Я поднялась на пролет лестницы. Через одно из окон я увидела сад. Там был пруд, в котором плавали цветы лотоса, а стол и стулья были украшены белыми и зелеными солнечными бликами.
Мы помедлили перед дверью. Мой провожатый поскребся в нее. \
- Войдите, - раздался голос, который я узнала.
- Мисси входит, - сказал провожатый, улыбаясь с удовлетворением героя, который с триумфом выполнил непреодолимую задачу. - Я привел мисси, - добавил он. И вот уже передо мной была Лавиния.
- Друзилла! - вскричала она.
Я подбежала к ней, и мы обнялись. Я услышала бормотание с поздравлением самого себя, в то время как дверь закрылась за нами.
- Тебя не было так долго.
- Это было продолжительное путешествие.
- Я так рада, что ты приехала. Дай мне посмотреть на тебя. Все та же прежняя Друзилла.
- А что ты ожидала?
- Именно то, что вижу… и я этому рада. Я думала, что ты можешь превратиться в какой-нибудь ужасный старый синий чулок. Ты была чуть-чуть такой.
- Никогда не ожидала такого от тебя! А теперь дай мне посмотреть на тебя.
Она отступила на несколько шагов назад, встряхнула своими восхитительными волосами, которые были свободно схвачены сзади лентой, и молитвенно подняла вверх глаза, позируя мне.
Она пополнела, но была прекрасна, как всегда. Я забыла, какой потрясающей она была. На ней было длинное свободного покроя нарядное платье цвета лаванды, и оно ей очень шло… в действительности Лавинии шло все и всегда.
Я почувствовала, что она инсценировала нашу встречу и ведет себя так, как будто это была сцена из пьесы, а она - ее героиня.
- Ты нисколько не изменилась, - сказала я.
- Ну, что же, надеюсь, что нет. Я стараюсь.
- Тебе хорошо в Индии?
Она ухмыльнулась.
- Я не уверена. Мы собираемся вернуться домой через два года. Дугал не может ждать. Он ненавидит жизнь здесь. Он хочет уехать домой и изучать какие-то старые высохшие вещи. Дугал совершенно не умеет наслаждаться.
- Люди редко находят наслаждение в одном и том же.
Она подняла глаза к потолку. "Ее старая привычка", - вспомнила я.
- Верная себе Друзилла, - сказала она. - Ты провела здесь всего пять минут, а разговор уже принял психологический оборот.
- Это просто совершенно очевидный факт.
- То, что очевидно для тебя, умной, слишком сложно для такой тупицы, как я. Все дело в том, что Дугал ждет не дождется возвращения домой.
- Где он сейчас?
- В Дели. Они всегда куда-то уезжают по делам Компании. Меня тошнит от нее. Фабиан тоже там.
- В Дели? А почему ты не там?
- Ну, мы поживем некоторое время здесь, в Бомбее. Я думаю, что со временем сможем поехать в Дели.
- Понятно.
- А теперь расскажи мне о доме.
- Там все совершенно так же, как было раньше, за исключением того, что мой отец умер.
- Мне известно это от мамы. Предполагалось, что ты выйдешь замуж за доброго Колина Брейди и поддержишь пасторскую традицию. Об этом я тоже все знаю. Ты была не очень благоразумной, это означает, что ты не сделала того, что она для тебя планировала.
- Я вижу, что ты хорошо информирована в отношении пасторских дел Фремлинга.
- Мама обожает писать письма. Мы с Фабианом периодически получаем из дома послания. Единственное, что она не может оттуда увидеть, это то, выполняются ли ее приказы или нет… и это счастье.
- Она всегда все устраивала. Это ее главная жизненная миссия.
- Она устроила мою свадьбу. - Лавиния выглядела немного мрачно.
- Ты охотно пошла к алтарю.
- Тогда все казалось прекрасно, но теперь я уже взрослая. И сама думаю, что мне делать.
- Жаль, что у вас не так сложилось.
