Но, к несчастью, она находила его опасно красивым и привлекательным, подозревая, что по-прежнему в него влюблена, сколько бы это ни отрицала. Стоило посмотреть на него, оказаться в его компании, сразиться с ним на словесных мечах, как у нее начинало стучать сердце, сбивалось дыхание, и она всем телом, до кончиков пальцев, ощущала его присутствие. Элли вполне отдавала себе отчет, что едва не поддалась опасным чарам, когда он так соблазнительно протягивал ей ломтик ананаса.
Его жест казался настолько личным, что все разговоры и шумы будто исчезли и мир сузился только до них двоих. В тот момент Элли ощущала, что просто не может отвести взгляд от его пронзительно-синих глаз. Она ощущала себя бабочкой на булавке под любопытным взглядом исследователя!
Впрочем, первые же его слова ясно показали, что он сам не испытывает ничего подобного. Просто подтвердил то, что она подозревала все это время: высокомерный герцог Ройстон лишь преподал ей очередной урок в своей обычной невыносимой манере.
- Извините, мне нужно привести себя в порядок, прежде чем возобновятся танцы.
Джастин вежливо поднялся.
- Я провожу вас.
Элли насмешливо подняла бровь, точь-в-точь, как он.
- В дамскую комнату, ваша светлость?
Его точеные губы растянулись в усмешке.
- Разумеется, подожду вас в холле.
Элли раздраженно нахмурилась:
- В этом нет необходимости…
- Давайте не будем ссориться. - Он сжал челюсти. - Если только у вас нет договоренности с Бракстоном встретиться где-то в уединенных апартаментах.
Элли ахнула от возмущения:
- Конечно нет!
Джастин расправил плечи.
- Тогда мне лучше пойти с вами, дабы убедиться, что он нигде вас не подстерегает. Леди.
Он вежливо поклонился пожилым дамам и нарочитым жестом протянул руку Элеоноре. Ей ничего не оставалось, как взять его под руку. Они неторопливо двинулись к выходу сквозь шумную толпу. Джастин холодно кивал знакомым, Элли скованно шла рядом и молчала. Однако ее переполняло негодование на столь бесцеремонное отношение! Как только они вышли в более свободный главный зал, Элли тут же выпустила руку герцога.
- Как вы посмели?! Как могли унизить меня вопросом, не встречаюсь ли я тайком с лордом Колфилдом?!
Джастин спокойно посмотрел на нее, зная, что, к счастью, снова владеет ситуацией. И самим собой. Когда он пытался накормить ее ананасом, не был столь бесстрастен к ее чувствам, как пытался продемонстрировать. Он знал, что она остро ощущала его близость, и тоже не остался равнодушным. Даже напротив. Сам того не желая, он так возбудился, что был вынужден оставаться за столом несколько лишних минут, пока выпуклость на бриджах перестала бросаться в глаза. К тому же в нем все сильнее росло раздражение. Элеонора Розвуд в роли протеже его бабушки и его подопечной совершенно не годится ему в любовницы и не отвечает строгим требованиям будущей герцогини. Конечно, еще не все потеряно. Существует немало женщин, которые, как и раньше, смогут удовлетворять его физические потребности.
- Я посмел? - В голосе Джастина внезапно появились стальные нотки. - В данный момент именно я ваш опекун и защитник. И что бы вы ни думали, вы в таковом определенно нуждаетесь, - добавил он, поскольку она открыла рот, намереваясь запротестовать. - Кроме того, я не допущу, чтобы вы по незнанию поставили меня или мою бабушку в неловкое положение.
Элли сердито посмотрела на него:
- Вы самый невыносимый человек, которого я когда-либо встречала!
- Вы это уже говорили.
- Это значит, я так действительно думаю!
Герцог нарочито утомленно ей улыбнулся:
- К счастью, ваше мнение значит для меня немного.
Элли знала, что и сама почти ничего для него не значит. С его стороны это лишь уступка бабушке, единственной женщине, которая его действительно заботила. Его тон холодел, когда Элли упоминала при нем его мать.
К несчастью, у нее не оставалось иного выбора, кроме как впиться ногтями в ладони и не поддаваться искушению, стереть с его прекрасных губ надменно-высокомерную улыбку!
Элли сделала глубокий вдох, пытаясь обрести самообладание.
- В таком случае так ли удивительно, что я предпочитаю компанию столь воспитанных джентльменов, как граф Бракстон?
Его глаза сузились.
- Должен предупредить, что бросать мне вызов очень неблагоразумно.
Элли нервно сглотнула, ощущая вновь внезапно возникшее между ними странное напряжение, воздух почти потрескивал, как перед грозой, но она не понимала, что это значит. Несомненно одно: когда он вот так смотрел поблескивающими глазами, внутри ее все начинало восхитительно трепетать, щеки горели румянцем, ладони влажнели под перчатками.
- Я не бросаю вам вызова.
- Нет?
- Нет.
На его щеке дернулась жилка.
- Не могу согласиться.
- Разумеется, ваше право. - Она пискнула, когда герцог крепко схватил ее за предплечье и потащил через темный холл подальше от толпы, туда, где находились частные покои, недоступные для гостей. - Что вы делаете! Джастин!
Он распахнул дверь библиотеки и бесцеремонно втолкнул ее в темное помещение, вошел сам и плотно закрыл за собой дверь.
- Я неоднократно просил вас называть меня по имени. Почему вы решили выбрать именно этот момент? - В темноте он возвышался над ней как башня. - Вы все же бросаете мне вызов, Элеонора.
Через несколько мгновений глаза Элли приспособились к сумраку, и она осознала, что здесь не так темно, как показалось поначалу. В окно ярко светила луна. Длинные волосы Джастина серебрились в ее лучах, глаза блестели призрачным голубым светом, причудливая игра света и тени придавала его каменному, словно точеному лицу резкости и опасности. Хотя все меркло по сравнению с возможным скандалом, если кто-то застанет их здесь вдвоем.
- Нам нельзя здесь находиться, ваша светлость.
- Да, вы определенно бросаете мне вызов, - укоризненно заметил он. - Разве вас не предупреждали, что не стоит будить спящего тигра?
- Вы считаете себя тигром? - скептически поинтересовалась она.
- А теперь вы надо мной насмехаетесь.
Он решительно двинулся к ней. Элли попятилась, но наткнулась на закрытую дверь. Ее глаза тревожно распахнулись, герцог уперся руками в дверь по обе стороны от ее лица, словно заключив в клетку. Его твердое тело оказалось в каких-то дюймах от ее собственного. На слишком маленьком расстоянии. Джастин теперь стоял так близко, что она чувствовала его тепло, ощущала мужской запах. А вдохнув резкий аромат одеколона, испытала головокружение, грудь будто затвердела и увеличилась, соски болезненно покалывало, внизу живота отчего-то собралась влага, ноги ослабели. Отчетливое доказательство, что она действительно любит этого мужчину. Он еще ближе наклонился к ней, ее виска коснулось его теплое, восхитительно нежное дыхание.
- Маленькие девочки, которые намеренно будят тигра, заслуживают наказания. Небольшого. Вы так не думаете?
Элли задрожала, остро ощущая его близость, которая словно высосала из библиотеки весь воздух. Комната закружилась перед глазами: ни вдохнуть ни выдохнуть.
- Прошу вас, - с трудом выговорила она и подняла руки, чтобы оттолкнуть его и получить возможность дышать. Но осознала, что уже бессильна. Пальцы неуверенно застыли в воздухе и затем почти ласково коснулись его теплой груди.
- О чем именно вы просите, Элеонора?
- Я, - она облизнула внезапно пересохшие губы, - я должна идти.
- Да, должны. - Он медленно кивнул и еще сильнее придвинулся. Теперь их разделяли лишь шелк ее платья и его одежда. - Вопрос в том, собираетесь ли вы так поступить.
Элли пристально посмотрела на него. Тени лунного света лишили ее возможности прочесть выражение его лица, маячившего в каких-то дюймах над ней. Впрочем, она видела достаточно, чтобы понимать: лицо герцога отражало жесточайшую решимость, а не нежность любовника.
- Вы снова со мной играете, ваша светлость, - возмутилась она.
- Я играю?
- Играете!
- Вам кажется это игрой, Элеонора?
Он шевельнулся, налегая телом, позволяя ощутить твердую выпуклость под бриджами, которая теперь настойчиво пульсировала, прижимаясь к ее мягкому животу.
Элли потрясенно раскрыла глаза. Да, она, возможно, и была юной, наивной и неопытной, как он говорил раньше, но не настолько, чтобы не понимать, для чего предназначена эта пульсирующая выпуклость.
Она упоминала: ее отчим держал прекрасную конюшню в своем загородном поместье, а девушка провела там почти все время, пока мать была за ним замужем. Она точно знала, что происходит, когда к кобыле приводят жеребца для спаривания. И осознавала, что внушительная выпуклость Джастина - то же самое, что поднимается между ног у жеребца, когда он учует запах течной кобылы.
Неужели он чувствует запах ее возбуждения и оттого сам возбуждается?
Если раньше Джастин считал, что сходит с ума, то теперь им определенно завладело настоящее безумие.
Полное и окончательное!
Ему вообще не следовало находиться наедине с ней в темной комнате. Он обязан держать дистанцию и уж точно не поддаваться искушению, ощутить ее мягкие чувственные округлости.
Он даже не мог приписать собственную опрометчивость перебору бренди, напряженно наблюдая, как Элеонора танцует с другими джентльменами, которых, казалось, не меньше легиона, - он просто не успел перехватить ни капли этого живительного напитка. Нет, сегодня его пьянила Элеонора. Та, что с каждым словом бросала ему вызов, отчего в бриджах ощущалась болезненная пульсация. Джастин возжелал отведать эти губки на вкус. Его до сих пор сжигало это желание.
- Вам действительно кажется это игрой? - повторил он, поскольку она не ответила.
Маленький розовый язычок увлажнил губы.
- Я никогда в такую не играла, - сказала она с придыханием.
- Хорошо. - Джастин жестко и с удовлетворением улыбнулся. - А вы бы хотели узнать, что в этой игре будет дальше?
- Ваша светлость!
- Меня зовут Джастин, черт возьми!
Он еще сильнее прижался бедрами, пристально наблюдая за ее лицом. И издал низкий стон, когда его мужественность пронзила обжигающая стрела наслаждения.
Ее глаза тревожно расширились.
- Джастин, вам плохо?
- Не смотрите на меня с таким беспокойством. - Он скованно улыбнулся. - Может, внешне так не скажешь, но уверяю вас, я испытываю не боль, а удовольствие.
Элли с сомнением на него посмотрела:
- Удовольствие?
Странно. Когда она тайком подглядывала в конюшне за жеребцом и кобылой, ей казалось, жеребец испытывает ужасную боль: тот мотал головой с вытаращенными глазами, фыркал и бил копытами, напряженно прижимаясь к кобыле. Испуганная кобыла выглядела не лучше: сначала беспокойно металась под беснующимися копытами, потом, когда жеребец на нее взгромождался, на шелковистой шее виднелись следы покусов, а когда торчащий между его ног толстый ствол исчезал в ее теле, кобыла пронзительно ржала и пыталась из-под него вырваться. Он проникал все глубже и глубже, так что Элли не выдерживала столь безумного совокупления и с плачем убегала прочь из конюшни к матери.
Мюриэл вытирала Элли слезы и объясняла, что кобыла не испытывала боли, как ей показалось, а от этого появляются маленькие жеребята, и весной кобыла будет очень счастлива, когда родится детеныш.
В ходе того разговора Элли еще сильнее утвердилась во мнении, что никогда не выйдет замуж за человека, которого не любит и который не любит ее. Насмотревшись на лошадей, она понимала, что никогда не станет близка с мужчиной без любви. Это было слишком личное, слишком плотское, слишком дикое действо, чтобы заниматься подобным с человеком, к которому она испытывает лишь симпатию и ничего больше. Лицо Джастина немного смягчилось. Он, видимо, заметил либо почувствовал ее сомнения.
- Вы мне не верите?
- Я… я не знаю, что думать… и говорить.
Он усмехнулся:
- Как это ново и необычно!
- Вы опять надо мной смеетесь.
Джастин посерьезнел, поблескивая глазами и неотрывно глядя в ее бледное лицо.
- А что бы вы хотели, чтобы я сделал?
Она прикусила нижнюю губу жемчужно-белыми зубками, несколько секунд ее покусала и затем воинственно вздернула подбородок:
- Чтобы вы перестали обращаться со мной как с маленькой девочкой.
Он улыбнулся:
- О, уверяю вас, в данный момент я вас таковой не считаю.
Она кивнула.
- Тогда, может быть, расскажете, что в этой игре происходит дальше?
Джастин втянул сквозь зубы воздух.
- Дальше джентльмен обычно целует леди в шейку. Вот так. - И он подкрепил свои слова действием, наслаждаясь шелковистой ароматной кожей.
Элли тихонько вздохнула и выгнула шею ему навстречу.
- А потом?
Джастин продолжал ее целовать, пробовать на вкус нежную кожу.
- Потом он, возможно, рискнет опуститься немного ниже.
- Ниже?
У нее на вдохе перехватило дыхание, грудь вышла за пределы низкого декольте.
- Вот здесь.
Чувствуя, что бриджи становятся ему все теснее, Джастин проложил цепочку поцелуев к великолепной груди, коснулся ее губами и языком, вдохнул опьяняющий аромат.
Элли снова услышала тихий мучительный стон и осознала, что на этот раз сама его издает. Ей доставляло неизъяснимое удовольствие чувствовать его язык и губы на припухшей разгоряченной плоти и ощущать внизу живота его твердый напряженный орган. По всему телу разливалось обжигающее наслаждение, отчего набухали соски, и между бедрами собиралась влага.
- Я… о-о-о… - Она издала горловой стон и выгнулась, когда он потерся ей между ног твердой выпуклостью.
- Тебе нравится, дорогая? - хрипло спросил он, продолжая целовать ей грудь и медленно прижимаясь к ней бедрами.
Элли резко втянула в себя воздух.
- Я… не… знаю.
Ее с ног до головы переполняли незнакомые острейшие ощущения. Странные, но приятные, смесь дрожи, мучительного желания и горячего удовольствия.
- Хм, тогда, нам, вероятно, стоит продолжать, пока ты не сможешь сказать точно.
Джастин легонько прихватил зубами выступающую над декольте плоть и еще сильнее прижался нижней частью тела, продолжая медленные неторопливые толчки.
С каждым разом она все сильнее ощущала пронзительное удовольствие, а плоть внизу живота увлажнялась и припухала. Элли начала беспокойно метаться, пытаясь найти что-то… о боже, что?! - что успокоило бы ее жажду. Изо всех сил вцепилась в его широченные плечи и выгнулась навстречу. Дыхание затруднилось и участилось.
- Пожалуйста! О, Джастин, пожалуйста, не мучай меня больше!
В ее голосе звучала такая мука, что он немного отстранился. Судя по румянцу на щеках и затуманенному взгляду, она была очень близка к оргазму. Оргазму, к которому, в силу невинности, совершенно не готова. Невинности, которую он вот-вот рисковал целиком разрушить! Собрав всю волю, Джастин положил руки на плечи Элеоноры и заставил себя отстранить ее. Увидев растерянное лицо девушки, почувствовал себя настоящим подлецом, коим, несомненно, являлся.
- Вот по этой причине, моя дорогая, - с кажущейся легкостью протянул он, - вам и не следует устраивать тайные свидания с джентльменами наподобие лорда Бракстона!
Глава 8
Элли моргнула затуманенными глазами и обняла себя за плечи. Лишившись горячего тела Джастина, она сразу ощутила холод и одиночество. Лед застыл в жилах и сердце, когда она увидела высокомерно-презрительное выражение его лица и осознала, что последние несколько минут явились очередным уроком, призванным показать, как нельзя вести себя в обществе.
Да, может, он и был возбужден физически, но возбуждение определенно подчинялось его воле и целям и не имело ничего общего с тем невероятным удовольствием, которое испытывала она сама от его ласк и поцелуев. Без сомнения, даже доказательство его возбуждения было лишь способом показать, как маю она знает о мужчинах и как легко сдается ее тело под натиском соблазнения. Его самого случившееся определенно не трогало.
Элли уронила руки и застыла, не желая, чтобы высокомерный герцог видел ее унижение, страдания от того, что позволила себе так возбудиться от его интимно-нежных прикосновений.
- Кажется, мне снова есть за что вас благодарить, ваша светлость. - Она холодно улыбнулась. - Теперь я знаю, как поступать с джентльменами, если они попытаются позволить себе подобные вольности.
Его глаза сузились.
- Знаете?
- О да.
Элли одарила его сладкой улыбкой и вошла рукой в быстрый болезненный контакт с его надменной физиономией.
- Как вы думаете, - спокойно поинтересовалась она, когда он выпрямился, - это подходящее наказание за подобную фамильярность?
Джастин ответил понимающим взглядом и медленно потер горящую щеку.
- Уверен, да, - наконец сухо произнес он.
- Это хорошо. - Она отступила от двери и поправила платье. - Полагаю, мне давно пора вернуться к герцогине. - Вскинула брови и взглядом показала на запертую дверь библиотеки.
Джастин невольно восхитился ее хладнокровному поведению - а пощечина была очень чувствительной! - и не менее хладнокровному отношению. Выпуская ее в коридор, он подумал, что Она выглядит величественно-надменной, точь-в-точь как бабушка, когда очень им недовольна.
Выйдя за порог, Элеонора остановилась и повернулась к нему:
- Полагаю, ваши уроки на сегодня закончились, ваша светлость?
- Правильно полагаете, - подтвердил Джастин, решив, что с него достаточно присутствия на балу. Более чем, учитывая, что какие-то минуты назад он едва не занялся любовью с Элеонорой Розвуд!
Его страсть до сих пор полностью не утихла, а надменная и неприступная Элеонора вела себя с еще большим вызовом, чем раньше. Однако этот вызов он не мог, не смел принимать. Даже если болезненно пульсирующая мужественность требовала иного. Впрочем, для последней проблемы существовало простое решение. Зачем искать себе кого-то в любовницы, если можно отправиться в один из хорошо известных ему домов и взять услужливую прелестницу, которая удовлетворит все его нужды. Причем без каких-либо лишних ожиданий. И что еще более важно, без осложнений. Ибо он уже начинал понимать: его страсть к Элеоноре может серьезно осложнить жизнь. Да, собственно, уже осложнила.
Джастин решил как можно скорее покинуть Ройстон-Хаус. Отправил Стенхоупа за плащом и шляпой и уже собирался выйти на улицу, как вдруг услышал, что кто-то его зовет:
- Ройстон?
Джастин прикрыл глаза и медленно повернулся к джентльмену.
- Ричмонд, - приятно удивился он. - Простите, не заметил, что вы тоже здесь.
- Ваша бабушка оказала мне любезность своим приглашением, - кивнул граф, пересек холл и остановился у входной двери рядом с Джастином. - Я редко посещаю балы, но от приглашений вдовствующей герцогини Ройстон не отказываются, - с сожалением добавил он.
- Да, не отказываются.
Ответ и без того был непрост для Джастина, а стал еще тяжелее, когда он подумал об обременительной и раздражающей просьбе бабушки устроить судьбу Элеоноры Розвуд.
- Вы уходите?
Джастин скучающе улыбнулся:
- Слишком много жеманных мисс и назойливых джентльменов для одного вечера. Я не готов более их терпеть даже ради моей бабушки.
Однако ответной улыбки не последовало. Брайен Андерсон оставался серьезным.
- Я обратил внимание на девушку, с которой вы танцевали.