней. Приехала телега, которая собирала мертвых, и забрала ее. Ночью я выходила и нарисовала на двери красный крест смерти. Я завернула госпожу в простыню, дождалась телеги и выбросила ее через окно. А потом осталась одна в доме, помеченном красным крестом смерти.
- Бедная, бедная Тэмси! - воскликнула я. - Ты храбрая женщина!
- Храбрая? А что мне еще оставалось? У меня кружилась голова, меня тошнило, и я была одна в доме. Не знаю, может, как раз потому, что я была одна… Я должна была позаботиться о себе и поэтому в шутку сказала: "А если я умру, как же узнают в Эверсли? Господин Карлтон так и не узнает о том, что он вдовец. Поэтому мне нельзя умереть!" Может быть, немного несерьезно, что человек хочет остаться в живых по такой причине, но у меня в голове помутилось от лихорадки, и я просто чувствовала, что обязана выжить. Я видела, как по всему моему телу идут жуткие язвы, но знала, что знак на груди не появится. Потом язвы начали открываться, и чума стала выходить из меня. Тогда я поняла, что буду жить. Постепенно язвы исчезали, тошнота и лихорадка тоже отступили. Я осталась живой в зачумленном доме… Я села у окна и, когда подъехала чумная телега, стала кричать: "Я здесь! У меня была чума, но я выздоровела". Они не приближались ко мне два дня, а потом прокричали, чтобы я сожгла все, что есть в доме. Я разожгла несколько костров, сожгла одежду и постельное белье. Вначале мне передали еду, а потом кое-какую одежду, и я вышла из дома. Люди приходили посмотреть на меня. Немного было таких, кто пережил чуму. А потом я отправилась в Эверсли-корт, потому что обязана была сделать это. Я должна была явиться сюда и рассказать господину Эверсли о том, что он теперь вдовец.
ОБОЛЬЩЕНИЕ
Джоффри настаивал на том, чтобы я исполняла свое обещание, и в течение года мы несколько раз встречались. Он находил всевозможные предлоги для визитов, так что складывалось впечатление, будто у него здесь какие-то важные дела Эдвин и Ли с нетерпением ждали его приезда и наперегонки бросались к нему, желая покататься у него на плечах. Он возил их на себе по всему дому и позволял рисовать мелом на потолочных балках кресты - на счастье.
Карлтон воспринял весть о смерти жены без особых эмоций. Думаю, с его стороны было бы фальшью изображать горе, принимая во внимание характер их супружеских отношений. Он лишь пожал плечами, сказав:
- Бедняжка Барбари! У нее всегда был особый талант попадать в опасные ситуации. - Он вопросительно посмотрел на меня и продолжал:
- Вы, конечно, считаете, что наиболее неудачным ее поступком был брак со мной. И вы не ошибаетесь Он уехал в Лондон, но вскоре вернулся, взяв за обыкновение проводить время в моем обществе Нельзя сказать, чтобы я была этим недовольна, хотя и внушала сама себе, будто все как раз наоборот Это было довольно глупо, но, боюсь, в то время я вообще вела себя не слишком умно. Мне стало ясно, что визиты Джоффри имеют вполне рациональное объяснение. Мы нравились друг другу. Мы оба овдовели, оба любили и потеряли любимых, и, наверное, оба искали возможность заполнить ту пустоту в жизни, которую ощущали.
Джоффри был предусмотрительным человеком, и это восхищало меня в нем. Он был не из тех, кто старается развить взаимоотношения без предварительного тщательного обдумывания. Я полагала, что в данный момент он взвешивает ситуацию. Он хотел узнать обо мне побольше и удостовериться в том, что вместе мы будем счастливы.
Это разумно, говорила я себе, и если даже это не столь романтично, как моя любовь к Эдвину и предположительно его любовь к покойной жене, то все это вполне оправдано.
Я продолжала внушать себе, что никого не смогу полюбить так, как любила Эдвина. Но разве следует отвергать радости брака лишь оттого, что я не могу разделять их с Эдвином?
