Вид возбужденного мужчины не показался Серине неожиданным. Сайрес рассказывал ей, как все должно выглядеть. Но ощущения, которые вызвало у нее обнаженное тело Люсьена, были совершенно непривычными. Она видела не просто красивого мужчину, а мужчину, который хотел ее и не скрывал этого.
– Ты разглядываешь меня, – заметил он с легкой усмешкой.
Серина зарделась и отвела взгляд.
– Ты… ты такой красивый.
Он подошел к кровати.
– Но ты еще красивее, любимая.
Кровать заскрипела под весом его тела. Не дожидаясь, что Серина заговорит, Люсьен накрыл ее рот своими губами и лег на нее. Она раскинула ноги, и он с благодарным стоном принял это молчаливое приглашение.
Неожиданно для себя Серина поняла, что четко осознает, какое наслаждение она получает от ощущения его массивной груди, трущейся о ее соски, от ласкового щекотания внутренней поверхности бедер его ногами, от нежного тепла его дыхания на шее.
Она почувствовала, как он пытается найти вход в ее лоно. Когда же его твердая плоть проникла в нее, Серина едва не задохнулась от острой боли, пронзившей тело. Она напряглась, испытав новый прилив боли после того, как он проник в нее еще глубже.
Люсьен взглянул на нее с явным удивлением и даже подозрением. Он наклонился и нежно ее поцеловал. Она с готовностью ответила на его поцелуй. Когда он оторвал от нее губы, в его глазах все еще читалось удивление. Он потряс головой, словно желая отбросить все вопросы и сомнения.
– Прости, дорогая, я должен был быть более осторожным.
Он вышел из нее, и его следующий заход оказался еще продолжительнее и нежнее. Серина вновь почувствовала боль, но она длилась недолго. Через мгновение неприятное ощущение сменилось чувством наполненности и тепла, которое, словно лучи солнца, распространилось по всему ее телу. Это было божественное ощущение, и Серина судорожно вздохнула.
– Ты очень напряжена, – прошептал он ей на ухо.
Она не знала, хорошо это или плохо, поэтому просто кивнула.
Он слегка приподнял бедра и почти вышел из нее, но спустя мгновение снова вошел резким, но безболезненным толчком. Он двигался, доводя ее до сладостной агонии.
В какой-то момент она выгнулась дугой, встречая его внутри себя.
– Да, так, – прошептал он, придерживая ее за талию и еще сильнее прижимая к себе.
В этой позе ее ощущения стали еще сильнее, а тело непроизвольно двигалось вперед, стараясь довести их до предела. Люсьен ускорил ритм. Наслаждение толчками входило в ее тело с каждым его движением, и очередной взрыв чувств был таким сильным, что Серина замерла в полной растерянности.
– Расслабься, дорогая.
– Но… я…
– Доверься мне. – Хриплый шепот, которым он произнес эти слова, явился последней каплей, переполнившей чашу ее чувственности. Волны восторга сотрясли ее тело, заставляя изгибаться и вздрагивать от каждого движения.
Спустя мгновение его голова упала ей на грудь, а руки еще сильнее сжали ее бедра. Его тело напряглось, как натянутая струна. Он застонал, откинулся назад и в изнеможении упал на Серину.
Она лежала молча, думая, скажет ли он хоть что-нибудь. Люсьен тяжело дышал, утомленный страстными объятиями.
Когда к нему вернулись все чувства, он откинул волосы с ее лба и посмотрел на нее своими бездонными зелеными глазами.
– Ты… ты потрясающа.
Его взгляд, срывающийся голос и выражение лица – все свидетельствовало о том, что он не может найти слов от переполнявшего его восторга. Серина чувствовала, что между ними образуется некая связь, которая гораздо сильнее и интимнее, чем связь физическая. Что-то шевельнулось в ее душе, и по щекам потекли слезы. Она отвернулась, надеясь, что он не заметит ее состояния. Люсьен обнял ее за плечи и прижал к себе.
