При появлении детей я ощутила тревогу, поскольку на Белинде были цилиндр и плащ, явно позаимствованные из гардероба Бенедикта. Выглядела она совершенно нелепо. Я стала задумываться, что же последует дальше и не пора ли положить конец этим вторжениям в чужие комнаты.
Рядом с ней появилась Люси с волосами, заколотыми на макушке, неузнаваемая в одном из самых элегантных платьев Селесты, которое висело на ней мешком и волочилось на полу.
Воцарилось молчание.
- Я ваш член парламента, - объявила Белинда. - Вы должны делать то, что я вам скажу. У меня есть большой дом в Лондоне, но для вас он слишком хорош, потому что у меня там просто замечательные слуги… и к нам ходят очень важные люди. Иногда премьер-министр, а иногда - королева… если я ее приглашу.
Вперед выступила Люси.
- А ты уходи, - продолжила Белинда. - Ты мне не нужна. Ты мне не очень-то нравишься. Мне нравится мама Белинды. Я хожу к ней и запертую комнату. Так что ты мне не нужна.
Мисс Стрингер полупривстала в своем кресле. Ли побледнела. У миссис Эмери отвалилась челюсть, а Джейн что-то бормотала.
С ужасом предположив, что скажет Белинда дальше, я встала и подошла к ней.
- Ну-ка, немедленно снять все это, - велела я. - Обеим. Отправляйтесь и верните вещи на те места, где вы их взяли. Никогда, никогда не смейте брать одежду из комнат других людей. Вам дали одежду, в которую вы можете переодеваться. Вот ею и пользуйтесь… и только ею.
Белинда вызывающе посмотрела на меня.
- Мы хорошо играли! - воскликнула она, - Это была настоящая картина… как у королевы на свадьбе.
- Не правда, - сказала я. - Это было очень глупо.
Немедленно переодевайтесь. Ли…
Ли и мисс Стрингер устремились вперед. Ли взяла за руку Белинду, мисс Стрингер - Люси, и они тут же исчезли.
В кухне стояла тишина. Я повернулась и пошла вслед за, ними по лестнице.
* * *
Я пришла поговорить с миссис Эмери в ее личной гостиной.
- Вот такая эта мисс Белинда, - сказала она. - Никогда не знаешь, чего от нее ждать. За ней нужен глаз да глаз. Всюду свой нос сует.
- Откуда она знает про ту комнату?
- А откуда они обо всем знают? И у стен есть уши, а уж у мисс Белинды ушки в десять раз больше, чем надо. Глазки так и бегают: а это что? А это откуда?
И со служанками постоянно болтает. Я не могу это прекратить-. При мне они, конечно, на такое не решаются, но за моей спиной каждая готова посплетничать.
- Слава Богу, что не было миссис Лэнсдон.
- Да, некрасиво бы получилось.
- Миссис Эмери, но откуда она могла такое узнать"?
Миссис Эмери покачала головой:
- Знаете, в доме мало такого, о чем прислуга не могла бы узнать. Все на виду… мы видим, как он относится к этой француженке, и знаем, как он жил с вашей матушкой. Ее он обожал. Они оба были как одно… Весь дом об этом знал, и, когда она умерла, это его подкосило. Вот и комнату эту он сохранил.
- Не нравится мне это, миссис Эмери.
- Если б только вам не нравилось, мисс Ребекка!
Ведь уже разговоры пошли. Поговаривают, что в комнате живет ее привидение. Приказано, чтобы, кроме меня, никто туда не заходил. Да сказать по-честному, мне было бы и не заставить никого другого заходить туда… а тем более в одиночку. Я считаю, если дверь открыть, вещи вынести, кое-что там переставить, гораздо лучше было бы. Эта комната, как гробница, мисс Ребекка… а когда такое творится в доме, простому народу всякое может привидеться.
- Вы совершенно правы, миссис Эмери, но что же мы можем поделать?
- Ну, это уж решать ему. Если бы он постарался забыть ее, создать нормальную жизнь для нынешней миссис Лэнсдон… вы, наверное, понимаете, что я имею в виду.
- Да, я понимаю.
- Если бы кто объяснил ему… - Взглянув на меня, она вновь пожала плечами. - Я-то думаю, кроме вас - некому. Но мне известно, какие у вас отношения. Вас не назовешь любящей дочерью и нежным папашей.
Я подумала: "Вся наша жизнь прозрачна для слуг.
