Неделя, в которую все христиане отмечают праздник Рождества, выдалась для Элизы особенно тяжелой. Ее дни проходили настолько скучно и тоскливо, что она стала ожидать визитов Джалахара.
Джалахар мало говорил с ней о Брайане, но упомянул, что лихорадка наконец-то отступила, и Брайан выжил. Они не говорили о войне - Элиза опасалась расспрашивать об этом. Она молилась, чтобы Брайан дождался того времени, когда полностью окрепнет и не станет легкой добычей смерти.
Часто она размышляла, что делает сейчас Брайан. Где находится Гвинет? Ухаживает ли она за Брайаном? Зная, как волнуют ее прикосновения Джалахара, Элиза поняла бы Брайана, даже если бы он принял от Гвинет утешения любого рода. Гвинет следовало стать его женой. Он знал ее задолго до того, как познакомился с Элизой. Нет, Элиза не ревновала. Она только мучилась неизвестностью.
Джалахар показался особенно молчаливым и печальным, когда зашел к Элизе за два дня до Рождества. Он приказал подать Элизе вино - мусульмане не пили его, - чтобы отметить праздник. Они расставили шахматные фигуры, но начали играть рассеянно и вяло.
Джалахар передвинул ладью, не сводя глаз с доски.
- Лекарь-египтянин вернулся к Саладину, - произнес он и поднял глаза на Элизу. - А Стеда видели во дворце Акры. Он упражнялся с мечом.
Пальцы Элизы затряслись так, что она не смогла поднять хрупкую шахматную фигуру. Она сжала кулаки на коленях и взглянула на них.
- Значит, он совсем поправился?
- Видимо, да. Соглядатаи говорят, что он похудел и побледнел, но держится по-прежнему прямо и гордо.
Джалахар встал и принялся вышагивать по комнате, рассматривая стоящие там и здесь безделушки. Элиза почувствовала, как он подошел к ней сзади и легко опустил ладонь ей на голову.
- Ты доставляешь мне слишком много хлопот, красавица. Английский король непрестанно шлет гонцов к моему дяде, Саладину, требуя отпустить тебя.
- И что же… - Элиза облизнула сухие губы, - что отвечает Саладин нашему королю?
Элиза почувствовала, что Джалахар пожал плечами.
- Саладин просит, чтобы я вернул тебя. Он говорит, что ты всего-навсего женщина и что мы ведем войну ради великих целей.
- А что же… отвечаешь Саладину ты?
- То же, что говорю тебе: я не могу отдать тебя.
- А Саладин?
Проведя ладонью по ее щеке, Джалахар поднял за подбородок голову Элизы и вгляделся в ее глаза.
- Это мои владения. Мой дворец. Есть многое, в чем дядя не имеет права приказывать мне.
Он не улыбнулся, пристально вглядываясь в ее лицо. Убрав руку, он направился к двери.
- Сегодня, - произнес он тихо, - я не хочу играть. Игра выводит меня из терпения. Я устал.
Он помедлил, нахмурился и обернулся к ней.
- Ребенок должен родиться в апреле? - спросил он.
- Да, - ответила Элиза, заливаясь румянцем.
- Времени остается немного, - произнес он. - Тебе пора подумать о том, как поступить дальше.
- Поступить? - удивленно переспросила Элиза.
- Ребенок может остаться здесь, - ровным тоном продолжал Джалахар, - но разве он не наследник Стеда? Ты должна решить, оставишь ли ты ребенка у себя или отошлешь его к отцу.
Элиза облизнула губы, замирая от нового приступа боли… и насмешки судьбы.
За все это время, за долгие недели и месяцы, она так и не сумела смириться с тем, что оказалась навечно заключена в клетку. Она не подозревала, что ей придется расстаться с ребенком - ребенком, который уже начинал шевелиться, вызывая у Элизы приливы любви к нему. Но может ли она отнять ребенка у его отца? Ей так хотелось иметь сына, который был бы частью ее самой… и Брайана. Сына, который был бы единственным достойным подарком мужу.
- Стел еще здесь… в Святой Земле… - прошептала она.