Серина не могла больше сдерживаться, короткое, но выразительное рыдание сорвалось с ее губ. Люсьен повернул к себе ее лицо и принялся осушать его поцелуями. Она закрыла глаза, успокоенная его ласками и теплом его дыхания, и вскоре заснула.
Люсьен отодвинулся, укрыл ее одеялом, поднялся и натянул бриджи. Тело и душа все еще не пришли в себя после перенесенного потрясения. Его сознание освободилось от всех воспоминаний. Впервые за несколько месяцев он чувствовал умиротворение.
Он встал на колени, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Золотистые волны волос обрамляли этот ангелоподобный лик, совершенство которого дополнялось бархатистой кожей и красиво очерченными, словно налитыми соком спелых ягод губами.
Его взгляд пробегал по округлости ее щек и четкой линии подбородка. В наружном уголке одной из ее бровей пряталась крохотная родинка, которая не портила, а, скорее, усиливала красоту этого лица.
Люсьен откинул прядь волос с ее щеки, раскрасневшейся от прикосновения его небритого подбородка. Хотя тело его все еще было расслаблено, душу вновь охватило смятение.
Последний раз он был с женщиной три месяца назад. Он оставил дочь на попечение слуг. Слезы маленькой девочки показались ему тогда всего лишь детским капризом. Ту ночь он провел со своей бывшей любовницей, отдавшись во власть бездумного, плотского желания. Когда утром он вернулся домой, Челси уже была мертва.
Люсьен подошел к столу с напитками и налил себе стакан ирландского виски. Тягучая жидкость обожгла горло, но он не обратил на это внимания. Он надеялся, что алкоголь поможет ему заглушить терзающее ощущение вины.
Но воспоминания становились все более четкими. Крохотное тельце, лежащее под колесами экипажа… Белая рубашка, покрытая алыми пятнами крови… Он был потрясен, он отказывался верить в то, что произошло. Челси решила убежать из дома за мамой, чтобы привезти ее к папе и чтобы все стали счастливыми.
Он взял бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. То самоистязание, которому он подвергал свою душу, было мучительным, но оно не лишало его сил. По крайней мере до этой ночи. Ему не надо было слушаться Найлза. Да, его лучший друг дал ему неправильный совет. Он заслужил свое одиночество, и следовало и дальше избегать общения с другими людьми. Но нет, Найлз настоял, чтобы он попробовал научиться жить без Челси. Люсьен замотал головой от отвращения к самому себе. Он послушался, как последний дурак.
Взгляд упал на белокурую красавицу, лежавшую в его кровати. Хорошее же получилось у него раскаяние! Вместо того чтобы дать времени притупить его страдания, он забыл обо всем в объятиях этой женщины. Одного взгляда на ее испуганное и растерянное лицо было достаточно, чтобы понять – ему не составит никакого труда ее соблазнить. Но что-то в ее лице трогало его душу. Он не чувствовал решимости оттолкнуть ее от себя.
И все же завтра утром он сделает именно это. Когда она проснется, он спросит, какое вознаграждение она хочет получить, и отправит ее домой.
Люсьен снова запрокинул бутылку, и через несколько секунд она опустела. Он осторожно поставил ее на стол, тяжело вздохнул и лег на кровать. Люсьен лежал, бессмысленно уставившись в потолок. Через некоторое время его глаза закрылись.
Глава 4
Приглушенный мужской храп разбудил Серину. Она с трудом откинула тяжелое одеяло и села на кровати.
Со смешанным чувством восхищения и стыда она разглядывала прекрасного незнакомца, ее недавнего любовника, который лежал подле нее обнаженный до пояса. Вид его красивого тела заставил ее окончательно проснуться. Стараясь производить как можно меньше шума, она встала с кровати.
Серина про себя поблагодарила небеса за то, что огонь в камине еще не погас, и принялась в его неясном свете собирать свою разбросанную по полу одежду.
Господь всемилостивейший, что же она наделала! "Ты разрешила незнакомцу соблазнить тебя, – ответила она на свой вопрос. – Ты поступила точно так же, как поступала твоя мать". Ее мысли путались, она задыхалась от душивших ее слез.