Они замечают все происходящее. В этом доме понимают, что Селеста страстно влюблена в своего мужа, а он отвергает ее, так как до сих пор настолько любит свою покойную жену, что сотворил из нее кумира и проводит ночи в той комнате, куда запрещен вход нынешней миссис Лэнсдон".
- Поживем - увидим, - сказала я. - Возможно, подвернется подходящий момент и я смогу завести подобный разговор.
Она покивала:
- Нехорошо будет, пока ее комната заперта. Я. всегда это говорила и на том буду стоять. Не нравится мне это, мисс Ребекка. Совсем не нравится.
Я была согласна с ней. Мне это тоже не нравилось.
* * *
Белинда стала очень замкнутой. Она почти не разговаривала со мной, и мисс Стрингер сказала, что справляться с ней стало еще труднее.
Люси тоже была подавлена. Она была чувствительным ребенком и расстраивалась, считая, что я рассержена на нее. Я объяснила ей:
- Я не сержусь. Просто хочу, чтобы ты поняла: невежливо передразнивать людей. Ничего плохого нет в том, чтобы изобразить королеву, архиепископа Кентерберийского или лорда Чемберлена, потому что все они далеко, да и времени прошло очень много с тех пор, когда королеву подняли с постели и объявили, что она становится королевой, когда ее короновали и она вышла замуж. Но изображать близких людей - совсем другое дело. Этим можно их обидеть.
Она все поняла и раскаялась.
Белинде понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя, но, в конце концов, уныние покинуло ее.
Я заметила мисс Стрингер, что девочка, кажется, отказалась от своих театральных амбиций. Мисс Стрингер сказала:
- Это было мимолетным капризом, вызванным миссис Карстон-Брауни и ее живыми картинами.
Я с ней согласилась.
Как-то раз, когда дети находились в саду с Ли, я присоединилась к ним. Вскоре к нам, задыхаясь, подбежала одна из служанок:
- Мисс Ребекка, там этот новый мальчик-садовник рубит старый дуб.
- Это невозможно! - воскликнула я. - Дерево слишком большое.
Я побежала по лужайке к тому месту, на которое так часто смотрела из своего окна. Мальчик всего лишь подрезал ветки.
- Кто тебе велел это сделать? - спросила я.
- Никто, мисс. Я просто думал, что его надо привести в порядок.
- Мы не любим, когда трогают старый дуб.
Служанка, которая, прибежала, чтобы сообщить о происходящем, сказала:
- Привидениям это не понравится.
Мальчишка с раскрытым ртом уставился на дерево.
- Есть в этом доме старая легенда, - сказала я. - В общем, я думаю, не стоит его трогать. Конечно, если мистер Кемпс решит, что это необходимо, пусть он обратится к нам. Но пока оставь дерево в покое.
- Я б ни за что его не тронула, - сказала служанка. - Хорошо, что я вовремя его заметила, мисс Ребекка. Надо же была додуматься трогать это дерево. Бог знает, что могло бы случиться.
- Значит, оно заколдованное? - спросила Люси.
- Ну, это просто сказки.
- Какие сказки? - поинтересовалась Белинда.
- Кто-то что-то рассказывал. Я уже забыла.
- А привидения не любят, когда люди забывают про них, - сказала Белинда. - Тогда они приходят и пугают, чтобы их не забывали.
- Все это чепуха, - сказала я. - Не покататься ли нам верхом всем вместе?
* * *
Пришел ноябрь. - осенний месяц туманов, и дни стали такими короткими, что после четырех часов уже темнело.
С тех пор как помощник садовника решил подрезать ветви старого дуба, началось возрождение суеверий. Одна из служанок клялась, что заметила в окне запертой комнаты какую-то тень. Она с воплями в6 жала в дом. Некоторых слуг трудно было заставить выйти из дому с наступлением сумерек и тем более приблизиться в такое время к дубу.
На меня это тоже начинало действовать, и часто вечерами я поглядывала в окно, почти надеясь увидеть там леди Фламстед или ее дочь… и многое я отдала бы за то, чтобы увидеть свою маму.
Я много размышляла над тем, что миссис Эмери говорила о запертой комнате. Можно ли остановить распространение небылиц в таком доме, где все погружены в нездоровую атмосферу, созданную мужем, не любящим свою молодую жену и продолжающим оплакивать ту, которую потерял? Я понимала его страстную одержимость; я и сама испытывала нечто подобное, потому что была не в состоянии забыть ее, но Бенедикта я все же осуждала. Возможно, все это объяснялось тем, что мы жили в доме теней, где прошлое вторгалось в настоящее, где ни он, ни я не могли принять жизнь такой, какая она есть, и оба изо всех сил стремились к невозможному - к возвращению в те дни, когда с нами была мама.