А кроме того, у меня был сын, который нуждался в отце. Эдвин был окружен любовью, ему всего хватало, и, тем не менее, я замечала, как он любил находиться в обществе Джоффри, который мог дать ему нечто такое, на что я не была способна.
Вот такие мысли роились в моей голове в чудесный солнечный июньский день тысяча шестьсот шестьдесят шестого года.
Я срезала в саду розы, которые любила ставить в вазы и украшать ими дом. Мне доставлял удовольствие аромат роз в комнатах. Особенно мне нравились дамасские розы - наверное, потому, что моя прабабушка родилась в те времена, когда Томас Линейкр привез их в Англию, и получила свое имя в честь этих роз.
Услышав, как кто-то въехал во двор, я сразу подумала о Джоффри. Как всегда во время его визитов, меня мучил вопрос: не случится ли это сегодня?
Я всегда надеялась на то, что этого не произойдет, поскольку у меня не было окончательной уверенности. Я видела множество причин ответить "да" и столько же причин для отказа. Такой хороший отец для Эдвина, и мне он тоже нравился. Добрый, приятный, очаровательный. Мужчина, на которого всегда можно положиться совсем иной, чем…
Почему именно в этот момент я вдруг подумала о Карлтоне?
- Карлтон!
Он стоял, улыбаясь, и я почувствовала, что глупо краснею.
- Очаровательная картина! - сказал он. - Дама с розами. - Он взял корзину из моих рук и понюхал цветы. - Они прелестны, - сказал он, поглядывая на меня.
- О, благодарю вас, Карлтон.
- Кажется, вы ожидали кого-то другого. Джоффри Джиллингхэм слишком зачастил к нам в дом. Знаете, я начинаю раскаиваться в том, что привел его сюда.
- Отчего же? Мы все очень любим его.
- А он любит нас… по крайней мере, некоторых из нас… А некоторые из нас, возможно, любят его больше, чем остальные. Дайте-ка мне корзину, присядем возле ивы. Мне нужно поговорить с вами.
- Я еще не закончила срезать розы. Хочу набрать побольше.
- Уже достаточно.
- Позвольте мне судить об этом.
- Дорогая кузина Арабелла, вы можете положиться на мое суждение в этом вопросе. То, что я собираюсь сказать вам, гораздо важнее, чем корзина роз.
- Так скажите.
- Не здесь. Я хочу, чтобы вы сели и отдали мне все ваше внимание.
- Вопрос настолько серьезен? Карлтон кивнул со значительным видом.
- Эдвин?.. - начала я.
- Да, это касается Эдвина.
- Карлтон, что-то произошло?
- Пока все в порядке. И, может быть, все будет хорошо… очень хорошо…
- Умоляю, скажите мне, в чем дело? Что вы ходите вокруг да около?
- Это как раз вы ходите вокруг да около… розовых кустов. Давайте присядем, и я все расскажу вам.
Он встревожил меня, и я последовала за ним к каменной скамье, стоящей под плакучими ивами.
- Ну? - спросила я.
- Я хочу жениться на вас.
- Вы?!
- Почему бы и нет? Я свободен, вы тоже. Это было бы наилучшим решением всех проблем.
- Всех! Боюсь, я не…
Он неожиданно схватил меня, лишив возможности сопротивляться. Его поцелуи и ласки напомнили мне поцелуи Эдвина.
Я пыталась оттолкнуть его, но силы были явно неравны, и он оставался хозяином ситуации.
- Как вы посмели!
- Ради вас я готов на все, что угодно, - сказал он. - Не нужно стыдиться, Арабелла! Вы же знаете, что хотите меня так же, как я хочу вас. Зачем делать тайну из столь очевидных вещей?
- Очевидных! - воскликнула я. - Для кого?
- Для меня. Я ощущаю это всякий раз, когда мы встречаемся. Вы просто взываете ко мне, так вы меня хотите.
- Вы слишком высокого мнения о своем обаянии. Уверяю вас, в данный момент я ничего не хочу так сильно, как избавиться от вашего присутствия.