- Неужели ты считаешь, что война будет продолжаться вечно? Или что христиане когда-нибудь покорят нас? Король Филипп Французский уже вернулся на свою родину. Даже решимость короля Львиное Сердце не может быть постоянной. Стед вызовет меня на бой - это несомненно. Он потребует вернуть свою жену и ребенка, и если ты пожелаешь, он получит ребенка. Но, возможно, он не захочет принять его, считая, что ребенок от меня. Скажи, Элиза, он знает, что ты носишь его ребенка?
Ее лицо стало мертвенно-белым.
- Нет, - прошептала Элиза.
Джалахар пожал плечами.
- Тогда, вероятно, ты оставишь ребенка у себя. Здесь его будут любить, ибо этого хочу я.
Наконец Джалахар толкнул дверь, и Элиза вскочила, окликнув его:
- Но ведь ты сказал, что вам с Брайаном придется встретиться в бою!
Джалахар помедлил и улыбнулся.
- И ты надеешься, что твой муж убьет меня? Для этого ему будет мало любви и желания. Много месяцев подряд христиане пытались осадить дворец, но так и не сумели взять его. И, если Брайан явится сюда, он погибнет. Он еще слишком слаб, чтобы сражаться. Мне бы не хотелось убивать его, но придется, чтобы защитить свою жизнь. И если ты желаешь ему жизни, молись о том, чтобы его любовь к тебе угасла.
Джалахар закрыл за собой дверь.
Элиза глядела на нее, страшась будущего так, как никогда прежде. Она была слишком ошеломлена, чтобы плакать, но когда провела ладонями по щекам, то обнаружила, что по ним струятся безмолвные слезы.
Глава 26
Он жил в мире теней, где царили мрак и кошмары. Иногда ему казалось, что он едет верхом, а из-под копыт его жеребца вылетают огромные комья земли. Он не знал, зачем едет, куда стремится; тропу закрывали низкие ветви деревьев, которые словно смыкались перед ним, образуя сплошную стену, создавая темноту, наполняющую его жизнь.
Иногда в его мир грез проникал свет, и тогда ему казалось, что он стоит на зеленом лугу. Вокруг поют птицы, веет прохладный ветер.
Порой он видел ее - на вершине дюны, в белых одеждах. Ее озаряло солнце, волосы от ветра вздымались, как золотой венец, когда она бежала к нему, улыбаясь и протягивая руки, а глаза ее сияли, как лазурная даль моря. Он знал, что должен взять ее на руки и бежать прочь, но доспехи внезапно становились слишком тяжелыми. Каждый шаг давался с трудом, он стонал и напрягался, проклиная Бога за то, что Он оставил его таким беспомощным в самый необходимый момент.
Бывало, что ему удавалось бежать. Он забирался на холм, но там, где только что стояла Элиза, он обнаруживал боевого коня. Золотая сбруя на миг ослепляла его, и он прикрывал глаза. Его сердце колотилось все сильнее, ибо на коне сидела не Элиза, а король Генрих, восставший из могилы. Сильный и гордый Генрих, такой, каким бывал он всегда, пока болезни не подкосили и не убили его. Король восседал в седле горделиво и прямо, его лицо излучало мудрость и решимость, а глаза были справедливыми и понимающими.
Генрих поднимал палец и указывал им на Брайана. Откуда-то слышался голос, но не живого человека, а словно эхо из ледяной могилы.
- Ты подвел меня… подвел меня…
Он пытался открыть глаза. Генрих исчезал, и на его месте появлялся его сын, Ричард Львиное Сердце. Ричард говорил с кем-то другим, словно не замечая Брайана.
- Он смотрит прямо на меня, - произнес Ричард.
- Сомневаюсь, что он узнал тебя, Львиное Сердце.
Над Брайаном склонился незнакомый мужчина - очень худой, в просторной одежде и тюрбане. Его темные глаза были проницательными и умными, смуглое, как древесная кора, лицо избороздили старческие морщины.
- Стед, не умирай! Не смей подводить меня!
Кто это говорил - Ричард или Генрих?
Вокруг завертелись тени. Элиза сидела верхом, звала его и слезы струились по ее щекам. Тени угрожали поглотить ее, отнять навечно. Она взывала, умоляла, просила спасти ее.
Но он не мог этого сделать. Его ноги словно налились свинцом.
"Будь терпеливым с ней, будь добрым".
Откуда-то появился Уилл Маршалл.