Я подумывала, не поговорить ли с ним о запертой комнате. Но как это сделать? Он не стал бы меня слушать, потому что находил там утешение, общаясь с ней. Однажды я и сама ощутила ее присутствие.
Может быть, она приходила утешать его?
Селеста спросила меня про болтовню слуг о привидениях.
- Мне кажется, в таком доме, как этот, где в течение нескольких столетий жило множество людей, может появиться чувство, будто те, кто давно ушли, оставили что-то от себя.
- А что за история связана с этим домом? - спросила Селеста.
- Давным-давно здесь жила женщина. Она была молодой женой пожилого мужчины, обожавшего ее.
При родах она умерла и затем возвращалась с того света, чтобы разговаривать со своей дочерью, которую ей не удалось повидать при жизни. Говорят, они встречались под этим дубом.
- Значит, это доброе привидение?
- Несомненно.
- А где теперь эта дочь?
- Она умерла. Все люди, причастные к этой истории, давно умерли. Ведь для того, чтобы стать привидением, нужно умереть.
- И умерла она при родах? Так же, как…
- Да, - подтвердила я, - но, думаю, такое случается достаточно часто.
Селеста кивнула:
- Я понимаю. Но почему леди Фламстед решила вновь появиться здесь?
- Потому что слугам напомнили о ней. Они вообразили, будто мальчишка-садовник, попытавшийся подстричь дерево, потревожил старые привидения. Если спросите их, они будут утверждать, что привидения вернулись, чтобы предупредить людей: нельзя трогать их святыню.
- Понятно.
- Все эти разговоры о привидениях придают их жизни остроту. Моя бабушка всегда говорила, что люди, живущие скучновато, вынуждены выдумывать что-нибудь, чтобы приукрасить свою жизнь. Ну что ж, привидение дает слугам такой повод.
- Я понимаю, как обстоят дела. Но нам не следует прислушиваться к звону цепей.
- У леди Фламстед и у ее дочери не было цепей.
Они в них не нуждались… они жили простой, обыденной жизнью.
Несколькими днями позже Селеста упала в обморок в саду. К счастью, поблизости оказалась Люси, сразу побежавшая за помощью. Я в это время находилась в холле и была первым человеком, которого она встретила.
- Тетя Селеста лежит на земле! - закричала Люси.
- Где?
- Рядом с прудом.
- Иди и позови миссис Эмери или еще кого-нибудь, - сказала я на бегу.
Селеста, очень бледная, лежала на земле. Я встала возле нее на колени и поняла, что она без сознания.
Я приподняла ее и посадила, наклонив ее голову вперед. К моей радости, ее лицо постепенно начало обретать нормальный цвет. Она слегка повернула голову и испуганно осмотрелась.
- Все хорошо, Селеста, - сказала я. - Видимо, тебе стало дурно. Возможно, виноват холод…
Селеста задрожала:
- Я видела ее, - прошептала она. - Все это правда. Она была там, под деревом.
Я вздрогнула. Что она имела в виду? Неужели Седеете начали мерещиться привидения? Я сказала:
- Мы проводим тебя в дом.
- Она была там. Я ясно видела ее, - настаивала она.
Появилась миссис Эмери.
- Ах, миссис Эмери! - обрадовалась я. - Миссис Лэнсдон было дурно. Вероятно, она вышла из натопленной комнаты и на нее так подействовал холод.
Я пыталась найти причину. Мне не понравились ее слова о привидениях.
- Давайте-ка отведем ее в дом и побыстрей, - сказала практичная миссис Эмери.
- Мы проводим ее в спальню, - сказала я. - Потом, я думаю, глоточек бренди…
Селеста уже встала, но ее продолжало трясти.
Полуобернувшись, она глядела через плечо на скамью под дубом.
- Ты дрожишь, - сказала я. - Пойдем. Нужно побыстрее идти в дом.
Мы отвели Селесту в ее комнату.
- Пусть она ляжет, - сказала миссис Эмери. - Я схожу и принесу бренди. Надо прислать кого-нибудь из девушек присмотреть за камином. Огонь почти погас.
Селеста легла на кровать. Она взяла мою руку и крепко сжала ее.
- Не уходи, - сказала она.
- Конечно, я не уйду. Я останусь здесь. Не нужно сейчас разговаривать, Селеста. Давай подождем, пока миссис Эмери принесет бренди. После этого тебе станет гораздо лучше.