- Да? Знаешь, ему надо было жениться на тебе. Вы бы хорошо поладили. Тебе бы нравились все эти разговоры о старых временах. Ты как раз разбираешься в этом. Я просто вижу, как ты приходишь в волнение оттого, что кто-то выкопал горшок, которым пользовался Александр Великий. Мне все равно - использовал его Александр или Юлий Цезарь. Для меня это просто старый горшок.
- Ты неромантична.
Это рассмешило ее.
- Мне нравится быть такой, какая я есть. Я ужасно романтична. На самом деле, я прекрасно провожу время… романтично. Ох, я так рада видеть тебя здесь, Друзилла. Это как в старые времена. Мне нравится, как ты неодобрительно смотришь на меня. Это заставляет меня чувствовать себя такой восхитительно грешной.
- Я полагаю, здесь есть… обожатели?
- Обожатели есть всегда.
- С катастрофическими результатами.
- Я уже сказала тебе, что теперь я взрослая девушка. И больше не попадаю в глупые ситуации.
- По крайней мере, это удача.
- Ты опять выглядишь чопорной. В чем дело?
- Ты не спросила о Флер.
- Я собиралась сделать это. Как она?
- Она здорова и счастлива.
- Ну, так за что же тогда ты осуждаешь меня?
- За то, что ты, ее мать, равнодушна к ней.
- Должна напомнить вам, мисс Делани, что теперь я ваш работодатель.
- Если ты так думаешь, я как можно скорее возвращаюсь в Англию.
Она расхохоталась.
- Конечно, нет. Я не позволю тебе сейчас уехать. Тебе придется здесь остаться и примириться со всем этим. Кроме того, ты всегда была моим старым другом Друзиллой. Мы вместе прошли через слишком многое, чтобы наши отношения были иными.
- Ты не видела Флер перед отъездом. В конце концов, видела ли ты ее после того, как ее взяла Полли? - спросила я.
- Добрая Полли не хочет, чтобы я расстраивала малышку. Это - твои собственные слова.
- Ты знаешь, что это известно Фабиану?
Она кивнула.
- Я уже выслушала лекцию по поводу моей глупости.
- Надеюсь, ты не думаешь, что это сообщила я.
- Фабиан сказал, что это была Полли, которая открыла тайну ему потому, что он пришел к определенному заключению о тебе. Он, казалось, сердился больше всего именно из-за этого.
- Он был очень добр, - сказала я. - Он положил некоторую сумму денег для Флер с тем, чтобы Полли использовала их по своему усмотрению… на образование девочки и тому подобное. Они собираются взять ей гувернантку. Флер должна получить образование.
- Прекрасно. Тогда о чем же нам волноваться? И эта ужасная Джанин убита. Все закончилось очень хорошо.
- Для тебя - возможно, но вряд ли для нее.
- Шантажисты получают то, что заслужили.
- Подумала ли ты о бедной Мириам?
- Я не очень помню ее. Это ты бегала вокруг, стараясь узнать их всех, в то время как я, ожидая родов, была в крайнем дискомфорте. Это было ужасное место, и я рада, что со всем этим покончено.
- Скажешь ли ты Дугалу?
- Боже мой, нет. Зачем?
- Я подумала, что, может быть, ты захочешь видеть Флер и быть с ней вместе… хотя Полли и Эфф никогда не позволили бы этого. Или, может быть, облегчить свою совесть.
- Совесть - это нечто такое, что надо научиться подчинять.
- Я уверена, что это единственный урок, который ты усвоила блестяще.
- Опять появляется Друзилла. О, я не должна напоминать тебе о нашем положении, а то ты становишься надменной, и мне это не нравится. Кроме того, мне не нравится эта суровость. Но я рада, что ты здесь. Как насчет той няни, которую мама прислала вместе с тобой?
- Она очень хорошая. И мне нравится. Она очень разумная, и я уверена, что абсолютно надежная.
- Ну что же, я это и ожидала, поскольку ее нашла мама.
- Мы очень хорошо поладили. - Я начала рассказывать ей о нашем путешествии, опасной езде через пустыню, исчезновении месье Лассера, но увидела, что ее внимание отвлеклось. Она продолжала смотреться в зеркало и приглаживать волосы. Поэтому я остановилась.