- Я не могу ее догнать! - закричал Брайан. - Помоги мне, Уилл! Помоги мне!
Но Уилл скрылся в тени, и Брайан вновь остался один. Лица Генриха, Ричарда, Элизы всплывали перед ним, сливались и пропадали. Он вновь оказался в лесу, верхом на коне, несущемся к пропасти. Но теперь в ее глубине сиял луч света - золотой отблеск, манящий его. Это была корона, богато украшенная драгоценностями. Вскоре корона поблекла, и оказалось, что это волосы Элизы, освещенные солнцем, растрепанные ветром, сияющие медью и золотом. Она вновь звала его, протягивала руки с длинными и тонкими пальцами. Сапфировое кольцо блестело на солнце, отбрасывая синие искры… но тут все погрузилось в темноту. Тени приняли очертания пустынных вихрей, над головой поднялось безжалостное солнце. Элиза вновь была совсем рядом, но песок встал вокруг нее, как стена, и, когда вихрь утих, она исчезла.
- Элиза! - закричал он. - Элиза!
- Я здесь! - прошептала она. - Здесь, - и что-то прохладное коснулось его лба. Пальцы сжали руку нежно, но решительно.
- Элиза, - еле слышно взмолился он, - не покидай меня!
- Я никогда тебя не покину, - пообещала она.
Она была живая, она обнимала его.
Он вновь задремал, и она - о, чудо! - осталась с ним; когда оказывался в холодном лесу, она согревала его одеялами и собственным телом, а когда его обжигало пустынное солнце, она прикладывала к его лбу прохладную руку. Он постоянно повторял ее имя, она отвечала и сжимала ему руку.
Наконец пришло утро, когда он открыл глаза и обнаружил, что находится не в пустыне и не в лесу. Он заморгал: в висках гудело, в горле пересохло. Сил не хватало, даже чтобы поднять голову. Мигнув несколько раз, он огляделся - белые стены, тяжелые занавеси. Вокруг подушки…
Это дворец в Акре, понял он. Крепость Ричарда.
В его голове царила жуткая путаница мыслей. Он прикрыл глаза и попытался распутать их.
Постепенно он припоминал, что ехал рядом с женой, гадая, что за тайну она желает поведать ему, едва сдерживая нетерпение. Неужели она положит к его ногам сердце и душу, обнимет и скажет, что любит его больше всех на свете, что желает быть с ним до самой смерти?
Он ничего не замечал, пока из темноты не вылетели воины-арабы. Засада была неожиданной. Он дрался, и неплохо, пока…
Пока не увидел, что на нее напали. Пока не заметил, что она осталась беззащитной… Он понесся к ней, но тут страшная боль пронзила его бок, и он провалился во мрак, а затем оказался в мире теней.
Элиза…
Но она вновь ответила на его зов, и Брайан понял, что вспомнил еще один сон, в котором Элиза находится рядом с ним.
Кто-то прошел рядом, и его сердце переполнилось радостью. Собрав все силы, он сумел повернуться.
Сердце гулко загудело в груди, ясность мыслей вновь сменилась неразберихой.
Гвинет оперлась на локоть и с удивлением взглянула на него.
- Ты очнулся, Брайан! - воскликнула она. - Наконец-то очнулся!
Он попытался что-то сказать, но в горле было слишком сухо. Она вскочила с мягких подушек и принесла кувшин, быстро наполнила кубок и поднесла к его губам. Брайан ужаснулся, обнаружив, что не в силах поднять голову. Гвинет пришлось поддерживать его.
- Что случилось? - с трудом прохрипел он. Она беспокойно прикусила губу, но не ответила.
- Надо позвать лекаря, Брайан.
Она поспешно вышла из комнаты. Через минуту на Брайана уже глядело опаленное солнцем морщинистое лицо араба из его снов.
- Ты поборол болезнь, лорд Стед, - произнес араб на ломаном английском. - Но теперь тебе придется бороться за свое здоровье. Тебе нужен сон - покойный, глубокий, чтобы исцелиться душой и телом.
- Я хочу знать, что случилось! - воскликнул Брайан. Его голос дрожал, вместо крика получилось что-то слабое и жалобное. Араб не обратил внимания на его слова и подал Брайану еще воды.
- Спи, а когда ты снова проснешься, мы поговорим.
