- Я сделаю тебя счастливой, насколько это возможно для тебя сейчас, когда ты потеряла его. Я буду жить только для тебя. Я буду заботиться о тебе, лелеять тебя.
- Я знаю это.
- Будь моей женой, Дамаск. Уйдем отсюда. Ты будешь в большей безопасности, чем сейчас, потому что родственники человека, обвиненного в измене, постоянно подвергаются риску. Одно неосторожное слово, даже взгляд могут вменить тебе в вину. Став моей женой, ты изменишь фамилию, никто и не подумает, что твой отец…
Я резко повернулась к нему:
- Ты думаешь, я хочу этого? Я горжусь своим отцом!
Я убежала от него в комнату. Заперла дверь и заплакала. Это были слезы горя и гнева. Неужели я никогда не оправлюсь от своей потери? И как Руперт посмел даже подумать, что я когда-нибудь захочу отказаться от своего отца. Я стала думать о Руперте. Он хороший и добрый. Он не хотел обидеть меня. Я подошла к окну и посмотрела в сторону Аббатства. Я смогла разглядеть серую башню. Я подумала о кладбище - каким призрачным оно выглядит сейчас, при слабом свете луны, падающем на надгробия могил давно умерших монахов.
Внезапно поползли слухи, что в Аббатстве появился призрак. Возвращавшиеся домой в сумерках фермер с женой увидели, как из стены Аббатства появился монах. Казалось, он прошел сквозь камни.
Все поверили этому. Ведь только подумать о тех двоих, повешенных у ворот Аббатства, и о монахе, что хотел убежать в Лондон с сокровищами, но пойманном и казненном, и еще о брате Амброузе, убившем Ролфа Уивера. Вспоминали и об аббате, умершем от разрыва сердца. Вполне понятно, что они не могли успокоиться в своих могилах и возвращались туда, где они жили и страдали.
Люди боялись подходить к Аббатству с наступлением темноты. Но даже при дневном свете никто не отваживался ходить туда в одиночку.
Как ни странно, я не чувствовала страха и продолжала навещать могилу отца.
* * *
Моя матушка стала женою Саймона Кейсмана, и после свадьбы в дом незаметно прокрались перемены. Сначала их было трудно уловить, но, тем не менее, они были. Слуги почувствовали изменения в управлении домом. Саймон не собирался быть снисходительным господином, каким был мой отец. Он расхаживал по имению с хозяйским видом. При встрече слуги должны были кланяться ему, а служанки делать реверанс. Он тщательно проверял домашние счета, уволил нескольких слуг за ненадобностью. Нищие уже не были уверены в том, что найдут у нас кров и пищу. Саймон распорядился не привечать путников, чтобы они не считали наш дом постоялым двором, и не потому, что их было много, - после смерти отца, зная, что он обвинен и приговорен, они боялись даже близко подходить к нашему дому. Теперь же, когда в имении был новый хозяин, они без боязни могли прийти, но Саймон Кейсман приказал не поощрять их.
Я заметила, что матушка стала нервной. Она старалась угодить Саймону, соглашаясь со всем, что он говорил. Но больше всего вызывало во мне отвращение то, что она его обожала. Я приходила в ярость, вспоминая, как она не ценила моего отца.
Мое горе стало утихать, и я стала обращать больше внимания на окружающих.
Однажды я обнаружила надпись на железных воротах усадьбы. Буквы складывались в "Кейсман-корт" До этого дом не имел названия, он был известен просто как имение адвоката Фарланда. Увидя эти буквы, я почти заплакала.
Саймон Кейсман был хозяином и хотел, чтобы все знали это. Он желал, чтобы все знали, что мы живем от его щедрот. Матушка обязана была представлять ему счета по хозяйству - при отце она никогда не делала этого. Она была отличная и экономная хозяйка, но я заметила, что по пятницам, представляя счета, она заметно нервничала.