- Как дети? - спросила я ее.
- Дети?
- О, ты забыла? У тебя двое детей, рожденных в браке. Мы уже обсудили и оставили в покое твоего внебрачного отпрыска.
Лавиния откинула голову назад и рассмеялась.
- Типичные друзиллизмы, - сказала она. - Я люблю их. Я не собираюсь доставлять тебе удовольствие быть уволенной за дерзость к своей госпоже, как ты думаешь. Тебя выбрала моя решающая мама, а это решение одобрил властный брат… так что ты должна будешь остаться.
- Твой брат?
- Да, на самом деле он в первую очередь предложил тебя: "Ты привыкла хорошо ладить с этой девушкой из пасторского дома. Ты вместе с ней ходила в школу. Смею утверждать, что она развлекла бы тебя здесь". Когда Фабиан это сказал, я не знала, почему я сама раньше не подумала об этом. Я удивилась: "Как же она приедет?" Ты Фабиана знаешь. Он ответил: "Пароходом до Александрии и затем дальше из Суэца". Я, конечно, имела в виду не это и спросила: "Как? В каком качестве?" "Она очень эрудированная молодая женщина. Она могла бы учить детей. Это то, что делают благородные хорошо образованные женщины с непрочным доходом - и дочь пастора как раз относится к ним", - разъяснил он мне.
Она рассмеялась, а я почувствовала бурную радость. Меня предложил он. Это было, должно быть, тогда, когда он приезжал домой и ухаживал за леди Джеральдин.
Я хотела спросить о леди Джеральдин, но чувствовала, что момент для этого был неподходящим. Лавиния, безусловно, теоретически очень умная, была знатоком по части выявления чьих-то чувств по отношению к противоположному полу.
Поэтому я спросила только:
- О… это было так?
- То, что исходит от мамы подобно парламентскому акту, а одобрение Фабиана - это как подпись монарха. Так что видишь, это становится законом.
- Я убеждена, что ты не всегда принимаешь их совет.
- Это потому, что меня так привлекает грех. Если бы у меня не было такой могущественной семьи, не было бы и вполовину так забавно. Моя дорогая целомудренная Друзилла, так непохожая на свою грешную подругу, не могу тебе передать, как я рада что ты будешь жить здесь. Это восхитительно, что приказ из Фремлинга полностью совпал с моими желаниями. Я собираюсь хорошо повеселиться.
- Я надеюсь, что в дальнейшем не возникнет таких затруднений, как…
Она приложила палец к губам.
- Тема закрыта. Я с этим покончила. Серьезно, Друзилла, я никогда не забуду, какую ты сыграла в этом роль. А затем я вырвала Дугала прямо у тебя из-под носа.
- Он никогда не был моим, чтобы его выхватывать.
- Он легко мог им стать. Я знаю, что, если бы он внезапно не приобрел такую значимость в маминых глазах, он бы все еще рылся в книгах и продвигался бы в ухаживании за тобой со скоростью улитки. Скорость - не самое лучшее качество Дугала. Но успех был бы прочным… и действительно таким верным для него и, возможно, решением проблемы для тебя. Лучше чем этот старый педантичный Колин Брейди, от которого у тебя хватило ума отказаться. Но ведь ты всегда отличалась здравым смыслом. В то же время Дугал был бы счастливее без своего знатного титула. Бедный Дугал! Мне почти жаль его. Изменить свой путь улитки, чтобы жениться на женщине, которая больше всего в мире не подходила ему. И все потому, что это был мамин приказ, и как приказы Мидии и Персии, о которых ты знаешь, он стал незыблемым законом.
И вдруг я ощутила себя здесь очень счастливой. Я почувствовала, что жизнь перестала быть скучной. Я вновь ожила. Все было странным, немного таинственным - это Фабиан предложил, чтобы я приехала…
Мне хотелось знать, почему. Конечно, для удобства Фремлингов. Лавиния нуждалась в компаньонке, вероятно, в ком-то, кто спасал бы ее от результата возможных шалостей, где возможностей для этого было больше, чем в выпускных классах французской школы. И я однажды уже доказала свою полезность. Фабиан помнил это.
