- Аманда, ты знаешь, что это неправда, - начал Рафаэль, стараясь говорить спокойно. - Если бы мне было все равно, был бы я все еще здесь? Ты знаешь, я здесь только из-за тебя.
- О, я не знаю, какие у тебя могут быть причины, - угрюмо парировала Аманда, нетерпеливо сгребая осколки в мелкую кастрюлю. - Возможно, ты, как Фелипе, дожидаешься, чтобы прибрать к рукам Буэна-Виста, или…
Рука Рафаэля, промелькнув в воздухе, схватила Аманду за талию так быстро, что собранные фарфоровые осколки посыпались на пол и разлетелись во все стороны.
- Не договаривай эту фразу, Аманда, - предостерег он голосом, похожим на рык, - и никогда даже не намекай, что я похож на моего брата. Я человек чести, а он нет.
- Отпусти меня, Рафаэль. - Она поморщилась, когда его пальцы сжались сильнее. - Пожалуйста, - в конце концов выдохнула она, - ты делаешь мне больно!
- Да неужели? Скажи, ты ведь не думаешь, что я могу поступить бесчестно? Скажи мне…
Упрямое сопротивление заставило Аманду откинуть голову и воинственно посмотреть на него, сжав губы.
- А что, если я не уверена? - возмутилась она. - В прошлом были моменты, когда твоя честь оказывалась весьма сомнительной, Рафаэль.
- Единственное, что сомнительно, так это твое понимание слова "честь", и ты знаешь это. Я всегда был верен своим убеждениям. - Все еще сжимая ее талию словно в тисках, Рафаэль развернул ее и повел к выходу.
Он тащил ее по выжженной солнцем траве на скотный двор, не обращая внимания на сопротивление и яростные проклятия, которые она, задыхаясь, бросала ему.
- Смотри, - приказал Рафаэль, рывком останавливая ее. - Посмотри на то, чего я, по-твоему, добиваюсь. Ты любишь эту землю, Аманда, но я люблю свою землю. Мне не нужна твоя драгоценная Буэна-Виста, когда в Мексике я могу быть где угодно - в горах, чтобы освежиться, или в тропических лесах на побережье. Там мне принадлежит все.
- И что же у тебя есть, Рафаэль Леон? - бросила ему Аманда, тяжело дыша. Спутанная челка упала ей на глаза. Она дерзко посмотрела в глаза Рафаэля, игнорируя опасные искры в них, разозлившись так, что даже начала заикаться. - У тебя нет ничего, вообще ничего! Твой брат владеет землями твоего отца, а не ты! У тебя нет ничего, кроме заносчивости и самоуверенности…
- Не забывай, что мой брат владеет и твоей землей тоже, - мрачно напомнил ей Рафаэль, - или ты забыла об этом маленьком факте? - По ее вдруг округлившимся глазам он понял, что Аманда действительно забыла, и почувствовал ее мгновенную реакцию на это напоминание. - Ну-ну, - пробормотал он и подхватил ее на руки. - По-моему, тебе нужно немного охладиться, chica. - Он сделал несколько шагов вперед и остановился. Мускулы его напряглись, насторожив ее, и она стала бешено вырываться, увидев, что он собирается сделать.
Аманда даже не успела вскрикнуть, как он бросил ее в лохань, из которой поили скот. Она бы высказала ему все, что о нем думает, если бы он ее выслушал. Но когда Аманда вынырнула из деревянной лохани, мокрая и отплевывающаяся от воды, Рафаэль уже исчез в прохладной тени конюшни.
Выбравшись из лохани, она последовала за ним с мрачной решимостью, останавливаясь по пути, чтобы выжать мокрые юбки. Не обращая внимания на удивленные лица нескольких работников ранчо, Аманда стащила с себя сапоги и вылила воду, лотом с трудом натянула их снова. Проклятие, сапоги наверняка безнадежно испорчены, подумала она, зло отбрасывая с глаз мокрые пряди волос; и как она купит другую пару? Денег осталось мало, а она не смела испытывать удачу и обращаться в банк. Если Джеймс Камерон обнаружит, что она вернулась в Буэна-Виста, он поспешит домой, чтобы забрать ранчо в свои руки и отправить ее к Фелипе, а Аманда не могла так рисковать. Ей нужно время, хотя почему она хотела остаться с Рафаэлем, сейчас было для нее загадкой.