Положение Руперта изменилось. Его больше не считали членом семьи. Он был просто работник, хотя и старший, и не имел права сам принимать решения.
Только меня оставили в покое. Меня не заставляли выходить к обеду, если я этого не хотела, не призывали к порядку и не принуждали помогать по дому Я часто ловила на себе странный взгляд Саймона. Я относилась к нему подозрительно, не любила его и постоянно искала лисью маску на его лице. Казалось, она проступила еще отчетливее. Его взгляд стал острее и еще более походил на звериный. Я все время была настороже, я ненавидела его и внесенные им в дом перемены, так как они еще больше напоминали мне о былых днях и о моем дорогом отце.
Меньше чем через два месяца после свадьбы матушка сказала мне, что ждет ребенка. Я пришла в ужас, хотя, конечно, это было вполне естественно. Моей матери исполнилось тридцать шесть лет, и она была еще достаточно молода, чтобы родить ребенка. Но то, что это произойдет так скоро, представлялось мне оскорблением памяти отца и вызывало отвращение. Как она изменилась! Она казалась мне дурочкой. Она вела себя, как молоденькая жена, ожидающая первенца.
Саймон Кейсман был в восторге. Он считал себя победителем. Он знал, что мой отец очень хотел иметь большую семью, но у него родилась лишь одна дочь.
Я поняла, что хочу уехать, и решила написать Кейт письмо с просьбой приютить меня.
Через несколько дней после этого Саймон встретил меня в саду и сказал:
- Дамаск, я так мало вижу тебя. Можно подумать, ты намеренно избегаешь меня.
- Что же, ты прав.
- Я чем-нибудь оскорбил тебя?
- Очень многим.
- Сожалею.
- Не похоже.
- Понимаешь, Дамаск, надо смиряться с обстоятельствами, даже когда они против нас. И ты знаешь, что всегда нравилась мне.
- Знаю, ты предлагал мне стать твоей женой.
- И ты немного обижена тем, что я женился на другой.
- Не за себя - за других.
- Она вполне удовлетворена.
- Ее легко удовлетворить.
- С удовольствием скажу, она никогда не была удовлетворена более, чем сейчас.
- Что же, тогда у тебя не жизнь, а сплошные удовольствия.
- Конечно, например, сейчас я с удовольствием разговариваю с тобой.
- А мне это не доставляет радости, - резко ответила я.
- Мне жаль, что я взял то, что должно было принадлежать тебе.
- Ты лжешь. Ты счастлив, получив то, что всегда хотел.
- Я не получил всего, что хотел.
- Разве? Всего лишь прекрасный дом и хорошие земли. И тебе все еще мало…
- Я слышал, что ты хочешь уехать к кузине.
- Не говори мне, что ты намерен запретить мне это.
- У меня и в мыслях этого нет.
- Я рада, потому что это было бы бесполезно.
- Давай будем друзьями, Дамаск. Я хочу сказать тебе, что, сколько бы ты ни пожелала здесь оставаться, тебе всегда рады.
- Весьма милостивый поступок разрешить мне остаться гостем в собственном доме.
- Ты же знаешь, что дом принадлежит мне.
- Я знаю, что ты отобрал его у нас.
- Он был мне пожалован.
- А ты можешь мне сказать, за какие заслуги? Это вопрос, над которым я уже давно размышляю.
- Ты же можешь догадаться! Я здесь долго жил, и у меня достаточно связей. Я согласился жениться на вдове предыдущего хозяина, что значительно облегчало трудное положение семьи. Вполне приемлемое решение.
- Только для тебя. - Я повернулась и ушла.
* * *
Руперт попросил меня встретиться с ним в орешнике. Раньше это было моим любимым местом, но в нем находился домик, в котором отец прятал Эймоса Кармена, и теперь оно слишком болезненно напоминало о случившемся.
Руперт взял меня за руку:
- Дамаск, у меня серьезный разговор к тебе.
