- Ну что вы, что вы… мы очень рады видеть вас. Я всегда говорю: чем больше гостей, тем веселее. Просто это не наш родной дом, и места здесь явно не хватает. Прошу знакомиться: моя дочь Карлотта и сэр Чарльз Конди, наш близкий друг. А где же Эдвин?
- Он сейчас придет, мама, - ответила Карлотта.
Карлотте было, я бы сказала, далеко за двадцать. У нее были мягкие черты лица, светло-каштановые волосы, уложенные непослушными локонами, которые выглядели так, будто малейшее дуновение ветерка немедленно разметает их, вернув в изначальное состояние. Ее рот был очень мал, губы сжаты, и она несколько напоминала олененка, который готов в любой момент броситься бежать в испуге. Платье шло ей: темно-синий шелк и кружева хорошо гармонировали и с цветом ее глаз, довольно больших, но слишком выпуклых для того, чтобы быть красивыми.
Она подала мне руку и улыбнулась. Я подумала, что она робка и очень хочет подружиться со мной, и сразу прониклась к ней самыми теплыми чувствами.
Сэр Чарльз Конди поклонился нам. Он был примерно того же возраста, что и Карлотта, среднего роста, склонный к полноте, отчего казался ниже, чем был на самом деле. Его большие карие глаза немного напоминали лошадиные, лицо с крупными чертами было приятным, но несколько вялым. В общем, я сделала вывод, что он достаточно милый человек, если не проводить с ним много времени.
Мне пришлось сделать себе выговор за слишком поспешные заключения. Мать часто предостерегала меня от них. Помню, она говорила: "Тот, кто судит о других, опираясь только на первые впечатления, неизбежно ошибается. По-настоящему можно узнать людей, лишь прожив рядом с ними годы, и тогда ты будешь потрясена тем, что в них открывается".
- Надеюсь, дорога не слишком утомила вас? - поинтересовался сэр Чарльз.
- Ни в коей мере, - ответила я. - Мы следовали указаниям леди Эверсли.
Он перевел взгляд на Харриет. Она улыбалась той особой улыбкой, которую она дарила, как я заметила, даже Лукасу. Сэр Чарльз слегка заморгал глазами, как будто был немного ею ослеплен.
- Со стороны леди Эверсли было очень любезно принять меня, - сказала Харриет. - Я живу вместе с Арабеллой и членами ее семьи.
- Мы рады вашему приезду, - произнесла леди Эверсли. - У нас будет много гостей, а большую компанию всегда легче развлекать.
- О, я согласна с этим, - подхватила Харриет. - С большим количеством людей можно придумать массу интересных развлечений.
- Когда появится Эдвин, мы приступим к обеду, - сказала леди Эверсли. - Не представляю, что могло его задержать. Ведь он знает о приезде гостей.
- Эдвин никогда не был пунктуален, - напомнила Карлотта, - ты же это знаешь, мама.
- Я много раз беседовала с ним по этому поводу. Я говорила ему, что отсутствие пунктуальности - столь же отвратительная черта, как хлопанье дверью перед носом у человека. Создается впечатление, что у тебя есть какие-то более важные интересы, а все остальное может и подождать. Вот уж в чем не упрекнешь моего мужа, лорда Эверсли. Как военный человек, он, естественно, во всем любит точность. Когда я вышла за него замуж, мне пришлось расстаться с некоторыми моими прежними привычками. Действительно, трудно поверить, что Эдвин… А, вот и он. Эдвид, дорогой мой мальчик, иди сюда, познакомься с нашими гостьями.
При появлении сына вся ее озабоченность исчезла, и ее можно было понять. Я сразу же отметила, что Эдвин - самый привлекательный из всех мужчин, которых я когда-либо видела. Он был высоким и очень стройным. Он слегка напоминал свою сестру Карлотту, но это подобие лишь способствовало тому, что она стала казаться еще более бесцветной, чем раньше. У него были волосы того же цвета, что и у сестры, только гуще, а то, что они слегка вились, делало их более послушными. Они спадали на плечи в полном соответствии с модой времен, предшествовавших казни Карла I. Его просторный камзол из коричневого бархата был притален и украшен тесьмой. Сквозь прорези рукавов виднелась тонкая льняная рубашка. Штаны были того же цвета, что и камзол. Однако внимание в первую очередь привлекал все-таки сам Эдвин, а не его наряд. Я подумала, что он на несколько лет моложе Карлотты; с первого взгляда было ясно, что он любимчик у матери. Она выдала себя уже тем, как произнесла: "Мой сын, Эдвин…".