- И куда же ты собираешься? - спросила она, обнаружив его в большом деннике седлающим жеребца.
- Какая тебе разница? - Рафаэль даже не обернулся к ней, а просто продолжал свою работу; мускулы на его руках натянули тонкую ткань рубашки, когда он поднял седло и положил его на широкую спину коня. - Мне нужно позволение, чтобы ездить по вашей земле, сеньора?
- Ша! - Аманда уселась на охапку сена и, подперев рукой подбородок, уставилась на Рафаэля со смесью отчаяния и смирения. Будь он проклят! Зная, что он прав, Аманда злилась еще больше.
- Ша? - Его черные брови удивленно взметнулись вверх, в голосе зазвучала насмешка. - Возможно, вы хотите сказать "тише"? Si, secora. Как скажете. - Рафаэль перекинул уздечку за уши коня и всунул ему в рот железный мундштук. Фыркая, жеребец осторожно тронул мундштук языком, погрыз его и выкатил глаза. Не обращая внимания на Аманду, будто ее и не существовало вовсе, Рафаэль, повернувшись к ней спиной, стал ласково что-то говорить коню по-испански.
Он опять поправляет ее английский, возмущенно подумала Аманда и ледяным тоном поинтересовалась, когда это он стал экспертом в английском языке, но не получила ответа.
- Рафаэль.
Никакого ответа, он даже не пожал плечами, чтобы показать, что слышал ее.
- Рафаэль!
Опять ничего. Никакой реакции, ни малейшего намека, что он хотя бы обратил на нее внимание.
- Будь любезен ответить!
Он все еще продолжал игнорировать ее, и тогда Аманда вскочила, вошла в денник и дернула его за руку. Она почувствовала, как напряглись его мускулы. Нетерпеливо дернувшись, Рафаэль снова повернулся к нервно гарцующему жеребцу и быстрыми движениями застегнул уздечку.
Разгневанная, Аманда поддалась ребяческому порыву и, почти не раздумывая, схватила ведро с водой и выплеснула его содержимое на Рафаэля и коня. Швырнув ведро на пол, она резко развернулась и вылетела из денника, слыша за спиной ругательства Рафаэля и глухой стук копыт по стенкам. Жеребец ржал, фыркал, потом раздался грохот копыта по ведру и новый град ругательств Рафаэля.
Девушка поспешила по длинному проходу между стойлами к выходу из конюшни и уже добралась до двери, когда Рафаэль настиг ее.
- Тебе нравятся игры, Аманда? - зло рявкнул он, хватая ее и поворачивая к себе; его глаза сузились, когда она рассмеялась.
- Я была уверена, что тебе нравятся, - парировала она со злой насмешкой. - Должна сказать, ты выглядишь просто смехотворно!
Вода из ведра окатила его с одной стороны, намочив рубашку, мокрые волосы прилипли к голове, и Рафаэлю явно было трудно успокоить жеребца. Лицо и одежда Рафаэля были в грязи, в волосах застряло сено.
- Я сказала правильно, Рафаэль? - спросила Аманда фальшиво любезным тоном, от которого он заскрипел зубами. - Я так счастлива, что ты здесь, чтобы поправлять меня…
Рафаэль разразился испанской руганью и встряхнул ее, как терьер трясет крысу, когда Аманда осмелилась заметить, что его испанская речь неграмотна.
- Иногда ты заходишь слишком далеко! - возмущенно проревел он, и сказал бы больше, если бы их не прервали.
Аманду особенно разъярило то, что один из ее работников пришел с сообщением к Рафаэлю, а не к ней.
- Рейнджеры ищут вас, - сказал Шорти, показывая на двор конюшни. - Сказали, что хотят поговорить.
- Кого они спросили? - быстро вмешалась Аманда, растирая руки там, где Рафаэль сжимал их. - Они спросили меня?
- Нет. Они хотят поговорить с сеньором Леоном, владельцем.
На секунду воцарилась тишина, а потом Рафаэль ответил:
- Скажи им, что я приду через минуту.