- Да, Руперт.
- Я уезжаю. Лорд Ремус, по просьбе Кейт, предложил мне ферму. Я стану управляющим, и скоро она станет моей.
- Ее брак оказался благом не только для нее, но и для тебя.
- Дамаск, ты ожесточилась.
- Обстоятельства меняют нас.
- Вспомни, в жизни есть много хорошего.
- Только не для меня.
- Конечно, сейчас тебе тяжело, но так будет не всегда. Мир, который мы знали, рухнул. Мы должны строить новую жизнь.
- У тебя это отлично получится на твоей новой ферме. Ты уедешь отсюда и забудешь нас.
- Это правда, Дамаск, я встречу новых людей. Я знаю, повседневные дела оттесняют воспоминания о прошлом, но я никогда не смогу забыть тебя.
- Это легко сказать.
- Я любил твоего отца, Дамаск, и люблю тебя.
- Я была его дочерью. Ты думаешь, твою любовь можно сравнить с моей?
- Все равно это была любовь. Я сжала его руку:
- Я никогда не забуду, как ты рисковал, пытаясь выкрасть для меня его голову. - Слезы потекли по моим щекам, Руперт привлек меня к себе и нежно поцеловал.
И вдруг я поняла, что если я не смогу испытать с Рупертом большого чувства, о котором мечтала, то, по крайней мере, смогу найти утешение и поддержку и уеду из этого дома. Для меня много значило то, что я не буду видеть мою мать и Саймона Кейсмана вместе. Покинуть этот дом… я никогда не думала об этом. Я мечтала, что состарюсь в нем, а мои дети будут играть в саду, в котором играла я сама. И мой отец будет радоваться внукам. Эта фантазия никогда не станет реальностью. А Руперт предлагал мне утешение. Он советовал забыть мое горе и начать новую жизнь.
- Ферма недалеко отсюда, - сказал он. - Между этими землями и владением Ремуса, недалеко от Хэмптона. Я буду жить рядом с тобой и Кейт Мы можем часто встречаться… если ты не примешь моего предложения. Но я надеюсь, что ты уедешь со мной, Дамаск, и я смогу заботиться о тебе.
- Руперт, - взволнованно ответила я, - ты прекрасный человек. Как бы я хотела полюбить тебя, как должна любить мужа.
- Это придет, Дамаск. Со временем это придет. Я покачала головой.
- А если нет? Я обману твои чувства, Руперт.
- Ты никогда не можешь никого обмануть.
- Ты не знаешь меня. Иногда мне кажется, что я и сама не знаю себя. Уехать отсюда… О, Руперт, я никогда об этом не думала. Я ведь часто хожу на могилу отца…
- Я знаю, и меня тревожит, что ты бродишь по земле Аббатства одна.
- Ты боишься, что там меня подстерегает беда?
- Я боюсь негодяев, которые могут подстерегать тебя там.
- Монахов, возвращающихся в свой старый дом, или призраков?
- Мне тревожно за тебя, Дамаск, давай похороним останки твоего отца в другом месте. Возьмем их с собой. Мы можем сделать святилище в нашем новом доме, и тогда они постоянно будут с тобой. А потом ты построишь для них гробницу.
- О, Руперт, с тех пор, как умер отец, ты понимаешь меня как никто другой…
- Тогда уезжай со мной, Дамаск. Уходи из этого дома, который стал тебе чужим, от людей, которые противны тебе.
Казалось, я так и должна была поступить, но я колебалась. Неужели жизнь всегда компромисс? Я подумала о Кейт, вышедшей замуж за лорда Ремуса ради тех благ, которые он ей дал. Лорд Ремус дал Кейт драгоценности, богатство, место при дворе, и я презирала ее за меркантильность. Но если я соглашусь на предложение Руперта, значит, и я поступлю так же.
- Я не уверена, Руперт, я не знаю, как поступить. Дай мне немного подумать.