Поэтому один из приказов, как и назначивший свадьбу Дугала и Лавинии, теперь касался меня. Я должна была бросить все и явиться на службу - и вот я здесь.
Я боялась, что она увидит мое приподнятое настроение и свяжет это с Фабианом, поэтому я сказала:
- Я хотела бы увидеть твоих детей.
- Друзилла заговорила. Я буду потакать ее капризам только для того, чтобы показать, как я рада, что она здесь. Я провожу тебя в детскую.
Выйдя из комнаты, мы поднялись по лестнице и оказались в верхней части дома, где находились детские - две огромные комнаты с уменьшенными занавешенными окнами в углублениях. На них были тяжелые драпировки, затемнявшие помещение.
Я услышала голоса и поняла, что там уже была Элис, знакомившаяся со своими подопечными.
Лавиния провела меня в комнату, где стояли две небольшие кровати, затянутые москитной сеткой, и на стене висел неизменный веер "пунках".
Дверь смежной комнаты была открыта, и оттуда вышла небольшая смуглая женщина в сари; с ней была Элис.
- Это, - представила я, - мисс Элис Филрайт. Элис, это графиня.
- Привет, - в дружеском тоне сказала Лавиния. - Я рада, что вы приехали. И вы уже познакомились с детьми?
- Это первое, что я обычно делаю, - сказала Элис.
Они вошли в комнату. Хрупкая смуглая женщина отступила в сторону, пропуская нас. Она выглядела встревоженной, и я подумала, что она боится, как бы наш приезд не означал ее отстранение. Я улыбнулась ей, и она ответила мне улыбкой. Она, казалось, прочитала мои мысли, и поблагодарила меня за них.
Луиза была восхитительна. Она мне напомнила маленькую Флер, что было неудивительно, так как они наполовину были сестрами. У нее были красивые вьющиеся волосы, маленький прелестный носик и очаровательные голубые глаза, но в них не было того тигриного взгляда, который я заметила у Лавинии, когда впервые увидела ее и когда она была не намного старше теперешней Луизы. Она была хорошеньким ребенком, но в ней не было той разительной красоты ее матери. Она была немного застенчивой и держалась вплотную к индийской женщине, к которой она была, очевидно, очень привязана. Мальчику было около года. Он делал свои первые шаги и не очень уверенно сохранял равновесие.
Элис подняла его, он внимательно изучил ее и, похоже, нашел ее приятной.
- Друзилла, Луиза будет твоей куклой, - сказала Лавиния.
- Привет Луиза, - сказала я. - Мы с тобой вместе выучимся удивительным вещам.
Она серьезно посмотрела на меня, и, когда я улыбнулась, она ответила мне. Я подумала, что мы должны бы с ней поладить. Меня всегда привлекали дети, и хотя контактов с ними было мало, у меня, казалось, было с ними естественное взаимопонимание.
Лавиния с легким нетерпением наблюдала за нами. Мне было грустно за ее детей. Их привязанность к няне-индийке была очевидной, а Лавиния была для них почти чужой. Мне стало интересно, как относится к ним Дугал.
Лавиния не хотела задерживаться в детской. Она настойчиво постаралась увести меня оттуда.
- Надо еще так много устроить, - сказала она. С ослепительной улыбкой она повернулась к Элис. - Я вижу, что вы превосходно справитесь со всем.
Элис выглядела удовлетворенной, и я догадалась, что она предполагает - и правильно, - что вмешательства в ее дела со стороны хозяйки не последует или оно будет минимальным.
Я пошла в свою комнату распаковывать вещи и ощутила чувство приятного возбуждения, такое, какое не испытывала уже долгое время.