Мне трудно описать, как выглядел в этот момент Эдвин, поскольку отчет о размере его носа и рта, цвете его глаз и волос ничего не объясняет. Главным было нечто внутри него - жизненная сила, обаяние, которые сразу чувствовались. Как только он вошел в комнату, в ней все неуловимо изменилось. Даже сама атмосфера стала другой. Всеобщее внимание сосредоточилось на нем.
Я поняла, что имела в виду Харриет, говоря, что некоторые люди обладают особыми качествами. В нем они определенно были. Теперь я видела это ясно.
Эдвин смотрел на меня, кланяясь и улыбаясь. Я заметила, что, улыбаясь, он слегка прикрывал глаза, причем один уголок его рта приподнимался чуть выше другого.
- Приветствую вас, мисс Толуорти, - произнес он, - мы рады вашему приезду.
- И тому, что она привезла с собой подругу, госпожу Харриет Мэйн, добавила его мать. Он вновь поклонился.
- Я буду вечно благодарна вам за разрешение посетить вас, - сказала Харриет.
- Я вижу, вы немного торопитесь, - сказал он, и я обратила внимание, что с бровями у него происходит то же, что и со ртом: когда он улыбался, одна бровь приподнималась чуть выше другой. - На вашем месте я воздержался бы с вынесением окончательных суждений. Подождите до той поры, когда хорошенько узнаете нас.
Все рассмеялись.
- Ах, Эдвин! - воскликнула леди Эверсли. - Как ты любишь дразнить людей! Он всегда был таким. Он говорит просто ужасные вещи.
- Меня вообще не следует допускать в приличное общество, мама, согласился Эдвин.
- Ах, мой милый, но, если бы мы так поступили, нам сразу же стало бы очень скучно. Давайте примемся за обед, а потом продолжим знакомство.
Холл был почти таким же, как в замке Контрив. Стол для нашей компании был установлен на возвышении. Но сидели мы не так, как того требовала традиция, лицом к входу, а просто расположившись вокруг стола, как обычно делают в маленьких помещениях.
Леди Эверсли села во главе стола, по правую руку от нее - Лукас, по левую - Харриет. За другим концом стола сидел Эдвин, справа от него - я, а слева Карлотта. Сэр Чарльз Конди сидел между мной и Харриет.
- Все было бы гораздо удобнее, если бы у нас была малая столовая, сказала леди Эверсли. - Но за эти годы мы привыкли мириться с неудобствами.
- Ничего, - сказал Эдвин, - теперь уже недолго ждать возвращения домой.
- Вы действительно так думаете? - спросила я. Он коснулся моей руки, лежавшей на столе; это было всего лишь краткое мгновение, но я затрепетала от удовольствия.
- Ну конечно, - улыбнулся он мне.
- И на чем основана ваша уверенность?
- На признаках и предзнаменованиях. Кромвелю удавалось держать нацию железной хваткой, потому что он был железным человеком. Его сын Ричард, к счастью для Англии, не унаследовал этих качеств отца. Он получил пост протектора только потому, что он - сын своего отца. Оливер же захватил этот пост силой. Это огромная разница.
- Интересно, что же происходит сейчас дома? - задумчиво произнесла леди Эверсли. - У нас были такие хорошие слуги… такие верные. Им не нравились эти пуританские идеи. Удалось ли им сохранить наши владения в порядке? - Она повернулась к Лукасу. - Разве не наслаждение думать о возвращении домой?
Лукас ответил утвердительно, но признался, что совсем не помнит своего родного дома. У него остались только какие-то смутные воспоминания о доме бабушки и дедушки в Корнуолле.
- Вначале мы бежали туда, - пояснила я. - Мать вместе со мной и Лукасом пересекла всю страну. Наше поместье, Фар-Фламстед, расположено неподалеку от Лондона, оно подверглось нападению врагов короля и было почти полностью разрушено.
- Грустная, но, к сожалению, не исключительная история, - сказал Чарльз Конди. В разговор вступила Харриет:
- А я хорошо помню, как мы бежали из Англии. О приближении врагов нас успели известить заранее. Мой отец к этому времени уже погиб при Нейзби, и мы знали, что наше дело обречено на поражение. Мы с матерью и несколькими верными слугами спрятались в лесу, пока грабили наш дом. Я никогда не забуду вид дома, охваченного пламенем.
- Ах, моя дорогая! - воскликнула леди Эверсли. Внимание всех присутствующих было обращено на Харриет. На меня она старалась не смотреть.
Как умело она пользовалась своим голосом! Она играла роль, а актрисой она была превосходной.
- И все эти сокровища, бесценные для детей… эти куклы… У меня были марионетки, с которыми я разыгрывала представления. Они были для меня живыми созданиями. Когда пламя пожирало дом, мне казалось, что я слышу их предсмертные крики. Это вполне понятно: ведь я была еще совсем ребенком…
За столом воцарилось молчание. Как хороша была Харриет, особенно когда исполняла драматические роли!