Она продолжала дрожать.
Вошли миссис Эмери и Энн.
- Разведи-ка огонь, Энн, - велела миссис Эмери. - Миссис Лэнсдон плохо себя чувствует. Вот бренди, мисс Ребекка.
- Спасибо, миссис Эмери.
- Налить, мисс?
- Да, пожалуйста.
Наполнив рюмку, она вручила ее мне. Селеста привстала и выпила бренди. В камине снова разгорелся огонь.
- Наверное, миссис Лэнсдон хотела бы немножко отдохнуть, - сказала я.
Селеста бросила на меня умоляющий взгляд, и я поняла, что она просит меня остаться. Я успокаивающе кивнула, и за миссис Эмери и Энн закрылась дверь.
- Ребекка, - сказала Селеста, - я видела ее. Она сидела там, глядя на меня. Она давала понять, что это ее место и мне здесь делать нечего.
- Это… привидение говорило с тобой?
- Нет, слов я не слышала… но именно это имелось в виду.
- Селеста, там никого не было. Тебе показалось.
- Но я ясно видела… она была там.
- Она?
- Она вышла из этой запертой комнаты. Она пришла на то место, куда являются привидения.
- Селеста, все это бессмысленно. Никого ты там не видела. Рядом была Люси. Она заметила, как ты упала, но не сказала, что видела там кого-то еще.
- Она явилась ко мне. Я хорошо разглядела ее.
Поначалу она сидела, отвернувшись, но я поняла, кто это. Она была в бледно-голубом плаще с капюшоном, отороченным белым мехом, и в синей шляпе, тоже с мехом… немного старомодной.
Голубой плащ с капюшоном, отороченным мехом.
Да, действительно, у моей мамы был такой, и носила она его с синей шляпой. Она надевала эту одежду здесь, в этом доме. Я хорошо представляла ее, прогуливающуюся под деревьями, смеющуюся и болтающую о братишке или сестренке, который вскоре появится у меня.
Мне пришлось покрепче сжать руки, потому что они слегка задрожали.
- Тебе это показалось, Селеста, - сказала я без всякой убежденности.
- Нет, не показалось! Я и не вспоминала о ней.
Я думала о чем-то совсем другом, и тут… Я заметила какое-то движение под деревом… увидела фигуру в голубом плаще. Она сидела на этой скамье, и я тут же поняла, кто это. Я уже не раз ощущала в доме ее присутствие. Здесь есть комнаты, в которых она жила… та самая запертая комната… а теперь она начала выходить в сад, присоединившись к остальным привидениям.
- Все это глупости, Селеста.
- Не думаю.
- Это только плоды твоего воображения.
Она посмотрела на меня и сказала, заикаясь:
- Моего… воображения?
- Да, ты думаешь о ней, и тебе представляется, будто ты видишь ее.
- Я видела ее, - твердо заявила она.
- Знаешь, Селеста, нужно это прекратить. Может быть, тебе лучше на время уехать отсюда?
- Я не могу уехать.
- Почему же? Ты можешь поехать со мной в Корнуолл. Поедем туда на Рождество. Бабушка с дедушкой будут в восторге. Возьмем с собой детей.
- Бенедикт… он не сможет поехать.
- Значит, мы поедем без Бенедикта.
- Я не могу, Ребекка.
- Тебе это будет полезно.
- Нет. Я ему нужна здесь. Я обязана присутствовать на званых обедах. Это долг жены члена парламента.
- Слишком уж много говорят про долг и слишком мало о… о… - Она ждала, и я кое-как докончила фразу:
- Ну… о личной жизни. Тебе следует уехать. Быть может, тогда Бенедикт соскучится по тебе и поймет, как много ты для него значишь.
Она молчала, затем неожиданно повернулась ко мне, и по содроганию ее плеч я поняла, что она плачет.
- Что же мне делать? - спросила она. - Он меня не любит.
- Он должен тебя любить. Он женился на тебе.
- Он женился на мне, потому что ему нужна была жена. Членам парламента необходимо быть женатыми людьми. Если они стремятся к высоким постам, им нужна жена… подходящая жена. Но, увы, Ребекка, я неподходящая для него жена. Подходящей была твоя мать.
- Забудь об этом. Ты очень хорошая. На приемах ты выглядишь великолепно: всегда такая элегантная, все тобой восхищаются.
- А он, когда смотрит на меня, думает о другой.
Я промолчала.
- Она была очень красива? - спросила Селеста.