Реальность обрушилась на нее, как поток ледяной воды. Под натиском красивых слов и красивого тела она уступила зову плоти. Она поступилась всеми христианскими ценностями ради удовольствия отдаться мужчине. Ее поведение ничем не отличалось от поведения дешевой шлюхи.
Слава Богу, подумала Серина, он, кажется, не заметил, что она была невинна. А если и заметил, то не придал этому значения. Возможно, для него нет ничего необычного в том, чтобы соблазнять девственниц. От этой мысли на глаза у нее навернулись слезы.
В любом случае ей необходимо покинуть его дом до того, как он проснется и начнет задавать вопросы. До того, как он узнает ее имя.
Она снова подумала о том, что этот мужчина может быть знаком с Сайресом. Она опозорила не только себя, но и своего мужа. А если она забеременела? Еще несколько часов назад она мечтала об этом, но теперь мысль о том, что она родит незаконного ребенка, повергла ее в ужас. Конечно, Сайрес сам просил ее об этом, но то, что случилось в реальности, вряд ли заслужит его одобрение.
Серина тряхнула головой, заставляя себя собраться с мыслями. Она сунула чулки в сумочку и натянула нижнюю рубашку. Затем кое-как застегнула на спине платье. Руки у нее дрожали, и ей едва удалось справиться с несколькими крючками.
Ее взгляд судорожно метался по комнате, пока не натолкнулся на дверцы массивного гардероба. Она бросилась к нему, раскрыла и обнаружила внутри темный плащ. Серина накинула его на плечи, чтобы скрыть беспорядок в одежде. Корсет она положила в один из внутренних карманов плаща.
Все еще дрожащими руками она завязала шнурки туфель. Взгляд непроизвольно вновь обратился к спящему незнакомцу. Люсьену, поправила она себя.
Несколько часов, проведенных в его объятиях, показались ей раем на земле. Но теперь она запретит себе думать о нем. Это был соблазн, которым сатана искушал ее слабую душу. И она сделала свой выбор – предала мужа и Господа. Возможно, она являлась точным подобием своей матери, только не могла признаться себе в этом. Но теперь она навсегда выбросит из памяти слова и ласки Люсьена.
Смахнув набежавшие слезы, она разглядывала его широкую грудь, узкие бедра и сильные ноги, разметавшиеся по кровати. В последний раз она посмотрела на его лицо. Он был прекрасен, соблазнителен и… опасен для нее. Серина отвернулась.
Больше она не увидит его и не поддастся зову своей плоти. Она боялась, что ее христианская мораль не устоит перед напором его желания. У мамы на это никогда не хватало сил.
Рыдания снова начали душить ее. Боясь, что плач разбудит Люсьена, Серина поспешила покинуть эту спальню и этот дом. Никем не замеченная, она спустилась по лестнице и вышла на улицу.
– Вставай, дружище!
Люсьен услышал будивший его знакомый голос. Что-то больно пихнуло его в бок, заставив поморщиться от неприятного ощущения. После следующего удара он застонал.
– Вставай. Вчера ты обещал пойти со мной в клуб, и я заставлю тебя это сделать. А там я постараюсь выбить из тебя дух.
Генри Найлз. Это он, подумал Люсьен, с трудом преодолевая сонливость и тянущую боль в затылке. Он ведет себя как самая назойливая сиделка… и самый лучший друг.
Люсьен снова застонал.
– Убирайся. Я никуда не пойду. Мне сейчас не до бокса. Я и так чувствую себя избитым.
– И кто же тебя избил? Уж не та ли молодая леди, о которой мне рассказал Холфорд? – спросил Найлз со смехом.
При этих словах на Люсьена нахлынули воспоминания о белокурой красавице с глазами цвета сапфира. Его тело сладко заныло.
Он поднялся и принялся оглядывать комнату.
– А где она?
– Не знаю. Я думал, ты расплатился и отослал ее прочь.
– Нет. Вчера я уснул рядом с ней. – Люсьен озадаченно посмотрел на друга. – Это последнее, что я помню.