Но это было нелепо! Он не сможет заснуть! Внезапно веки отяжелели, Брайан почувствовал себя слабым стариком. Он прикрыл глаза и заснул.
Когда он вновь открыл глаза, араб был рядом с ним.
- Ты можешь поднять голову?
Брайан кивнул. Это оказалось трудной задачей, потребовалось собрать все силы, но голова все-таки оторвалась от подушки.
- Должно быть, тебе помогал ваш Бог, - заметил араб. - Ты чуть не умер.
- Кто ты? - спросил Брайан.
- Азфат Махзид. Египтянин, лекарь великого Саладина.
- Саладина! - воскликнул Брайан и рухнул в подушки. Египтянин слегка улыбнулся и ответил без излишнего смирения или похвальбы:
- Ты обязан жизнью не только своему Богу, но и моему искусству. Английские лекари - настоящие мясники! Они хотели пустить тебе кровь, хотя могли бы сообразить, что ты и без того истек кровью!
- Тогда я благодарен тебе, - произнес Брайан.
- Ты ничего мне не должен. Меня отправили сюда…
- Саладин? Значит, война…
- Она продолжается.
- Но как же…
- Тебе не стоит так много говорить, Стед. Ты должен вновь набраться сил, сейчас ты слаб, как дитя. Пройдет время, ты окрепнешь и будешь день ото дня становиться все сильнее.
Египтянин отошел.
- Где моя жена? - спросил Брайан вслед ему. Азфат остановился и произнес, не поворачивая головы:
- Я пришлю сюда женщину, которая ухаживала за тобой.
Брайан прикрыл глаза - веки вновь стали невыносимо тяжелыми, но не поддался сну. Им овладело страшное беспокойство. Услышав скрип двери, он открыл глаза.
На пороге стояла Гвинет. Она тревожно взглянула на него, затем подошла и села у постели.
- Где Элиза? - спросил Брайан.
Гвинет пошевелила губами, словно хотела что-то сказать, затем смутилась и опустила глаза так, что темные тени легли ей на щеки.
- Брайан, египтянин сказал, что тебе нельзя…
- Где Элиза? Что с ней случилось? Я должен знать! Я звал ее, я думал… Гвинет, расскажи мне! Она не умерла! Я знаю, она не могла умереть! Боже мой, Гвинет, скажи, что с ней стало!
- Брайан… - Гвинет вздохнула, беспокойно пожала плечами и взглянула ему в глаза. - Элиза во дворце Музхар.
Он безнадежно прикрыл глаза. Он знал свою жену: она должна была бороться до конца, и только Богу известно, что сделали с ней арабы…
- Пресвятая Дева! - пробормотал он. - Она пыталась ударить кого-нибудь кинжалом, и они…
- Нет, Брайан, не тревожься! Она отправилась туда по своей воле!
- По своей воле!
В его глазах появились такой ужас и боль, что Гвинет запнулась, подбирая слова.
- Нет, не совсем так, Брайан. Их вожак Джалахар приставил меч к твоему горлу. Тебя не оставили бы в живых, если бы твоя жена не последовала за Джалахаром. Она… решила спасти тебя.
Его охватила боль сильнее, чем от раны, мучительнее, чем лихорадка.
- Лучше бы я умер, - прошептал он.
- Тогда умерли бы все мы, - возразила Гвинет.
Он попытался подняться на постели.
- Надо седлать лошадей и уезжать отсюда. Может, мы успеем еще вовремя…
- Нет, нет, Брайан! - запротестовала Гвинет, ее огромные глаза наполнились слезами, и она уложила Брайана на подушки. Проклятие, он не мог справиться даже с Гвинет! - Брайан, из этого ничего хорошего не выйдет. Войско Ричарда осаждает дворец день за днем. И все это время их атаки отбивают…
- Все время? - Он помедлил. - Сколько же я здесь провалялся?
- Почти два месяца, Брайан.
- Два месяца!
Он прикрыл глаза. Два месяца… Элиза… Никакие кошмары не могли сравниться с тем, что он испытывал сейчас. Перед глазами всплывало лицо жены, ее белоснежное тело, стройное и гладкое, как шелк, в смуглых руках неверных…
Он открыл глаза. Гвинет испуганно вскрикнула, увидев в них ярость.