Он нежно взял меня за руку. Я знала, как он терпелив, и почувствовала его радость.
- Подумай. Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты делала то, что тебе противно. Помни и о том, что это было и желание твоего отца.
Я помнила об этом, и это тяжелым грузом лежало на мне.
В ту ночь в своей комнате я думала о том, что, наверное выйду замуж за Руперта. Мне было стыдно, что когда-то я думала, что он сватается из-за приданого. Я не правильно судила о нем.
Теперь я не была завидной невестой, а он все еще хотел жениться на мне.
Эта мысль заставила почувствовать к нему нежность.
* * *
И все же я не могла решиться. Я была в саду, размышляя о будущем, когда появился Саймон Кейсман.
Он сел рядом:
- Клянусь, короткие волосы тебе к лицу. Ты стала даже красивее, чем тогда, когда они были у тебя ниже пояса.
- Я никогда не блистала красотой и не считала свои волосы украшением.
- Твое остроумие всегда забавляло меня.
- Я рада, что тебя можно так легко позабавить. Это благословение в этом печальном мире.
- Ах, перестань, падчерица. Надеюсь, ты не впала в меланхолию?
- Учитывая, сколько выпало на мою долю в этом году, конечно, нет.
- Я бы хотел видеть тебя счастливой.
- Единственное, что может сделать меня счастливой, - это увидеть, как в сад входит отец, живой и невредимый, довольный и недосягаемый для предателей.
- Никто из нас не защищен от предателей, Дамаск.
Мы должны помнить, что живем на жерле вулкана. В любой момент может начаться извержение и разрушить все. Если мы умны, мы берем то, что можем, и делаем все, чтобы радоваться, пока можем.
- Я вижу, ты претворишь в жизнь свои слова. Радуешься тому, что отобрал.
- Я бы с радостью поделился с тобой. - Саймон придвинулся ко мне, я в смятении отодвинулась.
- Глупая Дамаск, ты была бы здесь полновластной хозяйкой.
- Отец хотел, чтобы поместье принадлежало мне.
- Да, он желал видеть тебя хозяйкой. Ты сглупила. Настанет день, и ты поймешь свою ошибку. Я стану очень богатым человеком, Дамаск.
- Ты уже наметил новые земли для покупки? Он сделал вид, что не понял смысл вопроса, и продолжал, словно говоря сам с собой:
- Аббатство разрушается, и на это нельзя равнодушно смотреть. Вообрази, что можно там сделать. Богатые земли. Они не всегда будут пропадать зря. Аббатство будет кому-нибудь пожаловано, и этот человек возделает землю и, наверное, построит красивый дом. Материала достаточно, чтобы построить замок.
- Замок Кейсмана! - насмешливо сказала я. - Это звучит грандиознее, чем двор Кейсмана.
- Хорошая идея, Дамаск. Замок Кейсмана!
- Конечно, ведь ты тщеславен. Тебе мал двор, тебе нужен еще и замок.
- Мои планы обширны, Дамаск.
- Но ты не сможешь осуществить их все. Его глаза загорелись.
- Об этом можно будет судить только в самом конце, - сказал он.
И в этот момент я испугалась и подумала: "Я должна уехать. Здесь небезопасно. Лучше я выйду замуж за Руперта. Это единственное спасение".
Выйти замуж ради безопасности, с надеждой забыть? Я была такая же меркантильная, как Кейт.
- Ты получил этот дом благодаря услуге влиятельному лицу. И, несомненно, ищешь способ оказать новую, наградой за которую могло бы быть Аббатство со всеми прилегающими к нему землями.
Саймон посмотрел на меня и рассмеялся. Но я знала, что облекла в слова то, что он вынашивал в своей душе.
Я поднялась:
- Ты очень честолюбивый человек.
- Честолюбивые люди часто получают то, что хотят.
- Никто не может достигнуть невозможного, - резко бросила я и поспешила прочь.