- Я помню, что проснулась от холода, когда рассвет начал золотить небосвод. Помню едкий запах гари. Было тихо. "Круглоголовые" разрушили наш дом, разрушили нашу жизнь и ушли.
- Господь тому свидетель, - сказал Эдвин, - они расплатятся за все содеянное, когда мы вернемся. Карлотта тихо возразила:
- Насилие и жестокость допускали обе стороны. Когда наступит мир, разумнее всего просто забыть об этих поистине ужасных временах.
Чарльз Конди согласился:
- Если только мы вернемся к старой доброй жизни, то стоит обо всем забыть.
- Прошло уже почти десять лет, - заметил Эдвин.
- Мы начнем жизнь с чистой страницы, - сказала Карлотта.
Чарльз Конди взглянул на нее с улыбкой, и я подумала, что они любят друг друга.
Харриет твердо решила по-прежнему оставаться в центре внимания.
- Мы вернулись к дому… к нашему милому, уютному гнездышку, где я провела всю свою жизнь. Но от дома осталось немногое. Помню, с каким отчаянием я пыталась отыскать своих кукол. Они исчезли. Я смогла найти только кусочек обугленной ленточки… вишневого цвета, которой я подвязывала платье одной из кукол. Я храню ее и по сей день.
"Как так можно, Харриет! - сердито думала я. - Так беззастенчиво лгать при мне!"
Мы, наконец, встретились с ней взглядами. В ее глазах явно читался вызов: "Ну что ж, выдай меня! Расскажи им, что я - ублюдок, дочь бродячего актера и деревенской девчонки, что моя мать была любовницей сквайра и что "круглоголовые" и близко не подходили к его поместью, где мы жили в качестве нахлебников. Давай, говори!"
Она знала, что сейчас я промолчу, но, когда мы останемся одни, разговора не миновать.
Эдвин наклонился в ее сторону:
- И что же случилось дальше?
- Понятно, что в лесу мы жить не могли. Мы добрались до ближайшей деревни. У нас были кое-какие драгоценности, распродавая которые, нам удалось некоторое время продержаться. В одной из деревушек мы встретили труппу странствующих актеров. Для них тоже настали тяжелые времена, свои представления они могли устраивать только тайком, ведь пуритане уже наложили лапу на страну, и к этому времени, как вы и сами знаете, все развлечения были запрещены. Театры закрылись быстро, но по дорогам все еще бродили актерские труппы. Мы с матерью присоединились к ним, и, знаете, через некоторое время выяснилось, что я обладаю актерским талантом.
- Это меня не удивляет, - вставила я, и она вновь вызывающе улыбнулась мне.
- Я сделала несколько марионеток, показала актерам свое умение обращаться с ними, и они позволили мне участвовать в представлении. Поначалу мне доверяли только маленькие роли, а потом - и главные. Но дела шли все хуже и хуже. Хотя крестьяне всегда принимали нас с удовольствием, не было никакой уверенности в том, что никто не донесет на нас. Стало слишком опасно, и мы решили перебраться во Францию. Наш корабль потерпел крушение. Моя мать погибла. Я была спасена и попала в дом друзей, где и жила некоторое время.
- Как все это интересно! - воскликнула леди Эверсли. - И кто же эти друзья?
Харриет мгновение колебалась. Она не решалась произнести имя д'Амбервиллей, если все то, что она рассказала мне, было правдой. Как можно быть в чем-то уверенной, имея дело с такой актрисой?
- Ла Будоны, - ответила она. - Возможно, вы знакомы с ними?
Леди Эверсли покачала головой. Да и откуда ей было знать семейство, существовавшее лишь в воображении Харриет?
- Позже, - продолжала Харриет, - я отправилась к Арабелле и с некоторых пор живу у них.
- В такие времена нам надо держаться вместе, - сказала леди Эверсли. Хорошо, что вы приехали к нам в гости!
- Было так мило с вашей стороны позволить мне приехать! Мы с Арабеллой быстро подружились, и она не хотела оставлять меня одну… как и я не хотела оставаться без нее.
- Я очень довольна, что вы приехали, - уверила леди Эверсли. - Я убеждена, что вы сумеете оживить собравшееся здесь общество.
- Харриет это прекрасно удается с тех самых пор, как она приехала к нам с бродячей труппой.
Это сказал Лукас. Я совсем забыла о том, что и он слушал увлекательную историю Харриет. Видимо, об этом забыла и она.