- Они знают, кто ты такой? - спросила Аманда, забыв о своей ярости перед лицом новой опасности.
Пожав плечами, Рафаэль приказал ей пока оставаться в конюшне. Его губы поджались, когда она отказалась.
- Проклятие, Аманда! Не надо всегда быть такой упрямой и настырной! Я займусь этим, а тебя настоятельно прошу оставаться здесь!
Аманда вызывающе вскинула подбородок, но когда львиные глаза вспыхнули недобрым огнем, сдалась.
- Я останусь, но мне это не нравится. И я не понимаю, почему, если это моя земля, ты не хочешь, чтобы я слышала ваш разговор.
- Я не хочу, чтобы ты оказалась на линии огня, если они решат стрелять раньше, чем зададут свои вопросы.
После этого Рафаэль поцеловал ее, еще раз приказал оставаться внутри и вышел во двор. Аманда в мучительном напряжении побежала на сеновал, чтобы сверху посмотреть, что происходит. Кусая губы, она не смогла расслышать ни слова.
Это были те же люди, что встретились им на дороге, техасские рейнджеры, расспрашивавшие о мексиканском бандите Вальдесе. Но что им нужно здесь? Если они подозревают, что Рафаэль бандит, почему они не арестовали его сразу и ждали до Буэна-Виста? Аманде вдруг пришло в голову, не прислал ли их Джеймс Камерон или даже Фелипе. О Боже! Почему во время разговора они остались сидеть на лошадях, оживленно жестикулируя, а потом закурили сигары? И что там делает Мария, вытирая руки фартуком и торопливо кивая? Время тянулось медленно, и одежда Рафаэля успела высохнуть под палящим солнцем; мужчины развернули лошадей, кивнув на прощание, и ленивой рысью направились назад к дороге.
- Чего они хотели? - спросила Аманда, задыхаясь после поспешного спуска с сеновала. Рафаэль улыбнулся и протянул руку, чтобы вытащить несколько золотых соломинок из ее волос.
- Меня. Они хотели меня.
У нее оборвалось сердце, глаза превратились в два огромных озера тревоги.
- Но зачем? О, Рафаэль, они же не собираются арестовать тебя, правда? Нам надо было остаться в Мексике! Хотя нет, там тебя тоже разыскивают… Но почему они не забрали тебя с собой?
- Они хотели, но я убедил их, что это большая ошибка. Похищенная американская девушка стала моей женой, и Мария подтвердила, что мы обменялись брачными клятвами. - Он улыбнулся. - Ее строгие принципы не позволили бы ей солгать, но она сказала абсолютную правду - что нас обвенчал отец Рикардо. Вряд ли на самом деле их так уж волнуют проблемы мексиканского правительства, а Соединенные Штаты симпатизируют Хуаресу, так что их не интересовало ничто другое. - Рафаэль говорил беззаботно, как будто это не имело особого значения, но он знал, что очень скоро Джеймсу Камерону сообщат о его женитьбе на Аманде, а рейнджеры не смогли заставить их уехать.
Трус! Прислал рейнджеров, вместо того чтобы приехать самому, с отвращением подумал Рафаэль, и теперь наверняка обратится к Фелипе за новыми инструкциями, прежде чем осмелится вернуться в Буэна-Виста. А уж Фелипе точно знает, как манипулировать обстоятельствами к своей выгоде.
Но Аманда не думала об этом. Ее страх отступил, и она поинтересовалась, почему им понадобилось столько времени, чтобы расследовать ее похищение.
- Меня могли уже раз двадцать убить и закопать! - возмущалась она. - Техасские рейнджеры, кажись, туповаты.
- "Кажись"? Это что за слово, Аманда?
Она бросила на него строптивый взгляд, потом увидела его насмешливую улыбку и расхохоталась.
- Мне надо было сказать им правду о тебе, - пригрозила она, - и я все еще могу сделать это, если ты не перестанешь поправлять мой английский.
Глава 12
В следующие несколько дней напряжение между ними немного ослабло, хотя Рафаэль так и не сказал Аманде, чего они на самом деле ждут, не сказал, что ей, может быть, придется вернуться к Фелипе. Сложившаяся ситуация не давала покоя. Ему оставалось только ждать, а он не привык к безропотному ожиданию.
