Элиза ехала вперед, торопливо размышляя. Она не станет называть себя Элизой, герцогиней Монтуанской. Она скажет только, что путешествует, совершала паломничество к святыням Англии. Она остановится в деревне, переночует и уедет, ни у кого не вызывая беспокойства.
К лаю одного пса присоединилось несколько других. Дверь первого дома распахнулась, и женщина принялась разгонять собак, награждая их звучными ударами. Подняв голову, она заметила Элизу и приказала собакам замолчать.
Женщина была коренастой, крепкой, в ее темных волосах виднелась проседь, пышная грудь натягивала ткань кофты, а карие глаза живо поблескивали.
- Вот это да! - воскликнула она, не сводя глаз с Элизы. - Путники - редкие птицы в наших местах!
Элиза соскользнула со спины жеребца, запоздало задумавшись о том, как объяснить то, что она обладает этим великолепным животным.
- Меня зовут Элиза, добрая женщина, - мягко произнесла она. - Я возвращаюсь домой, в Монтуа, после паломничества в Англию. Мне надо бы напоить коня, а я сама…
- Ты, должно быть, голодна! - закончила за нее женщина. - Ну, пойдем, пойдем, детка! - подбодрила она Элизу. - Едва ли я смогу накормить тебя, если ты останешься здесь, в темноте! Жорж! Жорж! Позаботься о коне нашей гостьи. Я - Мари, жена Ренажа. Ну, входи!
Элиза улыбнулась, когда женщина дружески обняла ее, вводя в дом. Неуклюжий парень лет пятнадцати выбежал из дома окинул взглядом Элизу, а затем жеребца.
- Ма! - воскликнул он, присвистнув. - Только посмотри на этого зверя! Я еще никогда не видывал такого, ни разу!
- Он хочет пить, - объяснила Элиза.
Жорж внимательно оглядел ее с головы до ног, так пристально, как до этого оглядывал коня. Элиза решила, что этому парню никак не может быть больше шестнадцати лет, но под его взглядом она почувствовала себя неуютно.
- Присмотри за конем, Жорж! - решительно повторила Мари и подтолкнула Элизу к дому. - Здесь такое глухое место, - произнесла она, словно извиняясь за своего сына.
Хижина оказалась тесной, но опрятной и уютной, согретой теплом очага. Мари усадила Элизу на скамью и поспешила к очагу.
- Похлебка как раз поспела, - произнесла она, зачерпывая ложкой из деревянной посудины ароматное варево. - Муж и сыновья приходят поздно; они дожидаются сумерек, чтобы пригнать овец со склонов.
- Спасибо, - сказала Элиза, когда Мари поставила перед ней миску похлебки, улыбнулась и налила из кувшина кружку воды.
- Ешь! - велела Мари. - Мне приятно, когда моя стряпня приходится по вкусу.
Элиза выпила воду, а затем съела ложку густой похлебки. Она оказалась столь же вкусной, как и ароматной. Еда, тепло и присутствие рядом приветливой Мари заставили ее расслабиться. Как приятно было вновь говорить на родном языке, хотя здешний говор скорее походил на язык северных областей, а не на мелодичную, певучую речь жителей Монтуа. Брайан легко переходил с одного языка на другой - Элиза полагала, что он провел с Генрихом во Франции так много времени, что это вошло у него в привычку. Но с ней Брайан всегда говорил по-английски, и теперь ей доставляло детскую радость слышать язык, так похожий на родной. Казалось, она и не уезжала из дома. Элиза вмиг опустошила миску под внимательным взглядом Мари, но отказалась, когда Мари предложила ей еще.
- Мне нечем заплатить тебе, - тихо произнесла она. Брайан увез ее из замка так поспешно, что она не успела надеть ни одного украшения, у нее не оказалось даже простого плаща, чтобы предложить этой женщине. Внезапно Элиза оживилась: - Но у меня есть хорошее седло. Может…
- Нет, гораздо больше твоего седла мне нужны вести! - добродушно возразила Мари, садясь рядом с Элизой и нарезая свежий хлеб толстыми ломтями. - Скажи, ты видела, как его милость Ричард стал коронованным королем Англии?
Элиза осторожно ответила:
- Да, конечно, я стояла в толпе, но видела нашего повелителя Ричарда.