Удар был отбит с необычайной легкостью:
- О да! Что это были за времена! Когда я жила у Будонов, к нам приехали странствующие актеры. Они сыграли для нас спектакль, а потом я рассказала им о том, как мне удалось попутешествовать с актерами, и они предложили мне исполнить одну из ролей.
Наверное, им очень понравилась моя игра, тем более, что их только что покинула одна из ведущих актрис, и они попросили меня помочь им. - Сделав паузу, она продолжала:
- Я честно признаюсь…
"Да разве ты можешь в чем-то честно признаться, Харриет?" - подумала я. Должно быть, она прочитала это в моих глазах, потому что едва заметно улыбнулась. Притворяясь, она выглядела еще обольстительней, чем обычно, и я понимала, что все присутствующие очарованы ею.
- Конечно, Ла Будоны прекрасно относились ко мне, но жить у них было нестерпимо скучно. Я попросила у них позволения на некоторое время уехать с актерами… просто ради разнообразия. Старые воспоминания вновь ожили во мне, и Ла Будоны отнеслись к этому с пониманием. Они считали, что во мне погибает великая актриса, и, услышав о том, что труппа будет гастролировать в Париже, при королевском дворе, согласились отпустить меня. Я отправилась с актерами, а по пути нам посчастливилось заехать в Контрив. Там я вывихнула лодыжку и вынуждена была остаться, а все остальные двинулись дальше. К тому времени я поняла, что жизнь странствующей актрисы не для меня, и, когда Арабелла и милый Лукас предложили мне жить у них, я согласилась.
- Все сложилось очень удачно, - сказал Эдвин. - Иначе мы не имели бы удовольствия принимать вас в этом доме.
- Ну, с таким же успехом мы могли бы познакомиться, вернувшись в Англию.
- Этого удовольствия пришлось бы долго ждать. Харриет оживилась:
- Вы помните ту пьеску, Арабелла, Лукас? Холл в Конгриве почти такой же, как и здесь. Есть и помост… просто готовая сцена. Ах, как все хорошо у нас тогда получилось! Мы должны рассказать об этом, правда?
- Мы поставили пьесу, - сказал Лукас. - Это было чудесно! Конечно, только благодаря Харриет. Всем нам досталось по роли, а Ламбары - это наши соседи-фермеры - и слуги были нашими зрителями.
- Тебе понравилось, правда, Лукас? - спросила Харриет. - Ты превосходно справился со своей ролью.
- Мне было жалко Арабеллу, - признался Лукас. - В конце ей пришлось умереть.
- Я получила по заслугам за свое коварство, - сказала я.
- Правда? - улыбнулся Эдвин. - Просто не верится, что вы способны вести себя недостойно.
- Мне выпало играть убийцу. Я приготовила отравленный напиток для Харриет, но мне пришлось выпить его самой.
- Это была французская мелодрама, - уточнила Харриет.
Леди Эверсли даже слегка раскраснелась:
- А разве мы не можем поставить какую-нибудь небольшую пьесу? Сюда приедут и другие гости, а кроме того, можно будет пригласить окрестных жителей. Как вы полагаете, возможно вновь поставить ту же пьесу?
- Ваши гости - англичане?
- Да, все они изгнанники, как и мы.
- Наша мелодрама определенно была французской - сплошные коварство и любовь.
- Очень интересная тема, - заметил Эдвин.
- Очень французская, - подчеркнула Харриет. Чарльз спросил:
- Вы хотите сказать, что подобные темы не могут заинтересовать англичан?
- Не совсем так. Они этим интересуются, но скрывают свой интерес.
- Как забавно! - сказал Эдвин.
- Сознайтесь, ведь так? - спросила Харриет.
- Видимо, вы имеете в виду пуританскую Англию?
- Я имею в виду, - ответила Харриет, - что нам следовало бы поставить чисто английскую пьесу. Например, что-нибудь из Шекспира.
- Не будет ли это слишком сложно для нас? - спросила Карлотта.
- Существуют сокращенные версии, которые поставить довольно просто.
- Должно быть, они на французском языке, - предположила Карлотта.
- М-да, но я могу сделать перевод. Что вы скажете, если мы сформируем нашу собственную труппу? Ролей хватит на всех.
- Меня в расчет не принимайте, - отказалась леди Эверсли. - Я обязана заботиться о гостях. В доме и без того маловато прислуги.
- Тогда примут участие все остальные, - сказала Харриет. - Таким образом, у нас есть шесть актеров. Управимся. Конечно, нам понадобится кто-нибудь еще на эпизодические роли.
Без сомнения, все были захвачены этой идеей. Все разговоры крутились вокруг подготовки к представлению.
Мы засиделись за столом, а когда начали расходиться, леди Эверсли шепнула мне:
- Как я рада, что вы привезли свою подругу!