Рафаэль предпочел бы найти Джеймса Камерона и потребовать от него ответа, как он собирается поступить, но Аманда умоляла его оставить все как есть.
- Дядя Джеймс часто уезжает на время, - уверяла Аманда, - и никто из нас не знает, где он. Дядя всегда рассчитывал, что в его отсутствие работники позаботятся о ранчо: может быть, поэтому Буэна-Виста и пришла в такое плачевное состояние, - с горечью добавила она. - Я не жалуюсь, что он уехал, и боюсь его возвращения. Пожалуйста, оставь пока все как есть. Давай просто подождем, и может быть, он решит вообще не возвращаться.
Но несколькими неделями позже ожидание подошло к концу. Однажды ночью Аманду разбудил шум внизу. Она выбралась из постели, набросила на плечи халат и выскользнула из комнаты на верхнюю площадку лестницы. У Рафаэля была отдельная комната - на этом настояла Мария в связи с обстоятельствами, - и, взглянув на его дверь, Аманда увидела, что она приоткрыта.
Опустившись на колени у резных перил лестницы, Аманда заглянула вниз, прижимаясь щеками к гладкому дереву балясин, стараясь услышать, что говорят в холле внизу. Сколько раз она проделывала это ребенком! Когда у родителей были гости и все веселились, беззаботная болтовня поднималась вверх по лестнице, выманивая ее из кровати. Но теперь это было не пустое детское любопытство, а необходимость. Она легко узнала злобный голос Джеймса Камерона.
- Рейнджеры сообщили мне об этом, - бушевал он, и Аманда отчетливо представила, как его лицо становится все краснее и краснее от крика. - Моя племянница замужем за твоим братом, а не за тобой!
- Она была замужем за Фелипе раньше, - холодно возразил Рафаэль, - а насчет будущего мы еще посмотрим.
- Если ты думаешь, что Фелипе согласится аннулировать брак, то ты просто сумасшедший, - фыркнул Джеймс. - Уверяю тебя, Аманда останется замужем за Фелипе и будет немедленно возвращена к нему в Сан-Луис. Я уже все устроил.
У Аманды мороз пробежал по коже, и она затаила дыхание. Рафаэль не позволит забрать ее в Сан-Луис, он возьмет ее с собой! Но внизу было тихо, и в этой тишине ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Она почти слышала, как волны крови пульсируют в ее венах. Почему он молчит? Почему Рафаэль не говорит, что никогда не отдаст ее Фелипе? Ей показалось, что весь мир с грохотом обрушился на нее, когда она услышала ответ Рафаэля.
- Если Фелипе настаивает на ее возвращении, я сам отвезу ее в Сан-Луис - я, и никто другой.
- Ты? - Голос Джеймса был полон сарказма. - Да это все равно что пустить волка в овечье стадо!
- Я даю слово, что Аманда будет возвращена брату, - произнес Рафаэль таким холодным и зловещим голосом, что даже Джеймс Камерон не посмел спорить. - Я сделаю то, что сказал, Камерон, но послушай меня хорошенько, - продолжил он, - если у тебя или Фелипе появилась мысль выдать меня французам, когда я привезу Аманду в Сан-Луис, мои люди позаботятся о том, чтобы ты заплатил за свое участие в этом деле. Ты думаешь, что тебе удалось украсть наследство Аманды, и ты действительно разорил Буэна-Виста, чтобы продать ее Фелипе в обмен на собственную племянницу, но я намереваюсь остановить тебя. И я могу это сделать.
Аманда слышала неохотные уверения Джеймса Камерона, что Рафаэлю позволят покинуть Сан-Луис без препятствий со стороны Фелипе. В ее голове снова и снова звучали слова Рафаэля. Он отвезет ее к Фелипе, даже не попытавшись что-то сделать. Он отказывается бороться. Теперь Аманда поняла, что честь была для него важнее любви.
Господи, она так надеялась, что небезразлична ему, молилась, чтобы когда-нибудь он научился ее любить… Но нет. Аманда склонилась над перилами, вцепившись пальцами в балясины, тщетно стараясь сохранить самообладание. Горячие слезы струились по щекам, капали на дерево перил и на лиф батистовой ночной рубашки, жгучие слезы горя и разочарования. Совсем недавно Рафаэль поклялся заботиться о ней, но это были только пустые слова, ничего не значащие фразы. Удивительно, зачем Рафаэль устроил этот фарс и утруждал себя произнесением брачных клятв. А она! Такая глупая и доверчивая, поверила, что он говорил все это всерьез, что на самом деле он любит ее! Боже, какая же она дура! Он только хотел избежать преследования за ее похищение - ведь она была единственной, кто мог свидетельствовать, что это он спланировал нападение на карету Фелипе. Как тщательно он продумал все это! И как она ненавидит Рафаэля Леона за то, что он разрушил ее иллюзии!
- Аманда. - Голос Рафаэля звучал нетерпеливо и устало, в словах сквозил нарастающий гнев. - Я объясняю тебе это снова и снова, а ты даже не пытаешься понять. Если я сделаю то, что хочу, вместо того, что следует, я буду выглядеть не лучше, чем Фелипе. Мы найдем другой способ разобраться со всем, просто это потребует времени…
- Конечно, я понимаю, Рафаэль. - Ничего не выражающая улыбка блуждала по ее губам, дымчато-голубые глаза упорно прятались. - Да это и не важно, правда. Делай то, что считаешь нужным. В конце концов, какая разница, тот или другой? Если я должна иметь мужа, то какая разница кого?
Рафаэль страшно выругался по-испански, схватил Аманду за плечи и рванул к себе, желая одновременно и встряхнуть, и поцелуем унести ее боль. Он просто не может позволить себе любить - это обязательно обернется против него.
- Теперь, упрямица, послушай меня! Это дело чести, Аманда, чести! Именно честь отличает человека от бездумного животного, как ты не понимаешь? Это различие между животным инстинктом и желанием быть человеком со здравым смыслом и совестью. Я всю свою жизнь пытался жить по законам чести и сейчас не могу отбросить эти законы только потому, что они мешают мне получить то, чего я хочу. Я не говорил, что перестану пытаться, но в данный момент должен сделать то, о чем мы договорились.
- Конечно. - Еще один ничего не выражающий взгляд. Даже боль от его жесткой хватки не промелькнула в ее глазах, когда она повернула к нему лицо. - Я понимаю.
Аманда стояла неподвижно, глядя на него, и Рафаэль отпустил ее, зная, что она не будет слушать и ничего не поймет. Madre de Dios, он даже не был уверен, что сам понимает себя. Когда он перестал понимать, что правильно, а что нет? Разве правильно отдать Аманду Фелипе, приговорить ее к жизни с этим жестоким человеком?
Ероша рукой волосы и не обращая внимания на Аманду, Рафаэль мерил шагами комнату. Она повернулась и тихо вышла из комнаты. Завтра. Завтра они должны выехать в Сан-Луис, дом его детства, где Аманду ждет Фелипе. Аманда - жена Фелипе.
Сидя на чистокровной кобыле, Аманда старательно избегала смотреть на Рафаэля; длинный шлейф падал элегантными складками на ее новые дорогие сапожки, изящная шляпка с вуалью кокетливо сидела на аккуратно уложенных темных волосах. Она была до кончиков пальцев леди, надменная и равнодушная, временами такая недоступная, что Рафаэль диву давался. Неужели это та самая смеющаяся девчонка, с которой он ехал из Мексики всего несколько недель назад? Ни намека на улыбку на этих нежных пухлых губах, ни одной искры в лазурных глазах, чтобы смягчить суровость черт. Даже Мария не смогла пробиться через ледяной барьер, которым отгородилась Аманда.
- Adios, pequeсa, - всхлипывая, произнесла Мария, ее пухлые руки неловко похлопали Аманду по спине. Потом она повернулась и неровными шагами пошла в дом. Их прощальный разговор состоялся раньше, и все же Марии не удалось ни в чем убедить Аманду. Она винила Рафаэля за то, что он отправляет ее назад к Фелипе, что бросает ее, и не согласилась простить, даже когда Мария стала умолять об этом.
- Он делает то, что должен делать, - равнодушно сказала Аманда, - и я сделаю то, что должна сделать. - Ничего больше не было сказано; ничего больше нельзя было сказать.