Мари изголодалась по сплетням; Элиза ела хлеб со свежим маслом и рассказывала Мари о Лондоне и коронации Ричарда, избегая упоминать о себе и описывая наряды дам и великолепное шествие.
Элиза замерла на полуслове, когда дверь внезапно отворилась. На пороге появился мужчина с тяжелой челюстью и широкой грудью, за ним следовали Жорж и еще два парня постарше. Их обветренные грубоватые лица напоминали отцовское.
- Так вот она, наша странница! - пробормотал мужчина, подозрительно оглядывая Элизу. - Откуда у тебя этот конь?
- Ренаж! - предостерегающе воскликнула Мари.
- Прочь с дороги, женщина! - приказал Ренаж, подходя к Элизе. Он перегнулся через стол и пристально оглядел ее. - Этот конь принадлежит рыцарю. Я видывал таких, да и немало. На конюшне у сэра Бреснея, нашего господина. Ты украла этого коня?
Элиза с трудом проглотила кусок хлеба. Он застрял у нее в горле, и ей пришлось долго откашливаться, поглядывая на Ренажа затуманившимися глазами. Этот человек ей не нравился. Его темные, круглые глазки почти прятались в грубых морщинах на лице. И если Мари покорила ее с первого взгляда, то о парнях Элиза не могла этого сказать. Не перебивая отца, они уставились на нее такими же взглядами, каким смотрел прежде Жорж. Эти взгляды вызывали у нее желание броситься отсюда прочь.
Это всего лишь добрые христиане-бедняки, убеждала себя Элиза. Ей следовало солгать, но как можно осторожнее.
- Да, Ренаж, - согласилась она и быстро добавила: - Я путешествовала с монахинями, но отстала и заблудилась. Меня догнал рыцарь, англичанин, и он… пытался обесчестить меня. Я была в отчаянии, но мне удалось бежать от него, похитив его коня, вот и все! - Она подняла голову, пытаясь прогнать с глаз слезы. - Да, я украла этого коня.
Она замолчала, переводя дыхание. Большинство жителей континента, в том числе крестьяне и нищие, считали англичан грубыми варварами. Пусть повелителем этих земель был Ричард, но короля Англии произвели на свете Генрих Плантагенет Анжуйский и Элеонора Аквитанская.
Ренаж испустил длинный вздох.
- Куда же ты едешь?
- Домой, в Монтуа. Оно находится к югу отсюда, достаточно всего дня пути.
Ренаж почесал в затылке. Парни, не сводя глаз с Элизы, принялись, отталкивать друг друга, чтобы первыми схватить миски с похлебкой, поданные матерью.
- В наши времена женщине не подобает путешествовать одной, - с подозрением произнес Ренаж.
- Я была не одна, а с монахинями…
- Эту басню я уже слышал! - перебил Ренаж с грубым смехом и хлопнул Элизу по бедру. Его смех тут же угас. - Мне пригодится твой конь.
Элиза попыталась сдержаться, чувствуя на своем теле чужую руку. Она сразу же решила отдать ему жеребца в обмен на другую лошадь.
- Он твой, если ты дашь мне взамен какую-нибудь лошадь, чтобы я могла добраться домой.
- Мари, дай поесть.
Мари молча поставила миску похлебки перед мужем. Ренаж хитро взглянул на Элизу.
- У тебя нет мужа?
Элиза понадеялась, что румянец на ее щеках будет не слишком заметным.
- Нет, - солгала она.
- У меня трое сыновей, - с намеком проговорил Ренаж.
- Красивые юноши, - вновь солгала Элиза. - Но… герцог Монтуанский еще с моего рождения велел обручить меня с кузнецом Роже. Прошу тебя, добрый Ренаж, позволь мне утром отправиться в путь!
Ренаж фыркнул и принялся неторопливо зачерпывать похлебку. Парни расселись вокруг стола - слишком близко от Элизы, чтобы она могла чувствовать себя спокойно. На помощь к Элизе неожиданно пришла Мари.
- Пойдем со мной, детка. Я уложу тебя спать - рядом со мной, - злорадно добавила она, оборачиваясь к мужу. Ренаж продолжал жевать, не обращая внимания на жену. - Пожалуй, - громко продолжала Мари, - ты сможешь уехать вместе со священником, отцом Фомой. Он ездит по деревням здесь, в горах.