Найлз рассмеялся.
– Проверь свой кошелек и карманы, дружище. Скорее всего она сбежала, прихватив все самое ценное.
– Сомневаюсь. Она не похожа на шлюху.
Генри скептически усмехнулся:
– Некоторые из них умеют пустить пыль в глаза. Где ты ее нашел?
– В Воксхолле, – ответил Люсьен.
– Это все объясняет. Значит, она лучше, чем многие из них, – заметил Найлз, пожимая плечами.
Люсьен проверил карманы своего сюртука и обнаружил, что все его деньги на месте.
– Она ничего не взяла.
Циничное выражение лица Найлза сменилось удивлением.
– Клейборн, кто она?
Люсьен покачал головой:
– Я не знаю. Я спас ее от грабителя, и мы не были представлены друг другу.
– Ты не знаешь ее имени?
– Нет. Вор испугал ее, она закричала. Мне не хотелось спрашивать ее имя, – признался он.
– Но ты хотя бы можешь предположить, кто она такая? – не унимался Найлз.
– Понятия не имею. Самая красивая женщина из всех, что я видел. У нее лицо ангела. С ней я почувствовал… – Люсьен закрыл глаза, борясь с охватившим его возбуждением.
– Понятно. Она именно то, что тебе нужно. И ты позволил ей уйти?
– Вероятно, она ушла ночью. Но почему, черт возьми?
– Это поможет тебе что-нибудь о ней узнать. Холфорд нашел его в библиотеке, – сказал Генри, протягивая Люсьену белый носовой платок. Тот прижал его к губам и с наслаждением вдохнул тонкий аромат жасмина. Затем развернул платок и обнаружил инициалы СБ, вышитые в углу розовым шелком.
– Нет, мне это не поможет. Она все еще остается для меня загадкой.
– И что ты собираешься делать? Искать ее?
В сознании возник образ Челси, возвращая Люсьену ощущение собственной вины.
– Нет. Мы провели ночь, и не более того.
Найлз скрестил руки на груди и нахмурился:
– Значит, ты будешь продолжать терзать себя за тот несчастный случай, который не мог предотвратить?
– Я предотвратил бы его, – процедил Люсьен сквозь зубы, – если бы остался в ту ночь дома.
– Полная чушь! Когда же ты наконец поймешь это?
– Если тебе не нравится общаться со мной, – сказал Клейборн, указывая на дверь, – Холфорд проводит тебя к выходу.
– Ты ведешь себя как безумный. И не хочешь снова научиться любить. Равенна слишком тяжело тебя ранила.
Люсьен резким движением откинул одеяло и поднялся с кровати.
– Хватит об этом!
– Но ты не можешь преодолеть себя и перестать каждый день думать о ее побеге с Уэйлендом. Поверь, эта женщина не стоит твоих мучений.
– Ты слишком глубоко суешь свой нос в чужую жизнь, – заметил Люсьен, направляясь к гардеробу.
– Клейборн, ты ранен?
Тон, которым Найлз задал этот вопрос, заставил Люсьена насторожиться.
– Нет. С чего ты взял? – спросил он, оборачиваясь.
Генри присвистнул и указал на разобранную постель.
– Друг мой, у тебя серьезная проблема.
Люсьен посмотрел в том направлении, куда указывал Найлз, и увидел, что на белоснежной простыне видны отчетливые пятна уже подсохшей крови. Не веря своим глазам, он подошел ближе.
– Может так случиться, что твоя шлюха оказалась девственницей? – спросил Генри.
От смущения и недоумения Люсьен не мог ясно соображать.
– Я думал… мне казалось… было похоже… Черт побери! – воскликнул он, поднося руку ко лбу. – Прошлой ночью мне показалось, что я… я лишил ее девственности. Но она ничего не сказала. Она даже виду не подала, что это ее первый раз. Черт возьми, она даже не сопротивлялась.
– Ничего не сказала? – спросил Найлз. Он был удивлен не меньше своего друга.