Каждый день был новым приключением. Я условилась, что вначале для Луизы будет достаточно двух часов занятий, а Лавиния была готова согласиться со всем, что я предлагала. Я ездила с ней в карете кататься по городу мимо мест погребения парсов, где их трупы оставляли на сухом горячем воздухе, так что хищникам доставались только кости. Я восхищалась тем, что видела, и хотела узнать как можно больше. Все было так ново и экзотично.
Иногда мы отправлялись на поиски приключений вместе с Элис. Мы любили бродить по улицам, которые находили нескончаемо очаровательными. Со всех сторон нас осаждали нищие, вид которых пугал и угнетал нас. Изуродованные дети волновали меня даже больше, чем изнуренного вида мужчины и женщины, выставлявшие напоказ свою немощь в надежде на сочувствие или подачку. Мы с Элис обычно брали с собой некоторую сумму денег, которые могли бы дать тем, кто, по нашему мнению, был в самом худшем положении, но нас много раз предупреждали, что, как только они увидят, что мы подаем, они станут неотступно надоедать. Мы приняли этот довод и успокоили свою совесть.
Кругом, казалось, было просто нашествие мух, которые садились на выставленные напоказ товары, на белые одежды женщин под вуалями, розовые и желтые тюрбаны благородных мужчин и - самое неприятное - на лица людей, которые, казалось, так привыкли к этому, что не замечали их.
Мы наблюдали за заклинателем змей, выводящим на дудочке свою довольно унылую мелодию; мы проходили одну узкую улицу за другой, мимо кули, разносчиков воды с их латунными горшками на плечах, мимо нагруженных товаром ослов; иногда мы слышали странные звуки незнакомой музыки, смешивающейся с криками людей. Большинство лавок не имело передней стенки, и мы могли видеть разложенные перед нами товары. Там были продукты, изделия из меди, шелка и ювелирные украшения. Над всем этим восседал полный человек в великолепном розовом тюрбане, куривший хуках, и изо всех сил старавшийся соблазнить нас остановиться и изучить их. Улицу часто загромождал скот, мимо нас пробегали маленькие мальчишки, часто обнаженные за исключением грязной набедренной повязки, снующие как назойливые мошки, выжидающие момента стянуть, что удастся.
Мы с Элис купили бухарский шелк, который показался нам фантастически дешевым и очень красивым. Мой был голубого и бледного розово-лилового цвета, а Элис - светло-коричневого. Лавиния сказала, что моя одежда ужасна и что нужно обратиться к ее очень хорошему дуржи, который по низкой цене быстро и эффектно сделает из этого материала то, что надо. Она поможет мне выбрать фасон, который мне подойдет. Дуржи будет только рад прийти к нам домой. К его услугам прибегают все европейцы; единственное, что требуется сделать, это только сказать, что ты хочешь. Ему можно заплатить столько, сколько он попросит, не торгуясь, как обычно. Похвала для него имеет такое же значение, как и деньги.
Лавиния проявила живой интерес к моему виду; она была полна энтузиазма в отношении моих платьев. Я чувствовала, что у нее есть на это причина. Лавиния, я это знала, всегда имела причину.
Она вращалась в кругах армии и Компании, так как эти две организации, казалось, тесно сотрудничали. Компания была больше, чем просто торговая компания, она являлась частью правительства этой страны, а армия существовала там для ее поддержки. Она стояла на страже британских интересов в Индии.
Лавиния была в приподнятом настроении, и это что-то означало. Я была уверена, что она имела любовника. Я пришла к заключению, что Лавиния принадлежала к тому типу женщин, у которых всегда должен быть любовник. Для нее было очень важно, чтобы ее обожали или, в ее понимании, любили. Она привлекала мужчин без всяких усилий со своей стороны, а уж когда она их прилагала, эффект был огромным. Я перехватывала взгляды, которыми она обменивалась с неким майором Пеннингтоном Брауном. Это был мужчина слегка за сорок с мышкой-женой, которая, как я представляла, когда-то посчитала его восхитительным. Вероятно, теперь она так не думала. Я находила его довольно тщеславным и претенциозным; но он, наверное, был красивым.
Я переубеждала Лавинию в отношении него. Она сказала: