Ханна швырнула подушкой в Эсмеральду. Мастиф приоткрыл глаза, потянулся и сладко зевнул. Подождав, что дальше сделает Ханна, но так ничего и не дождавшись, Эсмеральда вновь устроилась поудобнее и смежила веки.
– Нет, мистер Эймс, Эсмеральда спит не в вашей, а в моей постели. Спросите меня, как она здесь оказалась.
– Я не могу, – прошептал Дадли, нащупывая стену рукой, чтобы к ней прижаться. – Я нездоров.
Слейд так же вслепую нащупывал дверь смежной спальни.
– Мне нужно выйти, – заявила Ханна. – И настоятельно рекомендую всем вам убраться из моей спальни раньше, чем я вернусь. Любого, кто останется здесь, я просто пристрелю. И не забудьте проветрить! – брезгливо бросила она, выходя.
Ханна мрачно шла к музыкальной комнате. В душе ее царил сумбур, но раскаиваться теперь поздно.
Итак, она вышла замуж за Слейда Франклина Гаррета. Взаправду. Вчерашняя нелепая церемония оказалась такой же настоящей, как дикое опьянение Слейда и Дадли.
Она ничего не заподозрила даже тогда, когда испуганный священник появился рано утром, чтобы получить ее подпись на свидетельстве о браке. Ханна считала, что бумаги – просто фальшивки. И лишь когда проповедник вслух зачитал документы, которые она не удосужилась даже пробежать взглядом, ей открылась страшная правда.
Итак, Слейд заранее подготовил их свадьбу. Он оформил все необходимые бумаги и даже купил для нее кольцо.
Ханна с ненавистью посмотрела на тяжелый перстень с огромным бриллиантом, сверкавший на ее пальце. До чего же ей хотелось теперь выбросить его в окно, а лучше – прямо в озеро, в темную холодную осеннюю воду.
Слейд Гаррет провел ее, обманул ее, усыпил ее бдительность, а потом нанес свой удар. Разве она могла заподозрить, что нелепый вчерашний фарс – настоящая свадьба?
Ханна устало посмотрела на стенные часы. Маятник качался размеренно и неторопливо. Прошло уже три часа с момента, как она ворвалась в собственную спальню и разбудила негодяя! Спустя всего полчаса из дома осторожно выскользнул Дадли Эймс. Как побитая собака с поджатым хвостом! Он побоялся даже попрощаться, трус!
Осторожные шаги послышались за спиной и замерли.
Ханна обернулась. Серафина, пожилая служанка, испуганно смотрела на пистолет в руке девушки.
– Не бойся, Серафина. Пистолет предназначается не тебе, а Слейду, – устало пояснила Ханна. – Ты не слышала, он вышел из комнаты?
– Нет, мисс, уже целых три часа тишина, – пробормотала служанка.
– Ради Бога, зови меня Ханна, – раздраженно бросила девушка.
– Да, мисс… Ханна.
Ханна резко отвернулась и вошла в музыкальную комнату.
Проклятый Гаррет! Натворил дел, а теперь опасается столкнуться с ней в собственном доме!
Она прошла по мягкому ковру в розовых розах к пианино. Открыв крышку, осторожно коснулась клавиш, взяла несколько аккордов. Инструмент прекрасно настроен, но играть на нем совершенно не хотелось.
Ханна положила пистолет на крышку пианино и начала изо всех сил долбить по клавишам. Звуки раздавались громко и резко.
Она надеялась, что какофония выманит Гаррета из его убежища. Когда грохот достиг крещендо, руки Ханны застыли.
Кто-то стоял за ее спиной. Кто-то, чьи ноги и живот прижимались к ее спине. Не успела она схватить оружие, как мужская рука перехватила ее руку.
– На сей раз я готов заплатить две тысячи, если ты перестанешь терзать инструмент. Слуги попрятались по комнатам, лишь бы не слышать твой балаган. – Слейд умолк и продолжал с некоторым изумлением в голосе: – Неужели я превратил тебя в такое чудовище, девочка?
Ханна, которая знала, кто действительно достоин звания "чудовище", попыталась вырвать руку из железной хватки. Она выкручивала запястье, надеясь, что ладонь Слейда вспотеет и выпустит ее.
Так и не сумев вырваться, она вскочила, повернулась к Гаррету, гневно фыркнула в его гадкое… бледное и растерянное лицо. Темные глаза – единственный живой элемент на его лице – смотрели озадаченно. Слейд успел привести себя в порядок и переодеться. Теперь от него лучше пахло, да и вид уже не столь помятый, но все же еще так далек от элегантного, подтянутого Слейда Гаррета, которого Ханна привыкла видеть.
– Убери свои лапы! – воскликнула она.
– Нет. Сначала отдай пистолет.
– Значит, ты признаешь, что у меня есть серьезный повод пустить его в дело?
– Очень серьезный. Отдай пистолет.
– Ни за что!
– Ханна, я не расположен к долгим играм.
– Я тоже.
– Ты, в самом деле, готова пустить мне в лоб пулю?
– Нет, в твое лживое сердце!
Лицо Слейда потемнело, даже бледные губы чуть покраснели.
– Немедленно отдай оружие, и мы поговорим.
– Ха! Не поздновато ли для разговоров? Мы уже женаты.
– Именно так. К огромному удовольствию Изабель. Дадли тоже очень повеселился. Жаль, ты не разделяешь всеобщего ликования.
– Не разделяю? Да я готова придушить тебя голыми руками, Гаррет! Жаль, свободна лишь одна рука.
– Маловато.
– Смотря для чего! – И Ханна изо всех сил замолотила свободной рукой по клавишам пианино.
– Не смей! – взревел Слейд, перехватывая ее руку и морщась от боли в голове. Ханна дернулась и почти вывернулась, когда Слейд резко поднял ее в воздух.
Девушка начала пинаться ногами, задевая то живот Гаррета, то клавиши инструмента. Нечленораздельно вопя, она пыталась вцепиться Слейду в волосы. Тот взвалил ее на плечо.
– Кричи сколько угодно, миссис Гаррет! – вдруг захохотал он. – Ты сама распугала слуг. Никто не придет к тебе на помощь, тем более что мы теперь муж и жена.
На секунду Ханна замерла от ужаса. Из уст Слейда слова прозвучали для нее как приговор. Она стала лягаться с утроенной силой, дергая его за волосы, царапаясь и ругаясь всеми самыми грязными ругательствами, которые слышала от ковбоев Дикого Запада. Слейд только смеялся, тиская и прижимая ее к себе.
– Можешь драться сколько угодно, дорогая. Не знал, что ты можешь так виртуозно ругаться. Твоему лексикону позавидовал бы любой портовый грузчик! Ай! Мое ухо! – Он шлепнул Ханну по попе, вызвав очередной взрыв негодования. – Ты принадлежишь мне и будешь моей. Закон и церковь на моей стороне. Уй-я!
Ханна почувствовала, как ее швырнули на мягкий диван. Не успела она отдышаться, как Слейд навалился сверху, подминая ее под себя. Неторопливым движением руки, даже не обращая внимания на ее полузадушенный писк, он раздвинул ей ноги в стороны.
Ханна ахнула и укусила его за плечо.
– Ты не устала, дорогая?
Она едва не плакала от досады. Слейд сильнее и больше ее. Не успела Ханна оттолкнуть его руками, как он поймал оба ее запястья и прижал к изголовью дивана над ее головой.
– Убери свои лапы! – взвизгнула девушка почти испуганно. – Ты, грязная скотина, поганый…
– Поганый кобель, – закончил за нее Слейд. – Я уже слышал. Ты повторяешься.
– Да чтоб ты сдох!
– Ого, как грубо. Дорогая, я просто в восторге. Ругайся, ругайся. Твоя ругань придаст особую пикантность моменту, когда ты станешь, наконец, моей.
Ханна нахмурилась и перестала брыкаться.
– Как? Разве я до сих пор не твоя? Я же три часа назад подписала документы. И железяка на моем пальце свидетельствует о том же.
– Ты подписала бумаги? – удивился Слейд. – Как любопытно! Я ожидал от тебя большей прозорливости. – Он еще плотнее прижался к Ханне бедрами. – Да, ты принадлежишь мне. Формально, на бумаге. Но мне мало. – И Слейд улыбнулся своей дьявольской улыбкой, от которой у Ханны похолодело внутри.