– Ничего, только охнула пару раз. Я подумал, что просто слишком тороплюсь. Но я еще ни разу не видел девственницы, умеющей так раздевать мужчину одними глазами, как это делала она. Да и какая девственница способна отправиться домой к незнакомому мужчине и предложить ему свое тело?
– Видимо, только та, которая досталась тебе.
– О Господи, – обреченно вздохнул Люсьен.
– Да кто же она такая?
Клейборн пожал плечами:
– Не знаю. Но она точно не шлюха. Я без труда затащил ее в свой экипаж. Она почти не сопротивлялась. Я подумал, что это чья-то любовница, оставшаяся в одиночестве по воле случая, или молодая вдова.
– Похоже, она оказалась чьей-то дочерью, – сказал Найлз.
– И я ее обесчестил, – продолжил Люсьен. – Проклятие!
– Как ты думаешь, ее отец – человек из общества?
– Ее родители умерли, – ответил Люсьен, вспоминая выражение искреннего горя на ее лице, которое так его тронуло. – Но она была хорошо одета и, похоже, принадлежит к знатной фамилии. Однако она не произвела на меня впечатления молоденькой девочки. Ей примерно лет двадцать.
– Значит, она старая дева.
Клейборн недоверчиво покачал головой:
– Я никогда не видел, чтобы старые девы вели себя так соблазнительно. Перед ней не устоял бы и святой.
– Эту возможность нельзя исключить. Но скажи, что ты теперь собираешься делать?
Вопрос Найлза не был неожиданным, но застал Люсьена врасплох. Как мог ответить на него мужчина, который считал себя человеком чести?
– Сам знаешь, – сказал наконец Клейборн. – Я должен на ней жениться.
Найлз рассмеялся.
– Ты затянул петлю на собственной шее.
– Ты прав. А как ты думаешь, что скажет ее опекун, когда узнает, что ее лишил чести разведенный мужчина?
– До того, как встретит тебя, или после?
Люсьен помрачнел.
– Мне необходимо найти ее первым.
Странное ощущение блаженства неожиданно нахлынуло на него, когда он вспомнил прошедшую ночь и то, что происходило на этой кровати с простынями, испачканными кровью. Он встряхнул головой и направился к гардеробу.
– Я помогу тебе, – сказал Генри. – Надеюсь, этим я заслужу право быть твоим свидетелем на свадьбе?
Люсьен не удержался и захохотал.
– Ну ты и пройдоха!
– Я и не ожидал от тебя другого, – усмехнулся Найлз.
Люсьен принялся доставать из шкафа одежду. Неожиданно он заметил, что нет его любимого серого плаща.
– Еще один сюрприз, – пробормотал он. – Она забрала мой плащ. Вчера он висел в этом шкафу.
– Но у тебя тоже осталось кое-что, принадлежащее ей, – заметил Найлз, с улыбкой указывая на платок в руке Люсьена. – У вас произошел своего рода обмен.
Серина облегченно вздохнула, когда закрыла за собой дверь своей комнаты. Она бессильно привалилась к стене, чтобы не упасть. Всю дорогу от Ганновер-сквер до дома она бежала бегом, и теперь от усталости и пережитого возбуждения у нее слипались глаза.
Слава Богу, ей удалось незаметно проскользнуть в спальню. Нужно побыть одной, собраться с мыслями, решить, какими словами признаться Сайресу в содеянном. Может быть, она сумеет смириться со своим грехом и заслужит прощение.
– Где это вы были, миледи? Я вас всю ночь прождала, глаз не сомкнула. А вы вдруг заявляетесь перед самым рассветом, и в таком виде, будто вас кошки драли.
Серина с трудом подняла веки и холодно взглянула на свою горничную-ирландку.
– Не сейчас, Кэффи. Я не настроена с тобой беседовать.
Не обращая внимания на явное неудовольствие хозяйки, Кэффи поспешила к ней и помогла снять тяжелый плащ.
– Господи, миледи, кто застегивал ваше платье? – изумленно воскликнула девушка.
– Я.
– Тогда кто его расстегивал? – поинтересовалась Кэффи, задумчиво приподнимая одну бровь.