В глазах Карлтона светилось озорство, рот искривился в притворном испуге.
- Не правда, - сказал он.
- Истинная правда. Как вы посмели оторвать меня от моих…
- Роз, - подсказал он.
- От моих занятий, затащив меня сюда под фальшивым предлогом?
- Что за фальшивый предлог?
- Намек на то, что с Эдвином что-то произошло.
- С Эдвином действительно кое-что происходит. Он быстро становится испорченным ребенком, привыкшим держаться за мамочкину юбку.
- Как вы смеете!..
- Говорить правду? Мальчик нуждается в сильной руке. В моей руке. И он ее получит. Ему придется узнать, что в мире существует нечто более важное, чем любовь и поцелуи.
- Из того, что я слышала, следует, что эти вещи играют весьма значительную роль в вашей жизни.
- Вы говорите о моей репутации, которая вас интересует. Говорят, нет дыма без огня, и я действительно могу назвать себя мужчиной с опытом…
- Не подходящим для воспитания ребенка.
- Как нельзя более подходящим. Если бы не я, ваш покойный муж не превратился бы в мужчину, которым он все-таки был. Именно я воспитал его. Именно я сделал из него мужчину.
- Любопытно, что сказал бы по этому поводу его отец.
- Он подтвердил бы мои слова. Он часто отсутствовал дома, а мать Эдвина нянчилась с сыном точно так же, как вы с его тезкой.
- Как бы то ни было, Эдвин покинул Англию, когда ему было десять лет, и с тех пор, я полагаю, ваше блестящее воспитание успело улетучиться.
- Самые важные годы - те, когда формируется личность, от пяти до десяти лет.
- Как вы хорошо разбираетесь в этих вопросах!
- От вашего внимания не могло уйти, что я хорошо разбираюсь во многих вопросах.
- От моего внимания не ушло ваше чрезвычайное самомнение.
- Всегда приятнее считать себя самым лучшим. В конце концов, слишком многие так вовсе не считают. Я хочу жениться на вас. Вы слишком молоды для того, чтобы жить такой жизнью. Вам нужен муж. Вам нужен я. Я хотел этого давно, но теперь у меня есть возможность сделать вам предложение и нет нужды затягивать с решением.
- В этом действительно нет нужды. Предложение отклоняется.
- Арабелла, я собираюсь жениться на вас.
- Вы забываете о том, что для брака необходимо согласие обеих сторон.
- Вы согласитесь, я вам обещаю это.
- Не стоит быть столь щедрым на обещания. Именно это наверняка окажется невыполненным.
Он взял меня за подбородок и заставил взглянуть ему прямо в глаза.
- Я могу дать еще одно обещание: однажды став моей, вы никогда не захотите покинуть меня.
Я рассмеялась. Меня охватило неистовое возбуждение. Откровенно говоря, уже давно ничто не доставляло мне такого удовольствия. Было так чудесно - иметь возможность сбить с него спесь, дать ему понять, что я не намереваюсь подчиняться его приказаниям.
- Что ж… Говоря вашими словами, я никогда не стану вашей.
- Не будьте столь уверены.
- Я абсолютно уверена в этом.
- Вы совершаете ошибку, Арабелла - Отвергнув ваше предложение?
- Нет, думая, что я не сумею взять вас.
- Вы говорите так, будто я шахматная пешка.
- На самом деле вы - исключительно важная фигура, моя королева.
- Которая будет делать ходы в соответствии с вашими желаниями.
- Да, - подтвердил Карлтон, - в соответствии с моими желаниями.
- Ну, с меня достаточно, - промолвила я и встала.
- А с меня - нет, - сказал он, поднимаясь вместе со мной, положил руки мне на плечи и заставил меня вновь усесться на скамью.
- Я вижу, из вас получился бы муж с весьма дурными манерами, - сказала я.
- Когда этого требуют обстоятельства. Но при любых обстоятельствах вы найдете меня очень подходящим для вас мужем.
Я серьезно сказала:
- Существовал лишь один человек, который мне подходил, и я благодарю Бога за то, что он был моим мужем, пусть и недолго.
Карлтон возвел глаза к небу.
- Причисленный к лику святых Эдвин, - сказал он.
- Умоляю, не смейтесь над этим.
- Вы такая же, как все, Арабелла. Вы меня разочаровываете. Я всегда думал, что вы другая. Как только сердце мужчины перестает биться, он становится святым.
- Я не сказала, что Эдвин был святым. Я говорила, что он самый замечательный человек из всех, кого я знала или когда-нибудь узнаю, и что никто не сможет заменить мне его.
- Нельзя обожествлять людей, Арабелла.
- Я любила Эдвина и все еще люблю его. Неужели вы не понимаете? Никто, никто не может занять его место в моем сердце.
- Вы ошибаетесь. Кое-кто может вытеснить его. Именно это вы и узнаете, выйдя за меня замуж.
- Я больше не хочу вас слушать.
- Вы будете меня слушать. Я собираюсь сказать вам…
Он вдруг умолк, и я удивленно посмотрела на него. Его настроение резко изменилось. Он сказал:
- Неужели вы думаете, что я боюсь мертвого? Я никого не боюсь, Арабелла. И уж, во всяком случае, не святых на глиняных ногах. Таких святых несложно повергнуть.
- Перестаньте насмехаться над Эдвином. Вы недостойны расшнуровывать его сапоги.
- Сапоги нынче без шнуровки, а это ваше замечание Джаспер счел бы весьма непочтительным.
- Меня не интересует Джаспер.
- Но вас должна интересовать правда.
- Я возвращаюсь к своим розам, - сказала я. - Ваша жена совсем недавно умерла…
- Барбари первой расхохоталась бы, услышав ваши слова. Вы знаете, что представлял собой наш брак.
- Это еще одна причина, по которой я отвергаю ваше предложение. Она была живым примером того, как не следует поступать.
- Но вы не Барбари.
- Вы никогда не будете верны одной женщине.
- Бросаю вам вызов, дрожайшая Арабелла. Подумайте только, как будет интересно сделать меня таким.
- Возможно, эта задача не стоит трудов. Барбари не бралась за нее.
- Бедная Барбари! Для нее это действительно было безнадежно. Но почему мы постоянно говорим о мертвых? Я жив. Вы живы. Мы - двое живых людей. Правда, все эти годы вы были живы лишь наполовину. Вылезайте из своей раковины и живите.
- Я живу полной и интересной жизнью. У меня есть ребенок.
- Э, бросьте! Вы заперли себя с мертвецом. Вы сотворили себе кумира и поклоняетесь ему. Это фальшивая святыня. Эдвин мертв. Вы живы. У вас есть ребенок. Вам нужен я. Я могу сделать вас счастливой, помогу воспитать вашего сына. У нас будут свои сыновья и дочери. Вы нужны мне, Арабелла. Нужны с того самого момента, как я вас увидел. Все это время я сохранял спокойствие, но больше не могу стоять в Я избегала Карлтона. Кажется, это забавляло его. Когда мы находились в одной компании, я постоянно ощущала на себе его насмешливый взгляд. Этот наглец и в самом деле надеялся, что я сочту его неотразимым.
Шла война с голландцами, и к нам постоянно поступали тревожные вести. Все обсуждали изобретение голландцев - соединенные цепями пушечные ядра, наносившие страшные повреждения нашим кораблям. Были даны распоряжения отогнать скот из Ромни-Марш на случай, если высадятся голландцы. В июле мы одержали победу, но потери с обеих сторон были огромны.
Несмотря на это, в августе решено было провести благодарственное богослужение, и лорд Эверсли считал, что мы должны поехать в Лондон и принять в нем участие.
В Эверсли приехал Джоффри, чтобы сообщить нам о богослужении и о том, что происходит в Лондоне. Погода была довольно прохладной, и можно было ожидать, что этим летом чума не возвратится. Джоффри выглядел каким-то чересчур спокойным, будто он принял важное решение. Я предполагала, в чем дело, и оказалась права, поскольку во время этого визита он сделал мне предложение.