Элиза кивнула и улыбнулась. Она будет в безопасности - об этом позаботятся и Мари, и отец Фома.
- Что такое? - вдруг нетерпеливо воскликнул Ренаж, вскидывая голову, прежде чем Мари успела подвести Элизу к скрипучей лестнице.
Элиза нахмурилась, она не слышала ни звука. Но вскоре до нее донесся шум, собаки вновь зарычали и залаяли.
- Не дадут человеку поужинать, - посетовал Ренаж, поднимаясь и злобно взглянув на Элизу, будто обвиняя ее в новом преступлении. Он распахнул дверь. - Замолчите, твари! - крикнул он на собак и вышел во двор.
С бьющимся сердцем Элиза отпустила руку Мари и бросилась к двери.
Ее худшие опасения оправдались. В тусклом свете, пробивающемся из хижины, она увидела Стеда. Держа кобылу за повод, он возвышался над Ренажем.
Элиза ощутила, как кровь отхлынула от ее лица: все было кончено. Исчезли все надежды, их место заняло отчаяние. Он каждый раз побеждал ее!
Но румянец вернулся на ее щеки, когда Элиза решительно крикнула:
- Боже милостивый, это он! Прошу вас, уведите меня в церковь! Где же отец Фома? Помогите!
Она обернулась и бросилась на колени у ног Мари.
- Бедняжка! - тихо воскликнула Мари, когда Ренаж вернулся к двери и Брайан последовал за ним.
Элиза осмелилась взглянуть на Брайана. Его брови смущенно нахмурились при виде Элизы, но глаза тут же блеснули безжалостным голубым огнем - он понял ее игру.
- Хозяйка, эта "бедняжка" - моя жена.
- Твоя жена! - воскликнула Элиза. - Для этих английских лордов мы всего лишь игрушки! Ни одна женщина не может чувствовать себя свободной, и при этом они клянутся, что сражаются за христиан!
Ренаж перевел глаза с мрачного лица Брайана на отчаявшуюся Элизу и откашлялся.
- Мне бы не хотелось затевать вражду с таким достойным рыцарем, милорд, но эта девчонка заявляет, что вы пытались обесчестить ее.
- Обесчестить? - пренебрежительным тоном переспросил Брайан. Он швырнул на стол золотую монету, и у Элизы упало сердце при виде того, как расширились и заблестели маленькие глазки Ренажа.
Она попыталась встать, но смутилась, а Брайан заговорил:
- Если она предпочитает расстаться со мной, это ее дело. Но она моя собственность, и я заплачу вам за заботу о ней. Только не поддавайся обману, любезный, она совсем не так невинна, какой кажется.
Брайан вновь оглядел Элизу, и та не смогла понять, отчего блестят его глаза - от гнева или забавы. Брайан обернулся, вышел из хижины и захлопнул за собой дверь.
Ренаж разразился хохотом. Элиза испуганно подняла голову.
- Жена! Вот так ночка! Мы потеряли того жеребца, рыцарь требует вернуть его. Но он оставит нам чистокровную кобылу с отличным седлом, и к тому же… - Ренаж впился взглядом в Элизу, - мы заполучили еще одну неплохую добычу! Похоже, эта девчонка здорова и недурна собой. Пусть она не соблюла себя до свадьбы, но я никогда еще не слышал, чтобы опыт портил женщину. Она подойдет для одного из наших ребят, Мари. Где еще мы найдем такую девчонку? Она принесет нам крепких внуков. Вот только какому из сыновей…
- Я первым увидел ее! - перебил Жорж.
- А я самый старший, - возразил другой парень, больше всех напоминающий отца своими бегающими глазками.
Третий парень рассмеялся:
- Па, разве на всех ее не хватит?
- Мы же христиане! - воскликнула Мари.
- Долг христианина - родить сыновей! - осадил жену Ренаж. Он шагнул к Элизе, поставил ее на ноги и за подбородок поднял ее голову. - Пожалуй, мы дадим этой девчонке самой выбрать себе мужа, правда, Мари?
Не успела Элиза опомниться, как ее вытащили на середину комнаты. Жорж облапил ее и притянул к себе, залепляя губы слюнявым, отвратительным поцелуем. Она вцепилась в его руки ногтями, но Жорж расхохотался и отшвырнул ее к другому брату. Старший, рябой парень бесцеремонно ощупал ее грудь под смех братьев и отца.