– Я не понимаю. Что значит "мало"? – Она замерла, прищурившись. – О нет! – Понимание обрушилось на нее, словно кузнечный молот на наковальню. В голове застучало. – Никогда!
– Так уж и никогда? – вкрадчиво спросил Слейд. – Думаю, мы будем часто этим заниматься теперь, когда не существует никаких помех. – Он наклонил голову, коснувшись губами губ Ханны.
Поначалу она стала сопротивляться и отворачиваться от поцелуя, но силы оставили ее. Помимо воли ее губы приоткрылись, впуская язык Слейда внутрь. Сама того не замечая, Ханна чуть слышно застонала и подалась навстречу Слейду, стала осторожно тереться о его грудь и бедра.
"Что я делаю? Неужели я действительно хочу его? Неужели мне нравятся его поцелуи? Поцелуи, пропахшие алкоголем и кофе?
О, они такие нежные, властные! Разве можно сопротивляться его губам! И если мне неприятны прикосновения Слейда, почему так сладко заныла грудь? Почему между ног стало так горячо и тягуче?"
Ханна всегда оставалась честной с собой. Бешеный ритм сердца, частое дыхание подсказывали ей, что она не властна над собственным телом. Она все ритмичнее терлась о бедра Слейда, изнывая от жажды и не зная, как ее утолить.
"Я должна остановиться! Должна прекратить такое бесстыдство раньше, чем окончательно потеряю голову. Раньше, чем мое сопротивление будет сломлено и я с радостью отдамся на волю победителя".
– О, Слейд, если ты сделаешь это со мной, я тебя возненавижу!
Он невозмутимо разглядывал ее лицо.
– Ты и раньше говорила, что ненавидишь меня, разве нет? Давай заключим договор: когда ты почувствуешь, что тебе не нравится то, чем мы занимаемся, ты велишь мне остановиться. Хорошо?
Ханна чувствовала, как стена ее сопротивления рушится. В теле бродили странные ощущения, словно кто-то ласково, но настойчиво поглаживал ее изнутри. Странно и приятно одновременно! Гаррет, склонившийся над ней, напряженно ждал ответа.
Напряженно? Да нет же, этот дьявол совершенно уверен, что она примет его условия!
Ей хотелось сопротивляться, хотя она знала заранее, что не сможет ответить отказом. Она терялась в глазах Слейда, пугающе черных сейчас, сама того не замечая, тянулась к его губам.
"Я пропала. Я погибла! Неужели я влюблена в него?"
– Слейд, я… я не знаю, что нужно делать. Я же никогда прежде…
Он кивнул с облегчением и нежно провел пальцем по подбородку Ханны.
– Я покажу тебе.
Теперь поцелуй стал ласковым, заигрывающим. Ханна ловила губы Слейда, словно опасаясь, что ему надоест его игра и он ускользнет из ее объятий. Кровь бежала по жилам, словно стремительный горный поток, в глазах плыл туман, и Ханна зажмурилась. Ей не хватало воздуха, но почему-то ей нравилось задыхаться, мучиться страшной жаждой, терзавшей все тело.
Тихий скрип. Слейд соскользнул с нее, вставая с дивана.
Что случилось? Что она сделала не так?
Ханна почувствовала черное отчаяние, когда вдруг поняла, куда направился Слейд. Он неторопливо задергивал плотные шторы. Музыкальная комната погрузилась во мрак. Ханна приподнялась на локтях, ища Слейда взглядом.
Почему… почему ее блузка расстегнута? Неужели она настолько забылась, что не заметила, как пальцы Слейда расстегивают пуговицы?
Растерянная сверх меры, Ханна торопливо запахнула блузку. Слейд приблизился к ней в полумраке и присел рядом, чуть заметно улыбаясь. Осторожно убрав длинные локоны с ее плеч, он разжал ее пальцы, разводя руки в стороны. Девушка тихо ахнула, но не нашла в себе сил сопротивляться.
– Я не обижу тебя, Ханна, – низким голосом проворчал он, касаясь ладонями обнаженной груди. – Одежда тебе не понадобится, милая.
Ханна вцепилась в его рубашку.
– Слейд, я боюсь. Расскажи мне, что делать. Может, тогда мне не будет так страшно?
– Тебе страшно? Ханна кивнула:
– Я вся дрожу.
– Ты не боишься, милая. Ты поймешь позже. – Он пропустил прядь ее волос между пальцами. – Ты очень красивая, Ханна. Твои волосы – словно волшебные сети. А когда ты смотришь на меня своими огромными глазами, мое сердце замирает от нежности. Ты не должна бояться меня.
Не отрывая от него взгляда, Ханна кивнула. Осторожно взяв его руку в свою, она уставилась на его пальцы.
У него такие сильные руки. Такие красивые, мужественные ладони. Такие настороженные пальцы. Разве он может обидеть ее? Сильный, немного замкнутый мужчина, не чуждый благородства. Он сумеет сделать все осторожно.
Неужели она готова сказать "да"? Готова забыть обиды и осмотрительность?
А разве может быть по-другому?
Ханна протянула к Слейду руки и обняла его за шею, положив на плечо голову. Она готова довериться ему.
Слейд как-то осторожно выдохнул, прижимая ее к себе.
– Ханна… – прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы.
Глава 11
Он поднял ее с дивана, не отпуская из объятий. Ханна прижималась к его груди, чувствуя себя защищенной. Когда ее ноги коснулись ковра, она продолжала обнимать Слейда.
– Ты так красива, Ханна, – тихо шепнул он ей на ухо. Ханна почувствовала, как вспыхнули щеки. Она потерлась носом о плечо Слейда.
– Ты тоже красив, Гаррет. Дьявольски красив. Он изумленно вглядывался в ее глаза.
– Ты действительно так думаешь? Или просто возвращаешь комплимент?
Ресницы Ханны смущенно затрепетали. Она опустила глаза.
– Я так считала с самого начала. Даже когда боялась и ненавидела тебя.
Он рассмеялся тихо и совершенно необидно.
– Когда ты сошла с поезда, я не мог оторвать от тебя взгляда. Мне казалось, что ты приворожила меня, маленькая колдунья. А еще я подумал, что никогда прежде не встречал такой удивительной девушки.
Ханна чуть слышно вздохнула. Сердце затрепетало в груди. Ей нестерпимо захотелось поцеловать его в губы, забыв о смущении.
"Почему же я так не делаю? Ведь он мой муж, и я имею на него право.
Нет, ни за что! Я не решусь. Мне страшно!
Страшно? Разве страшно делать то, чего хочешь больше всего на свете? Разве не этого ты хотела там, в кабинете, заключая со Слейдом союз? Разве не потому ты старалась задеть его плечом или юбкой, проходя мимо? Разве ты не желала почувствовать прикосновение его губ тогда, в спальне, когда он впервые пришел к тебе?"
– Я хочу поцеловать тебя! – выпалила Ханна раньше, чем успела подумать.
– Почему же не целуешь? Ведь я твой муж, и ты имеешь право.
Слейд произнес вслух те же слова, что пронеслись в ее голове. Словно он читал в ее сердце, видел ее насквозь.
– Не надо стесняться своих желаний, Ханна. Нет ничего естественнее того, когда мужчина и женщина желают друг друга. – Слейд прищурился чуть насмешливо. – Или мама тебе не говорила об этом?
И Слейд посмотрел на нее серьезно, перестав улыбаться.
– Мама говорила, что нет ничего прекраснее любви. Она рассказывала, что любовь может изменить весь мир, придав краски серой обыденности, тогда как отсутствие любви даже самый яркий день лишает красок. Она учила меня и сестер, что без любви жизнь человека теряет смысл. Век того, кто не изведал любви, пуст и полон скорби.
– Твоя мать была… истинной женщиной, – признал Слейд, немного помолчав. Он вспомнил своих родителей, которые так и не узнали взаимной любви, и ту боль, что отравила все их существование. Губы Слейда скривились в горькую усмешку, и сердце Ханны рванулось навстречу – поддержать и утешить.
Она уже не колеблясь обвила шею Слейда руками. Губы нашли его губы и прижались, стирая мрачную ухмылку. Она боялась, что он отстранится, не пустит ее в свой мир сейчас, когда его захватили тяжелые мысли, но она ошиблась. Слейд нежно обнял ее, отвечая на поцелуй.
Мир завертелся вокруг Ханны безумным водоворотом, сметая сомнения и страхи. Запах волос Слейда, аромат кофе, перемешавшийся со слабым ароматом алкоголя, кружили ей голову. Когда язык Слейда чуть коснулся ее собственного, колени задрожали.
"Господи, я люблю его, действительно люблю. К чему самообман, если сердце шепчет правду? Я люблю его и не откажусь от своей любви".
Ханна едва не произнесла свои мысли вслух и рассмеялась – легко и непринужденно. Ей не страшно поделиться своим открытием со Слейдом. Она уже собралась признаться ему во всем, но он заговорил первым:
– Я хочу, чтобы ты разделась, Ханна. Я хочу видеть тебя, какой сотворил тебя Господь.
Ханна смутилась своей минутной откровенности.
– Что, если тебе не понравится, какой он меня сотворил? Слейд рассмеялся так, словно услышал очевидную глупость.
– Мне понравится, не сомневайся.
– Надеюсь, ты уверен в своих словах, Слейд. – Ханна огляделась. – Ты хочешь, чтобы все случилось прямо здесь?
Он медленно кивнул.
– Чем плоха музыкальная комната? Где еще заниматься любовью, как не рядом с дорогим, отлично настроенным инструментом? Здесь приятный полумрак… и есть уютный диван – даже не один. Если захочешь, мы можем испробовать их все. – Слейд говорил с ленцой, словно убаюкивая бдительность Ханны.
"Заниматься любовью… такие странные слова. Что вкладывает в них Слейд? Он хочет заняться со мной любовью, но любит ли он меня? Он умеет смотреть мне в глаза с нежностью, ладони его, скользящие по моим волосам, легки и осторожны, но признаки ли это любви?"
Слейд вплел пальцы в ее волосы, расчесывая их и распуская густой волной на плечи. Отступив немного, он полюбовался Ханной и заговорил тихим, каким-то гипнотизирующим голосом:
– Когда я впервые увидел тебя тогда, на вокзале, ты потрясла меня, я не мог отвести от тебя глаз. Ты выглядела такой испуганной и в то же время такой независимой. Твои глаза выхватывали все новые детали города, и со стороны казалось, что ты ребенок, впервые попавший в магазин игрушек. Страх смешался в тебе с любопытством. Твое лицо так поразило меня, что мне захотелось немедленно схватить тебя в охапку и любить до потери сознания. – Слейд хрипло рассмеялся. – Твоя простая и неброская одежда сразу выдавала в тебе провинциалку. Но ни одна леди, вхожая в высший свет Бостона, не носила свои жемчуга и парчу с таким достоинством, с каким ты оправила свою простую юбку и подхватила сумку, спускаясь с подножки поезда. Ты смотрела на меня с недоверием и легким презрением, словно заранее определив во мне богатого самодура. И позже, когда я узнал, кто ты такая, Ханна Уилтон Лолес, ничего не изменилось. Я хотел презирать и ненавидеть тебя, но в то же время желал прикоснуться к тебе, прижаться губами к твоим губам. Как тебе удается такое, маленькая колдунья?
– Я… я не… – забормотала Ханна, не слыша собственного голоса и находясь словно в трансе.
– Конечно, ты не знаешь, – рассмеялся Слейд. – Это в твоей крови. Мне никогда не удастся насмотреться на тебя, Ханна. Я хочу прикасаться к тебе. Я желаю слиться с тобой воедино – может, я смогу хоть немного утолить мою жажду.
Ханна задышала чаще. Ее рот чуть приоткрылся, в глазах плыл туман. Зачем он уговаривает ее? Разве он не понимает, что уже завоевал ее, превратил в свою послушную марионетку?
Слейд прижал ладонь к ее часто вздымавшейся груди, потерся щекой о ее макушку, запустил пальцы в волосы. Его долгожданные осторожные прикосновения лишили Ханну сил. Она закрыла глаза, позволяя Слейду торопливо развязывать шнуровку платья, дергать за петельки, раздевать ее. Она слышала его шепот над ухом, невнятный, дурманящий.
Оставшись в одной сорочке, она почувствовала, как прикосновения Слейда стали настойчивее. Словно он терял терпение, стремясь как можно скорее овладеть ею. У Ханны дрожали колени. Губы Слейда нашли и сжали сосок ее груди сквозь тонкую ткань, и тело Ханны пронзило острое наслаждение, отдавшееся между ног и где-то в висках.