- Брайан!
- Я должен… найти ее… - прошептал он.
Ему удалось встать, но он тут же упал, тяжело ударившись об пол. Гвинет закричала, откуда-то сбежались люди, подняли его и уложили в постель.
Проходили дни, и он научился сдерживать нетерпение. Горечь не покидала его сердце, но слова Гвинет буквально пригвоздили его к постели:
- Брайан, ты никогда не увидишь ее и не сможешь ей помочь, если не выздоровеешь.
Он покорно ел, пил состряпанные лекарем снадобья из бычьей крови и козьего молока. Спустя несколько дней он уже свободно поднимал голову, а вскоре смог сидеть.
Гвинет постоянно находилась рядом и, набираясь сил, Брайан все чаще с признательностью поглядывал на нее, благодарный за заботу.
- Значит, ты всегда была рядом? - как-то спросил он. - Я звал Элизу, а вместо нее отзывалась ты.
- Мы думали, так будет лучше. По-видимому, ты поверил, что я - это Элиза, и успокаивался в моих руках.
Брайан приподнял бровь.
- Значит, ты только обнимала меня, Гвинет?
Она неловко рассмеялась, затем встала и прошлась по комнате, старательно отводя глаза.
- Ты был очень болен, Брайан. Но один раз ты пытался… - Она прекратила беспокойно вышагивать по комнате и взглянула на него с легким удивлением. - Брайан, даже когда ты не в силах открыть глаза, ты остаешься настоящим распутником! - Она задумчиво усмехнулась. - Однажды я подумала… не знаю, о чем. Когда я появилась здесь, чтобы заменить Элизу, я ничего не знала. Не представляла, что я буду делать, еели понадобится… Ночью, когда на нас напали, Элиза обратилась ко мне. Она просила присмотреть за тобой. Она понимала, что я останусь с тобой, что бы ни случилось. Могу себе представить, чего это ей стоило! Прежде я радовалась бы этому всем сердцем, ибо я так хотела тебя! - Она вновь задумчиво улыбнулась. - Мы с Перси жили совсем неплохо. Однако он всегда знал, как я отношусь к тебе. Уверена, в ночь перед смертью он пытался предостеречь Элизу. Тогда я выжила только благодаря Элизе. Мой сын, сын Перси, тоже выжил только потому, что она разыскала нас. Я слишком многим была ей обязана и все-таки желала тебя. Но до сих пор я и не подозревала, что в моей душе сохранились остатки честности. Я обнимала тебя, лежала рядом… я могла бы даже… но сдерживалась.
Брайан улыбнулся и протянул ей руку. Гвинет подошла и села рядом. Ее улыбка погасла, едва пальцы Брайана сжались.
- Я должен вернуть ее, Гвинет. Она лучшее, что у меня есть.
- Прежде ты должен набраться сил, - возразила Гвинет.
- Непременно.
Каждый день его осматривал лекарь-египтянин. Этот человек оказался циником, но был вежлив на свой странный, восточный манер: будучи доволен быстрым выздоровлением Брайана, он уклонялся от ответов на вопросы.
Но Брайан наконец стал настойчивым, и Махзид со вздохом ответил ему:
- Меня прислал Саладин - по просьбе его племянника, Джалахара.
- Джалахара? - быстро переспросил Брайан. - Но зачем это понадобилось Джалахару?
Египтянин смутился и пожал плечами.
- Думаю, потому, что его пленница спрашивала о тебе, и Джалахару хотелось угодить ей. Вероятно, лучший подарок, какой он только мог сделать ей, - принести весть о твоем выздоровлении.
Брайан стиснул зубы и напрягся. Элиза пожертвовала собой ради его жизни, а он до сих пор лежит здесь… беспомощный…
Он ничего не сказал Азфату, но, оставшись с Гвинет бушевал, изливая ярость на Джалахара, отчаянно жалея, что Элиза страдает ради него. Гвинет, которая видела Джалахара и, будучи женщиной, поняла, что такой мужчина может внушать подлинную страсть, мудро воздерживалась от возражений и не стала упоминать, что Элиза вряд ли страдает в руках своего тюремщика.
Брайан ударил кулаком по стене с такой силой, что Гвинет испугалась за его руку. Он повернулся к ней с растерянностью и болью в индиговых глазах.