Страх обуял Элизу, пока она отчаянно отбивалась от чужих грубых рук. Будь проклят Брайан! Чтоб ему провалиться! Как он мог оставить ее здесь…
Она услышала треск рвущейся ткани и изо всех сил ударила коленом в пах парню. Он завыл от боли и скорчился. Элиза оттолкнула его, дико бросилась к двери, распахнула ее и выбежала во двор.
Она остановилась, чуть не натолкнувшись на Брайана.
- Сукин сын! - выпалила Элиза.
Брайан вежливо приподнял бровь.
- Когда-то ты говорила, что скорее отдашься десяти беззубым крестьянам, чем мне. Там их всего четверо - причем у всех, кажется, зубы целы…
Он замолчал, увидев, что из хижины выбежал Ренаж со своими сыновьями, вооруженными вилами.
Потянувшись, Брайан схватил Элизу за талию, бросил ее в седло кобылы и вскочил на своего коня.
- Уезжай! - крикнул он. - Они неуклюжи, меч при мне, но мне бы не хотелось губить их только за то, что ты втянула их в нашу ссору.
Стон боли вырвался у него при этих словах; Элиза увидела, как Брайан стиснул зубы и побледнел.
- Поезжай! - взревел он, оборачиваясь. Элиза была смущена и напугана, но не осмелилась ослушаться его.
Она ударила каблуками в бока кобылы. Секунду спустя Брайан нагнал ее и повел за собой в темноту. Луну и звезды скрыли плотные тучи, свет костров померк. Казалось, повторилась ночь их встречи: они остались одни во всем мире, подгоняемые ветром.
Наконец он придержал жеребца, скорее сполз с седла, чем спрыгнул по привычке.
- Брайан! - смущенно позвала Элиза, слыша, как эхо отзывается на ее голос.
Он не ответил; Элиза увидела, что Брайан ведет жеребца по узкой, заросшей тропе среди деревьев. Она молча последовала за ним, предчувствуя ночные опасности, ничего не видя в окружающем их мраке.
- Брайан! - вновь позвала она, потеряв его из виду в кромешной тьме. Однако она еще могла следовать за жеребцом, слыша стук его копыт. Брайан вел его к опушке на берегу ручья.
Тучи разошлись, на воде заиграл лунный свет. Элиза видела, как Брайан сорвал плащ и тунику. Она подняла одежду и на ощупь почувствовала, что та залита кровью. Прежде это было незаметно - пятна крови сливались с цветом плаща.
- Брайан! - воскликнула она с тревогой и наконец увидела его у берега. Он стоял, повернувшись к Элизе спиной, и отблеск играл на его бронзовой коже, запачканной кровью. - Брайан!
Элиза бросилась к нему. Брайан обернулся и предостерегающе поднял руку. Элиза проглотила ком.
- Брайан… я хочу помочь тебе…
- Зачем? - горько спросил он. - Лучше отойди подальше.
- Но ты ранен…
- Рана не опасна. Я не собираюсь умирать.
У нее выступили слезы.
- Я не желаю тебе смерти, я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое, Брайан. Пожалуйста, позволь помочь тебе…
Мгновение он смотрел ей в глаза, и ночные тени мешали понять его выражение.
- Нет, - решительно отказался он.
Он смочил в ручье длинную полосу ткани, оторванную от плаща, и обмыл рану на спине.
- Черт! - пробормотал он, скривился и отвернулся.
- Брайан, я никогда не желала тебе…
- Тогда чего же ты желала? - с внезапной яростью воскликнул он, отталкивая Элизу, за что был вознагражден еще одним приступом боли. Он стиснул ее руку, и Элиза задохнулась, слыша его усталый голос: - Что ты задумала? Ты хотела воевать против меня и против Ричарда? Неужели ты была бы удовлетворена, увидев, как дерутся между собой и умирают мужчины? Ты заявила, что ненавидишь меня за насилие. Да, я бываю грубым. Но ты, герцогиня, даже не понимаешь, что такое насилие! Мне следовало оставить тебя там, этим братьям-ублюдкам, и тогда ты бы сразу узнала…
- Брайан! - Слезы катились по щекам Элизы, она чувствовала вину, но не меньше была перепугана и еле сдержала крик боли, когда его пальцы впились в ее руку. - Брайан… отпусти меня…
Он оттолкнул Элизу с такой яростью, что она упала на усыпанную сосновыми иглами землю.
Брайан стремительно бросился к ней, навалившись всем телом и прижимая к земле. Его голос напоминал гром ночной грозы.
- Отпустить тебя? Никогда, герцогиня! Неужели ты еще не поняла этого? "Будь добрым, - говорил мне Маршалл, - наберись терпения". Я послушался его и получил удар в спину. Миледи, может, и впрямь пришло время совершить то, в чем меня обвиняют!
Его лицо исказилось от ярости, глаза стали холодными. Элиза чувствовала, как перекатываются под кожей его мускулы, когда Брайан надвинулся на нее со всей ужасающей силой своего тела.
Он отпустил ее руки только затем, чтобы вновь сжать их одной рукой, другой ладонью он грубо провел по ее щеке. Его ярость не утихала.
Элиза не могла справиться со слезами.
- Брайан, прошу тебя… - Она не могла найти слова, чтобы объяснить - все ее попытки бегства завершены, что она смирилась с участью его жены. И что теперь желает только одного - не видеть его пугающего гнева.
Он помедлил, прикрыв и вновь открыв глаза. Глубоко вздохнув, он отстранился и быстро поднялся, а затем отошел. Прошло не менее минуты, прежде чем Элиза поняла, что она свободна.
Внезапно ей стало холодно; еще никогда она не чувствовала себя столь опустошенной и одинокой.
Она медленно поднялась. Брайан уже стоял на берегу ручья, перевязывая рану обрывками плаща. Элиза постояла вдалеке, сдерживая дрожь, пока не обнаружила, что ее неудержимо тянет подойти к Брайану. Она остановилась за его спиной, мимоходом отметив молчаливое достоинство его позы.
- Брайан… клянусь, я не желала тебе вреда. Я… вела себя бездумно, глупо, я виновата в том, что случилось, и я искренне сожалею об этом.
Брайан молчал, не глядя на нее. С несчастным видом Элиза стояла за его спиной. Наконец она увидела, что Брайан опустил голову, словно глядя в ручей, и тихо вздохнул.
- Элиза, ты моя жена. Ты должна поехать со мной… - Он помедлил. - Я тоже виноват, в том, что несправедливо обвинял тебя. Теперь я знаю, ты не подсыпала яд мне в вино. - Он поднял голову, но не повернулся к ней. - Это сделала Джинни. Она сама призналась.
- Джинни! - Элиза ужаснулась, на этот раз за Джинни. - Прошу тебя, Брайан, - умоляюще прошептала она, - Джинни уже стара, и ее единственная вина в том, что она слишком сильно любит меня. Если она и пыталась отравить тебя, то только из любви ко мне. Прошу тебя, не наказывай ее. Я… я умоляю…
- Она не будет наказана.
Элиза облегченно вздохнула. Брайан мог бы поступить совсем иначе: поскольку Джинни была подданной Монтуа, Брайан мог приказать казнить ее, либо наказать так жестоко, что старая женщина не вынесла бы этого. Однако он заявил, что Джинни не будет наказана. Элиза была признательна за такое милосердие.
- Брайан, я… - тихо начала Элиза, но у нее перехватило горло, и она была вынуждена начать снова: - Клянусь Святой Девой, что я не убегу.
Брайан наконец повернулся с выражением явного любопытства и сомнения на лице.
- Тебе незачем так пугаться или унижаться, Элиза. Мое решение о Джинни не имеет ничего общего с твоими обещаниями. Даже если ты тысячу раз попытаешься бежать, я не стану мстить старой женщине, которая рисковала жизнью из любви к своей госпоже. Не давай обещаний, которые не собираешься сдерживать.
- Я… сдержу его, - тихо произнесла Элиза.
Брайан не ответил. Элиза сжалась, увидев, что кровь пропитала повязку на его теле.
- Брайан, твоя рана… можно помочь?
- Затяни повязку потуже, - со вздохом согласился он. - Этот деревенщина не успел воткнуть нож глубоко, но из царапины кровь льется ручьем.